***
Внезапное утреннее пробуждение в чужой постели стало для Фредди карой за вчерашнюю несдержанность. Адски болела голова, глаза с трудом улавливали связь с реальным миром, во рту пересохло и нещадно саднило горло. Он что, опять изображал великого рок-певца? Под боком, свернувшись калачиком, сладко посапывал парнишка с ангельским личиком и забавными, торчащими в разные стороны рыжеватыми кудряшками. А над Фредди нависала какая-то уродливая баба с перекошенным от гнева лицом. Или спросонья привиделось? Она шипела что-то про своего невинного младшего брата, бесцеремонно хватала за ноги, насильно стаскивая на пол, и, не стесняясь в выражениях, требовала покинуть её квартиру. Фредди ничего не оставалось, как спешно одеться и убраться от греха подальше. А во всём был виноват мерзавец Тейлор. И зачем Фредди опять повёлся на его уговоры? Поначалу идея пойти на вечеринку выглядела заманчиво. Неделю назад Фредди расстался с очередным бойфрендом, так и не поняв толком причины, и вдобавок лишился жилья. Все эти дни он обитал у своего давнего приятеля Роджера Тейлора, у которого на личном фронте тоже было полное затишье. Он-то и позвал развлекаться. А возможность выпить и поесть хоть что-то, кроме чипсов, орешков и подгоревших тостов, обоих приводила в радостное расположение духа. Ну кто же в здравом уме отказывается от такого? И всё бы ничего, только… Стоило им появиться на тусовке, как хитрожопый Тейлор сразу выцепил какую-то смазливую девицу и отбыл в неизвестном направлении, без зазрения совести бросив Фредди в незнакомой компании. Пришлось подключить всё своё природное обаяние, которое и в этот раз не подвело, что, в общем-то, позволило неплохо провести время. Даже удалось подцепить симпатичного мальчика, с которым Фредди, по всей видимости, и умудрился нацеловаться до саднящих губ. А потом…отключился? Он смутно припоминал события прошедшей ночи: картинки вспыхивали в памяти какими-то урывками, но были будто окутаны туманом. Но раз он проснулся одетым, то и волноваться по этому поводу не стоило. Хотя, если бы он оказался голым, то тоже вряд ли бы пришёл в ужас. Просыпаться в чужих постелях давно перестало быть чем-то необычным, скорее уж обыденным. Единственное, что напоминало о прошлой ночи — это потрескавшиеся губы, сушняк и гулкий трезвон в голове. Давненько он так не напивался. Очутившись на улице на промозглом ветру, Фредди, зябко поёжившись, засунул руки в карманы куртки и направился на поиски хоть какой-нибудь забегаловки или кофейни. Вступающий в свои права дневной свет только-только начал вытравливать утренние сумерки, а с неба на макушку заморосило колючим дождём. Жутко захотелось чего-нибудь крепкого и горячего. Но что самое странное, оно же и самое замечательное — на холодном воздухе мучительная головная боль понемногу утихла. Фредди больше часа блуждал по городу, но все заведения, попадавшиеся на пути, как назло, ещё не работали. И только на Кинг-стрит ему повезло. Из дверей какой-то закусочной выскочил опрятный парнишка в длинном белом фартуке, поставил перед крыльцом штендер, информирующий гостей о вкусных завтраках и о нескольких видах горячих напитков, и повесил табличку «открыто». Фредди был не против стать первым посетителем и с радостью ринулся внутрь. Небольшое светлое помещение было предельно скромным и не отличалось изысканностью интерьера, что немного коробило утончённый вкус Фредди. Но умопомрачительный аромат кофейных зёрен и специй так приятно щекотал ноздри, а Фредди настолько продрог и проголодался, что, не задумываясь, остался. Официант, извинившись, сразу предупредил, что кухня только приступила к работе, поэтому он может предложить лишь закуски и десерты. Зато пообещал компенсировать скудность меню чашкой потрясающего кофе. Получив здоровенный горячий сэндвич из бельгийских вафель с яйцом пашот, ветчиной, зеленью и острым сырным соусом и макиато с капелькой ликёра, Фредди почувствовал себя почти счастливым. Сняв куртку и поудобнее устроившись на мягком диванчике возле окна, он запустил социальную сеть «Инстаграм» и погрузился в просмотр новых видеороликов и фотографий, которые нужно было оценить и откомментировать. Снаружи дождь размеренно барабанил по стёклам и без устали поливал прохожих, а в маленьком зале закусочной было сухо и тепло. Даже музыка какая-то звучала. Печально, что нельзя было провести в этом месте весь день. Фредди, как мог, оттягивал момент, когда пришлось бы покинуть это уютное местечко, не имея ни малейшего понятия, куда податься. Телефон запиликал, оповещая, что заряд батарейки упал до критической отметки. Фредди чертыхнулся и похлопал себя по карманам. Но потом вспомнил, что оставил пауэрбанк в квартире мерзавца Тейлора (чтоб его затрахали до смерти!) и расстроился. Сидящий за прилавком официант бросил на гостя скучающий взгляд и, увидев его приглашающий жест, сразу оживился. Но и тут разочарование не заставило себя ждать — подходящего зарядного устройства не нашлось. Заказав ещё одну чашку кофе и десерт, Фредди со вздохом отключил экран телефона, чтобы сэкономить оставшийся