Лилли

Каллен, пригретый яркими бьющими в спину лучами солнца, чувствовал, как слипаются глаза. Отчёты о перемещении войск в Свистящих пустошах никогда не были захватывающим чтивом, а сегодня днём сфокусироваться на них с каждой минутой становилось лишь сложнее. Подперев щёку рукой, он пытался бороться со сном, но искушение закрыть глаза оказалось слишком велико. Он не спал, не совсем, просто давал своим глазам отдохнуть. Если бы он действительно уснул, то не услышал бы топота крошечных ножек. И когда шум стих, кто-то резко потянул его за локоть: — Папа? Ты спишь, папа? В мгновение ока, Каллен обхватил маленькую девочку за талию и поднял её на руки. Она радостно визжала и болтала ножками, пока Каллен не усадил её к себе на колени. Он смотрел на неё сверху вниз, и мягкая улыбка невольно расцвела на его лице. Её рыжие кудри снова превратились в непослушное облачко, частично пряча ярко-зеленые глаза, которыми она на него смотрела. Придется снова расчесывать эти непослушные волосы. Слава Создателю, у него есть опыт четырех десятков лет борьбы со своими собственными. — Ты разве не должна быть на занятиях, любовь моя? Где мать Жизель? Она пожала плечами, явно не заботясь о делах взрослых. — Мы можем пойти к маме? — с надеждой в голосе спросила она. Каллен задумался, не уверенный подходящий ли для этого момент. Но затем, взглянув на её просящее личико, уже не смог бы отказать. — Конечно, — пробормотал он. Подхватив её на руки и устроив поудобнее, он встал. Скоро она будет слишком большой, чтобы хотеть кататься у него на руках, и, учитывая тот факт, что энергия бьет в ней ключом, Каллен наслаждался возможностью держать её на руках. Когда они вышли из его кабинета и спустились по зубчатым стенам Скайхолда, он вспомнил тот день, когда Элена сказал, что скоро они станут родителями. — Каллен, у тебя есть минутка? Он поднял взгляд от своего рабочего стола. Улыбка расцвела на его лице. Леди Элена Резерфорд, Вестница Андрасте и его жена стояла в дверном проёме его кабинета. Вместо привычной тёмно-коричневой туники и брюк она была одета в простое голубое платье, а в волосы были вплетены весенние цветы. Её щеки раскраснелись, и он задумался: бежала ли она к его башне. — Конечно, — ответил он, встав и подойдя к ней. — Ты прекрасно сегодня выглядишь. Улыбнувшись в ответ на комплимент, она обняла его вокруг талии и зарылась лицом в мех на его сюрко. — У меня есть новости, — прошептала она. Каллен прижал её к себе, в его животе порхали бабочки. Они были женаты уже два года. Он сделал ей предложение утром после победы над Корифеем, обняв её за талию и прижав к своей груди, когда они любовались видом, открывающимся с балкона. Два года, а сейчас… Он догадывался, о чём она собиралась ему сказать, причиной тому были симптомы, о природе которых, пока ни один из них не был достаточно смел заговорить. Ближайшей попыткой можно считать её слова за завтраком, что она пойдёт к целителям. — Да? — решился он, едва сдерживая волнение и трепет в своём голосе. Он увидел, как покраснело её лицо, оторвавшееся от пол его мантии, застенчивая улыбка тронула её губы. В уголках её зеленых глаз уже появились слёзы. — У нас будет ребёнок. Издав громкий радостный возглас, он поднял её в воздух и закружился с ней по комнате. Смех их эхом разносился по всей башне. — Ох, Создатель! Ты в порядке? — спросил он, внезапно опустив её на землю. Элена смеялась, прижавшись к его рукам. — Конечно! Я не стеклянная, знаешь ли. Каллен не мог перестать улыбаться. Он взял её лицо в свои руки и наклонился, прижимаясь к её губам своими собственными сначала мягко, но затем всё более пылко. Элена обвила его шею руками, прижимаясь всем телом. На мгновение в мире не осталось ничего, кроме её губ на его собственных, но затем он отстранился, чтобы заглянуть в