***
Цзян Чэн хотел понять Вэй Усяня. Почему тот отказался от него ради каких-то остатков клана Вэнь? Почему отказался от его помощи? Почему предал? Почему просто не захотел вернуться с ним в Пристань Лотоса? Почему… выбрал Темный путь? Ваньинь стоял в комнате своего брата, от которого во всеуслышание отказался перед всем миром заклинателей. Он собирался приказать адептам запечатать ее, но сам не понял, как оказался внутри. Сам не понял, зачем подошел к столу. Сам не понял, как в его руках оказались записи его шисюна. «Должна быть причина, почему он выбрал этот путь, — думал Цзян Чэн, вчитываясь в хаотичные иероглифы, — Я просто хочу понять и найти способ его вернуть, пока не стало слишком поздно». Комнату он запечатал своими руками, не тронув в ней ничего. Только на столе теперь было пусто. Глава клана Цзян не собирался практиковать Темный путь, только изучить, что Вэй Усянь нашел в нем. Однако, внезапная атака мертвецов на кладбище во время обычной проверки местности буквально вжала Ваньиня угол похоронного дома. Кто бы мог подумать, что призыв Нарисованных глаз окажется очень кстати, ведь манекены вот, под рукой, а помощники ему были очень нужны. Он сам не понял, как это сделал, действовал быстро и по инерции, однако с монстрами было покончено, деревня теперь в безопасности, а значит… Ничего плохого не произошло?***
— Молодой глава клана Цзян, можно вас на минуту? — Лань Сичэнь, как обычно даже после битвы выглядевший идеально, смотрел на Ваньиня с улыбкой. Но от последнего не укрылось мелькнувшее в глазах Первого Нефрита беспокойство. Цзян Чэн лишь кивнул, убирая Саньду в ножны и позволяя отвести себя подальше от адептов обоих кланов. — Глава клана Цзян, мне показалось… — Лань Сичэнь на секунду замешкался и Цзян Чэн вопросительно выгнул бровь, — Мне показалось, что вы управляли вашим духовным оружием с помощью темной энергии. Это так? Главы двух орденов напряженно смотрели друг на друга в повисшей тишине. Ваньинь медленно опустил взгляд на Цзыдянь, который заискрился на пальце, как будто осознал уделенное ему внимание. — Нет, — слишком резко, слишком поспешно. Цзян Чэн развернулся, но почувствовал, как его удерживают за рукав. — Ваньинь… — Цзэу-цзюнь. Я ответил на ваш вопрос. Нет. — Цзян Чэн выдернул свой рукав из руки Лань Сичэня и направился к своим адептам, спиной чувствуя обеспокоенный взгляд Первого Нефрита. «Нужно быть внимательнее на совместных Ночных охотах, — раздраженно подумал глава клана Цзян, — А лучше избегать их».***
Самым любопытным открытием стало то, что Цзыдянь с удовольствием отзывался на Темную энергию. Тогда, на охоте, Цзян Чэн даже не осознал, что управлял кнутом с ее помощью. Если бы Сичэнь не заметил… Ваньинь нахмурился. После той вылазки глава клана Лань стал чаще приглашать его адептов, вместе с ним, на совместные Ночные охоты. Цзян Чэна раздражало такое очевидное беспокойство. Он может сам справиться со своими делами. Он не встал на Темный путь. Он просто пытается понять. Смог бы Сичэнь принять такой ответ на свой неозвученный вопрос? Маловероятно. Но находить причины для отказа становилось все сложнее.***
А потом случилась трагедия на тропе Цюнци. Цзинь Цзысюань погиб по вине Вэй Усяня, у их шицзе уже не осталось слез, а маленький Цзинь Жулань остался без отца. Цзян Чэн чувствовал ненависть к своему брату, чувствовал ненависть к клану Вэнь, чувствовал ненависть к заклинателям, которые позволили этой трагедии случиться, ведь никто никого не просил лезть на территорию Старейшины Илина, чувствовал ненависть к самому себе, что так и не смог понять шисюна и его выбор, он чувствовал… Он чувствовал, что «слишком поздно» уже почти наступило. Цзыдянь нетерпеливо искрился на пальце.***
Когда Цзян Чэн услышал, что глава клана Цзинь объявляет поход на гору Луанъцзан. Когда увидел в глазах всех заклинателей ненависть к Вэй Усяню. Когда увидел, как плечо его брата пронзила стрела, выпущенная молча, подло, исподтишка. Когда услышал зов сестры, который разнесся над полем битвы, где текла кровь и царил полный хаос. Когда увидел, как меч ничтожного адепта, что предназначался Усяню, вонзается в шею Яньли… Тогда терпение Цзян Чэна лопнуло, выпуская наружу темную, всепоглощающую ненависть. Цзыдянь извился змеей и обвился вокруг шеи адепта, резко вздернув его в воздухе и сломав шею, отвратительный хруст которой заставил всех вокруг замереть от пронзившего их ужаса. Возможно, не нужно было возвращать Вэй Усяня назад. Возможно, нужно было с самого начала остаться с ним. Цзян Чэн так и не смог до конца понять своего брата и его выбор, но это, прямо сейчас, больше не имело значения. Он встал плечом к плечу с Вэй Ином. Флейта издала трель, а Цзыдянь прорезал Безночный Город фиолетовой молнией.***
Вэй Усяня отбросило назад от силы толчка своего шиди. Он лежал на крыше, смотря в небо, которое начинало светлеть от приближающейся зари. Битва давно стихла, все, кто смог выжить, уже сбежали, а по Безночному Городу теперь бродили похожие на слепых котят оставшиеся мертвецы. Вэй Ин услышал треск молнии и вой. Цзян Чэн убивал оставшихся монстров, пытаясь заглушить ненависть и утоляя ненасытный голод темной энергии. Что он наделал? Они наделали? И что теперь им делать? Вэй Усянь поднялся, намереваясь встряхнуть брата, может быть ударить, если это поможет привести его в чувство. Он оглянулся, выискивая фиолетовые одежды, и увидел Цзян Чэна, напряженного как струна, но решительно занесшего руку с мечом над кем-то выжившим в белых одеждах ордена Гусу Лань…***
Цзян Чэн резко садится в кровати, проснувшись от собственного крика. Он смотрит на свои руки и ему кажется, что они в крови, он ощупывает свое лицо и ему кажется, что он чувствует на ней кровь, он обхватывает себя руками и мелко дрожит. Спустя пол палочки благовония Цзян Чэн уже может спокойно дышать. На нем нет крови и руки его сейчас чисты. — Конечно, чисты, — тихо бормочет Ваньинь вслух, чтобы нарушить давящую тишину и окончательно успокоиться, — Я бы никогда не дошел до того, чтобы встать на Темный путь. Чтобы допустить такого количества бессмысленных жертв. Мои руки не будут по локоть в крови от… такого. «Но разве ты и без Темного пути уже не окунул свои руки по локоть в кровь, глава клана Цзян?» — смеется голос в его голове.