заряд, — вдруг придётся такси вызывать, — засунул в карман и уныло посмотрел в окно. За тёмными куполами зонтов не было видно людей, и казалось, что они сами по себе плыли во влажном, немного туманном воздухе. Голые, почерневшие от воды деревья ещё больше добавляли городскому пейзажу мрачности и безысходности. «Какой же тоскливый и никчёмный день», — подумал Фредди. Закончив свой нехитрый завтрак и положив на стол несколько купюр, он накинул куртку и, кивнув на прощание официанту, вышел на улицу. Ветер тут же взлохматил волосы, пробрался под воротник и сыпанул в лицо щедрую пригоршню ледяных брызг. Торопливо шагая вдоль Кинг-стрит, Фредди понимал, что от бесцельного шатания по городу всё равно проку не будет. Нужно было что-то решать. Он проклинал собственную невезучесть и английский климат, сокрушаясь, что выбрал для прогулки отвратительный день. Можно было попытаться найти какое-нибудь подходящее место, чтобы переждать непогоду, но разошедшийся не на шутку ливень загнал его на автобусную остановку. Фредди поморщился, вытирая мокрые щёки шёлковым шарфиком, и устало прислонился к стеклянной перегородке. В кармане пискнул и завибрировал телефон, полностью отключаясь. Выругавшись сквозь зубы, Фредди безучастно уставился перед собой. Последнее время всё шло как-то слишком паршиво. Раскрыв перед семьёй правду о собственной ориентации, он сразу почувствовал, насколько к нему изменилось отношение родителей. Едва сдерживаемые слёзы матери, когда он, желая выполнить сыновний долг, появлялся дома, разрывали сердце; брезгливые гримасы и постоянные упрёки отца выводили из себя; да ещё и напряжённую отстранённость сестры приходилось терпеть, хотя раньше они друг в друге души не чаяли. Как будто он виноват, что родился геем. Как будто после признания он стал другим, гораздо хуже. А между тем, в нём ничего не изменилось. Он, как и прежде, оставался любящим сыном и обожающим братом. И как же он жалел впоследствии о своей импульсивности. В личной жизни тоже было не столь радужно. Любовники менялись с такой скоростью, что голова шла кругом. Фредди быстро загорался, как сухая охапка хвороста, полыхая в эйфории новых ощущений, но также стремительно прогорал и исчезал, оставляя позади выжженное пепелище. Но чаще его самого бросали, выпинывая за дверь под зад коленом. А прошедшие отношения так и вовсе закончились безобразной дракой и разорванным в клочья проектом, на который была потрачена не одна неделя. Но и Фредди не растерялся. Его бывший ещё долго будет пугать окружающих впечатляющим синяком на скуле. Жаль только, что с квартиры пришлось съезжать. Она всё-таки находилась вблизи от офиса. Зато с работой Фредди невероятно подфартило. Щедрые вложения сил и денег в образование оправдали себя. Сын какого-то мигранта не мог позволить себе быть посредственностью. Ещё будучи студентом, его таланты высоко оценил один из преподавателей, подсказал, как составить учебное портфолио, дал необходимую рекомендацию и помог обзавестись полезными знакомствами. По крайней мере, в этом плане Фредди не беспокоился о своём будущем. Тем более, что шикарные выставки, презентации и шумные банкеты были по нраву такой творческой натуре. На одном из мероприятий он и познакомился со своим первым любовником, который научил юного и восторженного Фредди несколько иной науке. Он оказался очень талантливым учеником и с лёгкостью превзошёл своего учителя, оставив далеко позади, в прошлом. Мир Фредди не мог крутиться вокруг одного человека. Он был распахнут и полон не менее азартных и ярких людей, готовых к тому, чтобы их соблазнили. Фредди нравилось начало охоты. Когда включался тот пресловутый гей-радар и начинал улавливать нужные флюиды. Вот на такие вещи у него был отточен глаз или нюх, тут уж что раньше срабатывало. В любом случае, он с лёгкостью среди огромной толпы выделял того единственного, у кого кровь была голубее, чем у всей королевской династии. А затем наступало самое увлекательное. Едва заметные взгляды и улыбки превращались в более откровенные знаки внимания, пока Фредди не оказывался зажатым где-нибудь в укромном уголке. Но тут «жертву» охоты ждало неизбежное разочарование. Выбрав для себя несвойственное поведение для образцового педика, он категорически отказывался ложиться в койку сразу же после знакомства, чем, видимо, и привлекал своих будущих партнёров. Традиционный обмен контактами заканчивался весьма целомудренными поцелуями и согласием на непременную встречу. Иногда свидания срывались, поскольку Фредди никогда не проявлял инициативы, таким образом проверяя заинтересованность в себе. Но если встреча всё-таки происходила, он включал всё обаяние и всю хитрость, на которые только был способен, и старался произвести неизгладимое впечатление. В отношениях Фредди был хамелеоном, тщательно скрывая своё ранимое сердце за толстой оболочкой яркого и порой эпатажного образа. Умело завлекал, обещая легкомысленными действиями волшебные мгновения наедине, галантно ухаживал, чем повергал парней в шок и смущение, каждый день устраивал взрыв эмоций и подсаживал на