глаза. Взяв одну из её рук, он поднес её к губам для поцелуя. — Спасибо, — пробормотал он, касаясь костяшек пальцев. — За что? — склонила она немного голову в сторону. — За то, что любишь меня. За то, что даешь шанс создать с тобой семью. Он долгое время не думал, что найдет женщину, которая захочет иметь от него детей. Если бы кто-то спросил его, когда он вступал в Инквизицию, думает ли он стать отцом, то он бы просто рассмеялся этому человеку в лицо. Но вот он стоит с прекрасной и доброй женщиной, ждущей от него ребёнка. Элена смахнула слезинку с его щеки: — Я люблю тебя, Каллен Резерфорд. — Я тоже тебя люблю, — пробормотал он, прежде чем наклонить голову за ещё одним поцелуем. Лилли начала извиваться в его руках, и Каллен неохотно опустил её на землю, взяв её крохотную ручку в свою. Она рассказывала ему о всех бездомных котах Скайхолда, что приютила, и Каллен внимательно слушал её, периодически приветственно кивая проходящим мимо. Вместе они вошли в большой зал и направились к двери слева от трона. — Сэру Мохнату не очень нравится Леди Кэсси, но это только потому, что она не разрешает ему спать на моей кровати. — Я думал, Сэр Ланс спал на твоей кровати, — ответил он. Она отрицательно помотала головой: — Нет, папа. Ланс спит на моей подушке. — А, ясно. Прошу прощения, миледи. Каллен открыл перед ними дверь, и они спустились в подвал, где суета большого зала была не слышна, и нежная тишина накрывала их с головой. В коридоре было темнее, чем Каллену хотелось бы, и он мысленно сделал пометку приказать слугам следить за тем, чтобы факела на стенах всегда горели. Лилли побежала вперёд, зная путь к комнате Элены наизусть. Каллен следовал за ней, ощущая растущую с каждым шагом боль в груди. Во всех отношениях, беременность Элены была легкой. Не в том плане, что она не была раздражительной или её ноги не отекали, вовсе нет, но, Создатель, она сияла. Каллен любил наблюдать, как изменяется и растёт она, вместе с их ребёнком. Он любил целовать её живот, ощущая маленькую ручку или ножку на своём лице. Он пел ей, круговыми движениями поглаживая её живот, когда они вместе сидели у камина, а она — на его коленях. Так они сидели и вечером перед рождением Лилли. Она была на девятом месяце, и целители говорили, что ребёнок может появиться в любой момент. В кои-то веки Каллен крепко уснул, свернувшись вокруг своей жены калачиком и положив руку ей на бок. Внезапно, его глаза открылись, и он понял, что Элена склонилась над ним с широко раскрытыми глазами. — Каллен! — прошипела она. — А? Что? На замок напали? — спросил он, пытаясь осознать реальность. — Каллен, роды начались. Зови целителей, — прошептала она, ухватившись за его плечи. Он вскочил с кровати, второпях запутавшись ногами в простынях. Его руки тряслись, когда он пытался натянуть штаны. В ушах так и звенели слова: роды начались. Святая Андрасте, храни их! Наконец, приведя себя в более-менее презентабельный вид, Каллен, помчался вниз по лестнице и рванул со всей силы дверь. — Позовите Великую Чародейку Вивьен и Фиону, а также всех остальных целителей, что есть в замке. У Леди Инквизитора начались схватки! — рыкнул он охраннику, возле двери. Взбежав обратно по лестнице и увидев, как Элена всё ещё стояла возле его половины кровати, он помог ей сесть и прижался поцелуем к её лбу. В ответ она крепко сжала его руку. — Каллен, мне страшно, — её голос был тише шепота. Хоть она пыталась скрыть это последние девять месяцев, он знал, как она боялась этого момента. Её собственная мать умерла во время родов, и мысли об этом иногда мучили её. — Шшш… — успокаивал он, сжимая её руку. — Всё будет хорошо. Я буду за дверью. Если понадоблюсь или ты захочешь меня видеть, позови, и сам Создатель не сможет меня остановить. Наклонившись, он поцеловал её сильно и неистово, пробуя