Притворство

      В голове шум, слипшиеся от слëз глаза едва открываются. Перед взором — темнота и размытый силуэт железной двери, за которой виднеется слабый свет. Цзян Чэн с болезненным стоном двигает затёкшими конечностями и к ужасу замечает, что они скованны железными кандалами, и Ваньинь не имеет ни малейшей возможности отлепить их от стены.       — Блядство... — Бурчит Чэн чуть сиплым голосом себе под нос, стараясь сконцентрироваться на энергии Ци, чтобы разбить чëртовы путы и выбраться отсюда, а затем найти похитителя и разорвать в клочья это осмелевшее существо. Однако к огромному сожалению, Ци не слушается его. Точки Ци перекрыты. — Сука!       Железная дверь открывается внезапно, с противным скрипящим звуком, а затем громко захлопывается, да так, что стены дрожат. Ослеплённый секундной вспышкой света от внезапно зажжённых свечей Цзян Чэн жмурится и может лишь вслушиваться в размеренные шаги человека перед ним. Он явно не торопится, да и ходит очень тихо, едва ли слышны звуки передвижения.       — Глава Ордена Цзян, рад вас видеть в добром здравии. — Голос мужской, с до боли знакомой улыбкой в нём, спокойный, низкий. Приятный...       — Какого черта? Что здесь происходит? — Ваньинь старается сохранять спокойствие и лишний раз не ссориться с тем, кто сейчас имеет более выгодное положение, чем он сам.       — Рад вас приветствовать в темнице ордена Гу Су Лань, — мужчина хмыкает и подходит ещё ближе, — Итак, Глава ордена Цзян, у меня к вам есть одно очень важное дельце, требующее немедленного решения. Не хочу раскрывать вам все тузы нашего клана, однако те, кто не хотел с нами конфликтов уже давным-давно склонили головы, остались только вы. Самый строптивый и непокорный... Сколько же вы скрывались от меня. — Лань Сичэнь, коим был вошедший человек, не убирал с лица фирменную приветливую улыбку, которая прямо сейчас была не в тему. Цзян Чэну кажется, словно тот предлагает ему чашечку чая, а не сгущает тучи перед грядущей бурей.       — Если это какая-то шутка или розыгрыш, то это ни черта не смешно, глава ордена Лань! — Цзян Чэн напрягает все мышцы что есть мощи и вновь предпринимает попытку выбраться. Лань Хуань лишь тихо смеётся, глядя на очередную неудачу. — А если и нет, то пытай меня сколько влезет, я всё равно не опущусь до уровня этих подсосников из мелких кланов. Небось они сразу же упали перед тобой на колени, знай — я никогда так унижаться не стану! Никогда бы не подумал, что Орден Лань такие подонки... А ведь и правда, «в тихом омуте»... Дайте угадаю, ваш авторитет в последнее время подрывается всё больше и больше, поэтому вы решили прибегнуть к этому?       — Сильное заявление, очень сильное. Я меньшего и не ожидал, честно говоря. Вы сразу всё поняли. Почти всё... — Лань Хуань хватает мужчину за горло, посмеиваясь от последнего предложения Цзян Чэна, сжимая его в сильной хватке, выбивая хрипы из Ваньиня. — Вы сами никогда до их уровня не опуститесь, на это ставок и не было, однако я здесь специально, чтобы своими руками вас опустить. Однако причина кроется немного в другом, глава ордена Цзян. — Сильнее сжимает шею мужчины и несколько секунд наслаждается тем, как краснеет лицо Чэна, который даже в таком раскладе ситуации остаётся высокомерным и гордым — взгляда не отводит от глаз Сичэня, не молит, не кричит, лишь зло смотрит и кривит губы в желании начать хватать воздух хоть крупицами. — Вы привлекательны. Мне стоило больших усилий то, что я ещё давно не сделал это с вами где-то в гостевых покоях ордена Цзинь. И знаете, этим своим непокорным характером вы меня и привлекаете больше других, ведь вы не такое жалкое подобие правителя, готовое ползать у чужака в ногах, словно раб, лишь бы не отхватить лишнюю пощёчину. Вы всегда выделяетесь на фоне других прямолинейностью... Как прекрасно.       