Романтические комедии 2000-х и телешоу 70-х

      Уилл всегда знал, что они с Ганнибалом очень глубоко знали друг друга. Но глубокое понимание чужого разума – это не то же самое, что разделять близость.       Ни один из них не был человеком прозаичным, и их отношения тоже такими не были; они были из тех людей, которые сосредотачиваются на сложном, на острых краях и пропитанных кровью деталях. Но после их погружения в Атлантику, их отношения, так же, как и они сами, изменились.       Они прошли непростой путь, прежде чем смогли сказать, что начали узнавать домашние, личные нюансы друг о друге. Они прошли поэтический путь, прежде чем Уилл узнал, что у Ганнибала была склонность просовывать свои холодные ноги между бёдер Уилла по ночам и что Ганнибал почти патологически спал на спине (потому что в ином случае он храпел бы, как чёртов медведь).       Уилл знал суть Ганнибала, его разум изнутри и снаружи, каждый дюйм, каждый укромный уголок и трещинку дворца его памяти. И теперь, отучившись от насилия, разделяя жизнь, а не только разум, он открывал для себя детали домашнего уюта, близости и удовольствия.       Уилл узнал о таких мелочах, как, например, какие цветы Ганнибал предпочитал в качестве украшения в центре стола и в какое время он просыпался ночью, чтобы сходить в ванную, как по расписанию. Он узнал удельную температуру воды, в которой Ганнибал обычно принимал душ, она всегда была слишком горяча для Уилла и заставляла его кожу краснеть каждый раз, когда они принимали душ вместе.       Уилл узнал, что Ганнибалу тоже приходится бриться и стричься; что он просыпается с самым большим беспорядком на голове, который когда-либо видело человечество, и – это было словно откровение – что Ганнибалу нужно было чистить зубы, и что у него был неприятный запах изо рта по утрам, как у обычного человека.       Шокирующее откровение.       Однако самая важная вещь, которую узнал Уилл – это то, что Ганнибал Лектер был романтиком.       Ладно. Это было не совсем такое уж большое откровение, если говорить о человеке, который оставил ему труп в форме сердца у подножия церковного алтаря, или о человеке, который сдался ФБР после того, как пронёс его по снегу и уложил в постель после этого.       Но это был граф доктор Ганнибал «Каннибал» Лектер VIII. Известный психиатр, хирург, серийный убийца, каннибал, светский человек и так далее.       Ганнибал Лектер, муж Уилла Грэма, был мужчиной. Человеком, у которого в душе безнадёжные, блестящие до тошноты розовые сердечки и романтические ужины при свечах. Он был из тех романтиков, которых можно встретить в романтических фильмах 2000-х годов: главная героиня – девушка, которая отказалась от важного заявления о приёме на работу во Франции, за которой она гонялась всю свою жизнь, чтобы остаться с любовью всей своей жизни в маленькой квартирке на Манхэттене.       (Но маленькая квартирка на Манхэттене была роскошным домом в Аргентине, а важным заявлением о приёме на работу была жизнь в одиночестве, полная каннибализма, без собачьей шерсти на одежде. Ну что ж. Могло быть и хуже.)       Уилл узнал, что поцелуй в щёку в правильное время (а правильное время означало любую секунду дня) приведёт к тому, что Ганнибал забудет попросить визитную карточку. А поцелуй в плечо даже через три слоя одежды заставил бы Ганнибала запнуться.       Взявшись за руки во время прогулки на улице, можно зажечь звёзды в глазах Ганнибала. Любой подарок, каким бы маленьким, дешёвым, простым или нелепым он ни был, тронет Ганнибала, он будет его держать в руках и лелеять, как самую хрупкую и драгоценную вещь, которую он когда-либо видел (но не настолько драгоценную или прекрасную, как Уилл, конечно же, настаивает он).       