Цветочная лихорадка

Когда Субин возвращался с подработки, вечер уже плавно перетекал в ночь, и вокруг было тихо и темно. Он поспешно шагал по знакомой улице, поеживаясь от прохладного ветерка, колышащего ветви посаженных в рядок аккуратных деревьев, и насвистывал какую-то мелодию. Кажется, сегодня он слишком задержался, и Ёнджун наверняка волнуется. Так и есть. Телефон в его кармане агрессивно завибрировал, и Чхве уже приготовился к волне негодования в лице своего лучшего друга. На экране высветился звонок от старшего, перекрывающий его же фотографию на обоях, и Субин поспешно нажал на “ответить”. - Ну и где ты бродишь? - Послышался недовольный голос хёна. - Я всё давно подготовил, и, кстати, выбрал фильм без тебя, раз уж ты такая черепаха. - Эй, разве это не должно решаться нами обоими? Какой смысл устраивать вечер фильмов, если наслаждаешься только ты один. - А вот нефиг опаздывать на полтора часа. Взглянув на часы, Субин мысленно отметил, что старший сильно преувеличивает, но возражать не стал. - Хорошо, что ты выбрал? - Придёшь - увидишь. Но ты любишь этот фильм. - Зная тебя, это сто процентов какой-нибудь боевик из девяностых. - Так, не угадывай! Это же сюрприз. - Возмутился Ёнджун, и младший хихикнул. - Думаю, я знаю. - Нет, не знаешь. - Хён, наверное, собирался сбросить звонок, но Субину хотелось скрасить оставшиеся пятнадцать-двадцать минут, что оставались до дома, и он изо всех сил тянул время. К тому же, слушать голос Джуна было одним из любимых занятий младшего…а что такого? Как будто перед ним можно устоять. Вы ещё не слышали, как тот поёт - это вообще взрыв мозга. - Люди в чёрном? - Я не настолько предсказуем. - Получается, второй терминатор? - Почему ты начал со второго? - Фыркнул Ёнджун. - Потому что это твой любимый фильм. - Всё равно нет. - Так, Матрицу я не перевариваю, так что ты не включил бы её… - Эй, ты должен дать ей второй шанс! Она потрясная. Субин поморщился. Он бы вообще предпочёл посмотреть какую-нибудь романтическую дораму, под которую можно будет уснуть прямо на диване, или, если повезёт, на плече хёна, который вырубится ещё раньше. Но при просмотре его любимых боевиков, Ёнджун ни за что не позволит ему даже взгляд от экрана отвести. - Может, это какой-то ужастик? - Блин, я хотел, но нет. Младший разочарованно вздохнул. Нет, он совсем не любил страшные фильмы, но тогда можно было бы весь вечер не отлипать от хёна, прижиматься к нему, притворяясь, что напуган до ужаса, и получать ответные объятия и поглаживания по волосам. Тихий голос успокаивал бы его, шептал всякие милые вещи, от которых Субин бы краснел и прятал лицо, уткнувшись в чужую грудь или плечо. Невероятно здорово сидеть так несколько часов, в результате засыпая на Джуне, а на утро получать от него подколы насчёт собственной трусости. - Ты сдался? - Довольно поинтересовался старший, и Чхве оторвался от своих мечтаний. - Э-э-э…Шестое чувство? - Это вообще не боевик. - Да, просто ты его обожаешь, плюс там ещё Брюс Уиллис. - Да, но второй терминатор всё-таки круче. - То есть даже не близко? - Ну… - Значит, я на верном пути? - Нет, ну это как посмотреть… - Хочешь сказать, это какой-то фильм с Брюсом Уиллисом? - Так, всё, прекращай. - Взбудоражился Джун, и Субин захихикал. - Пятый элемент? - Прекрати! А то я обижусь и мы вообще ничего смотреть не будем. - Всё, всё, молчу. - Чхве затих, почувствовав, как горло запершило, и судорожно вздохнул, готовясь к раздирающей горло боли. За месяц с небольшим он так и не привык к ней. Зажмурившись, он закашлялся, отстраняя телефон от лица дрожащими пальцами. Глаза мгновенно наполнились солёной влагой, а грудь сдавило. Прислонившись к стене