Глава Ордена Лань резко отпускает шею Ваньиня и бьёт с размаху по щеке, да так, что губа лопается и из неё начинает сочиться кровь, уж слишком ярко выделяющаяся на фоне бледных лепестков губ.       — Тварь, потом тебе эта пощечина вернётся... десятикратно! Лично от меня! — Выплёвывает Цзян Чэн и вновь предпринимает попытку выбраться из оков.       Лань Сичэнь лениво смеётся и мысленно сравнивает главу Ордена Цзян с добычей охотника: даже попавши в капкан, он не оставляет попыток выбраться из своего плена и сбежать от неизбежного. Это смешно, жалко. И Сичэнь, наверное, самый настоящий садист, если ему нравится мысль об этом. Он нажимает несколько точек на теле Цзян Чэна и тот обмякает, теряя контроль над собой.       — Сука... Какая же ты мразь! Я всё припомню... — Глава Ордена Цзян прилагает все усилия, чтобы пошевелить хотя бы кончиком пальца на ноге, но ничего не выходит. Ощущение, словно его тела и вовсе нет.       — Мне надоели ваши вопли, глава Ордена Цзян. — Лань Сичэнь вынимает из ножен Шоюэ и одним грациозным движением перерезает пояс на одежде младшего мужчины. — Знаете ли, я восхищаюсь прекрасными одеждами вашего ордена — фиолетовый цвет привлекает глаз, вы выделяетесь в них, с вами конкурировать могут лишь богатеи с золотыми ханьфу из Лань Лина, а ткань такая мягкая и приятная на ощупь... Мне будет очень жалко рвать такую красоту, вам повезло. Возможно.        — Какие лестные речи от такого утырка, как ты. Что, завидуешь моему клану? Я хоть в одежде хожу, а не в хуйне для псевдо-монахов! Ты и твой гнилой орден недостойны таких благородных оде... — Его прерывают на полуслове, грубо впихнув меж зубов сложенную ткань пояса и туго стянув концы на затылке. Больно. Ткань едва не разрывает уголки губ, так сильно её затянули. На глазах невольно появляются слёзы, но Цзян Чэн упрямо продолжает вести себя высокомерно, словно не ему вовсе прямо сейчас хочется расплакаться.       — Наконец-то тишина. Так вам идёт куда лучше! Кстати, я лучше перейду на "ты", есть возражения? — Ваньинь рычит, всем видом показывая своё ярое недовольство на всё здесь происходящее. — Вот и замечательно. А теперь, давай-ка сменим локацию.       Цзеу-Цзюнь проворачивает ключик в кандалах на руках и Ваньинь отлипает от стены, а тело, без способности двигаться, безвольно падает вниз, пока сильная рука Сичэня не подхватывает его. Цзян Чэн даже издаёт незаметный блаженный выдох — слава богу, он тут лицо себе не разобьёт! Но тут снова напрягается, когда руки сцепляют вместе за спиной и вновь надевают железные кандалы. Вот же черт... Лань Сичэнь что-то напевает себе под нос, спокойно до такой степени, что он будто не пытать кого-то собирается, а просто заваривает себе свой любимый чай перед очередным вечером за бумагами и письмами... Сичэнь ставит Цзян Чэна на колени и недовольно цыкает, когда Ваньинь пытается встать и как-то повлиять на ситуацию, когда "оцепенение" потихоньку сходит на нет.       — Одни проблемы с тобой... Не серчай на меня сильно, ладно? В любой момент ты можешь просто сдаться и не сопротивляться, тогда и я к тебе с душой буду.       Застегнуть на шее Ваньиня ошейник намного сложнее, чем думал Цзеу-Цзюнь — глава Ордена Цзян крутится в разные стороны, пинается как только может, исходя из его положения, без возможности особо двигаться, и устрашающе рычит (на это Сичэню плевать так-то, но нужно хотя бы ради приличия сделать испуганный вид, чтобы Цзян Чэн не расклеился). Лань Сичэнь уже даже не пытается удержать на лице былую довольную улыбку, ибо эта детская войнушка ему осточертела. Он хватает Ваньиня за волосы и держит на одном месте, не обращая внимание на старательные метания жертвы.       — Ну вот, сложно, что-ли, было тише сидеть? Пришлось прибегнуть к излишней грубости... А если бы ты меня не взбесил, то я, возможно, подумал бы над твоей растяжкой. — На недоумевающий взгляд хмыкает: — Потом поймёшь. А ты как думал-то? Пытать тебя, такого красивого и сексуального, самыми обычными пытками? Ну это же чистой воды кощунство, глава Ордена Цзян. А теперь я надеюсь, что ты не будешь кричать, у меня ведь и так голова побаливает от сегодняшнего дня. Пожалей меня, пожалуйста.       Когда ткань пояса сползает с затылка, ослабленная рукой Сичэня, Ваньинь зло сплёвывает её на пол и стискивает зубы как можно крепче, так, что они начинают противно скрипеть.       — Ну-ну, такого тоже не нужно. — Лань Хуань отходит от стола с какими-то атрибутами (который тут стоял с самого начала, видимо, Цзян Чэн на него особого внимания не обратил и на инструменты не заглядывался), вертя в руках нечто, похожее на очень странный кляп. — Смотри. Новинка. Едва урвал последний экземпляр, их на рынке раскупают со скоростью света... Интересная штучка, правда? Она сделана специально для таких непослушных как ты. Открой рот.       — Пошёл нахуй! — Рычит Цзян Чэн, но Сичэнь лишь разочарованно вздыхает и хватается мёртвой хваткой за челюсть и с силой нажимает на щёки. На смуглой коже остаются заметные следы от ногтей, что грубо впились в неё, а Лань Хуань продолжает давить до тех пор, пока Ваньинь не сдаётся и не открывает рот, куда тут же втискивается кляп с расширителем, который не позволяет сомкнуть челюсти.       — Ну как, удобно? — Издевательство в голосе бьёт по ушам и Цзян Чэн с силой пытается сдавить железное кольцо зубами, не обращая внимания на боль. — Прекрати, ты только зубы себе переломаешь зря. А теперь... Пришло время переходить к самому интересному.       Цзян Чэн с ужасом смотрит на то, как быстро Сичэнь снимает свои многочисленные слои дорогой одежды, оголяясь всё больше и больше, демонстрируя свои прекрасные рельефы тела. Ваньинь бы даже шумно сглотнул, но из-за расширителя во рту слюна, которая наполняет рот всё больше и больше с каждой секундой, может только течь по губам. Возможно это выглядит жалко, но Ваньинь ничего поделать с этим не может. Раздевшись, Цзеу-Цзюнь с превеликой гордостью предстаёт перед Саньду-Шэншоу.       — Посмотри вниз, глава Ордена Цзян. — Цзян Чэн не обращает внимание на эти слова. Ну уж нет. Ни за что. Его вовсе не интересует сегодняшнее орудие пыток. — Посмотри же. — Сичэнь вновь хватает волосы Цзян Чэна и дёргает его голову вниз, заставляя смотреть...       Член Сичэня стоит в полной боевой готовности, налитый кровью, с вьющимися вокруг ствола венами. Не огромный, как представляют себе некоторые мечтательницы и мечтатели, но и далеко не самый маленький из тех, что видел Цзян Чэн в своей жизни (как будто он много видел). Сичэнь уверенно подходит к обездвиженному и наклоняется вниз к самому уху, опаляя его жарким дыханием.       — Хочешь, чтобы я был нежнее? — Шёпотом спрашивает Лань Сичэнь.       Да, Цзян Чэн хорошо помнит этот вопрос и уверено машет головой, говоря "нет". Ещё бы Цзян Ваньинь просил какого-то там главу ордена Лань о нежности! Он вытерпит всё и даже больше!       Лань Хуань выпрямляется, не убирая руки с макушки Саньду-Шэншоу, сильно сжимая пряди, натягивая их до боли. Цзян Чэн жмурится, вновь рычит и изо всех сил сопротивляется, когда чужой член сначала касается его губ, а после проталкивается глубже, оказываясь во влажной тесноте рта. Глава ордена Лань сдавленно выдыхает и перемещает обе ладони на затылок Ваньиня, нажимает на голову, заставляя поддаваться вперёд и входит глубже, ещё глубже, пока чужой нос не утыкается в его лобок.       — Откуда такое умение глубоко заглатывать, глава Цзян?— Издевается Лань Сичэнь, то оттягивая голову Цзян Чэна назад, то вновь насаживая на член, постепенно увеличивая скорость. — Неужели я не первый побывавший в этом прекрасном рту? М?       Цзян Чэн не обращает внимание на его слова, продолжая изображать недовольство, в то время как сам уже давно отдался во власть этого человека, позволяя творить с собой всё, что душе угодно. Смирился с поражением, видимо. Собственный корень Ян предательски заметно окреп, поднялся и стал неприятно тереться о ткань штанов. Это, конечно же, не ускользает от пронзительного взгляда Сичэня.       — Это ещё что? — В голосе одна лишь усмешка. — Ты только посмотри на себя, глава Цзян: ты стоишь на коленях пред главой другого ордена, без проблем принимаешь его член в своё горло, ещё и умудряешься возбудиться! — Лань Хуань наигранно охает и перемещает ногу на выделяющийся сквозь ткань штанов член, не сильно наступая на него. — Это звучит как приглашение, глава Цзян! — Продолжая грубо насаживать на свой орган чужой рот, Лань Хуань изредка даёт мужчине слабые пощёчины, на что тот тихо всхлипывает. Чувствуя приближающуюся разрядку, Цзеу-Цзюнь входит до конца, упираясь головкой в заднюю стенку горла и с тихим выдохом кончает.       Цзеу-Цзюнь вынимает орган из рта Цзян Чэна и тот сразу почти заваливается на пол, откашливаясь и давясь. Тяжело дыша, Ваньинь старается вернуть своему взгляду строгость и злость.       — Давай-ка посмотрим, что ты там прячешь под своим прекрасным одеянием.       Лань Сичэнь с неожиданной осторожностью вынимает изо рта Цзян Чэна железку и откладывает обратно на столик, беря в руки ножницы.       — Всё же жалко эту красоту, но ты, видимо, не оставишь мне иного выбора, верно, глава ордена Цзян?       — Делаешь, что хочешь, самостоятельно я тебе никогда не дамся! — Выплёвывает Цзян Чэн, перед этим как следует разомнув челюсти, которые успели заныть, пока были во власти расширителя.       — Прям таки никогда. — Усмехается Лань Сичэнь, садясь на колено около Ваньиня. Ткань мягкая, легко поддаётся острию заточенных ножниц, жалобно потрескивает и падает на пол ненужными лоскутами, освобождая тело Саньду-Шэншоу от своих оков. Сичэнь не сдерживается и блаженно выдыхает, когда перед ним предстаёт голая грудь главы ордена Цзян — мощная, красивая, с большими и маленькими шрамами, с явно проступающими мышцами и двумя розовыми сосками, которые сразу привлекали взор Цзеу-Цзюня.       Он с превеликим удовольствием проводит ладонями по груди, сжимает несколько раз, наблюдая за тем, как на коже остаются красные следы, удовлетворённо хмыкает и переключает внимание на соски. Трёт их пальцами, оттягивает и резко отпускает, а потом снова оттягивает, с садистским удовольствием слушая мученические стоны и вздохи над ухом. В конце концов не выдерживает и впивается зубами в правый сосок, блаженно закатывает глаза, чувствуя нежную кожу во рту. Лань Сичэнь прикусывает сосок снова, теперь не так сильно, вновь оттягивает и отпускает, ласкает кончиком языка и целует, много целует, словно извиняясь за предыдущие не самые нежные ласки.       — Оторвёшь их... Чертов... Извращенец... — Изо рта непроизвольно вылетают стоны, а член в штанах с новой силой просит внимания. В глазах давно стоявшие слёзы проливаются, намочив своей влагой щёки.       — Не волнуйся, я же не калечить тебя собрался, значит не оторву. Наоборот... — Лань Хуань опускает одну руку ниже и кладёт её точно на возбуждённый орган Цзян Чэна, не сильно сжимая и поглаживая из стороны в сторону. — Сейчас я позабочусь о тебе как следует, глава ордена Цзян. Что такое? — Заметив слёзы на лице Ваньиня Лань Хуань удивлённо выгибает бровь, но следом расплывается в довольной улыбке. — Да, плачь... Плачь снова и снова, больше плачь, я хочу видеть эти солёные капли на твоём прекрасном лице, Цзян Ваньинь. Ты выглядишь совсем беззащитно... Не могу устоять!       На шее вновь чувствуется чужая ладонь, в следующую секунду она безжалостно сжимается. Вновь воздуха не хватает, покрасневшие соски терзаются зубами мучителя, а другая рука занята ласками возбуждённого члена Цзян Чэна. Ему много, всего много, он задыхается и не знает о чём думать. Мысли путаются в голове словно нити. Горло болит, по щеке вниз скатывается слюна, которую Ваньинь все никак не может проглотить, поэтому Лань Сичэнь моментально слизывает её с огромным удовольствием и возвращается вновь к соскам.       Перестав терзать разгорячённую до предела плоть через штаны, Лань Хуань пробирается пальцами под ткань и проводит кончиками по стоящему члену. Из горла Ваньиня вырывается сдавленный хрип и Сичэнь ослабляет хватку на шее, давая сделать пару глотков воздуха, а затем вновь сжимает. Лицо Цзян Чэна краснеет, слёзы текут по щекам вновь и вновь, но Ваньинь всё равно ловит себя на мысли о том, что ему чертовски нравится всё это. Ему нравится ощущение удушья, нравится лёгкая ноющая боль в груди, нравятся горячие пальцы на собственном корне Ян... Видимо этот ублюдок знает подход к нему.       Цзеу-Цзюнь уже во всю надрачивает чужой член, в то время как собственный постепенно наливается кровью, с упоением наблюдая за сменой эмоций Цзян Чэна. Он старается выдать недовольную гримасу, но позже сдаётся, отдаваясь во власть этим приятным ощущениям.       — Ты главное не бойся, — шепчет Лань Сичэнь, разрывая чужие штаны на части и отпуская шею. — И не зажимайся сильно, ладно?       Оставив жертву без одеяний, Цзеу-Цзюнь легко опрокидывает его вперёд, заставляя лечь грудью на пол с оттопыренным задом. Вновь вернувшись от стола с "помощниками", Лань Хуань быстро открывает баночку какого-то вкусно пахнущего масла (запах напоминает локву) и выливает почти всё содержимое меж чужих ягодиц. Оставшееся масло льёт на руку и с удовольствием размазывает по собственному члену.       — Ты... Ты что там удумал... Изврат... — Шепчет Саньду-Шэншоу, стараясь свести ноги или подняться — ничего, конечно же, не выходит.       — Я? Ох, я удумал доставить нас обоих на пик блаженства, ты же не против? — Хмыкает Лань Сичэнь, проталкивая внутрь сжимающейся дырочки свой большой палец. — Ты такой горячий внутри, такой узкий и вечно сжимающийся... Просто идеален. А теперь, расслабься.       Цзян Чэн прикрывает слезящиеся глаза и делает, как ему велено, старается расслабить напряжённые мышцы как можно сильнее. В следующую секунду он чувствует, как чужой член утыкается в его ягодицы, твердый и горячий. Затаив дыхание, Ваньинь ждёт.       Лань Сичэнь вдыхает побольше воздуха в лёгкие и одним движением входит в расслабленное нутро, шлёпая кожей о кожу. Саньду-Шэншоу стонет громко, проливая очередные слёзы на пол, где уже скопилась небольшая лужица. Как и думал Сичэнь, внутри невероятно жарко и тесно, а ещё до сумасшествия хорошо. Цзян Чэн словно бархатный, осторожно обхватывает всю его длину, в самых мелких деталях чувствует каждое движение внутри.       — Пос-постой...       