себя, как на наркотик. Наверное, поэтому все свидания сводились к одному — вытряхиванию друг друга из одежды. На разговоры «до», как правило, времени не оставалось, а уж «после» и подавно. Но каждый раз в метущейся душе Фредди зарождалась крохотная надежда, что с этим человеком, наконец, повезёт. К сожалению, всё заканчивалось, как всегда, плачевно и так же стремительно, как начиналось. И несмотря на то, что Фредди был по натуре оптимистом, он стал всё сильнее ощущать на себе тяжёлый груз оглушительного одиночества. В такие моменты он думал, что скорее состарится, чем познает настоящую любовь. Если, конечно, доживёт до таких лет. Честно говоря, он не мог представить себя стариком. Налетевший порыв ветра швырнул в лицо колкую крупу. Фредди содрогнулся и, прищурив один глаз, с укором посмотрел на низкие тучи. Только снега ещё не хватало. Погрузившись в свои безрадостные мысли, он не замечал ни времени, ни проносящейся мимо суетной жизни города. Рядом остановился автобус, а за ним ещё один, выбрасывая в непогоду людей, которые, как муравьи, тут же разбегались в стороны, прячась под капюшонами курток и дождевиков. Кроме, пожалуй, одного, одетого в скучные тёмные тона странного мужчины, который вот уже несколько минут топтался посреди тротуара, скрываясь под широким куполом чёрного зонта. И невозможно было понять, какого он возраста. Впрочем, вспыхнувшее было любопытство тут же погасло, и Фредди отвернулся. Он каждой клеточкой своего продрогшего тела ощущал, как и без того дерьмовое настроение становилось всё хуже, так что ему было откровенно плевать на чьи-то странности. Он проголодался, порядком подмёрз, чертовски хотел курить и абсолютно не представлял, куда идти. Не возвращаться же побитой собакой в родительский дом. Можно было опять напроситься к Роджеру, тем более он сам сколько раз уверял, что будет рад компании, но, подумав, откинул эту идею. Он и так злоупотребил его гостеприимством. Нет, определённо было необходимо хорошенько выспаться и заняться поисками квартиры. Только с больной головой, а тем более в холоде и сырости, размышлять об этом не очень-то хотелось. Да ещё и где-то на окраине Хаммерсмита. Как он вообще здесь оказался? Отсюда он точно не сможет уехать домой. Нужно было добраться хотя бы до метро, но… Краем глаза Фредди заметил какое-то движение и повернулся. Перед ним замер тот самый мужчина в тёмном. Он выглядел довольно молодо и привлекательно: высоченный, как небоскрёб и кудрявый, как пудель, с мягкими даже на вид, чувственными губами и пронзительными светлыми глазами. Только теперь он не прятался, а открыто рассматривал, с каким-то непонятным волнением и грустью во взгляде. И всё-таки он был странным, потому что неожиданно обратился с диким по своей сути предложением… проводить. На ум пришла внезапная и нелепая мысль, что, возможно, он извращенец, западающий на мигрантов. С другой стороны, Фредди не был похож на потерявшегося ребёнка или немощного старика. Да и некуда было его провожать. Это почему-то так разозлило, что Фредди попросту послал опешившего от его грубости парня. Правда, тут же пожалел об этом. Отругав себя за несдержанность, он немного умерил злость, в которой посторонний добрый человек не был виноват, и ринулся под моросящий дождь вдогонку. — Эй, подожди! — хриплым голосом окликнул Фредди и коснулся обтянутого чёрным кашемиром плеча. Парень резко развернулся, накрывая его кромкой зонта. — Извини меня. Ладно? Я не хотел грубить. Настроение ни к чёрту, да ещё и телефон разрядился в ноль. Ты… В общем, прости. Очутившись неожиданно близко для допустимой между незнакомыми людьми дистанции, оба нахмурились и с удивлением уставились друг на друга. И никто не предпринял попытки отодвинуться. Слишком уж было приятно стоять под одним зонтом и дышать одним воздухом. От незнакомца веяло спокойствием и домашним уютом, чем-то далёким из детства. Фредди вдруг до безумия захотелось прижаться к нему покрепче, залезть под наглухо застёгнутое пальто, вдохнуть запах кожи и укрыться от этого жестокого мира в крепких объятиях. Сердце возликовало от предвкушения, тоже, наверное, нуждаясь в человеческом тепле. Фредди решил, что приглашения выпить кофе будет достаточно, чтобы загладить вину. Он видел, что парню тоже приходилось несладко на пронизывающем ветру, вон он как кутался. Да и узнать его получше было бы отличным поводом продолжить знакомство. Ощущалось в нём что-то притягивающее, будоражащее кровь, но в то же время успокаивающее и ласковое. Фредди никогда не чувствовал ничего подобного рядом с другими. Даже со своими партнёрами не было так комфортно. Когда двух людей связывал только секс, неплохой, но бездушный и однообразно техничный, о тёплых эмоциях не могло быть и речи. Сейчас же всё было по-другому и низменных помыслов Фредди совсем не имел. Парня хотелось подробно расспросить обо всём на свете, начиная с раненого детства. Какие книги понравились, какие герои запомнились. А может, он и сам выдумывал новые миры и с удовольствием писал об этом. А если он и вовсе музыкант? Фредди подумал, что такие