тепло её рта и мягкость губ. Она вздохнула и прильнула к нему. — Я люблю тебя, Элена, — выдохнул он. — Я тоже тебя люблю, — прошептала она в ответ. На мгновение он замер возле неё, поглаживая её волосы, убирая с лица. Их взгляды встретились, и ему хотелось передать в своём то, как сильно он её любит, как важна она для него. Каллен видел страх в её глазах и молил Создателя, чтобы было хоть что-то, что он мог сделать, чтобы изгнать его. Мгновение спустя дверь внизу открылась, и стук сапог по лестнице возвестил о том, что пора уходить. Традиционно мужчинам не разрешалось быть свидетелями родов, и они решили уважать традицию. Тем не менее, сейчас Каллен жалел, что не настоял на присутствии рядом. Взглянув последний раз на свою жену, Каллен ушёл. Подойдя к двери, открытой так же, как её оставила Лилли, Каллен заколебался. Он мог услышать свою неугомонно болтающую дочь, рассказывающую матери о кошках и её занятиях. Замерев на мгновение, он прислушался. — Мать Жизель учит меня писать, но от этого у меня болит руки. И буквы у меня не такие красивые, как папины. Хотя теперь я могу писать твоё имя, и своё тоже! Он улыбнулся про себя, радуясь, что Лилли считает учёбу достаточно важной вещью, чтобы рассказывать об этом матери. Она была умной девочкой с жаждой знаний, иногда граничащей с проблемами. Ему было интересно, что бы ответила Элена на болтовню Лиллии. Она бы очень гордилась их малышкой. Глубоко вздохнув, Каллен открыл дверь. Глубоко вздохнув, Каллен открыл дверь. Крики прекратились, точнее, прекратились крики Элены, но он мог слышать несколько иные: высокие, полные силы. Их ребенок. Поднимаясь по лестнице, он перепрыгивал через две ступеньки за раз, руки у него дрожали, а на губах играла радостная улыбка. Дориан, конечно, был прямо за ним, но Каллену не было до этого дела. Он почти никого не видел, все его мысли были о матери его дитя. Его взгляд упал на кровать, и он остановился, воздух словно выбили из легких. Фиона склонилась над ней, положив одну пропитанную кровью руку на живот Элены, а другой гладя по волосам. Никто не смотрел на него, а воздух в покоях казался гнетуще тяжелым и густым, несмотря на открытые двери балкона. Сделав шаткий шаг, затем ещё и ещё, он упал на колени рядом с кроватью. Фиона отшатнулась от него, сказав что-то, что он не расслышал. — Элена, любовь моя? — неуверенно позвал он, сжимая её руку в своей. — Дорогая? Он ждал, что её пальцы сожмут его руку, что глаза распахнуться, и имя его сорвется с его губ. Он ждал, но… Каллен наклонился вперёд, прижавшись к её губам и обхватив лицо руками, желая, чтобы она ответила на поцелуй. Её губы были теплыми и алыми, как и тогда, когда он поцеловал её несколько часов назад. Но теперь он не чувствовал, как они прижимались к нему в ответ, как и не чувствовал тихого вздоха, или движений языка, или скрипа зубов. Он отстранился, руки дрожали, тряслись… трясли её. — Элена! — позвал он громче на этот раз, паника охватывала его. Он почувствовал тяжелую руку на своем плече и услышал, как Дориан прошептал его имя, но всё это было слишком далеко. — Нет! Нет, нет, нет, — пробормотал он, забираясь на кровать и прижимая её к себе. Теплая кровь, её кровь, пропитывала его кожу и одежду. — Дорога, любовь, проснись! Он склонился над ней, прижимая её к своей груди. Наверняка она просто спала — в конце концов, роды были тяжёлыми. Наверняка она проснётся, если он просто… Он поцеловал её снова, отчаянно желая почувствовать её ответную реакцию. Может быть, если она почувствует прикосновение его губ, его дыхание рядом, она проснётся. Так ведь было в старых сказках, разве нет? Спящая принцесса, разбуженная поцелуем истинной любви? Слезы текли по его щекам, горячие и соленые, падая на её лицо, на её волосы. — ЭЛЕНА! — завопил он, яростно тряся её, отчего её