Но больше всего Уиллу нравится реакция Ганнибала, когда он называет его каким-нибудь ласковым словом.       Каждый раз Ганнибал останавливается прямо на месте, быстро моргает три раза подряд, покрывается румянцем, как школьница, опускает глаза и становится чертовски мягким.       Абсолютно. Каждый. Раз.       Реакции Ганнибала были такими необъятными и очаровательными (какое забавное, любопытное слово можно использовать для определения самого разыскиваемого каннибала ФБР), и Уилл начал узнавать их, классифицируя каждую мелочь. Складывал их в аккуратные маленькие коробочки и хранил на специальной полке внутри своего дворца памяти, которая была создана только для их хранения, подобно стеклянным снежным шарам.       Уилл узнал, что, назвав Ганнибала любимым, он до конца дня будет бороться с улыбкой на лице, оставаясь до глупого легкомысленным; и, если за этим последует прикосновение пальцев Уилла к щеке, предплечью или кисти рук Ганнибала, это принесёт ему нежнейший из поцелуев, Ганнибал склонит его шею назад, а позже будет долгая ночь медленных занятий любовью.       Он узнал, что, назвав Ганнибала мужем, Ганнибал посмотрит на него глазами, полными звёзд, и отменит всё, что ему нужно было сделать в течение дня, просто чтобы остаться вместе в постели и целовать Уилла глупо и слепо.       «Дорогой» принесёт Уиллу мимолетные влюблённые взгляды до конца дня; «родной» принесёт ему домашнее мороженое и – если правильно рассчитает время – вечернее кино с объятиями на диване и рядом собаки.       «Малыш» заставлял Ганнибала дуться и хмуриться на самого себя, безуспешно пытаясь злиться (и Уилл всё ещё не мог понять, пытался ли Ганнибал злиться на него или на себя) и бросал раздражённый взгляд в сторону Уилла, который слишком сильно его любит, чтобы воспринимать это всерьёз.       В первый раз, когда он назвал Ганнибала малышом, он увидел, как работают шестерёнки в этом ужасном и дотошном мозгу, пытаясь понять, почему ему это нравится. Это было самое забавное зрелище – наблюдать, как Ганнибал пытается возненавидеть это только для того, чтобы в конце концов покраснеть, как влюблённый старшеклассник.       – Поздний опыт подросткового возраста, – назвал это Уилл с усмешкой, спрятанной за своей чашкой кофе. Ухмылка была такой широкой, что он едва удержался, чтобы не пролить кофе в уголках рта.       – Я был подростком в какой-то момент своей жизни, Уилл, – настаивал Ганнибал, так же забавляясь и пытаясь скрыть, как сильно он обожал это прозвище внутри. Очень глубоко внутри. Той своей ласковой частью, куда дотягивается только Уилл.       – Сомневаюсь, – рассмеялся Уилл, потому что признание того, что Ганнибал был подростком, означало бы, что Ганнибал тоже был ребёнком в какой-то момент. И, если и было что-то более невероятное, чем подросток Ганнибал Лектер, так это ребёнок Ганнибал Лектер. – Я почти уверен, что ты появился на свет уже одетым в костюм со степенью по психологии.       Ганнибал усмехнулся, и его смех сотворил так много глупостей с глупым сердцем Уилла, что это следует считать незаконным. Но что ж, большинство вещей в их отношениях были незаконными. Начиная с диетических привычек и подарков при ухаживании. Он упоминал, что труп превратили в сердце? Давайте не будем забывать о человеке-светлячке в Литве, и о девушке на голове оленя, и о безмозглом и бессердечном судье, и…       Ганнибал опустил голову, и это никак не могло скрыть улыбку на его лице. Он фыркнул, сдувая серебристую чёлку только для того, чтобы она снова упала ему на лицо, и глупое сердце Уилла пропустило десять глупых ударов.       