тонкие бледные пальцы, цепко сжимающие закруглённую деревянную ручку, должны были принадлежать пианисту или… Ну конечно! Он бы не удивился, если бы у этого парня дома обнаружилась гитара. Вот бы проверить. Куча вопросов теснилась в голове, и на все непременно нужно было получить ответы. Где живёт? Сколько лет? А главное: как же его зовут? И может ли хоть одно земное имя подойти ему? Желание разделить хмурый дождливый день в более уютном месте и за приятной беседой крепло в душе Фредди всё сильнее. Он уже произнёс робкое: — Может… — А может… — словно прочитав его мысли, парень повторил то же самое. Фредди рассмеялся вместе с ним, отмечая, какая очаровательная улыбка у собеседника и как мягко звучит его смех. И будто весеннее солнце вдруг выглянуло из-за туч, согревая своим светом, и потянуло острым запахом только проклюнувшейся листвы. — Давай, ты первый. Фредди охотно предоставил ему возможность озвучить своё предложение. Ему было интересно, что скрывалось в этой кудрявой голове. — Предлагаю выпить чаю и согреться. У меня есть домашний яблочный пирог и травяной чай. — Он посмотрел с надеждой, ни капли не смущаясь. — Ты приглашаешь меня к себе? Брови Фредди изумлённо взметнулись вверх, когда он услышал весьма недвусмысленное пожелание провести время не где-то в общественном месте, а в приватной обстановке, в квартире, где они будут вдвоём, без свидетелей, где лишь тишина составит им компанию. — Похоже на то. Если вы не против, конечно. Здесь недалеко, всего минут десять, — пояснил, махнув рукой куда-то в сторону. Фредди недолго раздумывал. От такого искреннего и заманчивого приглашения только дурак откажется. Он одарил незнакомца задорной улыбкой, обнажая крупные зубы, но тут же стыдливо прикрыл их губами и кивнул. — То, что нужно для холодного субботнего дня… Веди. И пошёл, тесно прижимаясь к мокрому боку пальто, чувствуя себя при этом изумительно.***
Хаммерсмит считался престижным районом. Оглядев снизу до самого верха современное, выполненное в строгом лаконичном стиле многоэтажное строение, Фредди отметил, что его новый знакомый явно не бедствовал. И апартаменты у него были, скорее всего, соответствующие: непременно светлые, с простым, но элегантным интерьером и максимально функциональные. Сам же он, пылая страстью к шумным вечеринкам, предпочёл бы уютный особняк в Кенсингтоне, наполненный красивой старинной мебелью, антикварными вещицами и множеством кошек. Да и соседей Фредди не любил. А ещё он мечтал купить рояль и иметь возможность заниматься музыкой в любое время суток. И петь. Фредди очень любил петь и был уверен, что когда-нибудь его мечта обязательно сбудется. И не придётся, как сейчас, под хмурым взглядом консьержа, подниматься чёрт знает куда пешком, словно в доме не было двух лифтов. Одолев шесть лестничных пролётов, Фредди проследовал за своим новым знакомым по длинному коридору и остановился возле одной из дверей. Покопавшись немного с ключами, будто бы раздумывая о правильности своих действий, парень открыл замок, приглашая в квартиру. Попеременно зажглись несколько светильников, озаряя просторный холл мягким светом. По левую сторону от входа и вплоть до лестницы на второй этаж тянулся огромный шкаф-купе с матовыми стеклянными створками; на крайних бежевой краской были нанесены объёмные рисунки на тему японских мотивов. Справа находился комод и высокая деревянная подставка для зонтов. Дальше широкий проём открывал вид на гостиную и маленький уголок совмещённой кухни. «Неплохо», — хмыкнул Фредди, оглядываясь. — Проходи. — Из-за спины послышался голос, а затем глухой хлопок двери. — Я не привык принимать гостей, поэтому не представляю, как это полагается делать. Но, думаю, тебе не стоит смущаться. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Фредди был благодарен за это, поскольку немного стеснялся рядом с незнакомыми людьми, даже несмотря на свой разгульный характер. Одно дело вечеринки, где условности в принципе не соблюдались, и совсем другое — личные границы человека, который проявил доверие и впустил в свою жизнь чужака, пусть даже на несколько часов. Избавившись от вымокшей одежды, Фредди испытал истинное блаженство. Парень тем временем деловито раскрыл зонт и поставил его сушится на пол. Аккуратно повесил пальто на плечики в шкаф, туда же убрал ботинки и внимательно посмотрел на немного растерянного гостя. Неужели пожалел о своём опрометчивом поступке? — Тапочки позади тебя, возле комода. Они тёплые. Ванная прямо до конца холла и налево. Полотенце чистое в шкафчике рядом с раковиной, — отчеканил он, подбадривающе кивнул и сбежал на кухню. Тут же зашумел водой, загремел посудой и дверцей от холодильника, а Фредди, загадочно улыбаясь, направился в ванную. Еда и горячий чай были ему жизненно необходимы. А ещё он подумал, что не один так нервничает. Похоже, парень тоже не представлял, как себя вести. Тем более он сам признался, что гостей у него не бывает. Означало ли это… Фредди тщательно мыл руки, одновременно разглядывая лицо в зеркале над раковиной. Он не считал себя хоть сколько-то