Brown guilty eyes and little white lies
Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы она не поняла, что он лжет. По мелочам: умалчивает, что говорил с ней в колледже или что катался с ней, пока Амбар не пришла, но сам же чувствует себя виноватым, что блондинка хорошо читает в его карих глазах.Yeah, I played dumb but I always knew
That you'd talk to her, maybe did even worse
Отшучивалась от всех, кто говорил, что парень заглядывается на Луну. Делала вид, что не видела их вместе в кабинете на перемене или что Хасмин не рассказала, как они пили коктейли после школы.I kept quiet so I could keep you
Амбар боялась, что если скажет об этом Маттео, он уйдет. Признается под ее напором, что влюбился в мексиканку и оставит королеву катка. Она понимала, что не может этого допустить.And ain't it funny
How you ran to her
The second that we called it quits?
Но Амбар не лучший пример терпения. И оно лопает, когда Маттео поет их песню с Луной. Гордость говорит за блондинку, когда она бросает итальянца. В душе надеется — он вернётся. Но уже на следующий день слышит от Дельфи, как Луна каталась с ним в парке.And ain't it funny
How you said you were friends?
Now it sure as hell don't look like it
Маттео говорил, что они с Луной только друзья, что как девушка она его не интересует. И что стоят эти его слова теперь, когда Луна официально его девушка?You betrayed me
And I know that you'll never feel sorry
For the way I hurt, yeah
Маттео извинялся. Красиво, как он умеет: букеты, танцы, лестные слова. Лишь потом Амбар поняла, что он не чувствовал себя действительно виноватым, он просто желал продолжить кататься с королевой катка. Амбар не проявила особой проницательности тогда, не разглядев неискренности за ширмой романтики, и приняла его обратно. Уже тогда ее сердце было разбито.You'd talk to her
When we were together
Но их воссоединение ничего не изменило. Амбар все ещё знала, что он общается с Луной. Часто. Близко.Loved you at your worst
But that didn't matter
И она не понимала, почему? Почему это все так не справедливо? Почему она утешала его, когда он ссорился с отцом, помогала справляться с синяками после попыток исполнить новые трюки, просила учителей давать ему второй шанс, лишь бы у его отца не было повода сорваться на сына; а эта брюнетка просто улыбается ему и, кажется, Маттео больше никогда не грустит, а значит и Амбар как подушка безопасности не нужна.It took you two weeks
To go off and date her
Амбар и Маттео расстались окончательно. Уже по инициативе парня, потому что девушка чувствовала — если вспылит и расстанутся сейчас, это конец. Так и вышло. Ведь все свое внимание Маттео сосредоточил на Луне, их близкое общение продолжилось и через две недели все в роллере услышали, как он называет ее своей девушкой… Две недели… Что такое две недели? Всего 14 дней, 336 часов. И разве за это время возможно разлюбить и полюбить вновь?Guess you didn't cheat
But you're still a traitor
Да, Маттео не ходил с ней за руку, когда был с Амбар. Нет, он не целовал ее, когда называл блондинку своей девушкой. И нет, он не спал с Луной в одной из комнат особняка крестной Смит, но он все ещё предатель.Now you bring her around
Just to shut me down
Show her off like she's a new trophy
Если случится день, когда Маттео придет в Jam&Roller без улыбающейся Луны рядом, Амбар обведет его в календаре красным. Потому что каждый божий день ей приходится наблюдать за их романом. И эта парочка нигде не разлучается. Амбар думает, что это так карма вернула ей должок: заставляет лицезреть это в роллере, школе, дома. А каждое их касание ей электрическим разрядом по коже. Таким противным, коротким, но больным, пробирающим до костей и заставляющий сердце пропустить лишний удар.And I know if you were true
There's no damn way that you
Could fall in love with somebody that quickly
Перед сном, пуская слезы в подушку, Амбар вспоминала, как Маттео говорил ей, что любил. Вспоминала, как это произошло впервые, когда они только откатали сложную программу, выполнив все поддержки, и крепко обнялись в конце от счастья, а он прошептал ей на ухо три заветных слова. Амбар не понимает, как он мог так искусно лгать. Ведь если он любил, как мог так быстро повестись на новенькую и говорить слова любви уже ей?Ain't it funny All the twisted games All the questions you used to avoid?
