***
Алва стоял у развилки Мясницкой и Большого Златоустинского и лениво листал Талиграм. В последние дни лента обновлялась очень вяло, все находились под тяжелым впечатлением от нападения Талига на Агарис под предлогом зачистки священного города от древнедемонической скверны. Притихли те, кого по долгу службы читал Алва, — чужестранные наймиты и вражеские агенты под личиной подростков, студентов и молодых специалистов. И лишь один аккаунт организованной группы бунтовщиков, «Товарищи», постоянно выкладывал в сторисы видеозаписи движения колонн недовольных военной операцией короля Франциска Оллара в Агарисе. Так они подсказывали единомышленникам, куда идти, чтобы найти своих. Так Роман Алва вовремя отдавал команды на перехват. Очень странно, что власти до сих пор не заблокировали эту соцсеть. По впечатлениям Алвы, талигцы любили Талиграм сильнее Дриттера, и подписчиков у чужеагентов здесь было в разы больше. — Роман Альварыч… — рыкнул командир гвардейского взвода. В балаклаве командира были сделаны прорези для глаз, носа и рта, что делало его похожим на выглянувшего на свет божий озорника из БДСМ-клуба. — Пшёл вон, — не отрывая глаз от экрана смартфона, молвил Алва. — Загоняют же… — развел тот руками. — Мне сколько раз повторять, чтоб ко мне никто в форме не подходил? Я для чего в гражданском? Алва резанул командира взвода взглядом из-под длинной чёлки и снова уткнулся в смартфон. Там как раз появилась новая стори от «Товарищей»: гвардия проверяет мобильные телефоны у прохожих возле «Детского мира», а позади них группа черных шлемов гонит в сторону Лубянки совсем юного белобрысого парня. Алва поднял голову и посмотрел в сторону площади как раз вовремя, чтобы увидеть, как этот самый парень несется прямо на него. Едва успел отпрянуть, чтоб не сбил. Парню пришлось резко затормозить при виде гвардейского наряда. Доли секунды на размышление — и он метнулся вниз по Большому Златоустинскому. Перед этим успел запустить руку в карман куртки, выудить оттуда что-то и запустить этим в гвардейцев. На шлемах и бронежилетах расцвели разноцветные потёки краски. Командир скомандовал «взять», но Алва коротким жестом их остановил. Быстрый взгляд в сторону Лубянской площади — загонщики начали останавливаться, видя подкрепление. Парень стремительно уходил в сторону Маросейки. Ничего, и не таких зайцев загонял Алва в своей жизни. Легко толкнувшись ногой, он погнался сам. Паренька он настиг быстро.***
На перекрестке Мясницкой и Большого Златоустинского Дима чуть не столкнулся с прохожим — и тогда бы точно не ушёл. Хорошо, тот сам был не промах — увернулся. Димка вильнул в сторону Златоустинского и едва не забыл закидать черные шлемы последними шариками краски. Бежать под горку стало легче, и разъяренных воплей за спиной он уже почти не слышал — сам нёсся как ветер, ощущая себя молодым, сильным и очень-очень смелым! Только уже почти в самом низу искоса глянул вбок и вдруг увидел прямо у себя за плечом того самого прохожего, с кем едва не столкнулся. Он не слышал его шагов. Видимо, высокие черные шнурованные ботинки на ногах у незнакомца были сшиты из очень мягкой кожи и ступали тихо даже на бегу. Чувак тоже явно угодил в западню гвардейцев — это Дима сразу просёк. Он вообще был сообразительным. — Автобус! — ободряюще заорал Дима незнакомцу. И не успел тот ответить, как Димка схватил его за запястье покрепче и потащил за собой. Чувак явно хуже знает город, чем он. Вон стоял, как дурак, тырился в Оллардекс-карту, не понимая, куда деться от шлемоголовых. Он только в самый первый миг дёрнулся, словно пытаясь высвободить руку, но быстро перестал и побежал рядом так же шустро. Тоже понимал: либо они успеют сейчас впрыгнуть в автобус, либо проведут ночь в отделении.***