ближайшего дома, Чхве старался выровнять дыхание и просто молится, чтобы эта пытка поскорее закончилась. С каждым новым днём приступ кашля всё больше походил на какой-то припадок, и он лежал на полу, задыхаясь, давясь слезами и большими белыми лепестками, один взгляд на которые заставлял его дрожать. Ёнджун любит розы. Некоторые считают, что это банально, а Субин в восторге от всего, что нравится старшему, к тому же его цветы не классические красные, а изящные белые. Только они начали приносить слишком много боли, вырвавшись в один день из горла младшего с внезапно начавшимся приступом кашля. Вполне очевидно, что младший влюблён. Хён всегда нравился ему, кажется, с самого момента их знакомства, но несколько недель назад симпатия переросла в нечто большее, и это пугало. Как и белые лепестки, заляпанные кровью, скрывать которые становилось всё сложнее. Нет, Субин не собирался скрывать свои чувства, чтобы потом в прямом смысле умереть от любви, он твёрдо решил признаться хёну ещё в тот день, когда откашлял свой первый лепесточек. Но Чхве всё тянул, совершенно не зная, как сказать о своих чувствах. У них были потрясающие отношения, такие близкие, что многие называли их парочкой, на что Ёнджун всегда отмахивался, говоря, что они выше этого. Что у них настоящая дружба, а не эти ваши розовые сопли и единороги, рыгающие блёстками. Выходит, не совсем так… Субину было как-то даже стыдно, он считал, что Джун разочаруется в нём. Не друг, а очередной придурок, готовый бегать за ним до конца жизни. Разве ему интересна такая размазня? Да он каждый день отшивает по несколько таких же. Что, если признание младшего просто разрушит их дружбу? Он пытался как-то подготовиться, аккуратно интересуясь, как Ёнджун относится к влюблённым в него парням(он точно знал парочку таких), не испытывает ли он отвращения к нетрадиционной любви? Старший всегда хмурился и выдавал какие-то нейтральные ответы, от которых яснее совершенно не становилось, скорее наоборот. И чем больше времени проходило, тем страшнее было даже просто думать о своих чувствах. - Суби? Что случилось? Суби, ты меня слышишь? - Чхве едва мог разобрать, что именно говорит хён, хотя изо всех сил пытался сосредоточиться на его испуганном голосе. Может, так ему будет легче пережить приступ? Он попытался ответить, заверить Ёнджуна, что всё хорошо, что не стоит волноваться и вообще совсем скоро они уже будут смотреть фильм, но вместо слов изо рта вырвался какой-то уродливый хрип, заглушаемый целой кучей кровавых лепестков, которые, казалось, забили все лёгкие. Субин поспешно отплёвывался, содрогаясь от жестокого кашля всем телом, и зная, что это далеко не худшее. Пока ещё не слишком больно, хотя он уже давно упал на колени, с трудом различая тёмный мир вокруг. Слёзы текли по лицу, смешиваясь с кровью и липкими лепесточками, и Чхве пытался утереться, хотя и знал, что это бесполезно. Как известно, у розы имеются шипы, и они довольно острые. Чхве не был уверен наверняка, но в моменты приступов ему казалось, что в его лёгких всё опутано колючими лозами, которые всё сильнее впивались в его внутренности с каждой секундой, так что каждый вдох давался с трудом, сопровождаемый невыносимой болью, от которой не сбежать и не спрятаться. Грудь разрывало от этой же боли, а сердце бешено колотилось, словно пытаясь выскочить из груди, чтобы шипы и лепестки не добрались и до него. - Суби! Суби, ответь, пожалуйста! - Крик Ёнджуна доносился до ушей младшего, но смысл оставался неясен. Всё вокруг затмила невероятная боль, словно внутри тела Чхве поселился какой-то паразит, разрывающий его плоть огромными когтями. Он знал, что сейчас будет, и оттого зарыдал