В сердцах Амбар надеялась услышать от него «Я люблю другую», когда видела, как он общается с Луной. Просто хотела перестать чувствовать эту боль предательства, перестать мучать их обоих. Пыталась поговорить. Пыталась спрашивать напрямую. И каждый раз Маттео находил способ уйти от вопроса, все отрицать и убедить Амбар в том, что ей не о чем волноваться.Ain't it funny?
Remember I brought her up
And you told me I was paranoid
И когда во время очередного разговора двух темпераментных людей на повышенных тонах, Амбар сказала «Хочешь уйти к Луне?», Маттео выкрикнул «У тебя паранойя» и ушел, не собираясь продолжать.You betrayed me
And I know that you'll never feel sorry
For the way I hurt, yeah
Пел с Луной их песни, затем танцевал на катке, а в итоге и вовсе стал встречаться с ней. И, очевидно, Маттео не чувствует себя виноватым. Не понимает, как больно Амбар было и как ноет сердце до сих пор, стоит увидеть этих двух вместе.You'd talk to her
When we were together
Амбар видела, как они сближаются. Видела и молчала, пуская слезы в раздевалке у шкафчиков. Тогда она осознала, что потеряла его окончательно, все его мысли на Луне, когда Амбар безуспешно пыталась удержать его на Земле.Loved you at your worst
But that didn't matter
It took you two weeks
To go off and date her
И даже меньше двух часов, чтобы поцеловать ее. Когда Маттео бросил ее перед соревнованиями, а потом великолепно откатал программу с Луной, будто его и не трясло всего после разрыва так, как ее (конечно, нет), и слился с партнёршей в поцелуе. Он унизил ее на глазах у всех. И осколки сердца раскололись на ещё более мелкие, такие болючие, которые и щипцами не достать из кроваточащих ран.Guess you didn't cheat
But you're still a traitor
Амбар ходила первые дни после расставания в солнцезащитных очках. Хасмин и Дельфи считали, что так она играет роль звезды — скрывается от назойливых папарацци, которые будут задавать вопросы о разрыве звездной пары. Она же скрывала свою слабость — красные от слез глаза и синяки под ними от бессонницы. Очки позволяли скрывать предательски появляющиеся в уголках глаз слезинки, стоило только посмотреть на кудрявого парня. А после очки сменились на более темный, чем обычно, агрессивный макияж — черные смоки стали ее повседневным выбором. Просто хотела, чтобы все боялись смотреть на нее даже искоса, с сожалением или усмешкой. Хотела вселять страх и остаться одной, раз уж Маттео ее оставил. — Заметил новый образ Амбар? — в перерывах между уроками задаёт Гастон вопрос лучшему другу, который залипает в телефоне. — А? — Маттео отрывает взгляд от экрана мобильного. — Наверное, так теперь модно. — Ну не знаю, чувак… Мне кажется, она страдает. — Да ладно тебе, — протягивает Маттео. — Ты некрасиво с ней поступил… — Я ей изменял? Нет. Я бросил ее, потому что она была слишком груба со всеми. — Но ты все равно предал ее…God, I wish that you had thought this through
Before I went and fell in love with you
(Ah-ah-ah)
Иногда Амбар мечтала о том, чтобы вернуться в прошлое. В далёкое прошлое, когда ещё не знала Бальсано. Чтобы никогда не пересечься с ним взглядами в колледже в его первый день, отказать в просьбе сесть за одну парту, не обсуждать с ним ролики весь день знакомства и не кататься потом допоздна под звёздами. Чтобы не влюбиться.When she's sleeping in the bed we made Don't you dare forget about the way You betrayed me
Закрывая глаза, блондинка видела бывшего в кровати с соседкой по дому. Представляла, как они воркуют буквально в нескольких метрах от ее спальни. Порой ей хотелось сказать Луне утром что-то колкое. Солгать, будто видела уходящего утром из особняка Маттео, чтобы вогнать девчушку в краску, заставить молить не рассказывать родителям. Но Амбар не хотела упоминать даже имени парня при мексиканке. Ей не хотелось, чтобы хоть у кого-то появилась мысль, что кудрявый все ещё заботит ее. Ей нравилось страдать тихо, пытаясь убить способность любить в себе.You gave me your word
But that didn't matter