голова откинулась назад, как у тряпичной куклы. Руки потянули его прочь, вырывая её из его объятий. Каллен слеп набросился, нанося удар в мягкую плоть и твердую кость. Ему было всё равно — ему нужно было ударить что-нибудь, что угодно. Он был командующим инквизицией, генералом целой армии, но он никогда не чувствовал себя столь беспомощным. Кто-то прижал его к стене, дав ему сильную пощечину. — КАЛЛЕН, — прорычал Дориан, наконец попав во внимание командира. Во взгляде мага читалась боль, — Каллен, мне так жаль. Он почувствовал, как гнев покидает его тело после слов Дориана, и, подавшись вперёд, Каллен уткнулся лицом в шею друга. Теперь он рыдал, рыдал до лома в костях, рыдал, разрываясь на части. Он чувствовал боль, пустоту. Как будто демон отчаяния пробил дыру в его груди. Как мог Создатель допустить подобное? Она была избранной. Несомненно, Создатель снова вытащит её из Тени; Тедас нуждается в ней. Как Он мог так поступить? Разве Каллен не был верен? Разве недостаточно он отдал Церкви, Андрасте, самому Создателю? — Ты некромант, — хныкал он. — Верни её, пожалуйста. Он почувствовал, как Дорина покачал головой: — Она не была бы прежней, Каллен. Её больше нет. Внезапно его в его горе врывается пронзительный вопль. Каллен резко вскинул голову, глаза сузились, видя маленький сверток в руках Вивьен. Наш ребёнок… Ребенок Элены. Всё в комнате, включая само время, замерло. Каллен уставился, в тот момент как ужасающая правда реальности доходила до него. Он шагнул к ней, и ярость в его груди возросла, когда маг отшатнулась назад. — Отдай мне моего ребёнка, Вивьен, — сказал он низким и опасным голосом. Насколько это было возможно, орлесианска встала ещё более ровно и грозно, встретив его взгляд с холодной решимостью. — Что вы собираетесь сделать, командир? «Она думает, что я собираюсь причинить вред ребенку Элены», — осознал он, и боль уже другого рода, смешанная со стыдом, пронеслась в его сердце. Его взгляд смягчился, и он осторожно протянул руки. — Он — всё, что у меня осталось от неё, — прошептал Каллен. — Пожалуйста. Жестокая стойка Первой Чародейки немного смягчилась, когда она осторожно передала свёрток в его протянутые руки. Казалось, окружающие снова растворились в мраке комнаты. — Она, — мягко поправила Вивьен. Каллен смотрел на розовое личико, выглядывающее из толстого одеяла. Слезы застилали ему глаза. — Здравствуй, Лилли. Комната освещалась факелами и ярким полуденным солнцем, проникавшим через витражное окно, вырезанное в поддерживающей Скайхолд скале. Благодаря ему, буйство красок разливалось на холодном каменном полу. Лилли сидела, скрестив ноги, перед мраморной плитой и болтала без умолку. Приближаясь, Каллен почувствовал, как его сердце сжалось. Гномы Орзаммара сделали гробницу — подарок, согласованный с Лелианой, от короля Харроумонта. Белый мрамор был высечен и раскрашен так изысканно, что он мог представить, будто его жена просто спит, аккуратно сложив руки на груди. Если бы он вглядывался достаточно долго, достаточно пристально, то увидел, как вздымается и опускается её грудь. На мгновение Каллен позволил своей руке опуститься на ее волосы, а большому пальцу погладить щёку. — Здравствуй, милая. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, Каллен поднял Лилли на руки и прижал к себе, одной своей большой рукой обхватив её затылок. Он чувствовал её горячее дыхание на своей шее, когда она стиснула его плечи своими маленькими ручками. Через мгновение она откинула голову и посмотрела на него ярко-зелеными глазами. — Можешь поплакать, если хочешь, папа, — прошептала она, обхватив крохотной ладошкой его щёку. — Ничего страшного. Каллен покачал головой, в горле встал ком, и он прижался губами к её виску. — Я люблю тебя, папа. — Я тоже люблю тебя, Лилли. Ты всё, что у меня осталось.