Алва никогда не кричал своим жертвам «Стой!», не пыхтел, не грозил и не ругался на бегу. Как ворон, он преследовал свою добычу молча, неслышно. Удобная мягкая обувь, практичная одежда, скроенная не без модного налета, — он мог себе это позволить. И позволял. Роман уже почти поравнялся с пареньком и лишь на самую малую долю секунды разрешил себе полюбоваться летящими светлыми волосами. Следующим движением будет рука на плечо, захват — и на асфальт. Тот даже не успеет понять, что произошло. Но вдруг не понял, что произошло, сам Алва. Отчего-то не он, а парень схватил его за запястье! Что за наивные приёмчики? Алва дёрнул рукой, но тут осознал, что происходит: его приняли за своего, гражданского, его спасают! От этой мысли стало так неожиданно весело, что, когда они влетели на площадку автобуса, Роман громко хмыкал от смеха.***
Дима оглянулся на черноволосого прохожего, которого втянул за собой в автобус, и заметил, что тот негромко смеется. — Да уж! Ну и денёк! — подхватил Димка и широко разулыбался. — Удрали! Спаслись! Загоняли они меня! Как зайца! Весь центр с ними оббегал. А вы как там оказались? Заблудились? — Заблудился, — подтвердил Алва. — У меня такое чувство странное — беда такая с этой войной, а вот всего лишь удрал от гвардейцев — и смеяться хочется! И рад очень, что вам помог. Алва внимательно разглядывал юношу. Откинутые волосы открывали высокий лоб, белёсые брови. На Романа смотрели честные серые глаза. В них светилось счастье от спасения… генерал-майора. — Как тебя звать, спаситель? — Дима. — Роман. И кто ж тебя надоумил краской в гвардейцев кидаться? — Один человек… серьезный человек! — уточнил Дима, заметив, как становится глубже ироничная ямочка на щеке Романа. — Любая мелочь поможет возрождению Талигойи! Он очень хорошо об этом говорил, я не смогу повторить. Вы так не думаете? А я верю. Он старый друг нашей семьи. — Чуть меньше везения, и тебя б закрыли на много лет, ты хоть понимаешь? — Я не боюсь! Я даже не стану поступать в этом году, потому что все равно невозможно учиться как ни в чем не бывало, когда идет война! Учеба просто в мозги не полезет. На альтернативную пойду… — На этой тираде автобус качнулся на повороте, и Диму швырнуло на Алву. — Тише, тише, юноша, вы так громко не орите про войну-то, — шепнул ему на ухо Роман, помогая молодому человеку найти равновесие. — Я не боюсь. — Да закрой ты рот. — Я не боюсь… — тоже перешел на шёпот Дима. — Ладно, не бойся. Но на всякий случай давай обменяемся телефонами, чтобы я мог… — Да, точно, — подхватил Дима, — чтобы мы могли быть свидетелями на судах друг у друга! — Вот-вот. Продиктуй мне твой, я наберу… Угу, это я звоню… Как тебя звать? — Надорский Дима. — А меня запиши… Ну, запиши «Степной ворон». Автобус подошел к остановке. Алва без предупреждения выскочил и взмахнул рукой на прощанье: — Ладно, пока… — и добавил себе под нос: — Димон. *** Вечером в постели Дмитрий привычно листал ленты соцсетей. Сердце гневно колотилось, в горле стоял комок. Скольких избили, забрали, закрыли! Не церемонились ни с кем. А, главное, знали, где хватать! Подлые псы, похоже, читают те же каналы, что и протестующие. Дима снова обновил ленту и увидел последнее видео от "Товарищей" c заголовком "Дирижер талигской весны". Нажал. И обомлел. На него смотрело лицо Романа, того прохожего, с которым они сегодня вместе удирали от гвардейцев! Непривычная для офицера удлиненная стрижка, ярко-синие, слишком большие для мужчины глаза, острый нос, тонкие мягкие губы - сомнений быть не могло, это был он. Но... погоны генерал-майора гвардии? Никогда ещё Дима не видел лица красивее и... неприятнее. Вздрогнуть его заставил громкий звук уведомления. Забыл приглушить на ночь. Сверху всплыл баннер, и Дмитрий механически нажал. "55.760187, 37.613061", - пришло от контакта "Степной ворон". "19.03.22, 19:00", - следом от него же ещё одна. Димон замер, ненавидящим взглядом буравя телефон. Он сам себе не верил, что... да, он придёт туда - и спросит с Ворона за всё!