Сичэнь обхватывает одной рукой хрупкую на вид талию Ваньиня, а второй снова подбирается к его шее. Лань Хуань отмечает про себя, что ему невероятно нравится сжимать её и доводить до удушья, когда красивые глаза закатываются, а лицо краснеет. Устроившись поудобней, Цзеу-Цзюнь начинает движение, входя в него глубоко и быстро, безжалостно натягивая на себя красивое тело. Цзян Чэн на секунду теряет связь с реальностью, а после с силой пытается вырваться из твёрдого захвата.       — Отпусти... — Скулит он и сжимается что есть силы.       — Нет. — Почувствовав небольшую боль от сжатия, Лань Хуань бьёт раскрытой ладонью по чужой ягодице. — Прекрати сжиматься, ты делаешь больно не только мне, но и себе тоже.       Едва справляясь с контролем собственного тела, Цзян Чэн кое-как заставляет себя расслабить мышцы и тогда действительно становится легче. Новые грубые, глубокие и быстрые толчки сзади с каждым разом вырывают из него всё новые и новые стоны, которые через некоторое время превращаются в жалкие всхлипы. Твёрдый член Ваньиня сочится смазкой и едва не кричит о помощи и внимании, но остаётся проигнорированным.       — Посмотрим, сможешь ли ты кончить без рук, Цзян Чэн. — Рыча от возбуждения, Сичэнь почти ложится на мужчину под ним, обхватывая чужую грудь поперёк и вдалбливаясь в тело Саньду-Шэншоу в животном желании поскорее достигнуть пика.       — П-прошу... Ах... М-медленне-е! — Слова остаются проигнорированными, но в ту же секунду Цзян Чэн чувствует, как на его загривке смыкаются чужие зубы, терзая нежную загоревшую кожу. — Ай... А...       Хмыкнув, Лань Хуань перемещает свои ласки чуть ниже, осыпая плечи укусами, засосами и редкими поцелуями. Тело под ним источает невероятный жар, заставляя чуть ли не сгорать, терпеливо не обращая внимание на неприятно скатывающийся по спине пот. Громкие звуки стонов, хрипов, всхлипов и редких мольб ласкают слух не хуже прекрасной игры на гуцине, и Цзеу-Цзюню кажется, что он смог бы кончить от одних только этих песнопений... Он чувствует, как весь жар в один миг сосредотачивается внизу живота, как пульсирует собственный орган в нутре Цзян Чэна, готовый вот-вот излить семя. Ловко подгадав момент, Лань Хуань выходит из чужого тела за секунду до того, как кончает, пачкая чужие ягодицы и поясницу.       — Давай... Посмотрим, что тут у нас... — Переводя дыхание от недавнего оргазма и едва справляясь с желанием лечь на пол от внезапно накатившей усталости, Глава Ордена Лань опускает руку, просовывая меж ног мужчины под ним, чувствуя горячую жидкость и мягкость опавшего члена. — Вот видишь, смог таки кончить без рук.       — Да-да... Развяжи ты меня уже!       Сичэнь тихо смеётся.

***

      — А-Чэн, ну что, как ты? — Нежно спрашивает Лань Сичэнь, омывая ноги Цзян Чэна, сидящего на кровати.       — Ну... Чёрт с тобой, Хуань, мне понравилось! — Недовольно отвечает Ваньинь, — но ты только попробуй мне припомнить, что я признал это!       — Конечно, А-Чэн, я никогда этого не буду тебе припоминать, — Лань Хуань бережно целует чужие руки и заглядывает в глаза, одаривая любовным взглядом, — а как тебе я в этом... необычном амплуа?       — Твою мать, Хуань, это самое горячее, что я видел в своей жизни! Господи, да если бы я знал, что ты так ахуенно выглядишь в роли маньяка какого-то, то я бы уже давно собственноручно надел себе чёртов ошейник! — Ваньинь откидывается на подушки, блаженно закрывая глаза. — Ну ползи уже сюда, хватит.       — Я просто хочу в полной мере о тебе позаботиться, всё таки у тебя всё затекло и посинело... — Сичэнь осторожно целует пострадавшие от кандалов ноги.       — О, пресвятые Небожители, остановись, иначе я из тебя все соки выдою этой ночью.       Вновь тихо засмеявшись, Лань Хуань наконец ложиться рядом с Цзян Чэном, нежно притягивая его к своей груди. Зарывается носом в чужие, немного влажные волосы, и чувствует себя абсолютно счастливым...