привлекательным, скорее уж наоборот. Но, тем не менее, знал, какое впечатление производил на людей, и без стеснения пользовался внушительным арсеналом запретных приёмчиков. Но сейчас он решил сбросить маски, позволяя себе быть самим собой. Парень располагал к себе с первых минут, и с ним было нестрашно показать своё подлинное обличие. Бесшумно проскользнув на кухню и скромно устроившись с ногами на стуле, Фредди с пристальным вниманием стал наблюдать за хозяином квартиры. Тот, казалось, не замечал постороннего присутствия и был полностью поглощён хлопотами. Вытащил продукты из холодильника, забавно сетуя себе под нос, что всё-таки не зашёл в супермаркет, снял с крючка над плитой сковороду и поставил на зажжённую конфорку, а из навесного шкафчика достал посуду. Фредди же в этот момент был занят размышлениями о случившемся. Кто этот добрый и, несомненно, наивный человек? Почему он поступил именно так? И как же его всё-таки звали? Фредди с восхищением и удовольствием следил, как проворные руки доведёнными до автоматизма движениями мыли, нарезали овощи, натирали сыр, помешивали на сковороде что-то аппетитно пахнущее, раскладывали по тарелкам и накрывали на стол. Эти определённо красивые руки явно привыкли к подобным бытовым делам, к каким Фредди был не приспособлен. Перед ним появилась тарелка из прозрачного тёмно-синего стекла и такая же кружка. Омлет с гренками и паприкой пах изумительно, а подрумяненный до хрустящей корочки ржаной бейгл, начинённый рикоттой, тунцом, острым чеддером, листьями салата и томатами, выглядел бесподобно. Фредди сглотнул обильную слюну и с благодарностью глянул на радушного хозяина, заваривающего чай. — Я Брайан, кстати. — Он улыбнулся, обнажив острые, чуть выступающие клыки. Брайан, значит. Имя вполне себе земное и не такое уж редкое, но оно подходило, как никакое другое. — Ты прав. — Фредди смущённо поёрзал. — Это было кстати. Я чувствую себя немного неуютно в незнакомом месте, не имея представления, как зовут окружающих меня людей. — О… Конечно, надо было давно… — рассмеялся Брайан и с ожиданием уставился на Фредди. Тот занервничал. Неужели с ним было что-то не так? Лицо успел измазать? Или предполагалось, что он должен был произнести молитву? Чёрт разберёт этих англичан. Он не понимал причины такого пристального внимания. — Что-то случилось? Ты так смотришь… — Жду, когда ты представишься. Если, конечно, это не великий секрет, — заговорщицки понизив голос, почти прошептал Брайан. — Вот дьявол! — Фредди хлопнул себя по лбу и смутился. — Прости… Я Фредди. Можно Фред. Как тебе будет проще. — Отлично! — кивнул Брайан. — Приятного аппетита, Фредди. Надеюсь, вышло съедобно. — Приятного аппетита, Брайан. Ели молча, изредка поглядывая друг на друга с любопытством. Фредди оценил кулинарные способности, о чём и сообщил, разделавшись с едой. И это был не обычный акт вежливости и даже не чувство голода, а искренняя благодарность за вкусный обед. Он наслаждался уютом просторной, видно, что с любовью обставленной кухни, спокойной тишиной, но больше всего, конечно, прекрасной компанией. С Брайаном сразу стало настолько комфортно, будто они были знакомы долгие годы. Он не лез в душу, как некоторые, уважая личное пространство, но при этом был близок и предупредителен. Заботился так естественно, не требуя ничего взамен. С ним было интересно, потому что хотелось узнать все тайны, скрывающиеся за мягкой улыбкой, тёплым взглядом и добрым сердцем. Даже дождь, барабанящий в стёкла, теперь казался приветливым и успокаивающим. Фредди грел озябшие пальцы о кружку. Чай был вкусным и согревающим не только тело, но и душу. И по-летнему пах мятой, терпкой горчинкой тимьяна и чем-то ещё, едва уловимым, цветочным. — Ты, наверное, хочешь спросить, что я делал на улице под дождём? — нарушил тишину Фредди. Уголки губ Брайана дёрнулись, но он сдержал усмешку. Внимательно посмотрев на Фредди, он мотнул кудрями, давая понять, что объясняться необязательно. После краткого молчания он всё же ответил: — Если захочешь что-то рассказать, я с удовольствием выслушаю. Но настаивать не стану. Не хочу выглядеть бестактным. Ты вправе не откровенничать со мной. — А если я хочу быть с тобой откровенным? Фредди слегка подался вперёд, сокращая расстояние между ними. Его глаза, полные азарта, лукаво прищурились, а губы в нетерпении раскрылись, обнажая крупные белые зубы. Брайан на мгновение смутился от столь откровенной провокации, даже слегка покраснел, но быстро пришёл в себя, решив, что разыгрывать замешательство и робость перед незнакомцем, которого сам же и пригласил, было бы излишним. И вместо того, чтобы отодвинутся, он наклонился ближе и с игривой улыбкой заверил: — Тогда я приму твою откровенность с радостью. — Ты ведь не знаешь меня, — осторожно выдохнул Фредди, в мельчайших подробностях, с жадностью рассматривая оказавшееся в неожиданной близости лицо. Очаровательные пружинки волос, спадающие на лоб (интересно, они от природы так завивались или это особенности причёски?), милые морщинки вокруг добрых и умных глаз, нос с горбинкой, которая, впрочем, ничуть