Огонь, иди со мной

Она не может ждать ни минуты. В теле всё еще ужасная слабость, а голова тяжелая, как после долгого сна. Но Одри понимает, что эта информация — запущенный часовой механизм. Ее отец запрявляет борделем, который связан с убийством Лоры. Через него проходят наркотики, которые распространяются по всему городу. Он спал с Лорой Палмер. Если продолжать поиски, в чем еще он окажется замешан? Одри не хочет думать об этом. Но она уверена, что специальный агент ФБР Купер разберется в этих фактах со свойственной ему проницательностью. Она точно знает, что ему нужна эта информация. И даже головная боль отступает, когда она представляет, как зайдет в его кабинет. Он обратит на нее внимание — всё его внимание будет принадлежать ей! И поблагодарит за помощь, и, возможно, даже арестует ее отца, предъявит ему какие-то обвинения… Одри накидывает теплое черное пальто и не с первого раза попадает в рукава — настолько ее потряхивает от волнения, страха и отвращения. Ко всем этим скелетам, которые вываливаются из шкафа Твин Пикс в последнее время. И они даже не думают заканчиваться. * … Одри почти бежит по улице, четко и часто стуча каблуками. Щеки у нее горят, несмотря на промозглый ветер в лицо. Она честно не знает, от быстрого шага, или от того, что она бежит навстречу агенту. Управление шерифа выглядит знакомым до последней плитки и куста под окнами. Хотя до всех этих событий Одри вообще не бывала в полицейском участке. Шерифа Трумэна, кстати, она тоже почти не видела и не помнила. Невзрачный мужчина, который пару раз заходил к её отцу по делам. Еще его можно встретить на улице, в бесформенной куртке и ковбойской шляпе, которая кажется Одри нелепой. Но в последнее время она изучила шерифа получше, как и его владения. Они все время ходят с агентом Купером бок о бок, высокая фигура в светлом — и фигура пониже, в идеально отглаженном черном костюме. Пожалуй, только в номере отеля и на утреннем кофе можно застать агента в одиночестве. Это Одри хорошо известно, и она пользуется этим без лишнего стеснения. Она врывается в управление вместе с порывом холодного ветра. Люси — кажется, так ее зовут? — успевает пробормотать что-то про кабинет, где агент Купер и шериф обсуждают дела, и про пончики и кофе, которые являются неотъемлемой частью любого дела. Одри встряхивает волосами, как обычно делает, чтобы прервать кого-то. Людям всегда кажется, что она их так благодарит. Она улыбается и устремляется по коридору до конца. Даже на подходе к кабинету чувствуется смесь ароматов, присущая только ему. Крепкий черный кофе, свежесть белоснежной рубашки и какая-то неуловимая парфюмерная нота… может, средство для укладки волос? Одри фыркает и на носочках приближается к двери. Хочется не входить сразу, а прислушаться и уловить кусочек повседневности агента. Ей нестерпимо хочется узнать его получше, проникнуть в его жизнь, куда он мягко ее не пускает. Даже шорох перебираемых бумаг или скучный деловой разговор кажутся ей важными и интересными деталями, когда они касаются такого необычного человека. А еще здесь можно заглянуть между створками жалюзи. Хоть они и закрыты, но для любопытного взгляда всегда есть лазейки. * … То, что она видит, имеет мало общего с профессиональными разговорами. Сначала ей кажется, что агент и шериф о чем-то шепчутся лицом к лицу — хотя какая в этом необходимость в пустом закрытом кабинете?.. Но потом шериф наступает на Купера и опирается руками о стол, отрезая ему возможность пошевелиться. В этот момент, когда широкоплечий и какой-то неотесанный Трумэн нависает над агентом, бросается в глаза, насколько они разные. Дейл Купер действительно ниже и кажется хрупким под этой громадиной. Одри прерывисто вдыхает и хочет дернуть дверь, чтобы прервать эту странную — опасную? — сцену. Но шериф берется за ремень Купера, тянет его на себя — и у Одри вспыхивают бабочки в животе. Эта сцена не опасная. Она обжигающе эротичная. Как в замедленной съемке, ей очень хорошо видны детали. Агент подается бедрами вперед, послушно жадному жесту Трумэна. Это тот самый специальный агент Купер, который всегда придерживается тысячи правил этикета. Но сейчас его, кажется, не волнует вторжение в личное пространство и то, что его безупречная одежда может быть помята. Впрочем, его вообще ничего сейчас не волнует. Потому что шериф вклинивается между ног Купера — и боже, Одри вынуждена признать, что у этого медведя привлекательная фигура, подчеркнутная ремнем и кобурой. А потом он зарывается пальцами в волосы Купера, и тот совершенно не возражает. Лакированное совершенство рассыпается на пряди, Дейл откидывает голову шерифу на ладонь. Одри начинает трясти, потому что она сама не смела о таком и мечтать. О том, чтобы запустить руки в его черные, блестящие волосы и потянуть, сжать их, заставить агента вздернуть подбородок и открыть беззащитную шею… — Гарри… — она скорее читает по губам, чем слышит. — Зря ты тогда прижал меня к стене. И сказал, что ты в опасности, — а вот хриплый шепот Трумэна она слышит очень хорошо. — У меня чуть сердце не остановилось… Одри никогда не слышала такого голоса. Ни в свой адрес, ни в адрес других женщин — он дрожит от похоти