сильнее, опускаясь на землю и прижимаясь к стене спиной, выронив мобильник и схватившись руками за голову. Нет, пожалуйста, пожалуйста, не надо! Пусть этого не случится, он не хочет вновь испытывать эту боль. Мольбы о помощи, обращённые неизвестно к кому хаотично проносились в его голове, доверху заполненную отчаянием, а сам Субин не мог даже застонать, воспроизводя лишь глухие хрипы, отплёввыая склизкие лепестки. К горлу подползал большой ком, но не тот, что появляется при плаче, не дающий говорить. Этот куда ощутимее, он полз, сопровождаясь оглушающей болью. Бутон. Отвратительно было и то, что рвотный рефлекс начинал проявляться ещё при лепестках, а сейчас парня мутило, словно рвота ползла сразу за розой. Чхве не мог сделать даже вдох, захлёбываясь, мысленно шепча, умоляя, чтобы это всё прекратилось. Ком подобрался к кадыку, и Субин лихорадочно попытался сглотнуть, чтобы затолкать чёртов цветок назад. Бесполезно. Он схватился рукой за горло, словно пытаясь задушить себя или остановить бутон. Руки крупно дрожали, на них с подбородка стекала мерзкая смесь из крови, слёз, слюны и пота. Чхве открыл рот в немом крике, содрогаясь всем телом, и цветок выполз из глотки, приземляясь на язык, забивая рот. Хватая его пальцами, Субин отбросил цветок в сторону, заходясь плачем с новой силой, зная, что это не последний. Красно-белые лепестки разлетались в стороны, выходя из его рта, оседая на перепачканный асфальт, и Субин в изнеможении смотрел на них, пытаясь отдышаться перед появлением новых цветов. Новый ком, в разы больше предыдущего забил горло, и он весь скрючился, икая от слишком бурного плача. Казалось, Чхве вот-вот отключится, и, боги, хоть бы это действительно случилось. Может, тогда он бы не так сильно мучался. Раньше такого большого цветка ни разу не вылезало, ощущения были, словно изо рта Субина сейчас вырвется детёныш чужого. Он хаотично дышал, погружаясь в панику с головой, понимая, что тонет в пучине отчаяния и всё усиливающейся боли. Эта роза слишком большая, она же просто разорвёт его горло! Боже, боже, нет, за что? Он дёрнулся, понимая, что на этот раз его точно стошнит. Предпринял попытку поменять положение, чтобы не заблевать себя всего, но тело словно одеревенело. Он мог лишь беззвучно рыдать и кашлять, плеваться кровью и надеяться, что переживёт этот приступ. Что он не умрёт, разодранный цветами, что розы не успеют заполнить все его лёгкие, не позволяя дышать, что он ещё хоть раз успеет увидеть Ёнджуна. Увидеть Ёнджуна. Субин с трудом открыл глаза, вертя головой в поисках телефона. Он уже давно не слышал голоса старшего, наверное, звонок прервался, когда он уронил мобильник. Нужно найти его, тогда он сможет увидеть Джуна, улыбающегося ему с обоев. Ему точно стало бы легче, точно помогло бы. Цветок забил горло полностью, и Чхве хриплым зашёлся криком, понимая, что ему не удаётся вдохнуть. Нет, нет, НЕТ, он же не умрёт, правда? Пожалуйста, не надо!! Из-за облаков показалась луна, отразившись в треснувшем экране телефона, который валялся чуть в стороне. Субин потянулся к нему из последних сил, заваливаясь набок. Неужели его найдут утром именно в таком положении? Как же страшно думать об этом. Слёзы застилали глаза, и Чхве не мог смахнуть их, наощупь шаря пальцами по асфальту. О, чудо, он нашёл его. Моргая, надеясь избавиться от солёной пелены, он принялся давить на кнопку включения. Пожалуйста, включись хоть на секунду. Дай взглянуть на Ёнджуна, только на миг! Экран остался тёмным, и Субин похолодел. Он умрёт, так и не увидев хёна? Он истошно закричал где-то в своей голове, снова зажмурившись, и его стошнило. За несколько секунд через его горло прошёл мерзкий