не портила его, едва заметную родинку на нижней губе, что являлось редкостью, и трогательные ямочки на щеках. — А если я скажу, что расстался с очередным любовником, он вышвырнул меня из квартиры, и поэтому мне некуда было идти? Родители не очень-то обрадовались, узнав, что я гей, и возвращаться домой желания не было. Как ты на это отреагируешь? — Тогда я отвечу, что мои родители восприняли подобное известие немногим лучше, — не остался в долгу Брайан. — И хотя я ни с кем не расставался, по крайней мере, за последний год, и мне есть куда идти, я всё равно готов выслушать тебя. Новый знакомый нравился Фредди всё больше. Он понимающе хмыкнул, откинувшись на спинку стула, и отпил горячего чая. Он настолько продрог, мотаясь по закоулкам жизни, что уже не верил, что где-то есть крохотный огонёк надежды. Не верил, что его израненная многократными попытками найти своё место душа когда-нибудь почувствует себя дома. Вот как сейчас, рядом с этим замечательным человеком, с кем сердце только-только стало согреваться. — Выходит, мы почти братья по несчастью… — Наверное, можно и так сказать… Брайан трижды кипятил воду в чайнике, снова заваривая свои колдовские травы, щедро одаривал тихим домашним уютом, спокойствием и пониманием. Фредди не заметил, как увлёкся и выложил всю подноготную, не надеясь, что Брайан разделит вместе с ним пережитые разочарования, трудности и расставания. Но хотя бы не осудит и поймёт, что Фредди не безнадёжен, а всего лишь запутался, блуждая в пустоте и одиночестве. Брайан понимал. Уж ему-то не понаслышке было известно, насколько одиночество могло затянуть, подчинить себе, не давая ни единого шанса на счастье. Поэтому кто-то как он, например, прятался за бетонными стенами, выстраивая день за днём непреодолимую броню, а кто-то, пытаясь сбежать, разбрасывался кусочками своего сердца и при этом всё сильнее терялся в бесконечной веренице случайных беспорядочных связей. — …Я словно исповедаюсь тебе, — между тем произнёс Фредди. — Надеюсь, мои откровения не слишком шокируют. — Брайан торопливо покачал головой, успокаивая. — Сам не люблю, когда вот так вываливают что-то личное. Но почему-то захотелось поделиться с тобой своей никчёмной жизнью. Более благодарного слушателя я ещё не встречал. Открываясь перед тобой, у меня не возникает опасений, — закончил он свой рассказ. — Не надо так. Жизнь каждого живого существа бесценна, она не может быть никчёмной. Я много размышлял об этом и пришёл к выводу, что все мы появились в этом мире с какой-то целью. Иногда это сложно осознать, но… У мироздания свои законы. А иначе нас бы здесь не было. Не так ли? — Возможно, так оно и есть, — задумчиво отозвался Фредди. — Всякий раз, сотворив какую-нибудь дичь, я снова обещаю никогда так не поступать. Твержу, что выше всего этого дерьма… Но проходит время, и я снова оказываюсь в той же ситуации. Наверное, я был рождён, чтобы жить на грани… Фредди махнул рукой и замолчал, разглядывая чайную ложку, зажатую между пальцев. Он улыбался, вот только улыбка его отдавала горечью многих потерь. — Как бы я хотел сотворить что-нибудь безумное, — внезапно усмехнулся Брайан. — Но у меня нет для этого достаточно смелости и подходящего человека рядом. Фредди поднял на него глаза и, кроме участия, увидел что-то ещё, никак не подходящее этому спокойствию и собранности. Нечто дерзкое, по-мальчишески задорное и безрассудное. Что-то ведь заставило его впустить в свой дом какого-то незнакомца с улицы. Брайан в эту минуту думал о том же. Что он, возможно, дошёл до крайней точки отчаяния, раз решился на столь импульсивный поступок. Но разве это не была как раз та самая дичь, о которой говорил Фредди? Он словно услышал, о чём подумал Брайан, потому что в точности подтвердил только что пришедшую в голову мысль: — Посмотри на нас… — Он развёл руками. — Мы здесь. И как ни в чём не бывало пьём чай. И заметь, ты сам меня пригласил! Разве это не доказательство твоей смелости? Брайан кивнул, соглашаясь. — Я никогда так не поступал, но с тобой… Получается, что ты как раз тот человек, который толкает меня на безрассудства. — Не боишься? Брайан задумался, нахмурив брови, и не смог подобрать нужных слов для ответа. Мог ли он бояться? Очевидно, нет. Парень, сидящий перед ним, выглядел более беззащитным. Он скорее пробуждал азарт, волновал и чуточку настораживал. Но, несомненно, привлекал. В какой-то момент он протянул ладонь и накрыл ей всё ещё немного холодные пальцы Фредди. — Совсем замёрз… — Нет, наоборот! С тобой, с твоим удивительным чаем я согреваюсь. Мне настолько хорошо и спокойно, что я хотел бы задать тебе личный вопрос. Если позволишь. — Конечно. Похоже, сегодня я готов многое позволить нам обоим. Голос прозвучал тихо, но Фредди услышал. На лице Брайана отразилась сложная гамма эмоций, щёки расцвели яркими пятнами стыдливого румянца, и глаза смущённо опустились. Фредди заметил это и теперь гадал, о чём он думал, при этом сердце его билось, как маленький отбойный молоточек. — У тебя есть кто-нибудь? Я имею в виду друг. — Друзей у меня нет, — после