Любимое преступление

Первый раз всё случилось спонтанно. Они не хотели этого делать, вернее хотели, но не совсем так, как это получилось. А получилось, что, упав она разбила себе голову, и кровь стремительно расползалась по полу. Да уж. — Выглядит не очень, — говорит Том, разглядывая лежавший на мраморном и холодном полу заброшенного туалета труп Лаванды Браун. Гермиона кивает. Может, Лаванда действительно заслуживает всего того, что с ней за сегодня произошло? В конце концов, именно она устраивала травлю многим учащимся Хогвартса, что просто не могло положительно сказаться на их самочувствии и самооценке. Гермиона переводит взгляд с окрававленного пятна вокруг головы Лаванды на Тома, который видимо был несильно впечатлён представшей перед ним картиной. Он перевёл взгляд на Гермиону, и в тёмных глазах промелькнул азартный блеск: — Где мой дневник? Гермиона открыла свою школьную сумку, извлекая из неё тетрадь, облеченную в чёрную кожу, и протянула ее в руки Тома. — Выйди отсюда и проследи, чтоб никто не потревожил нас, — сказал он, но увидев Гермионин обеспокоенный взгляд добавил, — всё будет в порядке, не беспокойся. Она вновь кивнула, выходя из заброшенного туалета для девочек на втором этаже Хогвартса. Прикрыв за собой дверь, она села возле неё. Её прижатые к себе колени подрагивали. За стенкой раздавался тихий, но уверенный голос Тома, по всей видимости читающий какое-то заклинание. Ну как какое-то. Это заклинание на разделение души — создание крестража. Том уже давно был погружён в изучение этой тёмной стороны магии, но как он говорил, даже такую область волшебства можно использовать во благо. Например, на избавление школы от лишних, мешающих её развитию, элементов. И первой в списке оказалась Лаванда Браун. По правде говоря, она не нравилась им с самого их начала обучения — совершенно инфантильная, взбалмошная особа, ни о чём не думающая. Понятное дело, Тому и Гермионе, жадным до знаний ученикам, такое отношение к учёбе вызывало отвращение. А в последние года их обучения Лаванда не просто была витающей в облаках недоученицей. Ко всему этому прибавились высокомерие и неуважение к другим, которые страдали от её насмешек. Выстроив вокруг себя свиту, она с гордо поднятой головой ходила по Хогвартсу, издеваясь над доброй её половиной. Однако это не помешало ей закрутить роман с одним из самых близких людей Гермионы — Роном. Бедный Рон. Наверное, он сильно расстроится. Из размышлений Гермиону вывел пронзительный крик за дверью. Немедленно зашагнув внутрь, перед её взором появился лежавший рядом с трупом Том. Лицо его исказила гримаса боли — через открытый рот вырывались наружу звуки адских страданий, которые не прекращались ещё секунд десять. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… Однако пока Гермиона, застывшая от увиденного ужаса, стояла, едва дыша, крики прекратились. Том перекатился на спину, восстанавливая дыхание. Его грудь беспокойно поднималась, вдох-выдох-вдох-выдох-вдох-выдох… — Том! — позвала Гермиона, отойдя от оцепенения. — Ты как? Она подошла к нему и осторожно села возле него. На лице Тома расцвела какая-то дикая, неведомая для Гермионы, улыбка. Он положил свою руку на её колено и произнёс: — Отлично, всё прошло от-лич-но. Гермиона тревожно улыбнулась, накрыв его ладонь своей. — Нам надо уходить, — сказал Том, вставая. — У нас есть около пяти минут до обхода Филча. За это время мы наденем мантию-невидимку и выйдем отсюда, а также ты сделаешь то, о чём договоривались. Ты взяла ручку? — Да, — ответила она, понимая к чему он клонит. Гермиона достала два листка, один из которых чистый, а другой — доклад Лаванды по зельям, который она чудом стащила со стола профессора. Прислонив листки к стене, она старательно выводила прощальное письмо под диктовку