Lose it

Эндрю просыпается весь в поту. Он лежит на спине, едва дышит. Руки и ноги словно занемели, а на груди будто уложили камень. Сердце бьется как бешенное, страх сковывает. У Эндрю не впервые сонный паралич, он знает, что стоит сделать несколько вдохов, заставить тело шевелиться, и паника отступит. Знает, но каждый раз такой набор действий дается ему с трудом. Кислород поступает в легкими как толчками, требуется вспоминать как дышать, и спустя несколько попыток у него получается. Миньярд перекатывается на бок, тянется за водой на тумбочке и делает несколько глотков. Паника действительно отступает, оставляя место тревожности и неприятному осадку в груди. Он уже не помнит о чем был сон, помнит только вспышки света, чужие руки у себя на шее, кровь и крики. Не важно снились ему воспоминания или какие-то страхи. Ему не нужно вспоминать подробностей, чтобы осознавать что за вечер из его жизни это был и как именно за него приходится расплачиваться. Старые шрамы на запястьях предательски зудят, все же окуная его в неприятные мгновения. Эндрю слишком хорошо знает отвратительную чесотку покрывшейся корочкой царапин. Болезненная, щекотящая, навязчивая. Он помнит, как сдирал ногтями струпы, как это было больно и приятно одновременно. Помнит как теплая кровь забивалась под ногти, когда в приступе он сдирал их, как больно обрабатывать все порезы после, чтоб не занести инфекцию. Воспоминания окунают его обратно в паническую атаку. Легкие леденеют, дышать становится сложнее, головокружение усиливается, а мир сужается до одной точки. Эндрю чудится, что его ударили по голове, и он вот-вот упадет. По спине ползет ужас. — Эндрю? — знакомый голос прямо над ухом. Не громкий, сонный, обеспокоенный. Миньярд не может уловить большего, его мир плывет практически буквально. Глаза застилают слезы, и он не может их сморгнуть. Он все еще пытается дышать, но у него не выходит. Легкие сковывает спазмом. — Спокойно, Эндрю, дыши, давай вдох, — голос подсказывает ему действия, теплое дыхание опаляет ухо, а чужие пальцы пробегаются по шее. Сквозь пелену паники он узнает в голосе Нила. Тот ласково направляет его, ходит по грани, словно пытается разминировать бомбу у него в груди. Одно неверное движение и им обоим крышка — зашибет ударной волной, разорвет на куски, вычленит органы. Так уже было с Аараном и Ники, которые, впервые с столкнувшись с его приступом, навели еще большую панику. Эндрю, слепой от ярости и страха, попытался ударить кузена в лицо. Аарону удалось тогда скрутить его за руку, и, уткнув лицом в подушку, придушить. Воздуха, как и тогда, как и сейчас, катастрофически не хватало, поэтому Эндрю, ослаб довольно быстро. Сник и бесшумно разревелся. Слезы бессознательно текли по лицу, руки тряслись, а в груди таился ком тревоги. Они никогда не обсуждали это, но та ночь отпечаталась в памяти у всех. Сейчас под руководством Нила дышать становится действительно легче. Он дышит по команде вдох-выдох, концентрируется на голосе, старается не уплывать обратно в паничку. Когда грудной спазм отступает, а тело больше не колотит, Нил помогает выпить ему воды. Пальцы у Эндрю все еще слишком слабы, чтобы удержать стакан, поэтому Нил поит его из своих рук. Когда первый стакан заканчивается, Нил всовывает ему телефон с включенной игрой Candy Crush, Эндрю смотрит отрешенно, но послушно сдвигает блоки, образую комбо из фигур. Время тянется странно, не понятно быстро или нет. Весь мир Миньярда сжимается в одну точку до разноцветных конфет. Концентрации не хватает на какие-либо мысли настолько, что он даже не сразу замечает возвращение Нила с ведерком пломбира с шоколадной крошкой. В комнате раннее утро, Нил выглядит взъерошенным и сонным. На нем нелепые пижамные штаны с новогодними котами, которые подарил ему Ники на прошлый новый год, и растянутая белая в пятнах футболка, которую пора бы пустить на тряпки. На шее маленькое пятнышко засоса, на лице мягкая улыбка. Нил забирает у него из рук телефон и вместо этого всучивает мороженое и столовую ложку. Эндрю хмурится и подцепляет сладость. Во рту она приятно тает, оставляя после себя сладкую сливочную массу. Нил залезает обратно на кровать и устраивает голову у Эндрю на животе. Плотные сильные мышцы и тонкая мягкая жировая прослойка приятно ощущаются под щекой, и Нил не может не притереться о нее словно кот. Эндрю не улыбается, но и не возражает, только втыкает ложку в десерт и проводит освободившейся рукой по рыжим кудряшкам. — Я буду рядом, пока ты не попросишь меня уйти, — тихо шепчет ему Джостен, и Эндрю благодарно кивает в ответ.