короткой паузы последовал ответ. — Только знакомые или коллеги по работе, с которыми иногда позволяю себе расслабиться за кружкой пива в пабе. И я ни с кем не встречаюсь, если ты об этом спрашиваешь… — Почему? Ты же чертовски привлекательный! — вырвалось у Фредди, и он тут же извинился за свою несдержанность. — Ничего, — отмахнулся Брайан. — Видимо, я не тот человек, с кем можно строить отношения. Моя нерешительность и дурацкая привычка подолгу анализировать каждый шаг — даже слишком чрезмерная, я бы добавил — отталкивают людей. Это мало кто может выдержать. Наверное, поэтому я один, а может, ещё по какой-то причине. — И равнодушно пожал плечами. — Не хочу портить людям жизнь. Ведь так они смогут найти кого-то повеселее и быть счастливыми. Фредди вздохнул, разглядывая тонкие запястья Брайана. Вот у него-то как раз было иначе. Из-за своего неиссякаемого оптимизма и жизнелюбия его считали легкомысленным, не способным на глубокие чувства, а потому и относились несерьёзно. И несказанно удивлялись, когда обнаруживали обратное. Но это мало что меняло, если Фредди всё равно оставался одинок. — У тебя красивые кисти рук! Тонкие, изящные… Пальцы Брайана дрогнули, но он не стал их убрать, продолжая согревать и тихонько поглаживать. Он не смотрел на Фредди, но тот почувствовал его польщённую улыбку, и это приятно отозвалось в груди. Это показалось таким естественным — сказать что-то нужное, что смогло доставить Брайану удовольствие. Слова ведь не только могли ранить, но и радость приносили. И делали кого-то бесконечно счастливым. Об этом он тоже подумал, почти забываясь в ощущениях. — Спасибо, у тебя тоже. — Вот теперь Брайан поднял взгляд и смело посмотрел на Фредди. — Я постеснялся говорить об этом, но раз уж ты первый начал, то позволь признаться ещё кое в чём: твои глаза меня завораживают. Фредди не знал, что его сподвигло, наверное, слова всё же имели особенную магию, тем более так сердечно и проникновенно ему не делали комплиментов, но, протянув ладонь, он мягко погладил Брайана по щеке. А затем, осмелев, провёл большим пальцем рядом с нижней губой, всем сердцем желая почувствовать сладость этого плотно сомкнутого рта. От такой откровенной ласки Брайан нервно сглотнул и резко выдохнул. Он успел отвыкнуть от подобной близости. Поднеся руку Брайана к губам, Фредди невесомо провёл ими по тыльной стороне ладони. Ему нравилось касаться этой мягкой прохладной кожи, и он подумал, что было бы неплохо поцеловать Брайана по-настоящему. Он никогда ещё так сильно не жаждал этого, понимая при этом, что вряд ли ему позволят. И хотя сопротивления он не почувствовал, всё же поостерёгся проявить решительность. Этот почти целомудренный жест не на шутку взволновал Брайана. Он прикрыл веки и порывисто задышал, с грустью и ожиданием наблюдая из-под густых ресниц, как губы Фредди скользили, выцеловывая каждый палец. Это был один из тех эротических моментов, когда время будто остановилось, окружающий мир растворился в тумане, а тело моментально откликнулось множеством ярких ощущений, порождающих внутри давно забытое и прочно утрамбованное в дальний угол томление. Зажмурившись, Фредди блаженно улыбнулся, словно только что испробовал изысканное лакомство. «Какой же он очаровательный, когда краснеет», — отметил он, втягивая носом запах Брайана, и положил его руку на столешницу. — У тебя потрясающие пальцы, ими можно любоваться бесконечно! Боже, я, наверное, кажусь тебе каким-то извращенцем… — Фредди нервно мотнул головой и усмехнулся. — Ещё там, на остановке, я почему-то представил тебя музыкантом. Сначала я предположил, что ты играешь на пианино, но затем мне на ум пришла другая мысль. Гитара? Ради бога, скажи, что ты играешь на гитаре! — воскликнул он и сложил ладони в молитвенном жесте. Брайан облизал внезапно пересохшие губы и прикусил нижнюю, задумчиво рассматривая ожидающего ответ Фредди. По позвоночнику прокатился разряд предвкушения, и кожа покрылась приятными мурашками. Пульсирующая дыра в его груди практически затянулась безобразным рубцом. Но стало легче. Возможно, причина была в такой нужной сейчас близости. В том, что Фредди с такой надеждой смотрел, в том, что он дарил восхитительные эмоции. Брайан поднялся. — Идём. Я кое-что тебе покажу.***
Обогнув барную стойку, за которой они сидели, Брайан приглашающим жестом обвёл рукой гостиную. — Располагайся, где тебе будет удобнее. Фредди с любопытством осмотрелся. Комната оказалась более просторной и будто насыщенной воздухом. Скорее всего, причина была в панорамных окнах и дневном свете, что они пропускали. Да и мебели было немного: диван, пара кресел, расположенных возле камина, и низкий журнальный столик из калёного матового стекла. Всё самое необходимое для комфорта, но, несомненно, дорогое. Брайан, похоже, не принадлежал к числу тех, кто тяготел к излишествам, однако и ему было не чуждо стремление к роскоши. Рядом с одним из кресел, почти в человеческий рост возвышалась выполненная из тёмного морёного дерева статуэтка гейши. В одной руке её был зажат раскрытый веер, скрывающий точёную обнажённую