Тома. — «Я, Лаванда Браун, пишу это письмо с целью рассказать свою историю», — говорил он, описывая круги вокруг Гермионы. — Она бы могла такое написать? — Точно нет, — ответила Гермиона, — она даже в докладах такие обороты не использовала. «Я, Лаванда Браун, и я устала от всего этого». Что думаешь? — Уже лучше. — " Мне нужно сделать заявление, — продолжила она, — я устала жить под маской высокомерной суки. Я сделала так много дерьма в своей жизни, что больше не могу существовать так, как я существую. Отмыть мою душу от этих грехов может лишь моя смерть. Я прошу прощения у всех, кому я когда-либо причинила боль. Спрятавшись за образом глупой стервы, я забыла себя. Настоящую себя. И только моя смерть поможет мне исцелить себя. Простите. За всё.» Ну как? Том взглянул на исписанный лист, а затем на измятый доклад Браун, и выдал вердикт: — Похоже. У тебя действительно талант в этом деле. — Сейчас явно не самое лучшее время для комплиментов, не находишь? — Не нахожу, — улыбнулся он. — ты идеально повторила её каракули. Нам нужно уходить, оставь записку возле неё. ⚔♡♡♡⚔ — А вот и ты. Том расположился на траве возле Чёрного озера. В руках у него была какая-то книга, которую он закрыл к тому моменту, как подошла Гермиона. — Всё получилось еще лучше, чем мы планировали, — продолжил Том, — теперь все считают её жертвой собственного эго. Гермиона только открыла рот сказать, но была прервана: — Я знаю, о чём ты думаешь, — серьезно сказал Том, — но никто и не думает о том, что это убийство. Все сейчас обсуждают её суицид и находят какие-то предпосылки этого, будто могли спасти её! Гермиона тяжело вздохнула: — Ты прав…но я не могу отделаться от мысли, что это всё неправильно. Том бросил на неё тяжёлый взгляд. — Конечно…разумеется, было бы лучше, если бы эта стерва ходила по Хогвартсу и унижала её учеников. Что в прошлый раз она сделала? Ах да, заколдовала конфеты, и половину школы нещадно рвало. — А забыл добавить, — он театрально схватился за сердце, — сердечко бедного Рона Уизли разбито…какая жалость. — Рон — мой друг, вообще-то! — воскликнула Гермиона. — И я честно не представляю, что сейчас он переживает…благодаря мне. — И что? — Том скрестил руки на груди, закатив глаза. — Я тоже твой друг! Ты знала на что шла. В тот момент ты не думала о своих ненаглядных Поттерах и Уизли. — Потому что я думала о тебе! — этот разговор порядком надоедал ей. — Я знала, что не отговорю тебя, поэтому всё что мне оставалось — это проследить, чтобы ты не умер! — О Гермиона, святая душа, — рассмеялся Том, — ради меня стала соучастницей убийства девушки своего лучшего друга! Я оценил благородство. Гермиона подошла к нему еще ближе и наступила своим каблуком на его шею. Том довольно вытянул её, схватившись руками за голень. — Хоть так ты заткнулся, — усмехнулась она, надавив чуть сильнее. Из горла Тома вырвался стон, глаза его закатились, а грудь хаотично вздымалась. Перед глазами Гермионы мелькнул образ, услужливо подкинутый сознанием, как день назад Том также тяжело дышал после того, как разорвал свою душу на две части… Она тут же убрала ногу. — Струсила? — Нет, я проявила акт жалости. ⚔♡♡♡⚔ Второй раз кинжал правосудия коснулся уже Кормака Маклаггена. И произошло всё настолько спонтанно, что Гермиона потом долгое время не могла прийти в себя. До поры до времени, Кормак был довольно незаметным парнем с Гриффиндора. Довольно незаметным для сына какой-то шишки в министерстве. Гермионе он даже нравился в какой-то степени. Однако всё изменилось с шестого курса. То есть относительно недавнего времени. Он заработал себе репутацию этакого самца всего Хогвартса, который не пропускает ни одной более-менее симпатичной девушки. Вот и Гермиону он не пропустил. Сначала всё было довольно-таки невинно: он делал ей