Но что самое милое?       Уилл взял Ганнибала за руку, притянул его ближе и уткнулся лицом в изгиб его плеча, бормоча:       – Ты же знаешь, что заслуживаешь этого, верно? Иметь возможность испытать подростковую любовь?       Он поцеловал Ганнибала в плечо и почувствовал, как руки мужчины сжались на его рубашке. И мягкое «я...», сорвавшееся с губ Ганнибала, было подавлено, когда Уилл отодвинулся, чтобы погладить его по щеке.       – Только не дёргай меня снова за косы, милый, – и, если Уилл чему-то и научился, кроме того, как заставить Ганнибала растаять каннибальской лужицей, так это тому, что «милый» каждый раз выбивает Ганнибала из колеи и заставляет улыбаться.       – Ганнибал, мой милый, – пробормотал Уилл с любовью до мозга костей, уткнувшись носом в щеку Ганнибала, целуя аккуратно выбритую кожу, которая время от времени, когда у него начинала расти щетина, оставляла на губах Уилла лёгкое раздражение и делала их более тёмного оттенка красного, из-за чего Ганнибал часами не сводил с них глаз. – Любовь моя, мой прекрасный парень...       Ганнибал скорее умрёт, чем признается вслух, что предпочитает «парня» «мужу». Но, конечно, Уилл знал лучше. Он просто не был настолько жесток, чтобы указать на это вслух.       Уилл думал, что он обнаружил каждое ласковое прозвище, которое приводило Ганнибала в легкомысленное, краснеющее состояние. Но никогда не следует говорить, что в Ганнибале Лектере недостаточно сюрпризов (и, слава Богу, это было не преступление, нож или лезвие, направленное на Уилла).       Стояла зима, а иногда зимой Ганнибал вообще забывал о костюмах-тройках и заменял их изысканными мягкими свитерами, если ему не нужно было выходить из дома.       И в то утро Уилл – с растрёпанными волосами, недовольный тем, что проснулся без своего партнёра и потирающий рукой глаз до разноцветных огней – спустился по лестнице, следуя за запахом завтрака на кухню, и обнаружил Ганнибала в любимом самом мягком свитере Уилла, в тапочках и пижамных штанах, обрамлённых безупречно белым фартуком.       Это автоматически напомнило Уиллу старые телешоу с лёгкой оркестровой музыкой, вставками смеха и коротким вставленными мультиками; он подумал о «Моя жена меня приворожила» с Элизабет Монтгомери в роли ведьмы Саманты, которая дёргает носом, чтобы произнести заклинание, превращается в обычную жену из пригорода, позирует у плиты, подставляя щеку своему мужу для поцелуя.       Это была такая весёлая и безумная мысль, но чем больше Уилл думал об этом, тем больше в ней было смысла. Ганнибал Лектер, моя жена, разделяющая вместе семейную близость, знающая скрытую за ней тёмную тайну. Уилл снова рассмеялся, входя на кухню, думая о ромкомах 2000-х и чёрно-белых телешоу 70-х, и о том, как они глупо напоминали ему о его жизни с Ганнибалом.       Ганнибал повернул голову, глядя на него через плечо, всегда настроенный на Уилла.       – Могу я спросить, что тебя развеселило? – спросил он, изогнув бровь, старательно накладывая блинчики с черникой, потому что Уилл вчера вечером сказал, что ему хочется чего-нибудь сладкого.       – Ничего такого, – Уилл покачал головой с очередным смешком, пытаясь выбросить образ из головы, но сумел лишь закрепить его ещё больше. Кудри падали ему на глаза, его волосы слишком долго не стрижены, потому что Ганнибал любил запускать в них пальцы, а Уиллу нравилось баловать его этими молчаливыми маленькими действиями.       