Имя

На пороге собственной спальни он замирает, встретив холодный внимательный взгляд. Причина визита?.. Не нужно обладать даром прорицания или, упаси Моргана, пускать в ход легилименцию, сил на которую у него решительно нет — причина своей регулярной очевидностью отзывается одной только кривой усмешкой в уголках тонких губ. Короткий взмах палочки рассекает воздух — свет гаснет, а длинная чёрная мантия с едва различимым шелестом соскальзывает на каменный пол. Мешается под ногами. И даже спустя несколько бесконечно долгих минут Северус не нарушает оглушительную тишину спальни. Лениво пробегается глазами по бледному телу, призывно распластавшемуся на измятых простынях. Лёгкое касание с претензией на ласку где-то между худых бёдер — маленькое предупреждение. Он врывается так резко и глубоко, что стиснутые зубы разбивает неконтролируемый стон. Часы тикают — кажется, нет в этот миг ничего громче отрывистых скачков стрелки на циферблате. Не то чтобы у такого их секса имеется расписание — он эпизодический. Его диктует настроение гостя. Неправильно ли это? О, ни в коем случае. Северус оказывал помощь. Не более. И, судя по хриплым возгласам с дрожащим на кончике языка благодарным свистом, помощь действительно необходимую. Вихры платиновых волос хаотично разбросаны по подушке, голова откинута, кадык гуляет на изогнутой шее. Будто сквозь пелену Северус наблюдает — скорее с любопытством, нежели желанием. Интересно, о ком думает потерявший всякую совесть юнец, пока он трахает его? Всерьёз озадачившись этим вопросом, внезапно меняет угол, обхватывает вмиг окаменевший член плотным кольцом горячих пальцев — и усмехается, вырывая из багрового горла длинный дрожащий стон. Он упустил момент — неуловимую вспышку, когда ледяное серое пламя в расширившихся глазах полыхнуло изумрудом. И когда уродливый, восхитительный шрам успел рассечь взмокший лоб крутым зигзагом. Этот… мальчишка. Нахальный мальчишка, проникший в его мысли так беспардонно. Ноющая пульсация в поплывшем сознании плавно переходит в виски, и Северус не замечает, как ломается, ускоряясь до рваных беспорядочных толчков — невольно, краем уха улавливая приглушённые судорожно закушенным запястьем стоны вперемешку с безостановочными шлепками соударяющихся тел. Безумие завладевает им, забрызгивает взор небрежными кляксами незамутнённой похоти, уносит, секунда за секундой, куда-то… куда-то… Липкая сперма заливает дрогнувшие пальцы — он стискивает их крепче, в кулак, лязгает зубами, шипит сквозь них, только бы не вырвалось имя. Самое глупое, самое нужное во всём чёртовом мире имя. Гарри. Веки наливаются свинцом — Северус кончает с хриплым рыком, и мимолётную вечность по лицу его бежит почти болезненная в своей сладости судорога. Из-под опущенных ресниц за ним заинтересованно наблюдают два серых глаза. И с измученных губ, которых он не касался, срывается: — Ты… кончил, — впервые за ночь. Северус не спешит объясняться. — О ком ты думаешь? — спрашивает ровным голосом, вертя между пальцев сигаретную пачку. Драко вскакивает на постели, требовательно вглядываясь в его лицо. — То же самое могу спросить у тебя, — парирует он. — Не понимаю, о чём ты, — отворачивается Северус. В спину раздаётся надломленное: — Ты кончил! Сев, ты никогда не кончал. Я же обязательно узнаю. Первая затяжка получилась глубокая и стреляющая — разряд кайфового никотина прямо в голову. Чуть повернувшись, Северус окидывает застывшего юношу скучающим взглядом. Исподлобья. — Не раньше, чем я узнаю, кого ты представляешь каждый раз, когда я трахаю тебя. Они молчат — в тишине, теперь умиротворённой, шипит разве что дотлевающая сигарета. Он смотрит сквозь циферблат — монотонно тикающие часы расплываются перед глазами, обращаясь в одно бестолковое блёклое пятно; времени Северус знать не хочет. Слышит откуда-то из-за плеча тихий вздох — ловит Драко за задумчивым разглядыванием зловещего потолка. Тот, будто опомнившись, придвигается, льнёт к нему, точно маленький зверёк, укладывает на худые колени растрёпанную голову, ждёт, пока опустится на макушку ленивая бледная рука. Шепчет: — Сев. Спасибо. — Северус. И пожалуйста.