всяческие комплименты, дарил конфеты и приглашал на вечеринки Слизнорта. Один раз она сдалась и закончилось это всё не совсем красиво — Кормак был настолько приставучим, что Гермионе буквально пришлось сбегать с празднования. Тому она рассказывать про приставания не стала, иначе он бы убил его. Хотя, он и так убил его. В тот вечер Гермиона делала обход третьего этажа, когда навстречу ей вышла тёмная фигура. — Я тебя искал. Кормак. — Ты не должен здесь находиться, — уверенно сказала она, отходя на один маленький шаг назад, — я вынуждена снять очки с Гриффиндора за нарушение. Он тем временем быстрыми шагами настигал Гермиону. — Ты избегала меня! — кричал он. — Думаешь, я не заметил? — Да, я избегала тебя! — Гермиона дотронулась до кармана, где лежала её палочка. Место было пустым. Чёрт, чёрт, чёрт, неужели я оставила её в шкафу, чёрт, чёрт… — Я избегала тебя, потому что ты противен мне, — она приготовилась бежать, — и если бы обладал хотя бы каплей интеллекта, ты бы это уже уяснил! — Сука! — он кинулся на неё. Гермиона довольно быстро преодолела половину коридора, однако, споткнувшись, упала, настигнутая Кормаком. Он навис сверху, схватив её за горло. — Будь послушной девочкой, — сказал он, растёгивая пуговицу на её рубашке. Зажмурившись, Гермиона брыкалась в его руках, но всё было бесполезно — Кормак буквально придавил её своим весом. — Круцио. Голос сталью пронесся по пустому этажу. Кормака отбросило в сторону — лицо его скорчилось от страшной боли. — Я хочу, чтобы ты видел лицо своей смерти, — произнёс голос. Отбросив мантию, перед ним предстал Том, направляющий палочку прямо в его сердце. Рука его, не дрогнувшая, дёрнулась в трудно различимом в темноте жесте, и изо рта вырвались два слова: — Авада кедавра. Кормак безвольно откинулся на спину, не издав ни единого звука. — Идиот оставил свою палочку в заднем кармане, — Том рассматривал предмет убийства в своих руках, — вытащить её сзади было не проблемой. Дрожа, Гермиона улыбнулась. Том сел рядом с ней. Обесилевшая, она уронила свою голову на его плечо, впустив в лёгкие его аромат. Слёзы не заставили долго себя ждать, и вскоре Гермиона, прижимаясь к Тому, плакала. — У меня с собой сумка, — тихо сказал он, — Кормака. — Где ты её взял? — Недоумок оставил её сегодня на ЗОТИ, — объяснил он, — мне, как самому ответственному учащимуся, поручили вернуть её своему недалёкому владельцу. Гермиона хмыкнула. Том, как обычно, всё продумал. — Ты знал? — Скорее догадывался, — ответил он, — Блейз сказал мне, что слышал, как Маклагген жаловался на твои избегания. Я лишь сопоставил факты. Оставалось лишь ждать. Можешь сейчас писать? — Постараюсь. Том достал из сумки потрёпанную тетрадь и перо. — Давай. ⚔♡♡♡⚔ — "Я — Кормак Маклагген признаюсь в совершенном. Я вёл себя, как последняя скотина, что понял только сейчас. Пострадавшие от меня девушки не заслужили этого. Мне жаль. Поступок Лаванды Браун сильно отразился на мне, и я считаю она была права — лишь смерть способна очистить нас от всех грехов." — Не может быть! — Это так странно, я бы никогда не подумала, что его терзает совесть… — Кормак, бедный Кормак… — Оказывается, даже у таких людей есть совесть. — Я не могу поверить, — говорил Рон, — сначала Лаванда, затем Кормак… Они сидели в гостиной Гриффиндора, слушая трёп сокурсников, но не участвуя в нем. Последние дни все только и говорили о случаях самоубийств, учащихся Хогвартс. Гермиона пила чай, скрывая за чашкой дрожь губ. — Я слышал кто-то назвал это «эпидемией суицида», — сказал Гарри. — Знаете, вот вроде они были не самыми хорошими людьми, но их как-то, не знаю, жаль? В своих предсмертных письмах они вроде как раскаиваются. Смешанные чувства. — Они умерли не такими уж плохими ребятами, — произнесла Гермиона, — может после смерти они