Он обнял Ганнибала, прижавшись грудью к сильной спине, запустив холодные пальцы под свитер Ганнибала, играя с тонкой дорожкой волос на его мягком животе (который Уилл никогда бы не назвал пузиком вслух, потому что он действительно не хотел, чтобы его снова выпотрошили) и заставляя другого мужчину вздрагивать (потому что он обнаружил, что Ганнибал Лектер боится щекотки).       Уилл поцеловал место между лопатками Ганнибала, согревая пальцы о тепло тела Ганнибала и потирая лицо о мягкую текстуру его свитера.       – Я просто подумал о том, что ты готовишь мне завтрак.       – Как и каждое утро, – ответил Ганнибал, выключая плиту, но не пытаясь высвободиться из объятий Уилла или подавить самодовольный тон в своём голосе.       – И я на мгновение задумался, – игриво продолжил Уилл, не скрывая, что закатил глаза, но оставляя ещё один нежный поцелуй у основания шеи Ганнибала, чуть выше воротника свитера, холодные губы встретились с тёплой кожей. – Что из тебя получилась бы милая домохозяйка.       Ганнибал прервано вздохнул. Совсем слегка, слабо, практически неслышимо, чтобы Уилл мог заметить. Но он заметил. И он почувствовал внезапное подёргивание в позе Ганнибала: он выпрямил спину, приподнял плечи, попытался выглядеть представительнее.       Уилл любил его так сильно, что иногда это было чертовски глупо.       Он заставил Ганнибала повернуться к нему лицом, одна его рука лежала на талии Ганнибала, удерживая его за завязки фартука; другой он обхватил щеку Ганнибала, целуя линию его подбородка с другой стороны.       Уилл был уверен, что он смотрел на Ганнибала так же любяще, как Ганнибал смотрел на него.       – Ганнибал, – прошептал Уилл, следуя нежным взглядом по щеке Ганнибала. – Моя прекрасная, послушная, замечательная жена, которая так хорошо заботится обо мне всегда, всё время.       Рука Ганнибала метнулась прямо к его талии, крепко сжимая её и подтягивая его вперёд, пока он не оказался между ног Ганнибала, а стойка не прижалась к основанию позвоночника Ганнибала. Руки Ганнибала начали слегка дрожать, а дыхание вырывалось аккуратными, короткими вдохами.       Уилл провёл рукой по щеке Ганнибала, медленно прокладывая дорожку вниз по его горлу, пока не положил её на грудь Ганнибала и не почувствовал, как под ней колотится его сердце. Он прижал их лбы друг к другу, улыбаясь на губах Ганнибала.       – Боже, я так сильно тебя люблю, – сказал ему Уилл, и у Ганнибала перехватило дыхание. – Позволь мне пригласить тебя на свидание сегодня вечером, пожалуйста, – умолял Уилл, соприкасаясь губами в мягком целомудренном поцелуе, от которого он не отстранился. – В какое-нибудь красивое место, где я смогу похвастаться тобой. Нарядимся в пух и прах. Оденься так красиво, как хочешь, а я скажу всем вокруг, что этот великолепный мужчина рядом со мной – мой муж.       Затем он поцеловал его, и Ганнибал закинул руки за спину, как самый большой удав, известный человеку. Как будто пытался прикоснуться к каждому дюйму Уилла, насколько это было возможно, одновременно и даже больше.       – Давай сходим в тот ресторан, который тебе нравится, – сказал Уилл, откидывая волосы Ганнибала назад, покрывая его голову мимолетными поцелуями, в то время как Ганнибал уткнулся лицом в шею Уилла, вероятно, прячась или пытаясь насытиться запахом Уилла; напоминая себе, что эта жизнь реальна. – Я принесу тебе цветы. Боже, я даже позволю тебе выбирать мне одежду, укладывать волосы. Я зайду так далеко, что побреюсь, если хочешь.       – И выбрать тебе одеколон? – пробормотал Ганнибал, игриво прикусывая нежное место на шее, пытаясь – безуспешно - скрыть, насколько он был ошеломляюще счастлив.       – Всё, что ты захочешь, любимый, – улыбнулся Уилл, снова притягивая его для очередного поцелуя, чувствуя, как Ганнибал расслабляется всё сильнее.