гнойная ангина

утро выдалось холодным, и женя проснулся от сквозняка, шедшего из окна, которое илья открыл ночью. из-за этого он начал его проклинать, потому что буковски замерзал от всего, что только можно и нельзя. он так и не смог уснуть за эту ночь; то холод, то илья решил обнять во сне, а женя столкнул его с кровати ногой. было беспокойно. сразу засыпая, снится кошмар, связанный с отцом. парень в тряске и холодном поту просыпался среди ночи и так несколько раз, поэтому он решил больше не пытаться заснуть этой ночью. евгений разглядывал плакаты в комнате, «цветы», полки с книгами и струны для гитары. самой гитары в комнате не было и неизвестно, где она вообще. женю не особо это волновало. его волновала боль из-за шрамов, которые разошлись во время попытки уснуть. в такой ситуации хотелось уснуть вечным сном и даже снов не надо. ему их по самое горло. капли дождя били по подоконнику, и илья во сне каждый раз вздрагивал. женю это бесило, и он иногда пихал друга то ногой, то рукой. буковски хотел спокойно полежать, не говоря уже о поспать. просто полежать, но илюша чуть портил этот сценарий, поэтому женя думал разные оскорбления, которые только знает, чтобы высказать всё. резко задумавшись о смерти, женя помрачнел. в принципе, по своей сути, он живёт совершенно бесполезную и бессмысленную жизнь, в которой он ничего не делает. ходит в школу, приходит домой, играет в компьютере до ночи (иногда повезёт, если будет гулять на улице), возможно, сыграет на гитаре (это, конечно, только без угроз соседей сломать ему эту ебучую электрогитару). хотелось повеситься на кабеле от интернета, но кто, кроме него, будет ежедневно посещать кладбище и идти домой через лес, так ещё иногда приходя с конфетам, а женя конфеты ненавидит. лёжа в полной тишине, парень не понимал, почему так гудит в ушах. не было никаких других звуков, кроме ильи и его дыхания. — сука, илья! — буковски орёт прямо на ухо друга. — блять, у тебя понюхать хоть что-то есть? — ты ебанутый, женя? ты чё так орёшь? на полке в книге стивена кинга и сходи покури, успокоишься. — сейчас ебло тебе заварю, — женя агрессивно ищет книгу на полке, будучи без очков. — ты знал, что сейчас пять утра, а спать мы можем целый день и без твоих понюхать? — мне повториться? — парень делает дороги банковской картой матери, которую заблокировали, потому что она умерла. — женя, ты заебал с этой хуйней. нюхаешь и спать, — илья привстал с кровати, чтобы попить воды. в темноте он пытался увидеть женю, сидящего на корточках. — так, а что в пакете было? — да так, мефедрон. — сука! — женя вцепился в каштановые волосы, пытаясь их выдрать, внутри себя же проклиная. в этот момент ненавидел он себя, конечно, по отдельному сильно. илья решил прекратить эти оры, чтобы мать их обоих не убила. окончательно он встал с кровати и подошёл к другу. буковски непонятно посмотрел, сидя на корточках. «началось», — илья резко поднял женю на руки и потащил на кровать. — гнида, я тебе руки оторву! и мефедрон твой ебаный в кровь накачаю, сдохнешь оттого, что хуй лопнул! — женя, пожалуйста, хватит. что за хуйня? — спросил селецкий, стоя с другом на руках, которого он держал под худые бёдра. женя усердно молчит, смотря сквозь друга куда-то пустоту. опускает голову на плечо ильи и обнимает за спину. «ебанутый совсем или меф подействовал так быстро?» в итоге илья быстренько оборвал эту интимную обстановку тем, что кинул женю на кровать, а тот с визгом уебался в стену. но страдать буковски будет часа два точно. это же мефедрон. та ещё хуйня дешёвая, поэтому у селецкого было достаточно денег, чтобы накупить этой хуеты. но в другой книге стивена кинга был кокаин. любимый наркотик жени, но ему попался нелюбимый. но всю эту атмосферу разрывает телефонный звонок. оба парня подскочили на месте от неожиданности. женя ответил. — ты какого хуя не дома? — это уже что-то новенькое и голос до боли знакомый. илья отметил, что похож на голос жени. низкий и хриплый. — тебя ебёт, упырь малолетний? — ебёт во все щели. давай нормально отвечай. — не, не хочу, — буковски лёг на пол, положив руку за голову. — ну ты и гнида ебливая. мне из-за тебя батя трезвонит, мол что ты, где ты, а я будто сам знаю. — чего? серёж, ты можешь ему лишь передать, что я ему вчера звонил и спрашивал. — тю, блять, думаешь ебать меня не продолжит. давай, заебал, говорить с тобой не хочу, — так называемый серёжа сбросил. в комнате повисла тишина. неловкая, скорее, чем какая-либо другая. илья не знал, что сказать, а женя потихоньку засыпал на полу с телефоном у уха и рукой под головой. — так, а кто тебе звонил? — смотря в белый потолок, который в темноте казался серым, спросил селецкий. буковски глянул на розовые волосы друга. он накручивал их на палец. нервничал. — брат мой младший, — парень отвернулся, шёркая джинсами о ковёр. — не спрашивай, почему, как и так далее. я как-нибудь расскажу, а, может, сегодня на поле. просто мне нужно отойти, тем более неприятно, когда хочешь ебаться, и хуй колом стоит. с тобой как-то не хочется. — я тебя понял, жень. почти шесть часов утра. илья не пригласил женю на кровать, оставив его на полу. время приближалось к депрессивному периоду. не хотелось, но что поделать. женя продолжал лежать спиной к другу, кажется, дрожа от холода.

«хочу умереть.»

илья чувствовал уже некую вину перед ним, хотя раньше такого особо не было. обострение. ремиссия была лишь летом, поэтому надо было наслаждаться, что они, в общем-то, и делали. парни полностью пропили летом. женя получал пизды, как и илья, потому что оба приходили домой в хламину либо вовсе не приходили, потому что засыпали в какой-то глуши, не боясь, что их кто-то найдёт. пьяным о таком особо не думаешь, лишь бы уже отрубиться и всё. один раз у них так украли телефоны. на илью орала мать, они чуть не подрались, и он забил на всё, уйдя в свою комнату. женю просто побили, пока он ничего не смог сделать, и брат тоже ничего не смог, потому что боялся сделать что-то, кроме как наблюдать. потом серёжу очень долго винили. буквально за всё: смерть матери, бездействие, за то, что у жени настроения ноль. как и желания жить. женя получал от отца, серёжа получал от жени. всё было вполне логично, но илья задумывался, мол, а почему он не знал об этом младшем брате? буковски сказал, что расскажет, значит расскажет и спящего друга не стоит мучить. через некоторое время этих мысленных страданий и траханья мозга, илья всё-таки смог уснуть также благополучно, как и друг на холодном полу. но так нельзя. мысли. ёбаные мысли. — женя, — селецкий, сидя на корточках, тыкнул женю в прямо в сосок, — проснись. — что случилось? — айкнув от боли, бормотал буковски, который нихуя спящий не понимает плюс к тому, что двадцать минут назад примерно он принимал наркотики. илья вздохнул. — пойдём на кровать, — парень подхватил так ничего и не понимающего женю, который явно был не против. он не особо реагировал на эти действия, поэтому просто расслабился, закрыв глаза. — илюш, я хочу лишь две вещи. — какие? — тебя и сдохнуть во сне.