действительно освободятся от своих грехов. Гарри покачал головой: — Ох, даже не знаю, как бы среди учеников эта эпидемия не распространилась… — Гермиона, — возле их дивана раздался голос, — Гарри, Рон. Том кивнул им, присаживаясь рядом. — Реддл, — презрительно сказал Рон, — ты тут что забыл? — Дорогой Уизли, не один ты находишься в скорби, — улыбнулся Том, — я пришёл к Гермионе узнать её самочувствие после случившегося. — Гермиона тебе слишком доверяет, змей, — выплюнул Рон, — надеюсь, ты правда этого достоин. ⚔♡♡♡⚔ Том и Гермиона сидели на подоконнике после вечернего дежурства по школе. Он обнимал её со спины, положив голову ей на плечо. — Я вот всё думаю, — нарушила тишину Гермиона, — если бы они были живы...вот чтобы изменилось? Они бы продолжили делать отвратительные вещи, и им бы всё сходило с рук. А после их смерти всё стало как будто лучше? — Тебя мучает совесть, — отозвался Том, — но, Гермиона, это, очевидно же, во благо! Только посмотри, что стало с Хогвартсом без этого мусора! — Не надо их так называть, — она напряглась в его руках. — Впрочем, это не отменяет, что мои слова не лишены смысла, — продолжил он, — Гермиона, мы и есть правосудие! Мы — возмездие.     Гермиона развернулась, всматриваясь в его глаза, в которых, словно маленький демон, плясал недобрый, азартный блеск. — Это не возмездие...— её расслабленное состояние в миг сменилось на напряжённое, — это не грёбаное возмездие, это, чёртова клиника!    Внутри  Гермионы будто что-то сорвалось, словно то, что она надёжно скрывала под замком наконец высвобидилось и открыло ей глаза на события минувших дней. — Ты грёбаный психопат! — возмущалась она. — Ты разделил свою душу на части, это ненормально! Тебе это нравится, да? Как я...как я этого не замечала... Убийство Кормака входило в твои планы. Тебе лишь нужно был повод...повод в виде защиты меня....     Лицо Тома почти не изменилось, разве что брови чуть сошлись на переносице. Он с минуту не отвечал, видимо обдумывая всё сказанное ею.     Однако, когда он всё-таки заговорил, по коже Гермионы прошёлся холодок: — Только вот ты такая же, — ни один мускул не дрогнул на его лице, — ты такая же грёбаная психопатка, как и я! Думаешь, я бы убил Браун или Маклаггена, если бы ты хоть как-то возразила? Но нет, Браун ты сама привела в этот чёртов туалет, ты помогала мне это сделать. С Кормаком получилось слегка по-другому, но у меня не было выбора...      Гермиона уже стояла напротив Тома, продолжавшего сидеть на подоконнике. Его фигуру освещал лунный свет из окна, зловеще выделяя Тома среди всей тьмы. — Это не так! — возразила Гермиона. — Ты втянул меня в это, у меня просто не было выбора! Иначе бы я была на месте Лаванды.     Тут произошло то, что Гермиона ожидала в последнюю очередь. В её ушах раздался нечто иное как смех Реддла. — Гермиона, что ты сделала, чтобы это остановить? — он продолжал смеяться. — Правильно, ты решила помочь мне совершить данное деяние. Если я – зло, то ты – зло неменьше меня.      Она достала палочку, направив её на Тома. Надо покончить с этим дерьмом. Он сделал её такой, он и вернёт её старую обратно. — Ты не станешь этого делать. — Круцио.    Том забился в конвульсиях — его тело сотрясало, а из рта вырывались стоны боли вперемешку со смехом. Ему нравилось?     Гермиона наклонилась к нему, поцеловав. Её мягкие губы накрыли его, проникнув в рот. Он ответил, мягко и податливо открыв рот, словно приглашая испробовать запретный плод. Поцелуй вышел смазанный. Отстранившись, Гермиона пригладила растрепавшиеся волосы Тома. — Больной...— прошептала Гермиона, коротко целуя его в щеку, — теперь я решаю, кто будет следующим. — Я ждал этого, — откашлившись, сказал Том, — так ждал твоей тьмы. Ты – моё любимое нарушение запретов, ты — моё любимое преступление.