II
— Сколько в этот раз? — тихие щелчки из динамика; Уилбур стучит ногтями по столу, в унисон слегка сбивчивому ритму позвякивает ложка в стакане с остывшим кофе. — Мм. — невнятно мычит Шлатт, на секунду останавливаясь, чтобы перевести взгляд на часы. — Двадцать. Уши вспыхивают красным, румянцем сползая на шею и плечи, кажется, стараясь залить некрасивым цветом все лицо, только что нос не стал расти. Шлатт умел врать и никогда не краснел, мастерски выплевывал вещи, в правде не стоящие ни цента. — Много.. — голос у Уила хриплый, уставший. Шлатту даже кажется, что он может почувствовать запах кофе из динамика. Пальцы привычно лезут в волосы, путаясь в непослушных кудрях. — Вернусь, куплю себе что-нибудь крупного калибра. На охоту съезжу. — пытается казаться легкомысленным Шлатт, но голос предательски подрагивает, меняя тональность вверх - вниз. Шлатт молится Иисусу, чтобы его писки не просочились в трубку. — Опять? — он кожей ощущает, как Уилбур прикладывает пальцы к переносице, вымученно закрывая глаза. Слепо чует, как подрагивают ресницы, пока их неаккуратно перебирают тонкими пальцами. — Возможно.. — снова ложь. Снова треск на второй гласной, надлом. Неужели он разучился лгать? Лить такую сладкую, грязную желчь, которую он размазывал по стенкам чужих мозгов, кажется, с рождения. — Я верю в твою удачу. — нет, он все ещё в седле. Просто маленькое отступление, незначительный антракт, названный "Разговорами с Уилом". Шлатт не сошел с ума и не отступил от принципов. Просто привычка. Просто привычная тишина, просто привычный, ритмичный звук ногтей о стол, просто усталые вздохи Уила. — Не подведи. Шлатт дёргается, неприятно окрашиваясь в красный.II
Шум толпы, треск экранов, ловящих помехи звукозаписи. Уилбур стоит посреди верного ничего, и в то же время очень неверного всего, окружив себя замыленными лицами. Он в своей стихии: его нет, он слился с серостью и не многозадачностью окружившего его мира. Сил было разве что устало крутить головой, утыкаясь взглядом в разные предметы декора, хаотично раскиданные по зданию. Кто-то спихнул ход его мыслей, задев принадлежащий Уилбуру чемодан. Хватило лёгкого наклона головы, чтобы не прочитать никакой агрессии во вставшей рядом девушке. Она напомнила Уилбуру кого-то очень знакомого. Рыжие волосы плеснули странным чувством в больную голову. Чтобы подумать над собственным дежавю, он поднял голову вверх, к небольшому экрану у стойки. Новости.II
— Шлатт, какого хуя? — он стоял по колено в воде из людских жизней, но течение теперь сносило его к траве, мешая сливаться с косяками речных рыб. Приходило время стать камнем, почему-то перекрывшим поток. Уил ощущал себя ужасно уставшим и пустым, но никак не чертовым булыжником. — Уилбур.. — сейчас не хватало только остывшего кофе, что Уил оставил на столе этим утром, так и не удосужив его утренней трапезой. "Печальные новости прошли сегодня по всей Великобритании, неся скорбь в сердца. Королева Елизавета вторая скончалась." — Шлатт, что ты сделал? — голос Уилбура звенел железом, отдаваясь тошнотой в желудке. Он стоял, одной рукой оперевшись о заграждение, второй держа мобильный у уха, откуда доносилось странное дыхание, изредка прерываемое неизвестного происхождения звоном. Уилбур сам тяжело дышал, то поднимая глаза на маленький кассовый монитор, то опуская их на лица вокруг, покрытые мыльной пленкой с привкусом грусти и скорби. Не было агрессии, страха, злобы — была лишь вселенская усталость и мигрень, не позволявшая спать уже приличные пару суток. — Уилбур.. — Шлатт звучал как провинившийся ребенок, разбивший любимый горшок матери или потерявший в школе кофту. — Я заеду за тобой. Уилбур положил трубку.II
— Я обманул тебя. — они ехали в тишине уже добрых пол часа, потому Шлатт невольно подал голос, выдавая собственную нервозность. — Но приказ был от Госпожи Кристин, я просто не смог отказать.. — он по детски ковырял защёлку бардачка, но не переставал смотреть на дорогу. Знал, что Уил очень нервно реагирует, если вид за лобовым стеклом остаётся без внимания. — И совсем не двадцать. — Шлатт только на секунду отвел глаза, чтобы виновато взглянуть на Уилбура, все это время неподвижно сидевшего на пассажирском сидении, мерно выстукивая только ему понятный ритм на двери. — Они очень много платят за вмешательство в историю. Мне обещали миллион. Щелчки оборвались, Шлатт снова обернулся. — Хочу домой. — Уилбур выглядел ещё более уставшим в лучах рассеянного тонировкой заката, вызывая смешанные чувства из грусти и счастья. Руки Сута больше не стучали по двери, но все ещё подергивались в такт оборвавшейся мелодии. — Мы туда и едем, Уил. — Слегка непонимающе улыбнулся Шлатт, попытавшись ободряюще хлопнуть Уилбура по колену, но рука встретила только чужую ладонь, холодную, как госпожа Кристин. — Нет, Шлатт. Я хочу домой. — по какой-то причине Шлатт забывал как дышать, видя уставшие, очерченные красно-черными кругами глаза, смотрящие в суть, дающие понять истинные намерения. Шлатт дал себе ещё пару секунд, чтобы выплыть из карей дымки направленного на него взгляда. Он почти-что резко свернул на обочину, но почти. Уилбур не любил резкости. — Джимбо скучал по тебе. — мобильный оказывается в руке, выход в интернет сопровождается заголовком "Самолёт Брайтон — Техас, ближайшие рейсы". Шлатт жмет на первую попавшуюся ссылку, краем глаза видит движение на пассажирском сидении. Пока грузятся даты вылета, периферийное зрение улавливает отстегнутый ремень, за слух цепляется тихий, но до того мягкий вздох. Шлатт вздрагивает, когда на бедро опускается сначала бледная, чуть дрожащая рука, но тут же тремор теряется за копной кудрей, опущенной на колени водителя. Уилбур как-то слишком тяжко вздыхает, удобнее устраиваясь на предоставленных ему ногах так, будто делал это из раза в раз и у Шлатта сейчас не остановится сердце. Пара минут тишины, ещё другая невнятной возни, и рука Шлатта робко, будто боясь спугнуть наваждение почесывает кудрявый затылок, не желая верить в происходящего рядом с ним Уилбура. — Томми будет тяжело. — дыхание у Уилбура ровное, тихое. Кажется, не будь Уилбур — Уилбуром, замурчал бы как кот, но такой кот как Уил от ласк и почесываний только успокаивался, медленно проваливаясь в сон. — Пацан переезжает в Штаты. — ещё одно задумчивое почесывание, но Уилбур на это совсем никак не реагирует. Шлатт для достоверности опускается, вслушиваясь в тихое сопение с собственных коленей. Через два дня Шлатт сделает фото, на котором запечатлит самые дорогие для себя сливовые глаза и рыжие уши.