цветочный ураган, исполосовавший всё внутри своими шипами, а потом этот отвратительный суп наполнил рот Субина. Выплёскивая жидкость наружу и чувствуя, как розы, выходя, оставляют на языке и стенках глубокие раны от своих колючек, он дёрнулся и перевернулся на спину, ловя ртом воздух, выпучив глаза. Он жив? Он жив… Мир вокруг вновь поплыл, и Чхве схватился за грудь, словно не веря, что может дышать, что его сердце пока ещё бьётся там, внутри. С трудом повернув голову, он увидел сразу несколько роз, лежащих в отвратительной луже рвоты. Из него вышло целое соцветие? Такими темпами ему осталось совсем недолго. Исчезнувший на секунду оглушающий страх вернулся вновь, наполняя тело Субина вместе с белыми розами. Есть ли шанс, то он доживёт до конца приступа? Чхве закрыл глаза, сотрясаясь всем телом, и уже не понимая, отчего именно. Изо рта текла кровь и продолжали вылетать лепестки, а каждый вдох до сих пор давался с трудом, сопровождаясь жгучей болью в лёгких. Неужели эта пытка никогда не закончится? Кто-то кричал. Голос был похож на ёнджунов, но, скорее всего, это больные фантазии его измученного сознания. Кажется, Субин разобрал своё имя, и хрипло застонал, надеясь привлечь внимание, если там действительно кто-то есть. Снова заходясь кашлем, Чхве почувствовал новый цветок, заполняющий горло. Бутон, который, скорее всего, добьёт его окончательно. Он не сможет сопротивляться, у него больше нет сил даже открыть глаза, лучше просто смириться. Сердце бухало в груди, давя на уши, словно это кто-то бежал к нему. Интересно, а при смерти бывают галлюцинации? Потому что ему кажется, будто кто-то снова истошно кричит его имя, и голос приближается. Ему кажется, что кто-то подбегает и склоняется над ним, пока он давится цветком, тратя последние силы на убийственный кашель. - Субин, нет, Субин, открой глаза, пожалуйста, очнись, Суби, Суби, я здесь, я с тобой, Суби! Чьи-то руки обхватывают его перепачканное лицо и их обладатель, похоже, рыдает навзрыд. Чхве очень хочет утешить его или хотя бы открыть глаза, но чёртов бутон не даёт даже просто вздохнуть. - Субин, открой глаза! - Повторяет голос, ломаясь и дрожа, и младший, наконец, понимает, что это реальность. Это Ёнджун? Он нашёл его? Пришёл, словно ангел, и теперь думает, что Субин мёртв. Ну, он почти прав. Он снова кашляет, самостоятельно выталкивая цветок в рот, снова давясь и выплёввывая его куда-то в лицо хёна. Судорожно вдыхая воздух, он шепчет, едва слышно: - Ён…Ёндж… - Да, да, Суби, это я, я здесь. - На его лицо капают слёзы, и Чхве понимает, что вот-вот отрубится. Но он вряд ли уже придёт в себя, ведь грудь снова сдавливает, и новые цветы подбираются к горлу. Если он ничего не сделает, то точно умрёт. - Хён… - Выдыхает он, едва ворочая израненным языком, надеясь, что старший слышит и понимает его. - Я люблю…тебя… Мгновение тишины, за которое Субин успевает судорожно вздохнуть, сменяется ласковым голосом Ёнджуна, который бережно поднимает его голову и укладывает на свои колени. - Я тоже люблю тебя. - Его голос дрожит, он шмыгает носом и вытирает тыльной стороной ладони щёки младшего. Тот не успевает никак отреагировать, лишь дёргается, чувствуя, как сердце вновь набирает скорость, и пытается вздохнуть, но это вызывает приступ новой боли, и скрючивется в кашле, на который совсем не осталось сил. Он знает что это - розы выходят из него, раздирая горло, но как пережить их? Лепестки, бутоны, целые цветы заполняли его рот, а дышать Субин, похоже, окончательно разучился. Едва различия истошные крики хёна, он громко стонет и проваливается в пустоту, и последнее, что Чхве чувствовал, была жгучая боль и выходящие из его лёгких розы.