Когда Амбар простила Маттео после его неоправданного порыва спеть их песню с Луной, целый день прошел чудесно. И после прогулки, крепко обняв итальянца, она просила лишь об одном: «Пообещай, что больше не будешь петь с Луной. Что не будешь флиртовать с ней и давать бедной девочке ложных надежд». «Обещаю», — произнес тогда Маттео. И кто знал, что тогда именно он давал ложные надежды Амбар, а его слово ничего не стоит.It took you two weeks
To go off and date her
Guess you didn't cheat
But you're still
You're still a traitor (ah-ah-ah)
Yeah, you're still a traitor
Амбар с силой давит на клавиши синтезатора в своей комнате, заканчивая очередную репетицию песни. Завтра она запишет музыку на студии, а уже послезавтра выступит с ней на Опене. И никто не знает, как страшно ей на самом деле представлять такую — беззащитную, открытую, честную, раненую — версию себя всем. Но пути назад нет — песня готова, образ на выступление подобран, а девушка чувствует себя пустой. Вот, все ее содержимое, прямо тут, на листочках бумаги А4 на подставке синтезатора. Знакомить с ним всех раньше времени не хочется: Амбар ни разу не репетировала на сцене в Jam&Roller, а в интервью для Fab&Chic говорила лишь, что это будет новый хит. И даже без камеры на просьбы девчонок, которые, по их словам, умирали от любопытства, спеть пару строк отказывала. Потому никто не знал, чего ждать от Амбар на выступлении. И толпящиеся в гримёрке девушки не ожидали увидеть на Смит нежное шифоновое платье пыльно-розового цвета чуть длиннее колен, с рукавами. Обычно на выступления она выбирала что-то короткое, привлекающее внимание к ее длинным ногам. Чаще всего шорты, чтобы без труда выполнять движения отрепетированного танца. Как она собиралась танцевать в таком платье никто не понимал, но все молчали, больше озабоченные своими нарядами. Когда из гримёрки все начали выходить к началу Опена, Хасмин одернула Дельфи, которая уже собиралась уйти, чтобы начать записывать ролики для блога, и ткнула пальцем в сторону Амбар, сидящей у зеркала. — Милая, а ты собираешься делать макияж? — подбежала к подруге Хасмин и начала хватать косметику со столика. — Давай, я тебе помогу. Сейчас в моде черный и много блёсток. — Не надо, Хасмин, я уже накрасилась. — Как? — удивлённо пропищала рыжеволосая. — Тебя так на сцене будет не видно. — Хасмин, идём, она сама разберётся, — Дельфи вмешалась, уводя любительницу моды из гримёрки. Брюнетка поняла, что у Амбар есть какой-то план, который оправдывает ее внешний вид. На ней действительно был очень лёгкий, нежный макияж, отнюдь не концертный, что хорошо сочеталось с нарядом и кардинально отличалось от ее предыдущих образов на Опен. Больше наряда девушки знающую ее публику удивила медленная мелодия ее песни, ещё ни одной баллады от Смит они не слышали и не видели ни одного номера, где она не танцевала бы, а спокойно стояла, обхватив стойку с микрофоном ладонями. И ребята из роллера ждали подвоха, что вот-вот медленная музыка сменится на быструю, произойдет невероятная смена наряда, прикрытая кучей конфетти или облаком дыма, но с каждой строчкой, спетой Амбар из самого сердца, они понимали, что шоу не будет. Блондинка выглядела разбито и пела о кареглазом парне, так что у всех в головах сначало всплыло имя «Симон». Они хорошо общались в последнее время. И пусть они были очень разные, всем казалось, что между ними есть химия. Но уже третья строчка дала понять, что песня не о мексиканце, и тут Луна виновато опустила глаза в пол, узнав себя в женском образе из песни. И все осознали до начала припева, о ком поет Амбар. Кто-то буквально пооткрывал рты, кто-то шумно вдыхал и затаивал дыхание, чтобы услышать все, кто-то уже начал чувствовать сожаление — эти люди чувствовали ее боль и сопереживали, были готовы заплакать в любую секунду. Что значило лишь одно — Амбар удалось передать в песне все, что ей хотелось. И стоило Маттео Бальсано выйти из гримёрки, где он задержался ненадолго, чтобы подготовиться к своему выступлению, которое будет следующим, заиграл припев. И итальянец не сразу понял, почему все взгляды ребят были обращены к нему, от чего нахмурил брови. Он слышал знакомый голос, но его мозг не мог понять, кто поет, пока парень не взглянул на сцену — так непривычен был стиль песни. И глаза