и обожания одновременно. — А вслух лишь уточнил детали и сказал, что всё устроишь, — бормочет Купер с закрытыми глазами. — Ты всегда такой отзывчивый? — Ты ведь знаешь, я для тебя сделаю, что угодно. Одри как глубоко под водой слышит голоса в другом конце коридора. Но она надеется, что никто сюда не придет. Ей становится жарко, но в груди сжимается ледяной комок. Хочется убежать, и в то же время она не может оторвать взгляд от того, как шериф подхватывает Купера под поясницу и настойчиво трется об него пахом. Дейл поднимает голову, и выбившаяся прядь падает ему на лоб. Он ослепительно красив, и Одри кажется, что ее любовь к нему становится еще сильнее — прежде чем разбиться на мелкие осколки. — Гарри, чего ты хочешь? Сделай это для меня. Ты можешь это сделать. И Трумэн его целует. Сначала неловко, слишком резко — но Купер приоткрывает губы навстречу поцелую. Сразу, как будто ждал его давно. Одри видит, что губы у него нежные, чуткие — и невольно представляет, как выглядел бы их поцелуй? Наверное, родственным, по сравнению с этим. Потому что она никогда не смогла бы так приникнуть к его рту, проникнуть в него языком, как это делает шериф. Трумэн перестает спешить и после каждого поцелуя отрывается от Купера с влажным звуком. И целует снова. Одри далеко не невинная девочка. Она знает, что происходит между людьми в постели, и кое-что даже видела своими глазами. Особенно продвинулась она за несколько дней в Одноглазом Джеке. Но то, что она наблюдает сейчас — кажется самым развратным из всего ее опыта. Потому что это запретно, ведь они оба — мужчины? Или потому что они до умопомрачения влюбленные друг в друга мужчины? Она не знает. Чувствует, как закипают в глазах бессильные слезы, смешиваясь странным образом с возбуждением. Что такого агент Купер нашел в самом обычном провинциальном шерифе? Почему позволяет ему то, что никому другому не позволил бы? Что не смогла бы дать ему Одри? Дейл прерывает череду неторопливых поцелуев и обеими руками притягивает голову шерифа. Одри видит, как их языки соприкасаются, ласкают друг друга, а затем Купер погружается в рот Трумэна, как тот делал несколько секунд назад. Гарри стонет — Одри кажется, что это оглушительно, и его слышит всё управление. А Купера бьет дрожь, и это заметно даже на расстоянии, по тому, как дрожат его руки и бьется жилка на виске. Когда они отрываются друг от друга и судорожно вдыхают, то намертво сцепляются взглядами. Одри не видит их глаз — и это к счастью, потому что они не видят её. Но она уверена, что у обоих глаза темные, как небо перед грозой. — Огонь, иди со мной… — произносит шериф, и эти странные слова звучат как заклинание и просьба одновременно. И Купер едва заметно кивает. Трумэн подхватывает его под бедра и усаживает на край стола, как будто агент ничего не весит. Не размышляя ни секунды, расстегивает его ремень с металлическим лязгом, вжикает молнией. Купер ослабляет галстук — который, черт возьми, все еще на нем — и откидывает голову. Еще одна влажная прядь прилипает к щеке и подчеркивает румянец, который на ней проступил. Шериф смотрит на него взглядом, в котором — удовольствие от обладания. Одри вспоминает, что уже видела у него такой взгляд, которым он провожал Дейла. Но тогда она его не понимала — была слишком занята своим воображаемым обладанием. А потом шериф сплевывает в ладонь, запускает ее в штаны специального агента ФБР и невыносимо медленно двигает рукой вниз и вверх. И Купер выдыхает то, что хотела бы слышать в свой адрес Одри, когда у нее в груди еще был орган, которым она могла желать: — О боже… Пожалуйста! * … Больше она не слышит и не видит ничего. Просто снимает туфли и бесшумно выбегает из коридора и из здания управления. Снаружи уже идет дождь, но Одри не чувствует, что выбежала босиком. Зато она чувствует что-то мокрое на лице, слишком горячее и соленое, чтобы быть дождем. Возвращается она лишь спустя час. Кивает на вопрос Лили, попала ли она под ливень, ждет, пока немного высохнут волосы. А глаза перестанут быть красными. Когда Одри заходит в кабинет Купера без стука, он уже разбирает бумаги, запивая их кофе. Он поднимается ей навстречу, безупречно вежливый — но взгляд его обращен куда-то вглубь себя. — Ты мне нужен. Прости, что мешаю… «Ты очень нужен мне, агент Купер! Почему ты не можешь быть рядом?!» — Как ты, Одри? Она отводит взгляд и качает головой, чтобы он не заметил, как она выплакала глаза. Хотя Одри сильно сомневается, что он способен сейчас что-либо замечать. Но все же с таким профессионалом лучше не рисковать. А когда она начинает рассказывать о своем разговоре с отцом, в дверях появляется шериф. Встает между ней и Купером, смотрит изучающе, как будто не существует личных вопросов, предназначенных только для агента. И Одри не удивляется, когда Купер не предпринимает никаких действий, не становится собранным и настороженным, как обычно во время расследования. Просто мягко выставляет ее за дверь и провожает отеческим взглядом. Когда она второй раз за день выходит из управления, то понимает, что шериф Трумэн забрал огонь не только у Дейла Купера, но и у Одри Хорн. И она надеется, что это приобретение не принесет ему счастья.