🌸🌸🌸

Он просыпается и первое время просто лежит без движения, пытаясь поверить, что он жив. Прислушиваясь к своим ощущениям, Чхве понимает, что горло саднит, но не першит, а дышать стало в разы легче, хотя вдох полной грудью сопровождается ноющей болью. Он с трудом открывает глаза и вертит головой, пытаясь понять, где находится. Первые несколько секунд что-то слепит его, и он не сразу понимает, что на него светит солнце из открытого окна. Привыкнув к яркому свету, он вновь оглядывается, и его взгляд падает на кресло возле постели, на котором, свернувшись в калачик, тихо посапывает Ёнджун. Длинные розовые волосы разметались по плечам, пухлые губы чуть приоткрыты, а на плечи поверх пижамы накинут клетчатый плед. Хён что, выбежал из дома не переодевшись? А вдруг он простудится из-за Субина? Впрочем, эти мысли отходят на второй план, когда младший вспоминает вчерашний вечер. Пропустив пугающие до жути моменты припадка, Чхве думает только о главном. Во-первых, он смог признаться Ёнджуну в любви, а во-вторых, тот ответил ему взаимностью. И это стопроцентная правда, болезнь ведь не обманешь. Старший действительно любит его. Это звучит так странно и неправдоподобно, что Субин несколько раз прокручивает эту мысль в своей голове, и после каждого на его глазах выступают слёзы счастья и облегчения. Он шмыгает носом, не отводя от хёна влюблённого взгляда. Так много мыслей и чувств разом накатывает, хочется подбежать к Джуну и поскорее разбудить его, зацеловать всего, о чём он уже давно мечтал, представляя бессонными ночами, что Чхве отвечает ему взаимностью. Только это уже не фантазии, а самая настоящая реальность, и Субин не может сдержать маленькие солёные капельки, струящиеся по лицу. Утирая их краем одеяла, он вновь осматривает комнату, приходя к выводу, что находится в больнице. Часы на стене показывают без двадцати семь, и Чхве сразу начинает зевать. Закрывая глаза, он гадает, кто будет делать официальное предложение встречаться. Наверное, у хёна это выйдет куда лучше, чем у него самого. Осторожно поворачиваясь, он накрывается одеялом с головой, рассчитывая проснуться ещё раз через пару часов. Но заснуть ему не удаётся, потому что до его слуха долетает тихая возня, и он дёргается, резко садясь в постели, встречаясь глазами с сонным взглядом Ёнджуна. Первые несколько секунд они просто немного растерянно смотрят друг на друга, после чего Субин смущённо кашляет и бормочет: - Привет, хён. - Он не ожидал, что говорить так больно, и голос выходит тихим и хриплым, но старший тут же бросается к нему, обнимая и прижимая к себе. - Я так испугался. - Выдыхает он, шмыгая носом и оставляя на макушке младшего лёгкий поцелуй. Тот счастливо улыбается и несмело обнимает Джуна в ответ, вдыхая такой знакомый, дурманящий запах. Ёнджун тут, рядом с ним, он любит его. Сотрясается от плача, сжимая Чхве в руках, словно боясь, что тот вдруг растает. Отстраняясь и утирая слёзы, он оглядывает Субина и тихо спрашивает: - Почему ты молчал? Младший закусывает губу и опускает голову. - Не знаю, я… Я хотел, просто… Боялся. - Через силу шепчет он, стараясь игнорировать боль, причиняемую каждым словом. - Чего? - Ёнджун нежно берёт его за подбородок, вынуждая поднять на себя лицо. - Я не хотел испортить...