голубоглазой тоже были направленны на него, пока она пела о предательстве и боли. Амбар пела всю песню, смотря прямо на кудрявого. Это был ее единственный способ обратиться к нему и быть услышанной. И он слушал, присев на стул в центре зала, чувствуя себя все паршивее с каждой строчкой. Луна, не выдержив взглядов со стороны и этих откровений блондинки, давно сбежала в гримёрку. И Амбар казалось, что здесь нет никого, кроме нее, Маттео, ее монолога и почти срывающегося на некоторых строках в конце песни голоса, потому что она уже была готова плакать. И пальцы дрожали, когда она, закрыв глаза, пропела последние строки, и слезинка покатилась по ее щеке. Хасмин вскочила на ноги, стоило подруге закончить петь, и начала хлопать так сильно, как только могла, хлюпая носом. Остальной публике понадобилось несколько мгновений, чтобы подхватить аплодисменты рыжеволосой. А Амбар не помнит, как ушла со сцены — ватные ноги, пелена перед глазами и лишь желание поскорее попасть в гримёрку и побыть одной. Снова. Луна не плачет, но выглядит как брошенный щенок. Дёргается, когда дверь гримёрки открывается и срывается с места. — Очень красивая песня, — Луна не знает, что ещё может сказать в этой ситуации. — Спасибо, — Амбар выдавливает из себя улыбку и присаживается на стул, прикрывая глаза. Луна надеется услышать что-то ещё, но блондинка молчит, и мексиканка убегает, сталкиваясь за дверью с итальянцем. Они обмениваются неловкими взглядами. Луна не ожидала, что парень пойдет за Амбар. Мексиканка чувствует себя некомфортно и, не видя инициативы парня завести диалог и что-то обсудить, плотно сжимает губы и резко срывается с места в сторону выхода, чувствуя необходимость побыть одной. Похожего желала и Амбар. Она думала, что ей удастся посидеть хотя бы немного в тишине, но не успевает дверь в гримерную закрыться после ухода Луны, как ее придерживает и открывает итальянец. – Разве сейчас не твоя очередь выступать? – Амбар устало поднимает голову, смотря на Маттео. За стеной слышится начало нового выступления. – Да, но я отказался от выступления. Если бы я участвовал, то точно выиграл бы со своей песней, – парень самодовольно улыбается. – Но отдаю эту победу тебе. Твоя песня ее заслуживает, – он продолжает улыбается, подходя ближе к блондинке. И после короткой паузы добавляет: – Отец все равно бы не позволил мне подписать контракт с лейблом в случае победы. Амбар узнает в этих фразах Маттео. Он самовлюблённый. Ставит себя выше всех и делает какие-то глупые одолжения. Амбар не ведётся. Ее стеклянный взгляд и печальное выражение лица не меняются ни на йоту. И тогда почему-то Бальсано решает сказать правду. – Я написал песню для Луны, хотел помириться с ней, – он выдыхает и улыбка спадает с его лица. – Посчитал, что будет неуместным выступать с ней после твоей. Я правда думаю, что твоя песня достойна победы. Извини, что сделал тебе больно. Амбар совсем не интересуют мотивы парня отказываться от выступления и очередная похвала ее песни. Да, они, похоже, снова в ссоре с Луной. Да, у Маттео ещё есть хоть капля совести или благородства не петь песню, посвященную Валенте теперь (а, быть может, его интересует только возможное в этом случае общественное порицание). Но он извиняется? Извиняется? Амбар закипает. Внутри ее пустой доселе оболочки эти извинения чиркают спичкой, и разгорается пламя. – Сделал больно? – повторяет девушка его слова и встаёт со стула. – Сделал больно? – звучит громче и с усмешкой. – Ты не сделал мне больно, о, нет, Маттео. Ты унизил меня, бросил, уничтожил, убил! – выкрикивает блондинка, наступая. – Ты единственный знал, как мне одиноко в этом мире, и все равно бросил. Оставил одну. Даже как друг. Даже как партнёр по катанию. Распался наш идеальный дуэт и, черт, я даже не могу теперь выиграть на соревнованиях. Да ты лишил меня всего! Ты унизил меня и высмеял перед всеми, когда начал встречаться с этой простушкой после того, как у тебя была я. Ты обманывал меня. Ты врал, глядя мне прямо в глаза. Ты законченный эгоист, хотя обвинял в этом постоянно меня! Ты думал только о себе, а на мои чувства тебе было плевать. И я тебя ненавижу! Речь Амбар заканчивается громким выкриком и ударами Маттео, который стоял все это время прямо перед ней, обоими ладонями в грудь. Она бьёт так сильно, как только может истерящая девушка. Все те слезы, которым она не давала волю во время сочинения песни и выступления обнажались сейчас, сопровождающиеся громкими всхлипами и выкриками "Ненавижу!" между каждым ударом в парня. Маттео неприятно, но не больно. Все сказанные блондинкой слова осели внутри слоем горечи, но переварить их времени не было. Кудрявый терпел ее удары, давал возможность выплеснуть злость и сочувствовал девушке; следил за тем, как ее удары становятся всё слабее, и в конце концов она закрывает лицо ладонями, продолжая рыдать. Маттео обнимает ее. Крепко-крепко за плечи. И ему кажется, что он начинает чувствовать ее боль. Кололо там, где сердце, будто его режут чем-то маленьким и тонким. Ему хочется сказать Амбар что-то воодушевляющее, сказать, что все будет хорошо, но он не хочет врать. Поэтому просто обнимает. Делает пару шагов назад, таща за собой девушку, и усаживается на диван, размещает ее на своих коленях. Амбар сейчас словно тряпичная кукла – совершенно не сопротивляется и так же слаба. Маттео прижимает ее к себе поближе одной рукой, а другой начинает гладить по голове. С его губ срывается "Прости" прямо над ее ухом. Самое искреннее "Прости" за его жизнь, но сказанное поздно, чтобы что-то исправить. Истерика Амбар не прекращается. Она жмется к бывшему, как потерянный котенок, и чувствует начинающуюся головную боль. Но поток слез не остановить, и она лишь надеется, что после станет легче. Дверь гримерной открывается, и итальянец видит на пороге своего лучшего друга. Амбар сидит спиной к пришедшему Гастону и не замечает его, ничего не слыша за собственными рыданиями. А у Гастона глаза на лоб лезут от увиденного. Маттео отрицательно машет головой, смотря на друга, прося не мешать им. Перида послушно закрывает дверь как раз вовремя, ведь в гримёрку направлялись Хим и Ям. – Э... Девочки, туда нельзя. Там Маттео переодевается, – на ходу сочиняет Гастон. Девочки понимающе кивают и возвращаются к бару за новыми соками. А Гастон понимает, что влип, и ему теперь придется побыть охранником и следить за входом в гримерную ещё какое-то время. Маттео крепко прижимает к себе блондинку, прикрыв глаза. Так он не видит ее рыданий, но он не может сказать, что так ему легче. Ведь он чувствует, как подрагивают ее плечи, и влагу на своей футболке, клянётся, что это сродни пятну кислоты, прожигающему кожу; отчётливо слышит то, что рвет ему сердце, и начинает осознавать ошибки, совершенные в прошлом. Маттео много размышляет и анализирует, пока истерика Амбар сходит на "нет". Силы истошно рыдать закончились. Она чувствует себя бессильной и ещё более опустошенной, чем после выступления, и в то же время, чувствует облегчение. Стучащие виски и с трудом движимые руки лёгкостью не назовешь, но внутри она чувствует покой. Ещё с минуту безмолвно последние слезинки катятся по ее щекам, а затем тишина нарушается ее хлюпаньем носом. Маттео был рад наблюдать, как блондинка затихает. Одной рукой все ещё придерживая девушку за лопатки, другой он умудрился дотянутся до коробки салфеток на туалетном столике и подать их блондинке. Она легко улыбнулась, не поднимая на парня взгляд, не желая показываться в явно плохом виде, и принялась вытирать свои щеки и область под глазами салфетками, не забыв перед этим оценить свое творчество – мельком взглянула на оставленное на белой футболке парня пятно чуть ниже плеча с многочисленными следами туши для ресниц. – У меня есть просьба, – Амбар пришлось прочистить горло несколько раз, прежде чем произносить звуки у нее начало получаться отчётливо, – никому не рассказывай о том, что было сейчас. Она берет третью салфетку из пачки и поднимает свои голубые глаза на него. Маттео они кажутся бездонными в обрамлении мокрых ресниц и с влажными бликами. – Тогда и у меня есть просьба. Давай начнем все с начала. Привет, я Маттео, а ты? Итальянец солнечно улыбается протягивая сидящей на его коленях девушке ладонь для рукопожатия. И блондинка искренне улыбается.