нашу дружбу. - Говорит Чхве, чувствуя, как слёзы снова струятся по лицу. - И я…не думал, что нравлюсь тебе. Старший садится рядом, внимательно глядя на Субина. - Ты же мог погибнуть. Знаешь, вчера я…был уверен, что ты умираешь у меня на руках. Я думал, что не выдержу. Хорошо, что скорая дала мне успокоительное, а то я…не знаю, немного сошёл с ума. Он усмехается сквозь слёзы и смотрит на слабо улыбающегося Чхве. - Я тоже был уверен, что умираю. - Шепчет он, чувствуя руку Джуна на своём плече. - Ты вызвал скорую? Тот кивает и продолжает тихим, дрожащим голосом: - Боже, тебе нужно было сразу же сказать. А если бы я задержался? - Хён всхлипывает, и младший придвигается ближе. - Ты прав. - Бормочет он и медлит несколько секунд, набираясь сил для новых слов. Не хотелось повредить себе горло простыми разговорами после того, что он пережил. - Я ещё думал, что тебе не нравятся…парни. Ёнджун поворачивается к нему и удивлённо смотрит покрасневшими глазами. - Вообще-то я гей. - Тихо отвечает он, а Субин широко открывает глаза, ошарашено глядя на хёна. - Ты…не говорил. - Да, потому что был уверен, что ты гомофоб. Чхве изумлённо хлопает ресницами, не понимая, как би может быть гомофобом. - Я? - Старший кивает. - Но…почему? - Ну, ты в последнее время постоянно спрашивал, как я отношусь к геям, в плане…не считаю ли я их мерзкими или отвратительными и всё в таком духе. Что я должен был сказать? Да, они все ужасны, кстати я один из них? Субин тихо смеётся, мысленно ударяя себя по лбу, и думая, какие они оба идиоты. - Мы придурки. - Хён словно читает его мысли, и младший кивает. Ёнджун поворачивается к нему, несмело поглядывая то на горло, то на губы. - Болит? - Осторожно спрашивает он, и Чхве кивает. - Немного. - Тоесть я…не смогу…поцеловать тебя? - Смущённо спрашивает Джун, и Субин краснеет. - Если ты не планируешь залезать языком мне в лёгкие, то, наверное, можно. Старший улыбается и тянется к нему, прикрывая глаза и прижимаясь своими пухлыми к расцарапанным шипами губам Чхве. Приоткрывает рот и ласково лижет маленькие ранки, словно извиняясь, что его любимые цветы такие колючие. Поцелуй ощущается таким лёгким и нежным, что младший готов плавиться от счастья, словно зефиринка, попавшая в кружку с какао. Ёнджун обнимает его, гладит по волосам и щекам, утирает солёные капельки. Субин первым отстраняется, чтобы вдохнуть воздуха. В последнее время он начал ценить умение дышать. Зевая, он переводит взгляд на подушки, и хён замечает это. - Предлагаю поспать до прихода врача, а потом поедем домой, хорошо? Младший кивает и забирается под одеяло. Старший лезет за ним, обнимая его со спины, и утыкаясь лицом в его волосы. Перед тем, как провалиться в сон, Чхве вдруг вспоминает ещё кое-что. - Это был крепкий орешек? - Что? - Сонно переспрашивает Ёнджун, и Субин улыбается. - Фильм, который ты выбрал, чтобы посмотреть. - Точно. Я думал, ты угадаешь раньше. - Я бы угадал, если бы твои розы не полезли у меня из горла. - Ой, всё, дай поспать. - Фыркает Джун, чмокая его в затылок. Младший послушно закрывает глаза, счастливо улыбаясь. Его жизнь резко изменилась в лучшую сторону, начиная с того, что Ёнджун, по которому он убивался последние недели ответил ему взаимностью, и кончая тем, что он больше никогда не откашляет перепачканные собственной кровью белые лепестки.