фигуру от подбородка до обмотанной вокруг бёдер струящейся изящными складками материи. В другой же находилась струбцина зонта, резной купол которого служил одновременно и декоративным элементом, и абажуром. «Какой необычный светильник, — изумлённо подумал Фредди. — И стоит, наверное, безумных денег!» Обширная библиотека, чудом уместившаяся на четырёх стеллажах, впечатляла своими размерами. Фредди бывал в разных домах — и в богатых, и в бедных, но никогда не видел такого количества книг. Даже у родителей. Да и себя он не смог бы назвать заядлым чтецом. — Ты всё это прочитал? — машинально спросил он, осматривая корешки и равнодушно вчитываясь в названия и авторов. — Конечно, нет. Мне бы потребовалась не одна жизнь для этого. Здесь в основном отцовские книги, те, что остались после его смерти. Часть хранится у матери, что-то подарили библиотеке университета, а некоторые вроде научных трудов или публицистики, уже сам покупал. — О, так ты один из тех умников, — хмыкнул Фредди. — Точно… — Брайан улыбнулся. — А ты любишь читать? Фредди никак не отреагировал, лишь неопределённо дёрнул плечами. Стыдно было признаться, что за последние годы, кроме модных каталогов и журналов по искусству он ничего не просматривал. На одной из полок он заметил коллекцию миниатюрных нэцкэ из красного дерева и слоновой кости, а также несколько гравюр, то ли действительно старинных, то ли выполненных под старину, изображающих самураев с мечами, участвующих в сражениях. Это заинтересовало его намного больше. Страсть Брайана к культуре Восточной Азии отдавалась теплом в его сердце, и он не мог не признать, что все эти мелочи, так резко отличающиеся от английской самобытности и сдержанности, прекрасно вписывались в лаконичную и современную обстановку. При этом каждая вещь находилась на своём месте, сочеталась с общим антуражем и, что важнее, не являлась помехой. Работая в сфере дизайна, Фредди слёту оценил стоимость подобного интерьера и в душе восхитился разумному использованию света, сочетания цветов и пространства. А последнего, надо сказать, было много. И самым ярким пятном, выделяющимся на общем умеренном фоне, но странным образом несущем на себе отпечаток законченности и уюта, был огромный модульный эстамп, висящий над камином. — Это же Ботанический сад Киото! — не сдержавшись, воскликнул Фредди. — Так и есть. — Брайан кивнул и, подойдя ближе, встал за его спиной. — Года два назад я был приглашён на Международную конференцию, проходившую в Японии. Весна была удивительно тёплой, и мне повезло застать период цветения сакур. Это и вправду поразительное зрелище. И, как уже можно догадаться: у меня не было шансов, — рассмеялся Брайан. — Я влюбился в эту страну! Брайан стоял слишком близко и отчётливо ощущал пряный запах духов, исходивший от чёрных, как смоль волос. Этот, без сомнения, женский аромат невероятно шёл Фредди, делая его ещё более притягательным. Пользуясь моментом, Брайан с жадностью рассматривал своего гостя, подмечая не значительные на первый взгляд мелочи, но при этом волнующие и будоражащие что-то внутри. Влажные пряди, завивающиеся на висках очаровательными колечками, к которым нестерпимо хотелось прикоснуться кончиками пальцев, или едва заметный шрам справа на щеке, или лёгкую улыбку, чуть тронувшую полные чувственные губы, что так и манили припасть к ним, как к источнику живительной влаги, а лучше смять, искусать. Брайан с удивлением ощутил в себе нервозность, схожую с несдержанностью, и тут же схватился за перстень, прокручивая его на мизинце. Как и всегда поступал, стараясь успокоиться. Это немного помогло. Он бесшумно втянул воздух и медленно выдохнул, тряхнув кудрями, тем самым пытаясь отогнать наваждение, и как можно спокойнее спросил: — А ты бывал в Японии? — Ни разу… — задумчиво обронил Фредди. Он уловил смятение Брайана, лихорадочный блеск его глаз, яркие пятна румянца на скулах, и это натолкнуло на определённые размышления. — Я только онлайн тур смотрел. Но мечтаю съездить… Непременно весной, когда зацветут сакуры. Это так романтично. Не находишь? — И пристально глянул на Брайана. — Да… Очень романтично, — согласившись, смутился тот, но уже через секунду справился с волнением. — Жаль, что у меня было не так много времени, и я не везде успел. Но даже того, что увидел, хватило, чтобы сохранить впечатления на долгую память. Киото стал для меня особенным местом. Это красивый город, наполненный какой-то мистической атмосферой. Там всё особенное: улочки, дома, люди… Я был настолько впечатлён, что по возвращении домой отобрал наиболее удачные фотографии и заказал декоративные модули. Для гостиной с изображением Ботанического сада, а для спальни — Киёмидзу-дэра. Это целый комплекс буддийских храмов. Я позже тебе покажу… — Фредди удивлённо вскинулся, а Брайан, поняв о чём в запале проговорился, запнулся, устыдившись своей неуместной горячности, и зарделся. — Прости, я не имел в виду, что… Чёрт, это было неловко. — Всё в порядке, — заверил его Фредди, дотронувшись до плеча и тихонько сжимая. — Я с удовольствием посмотрю. Позже. — И тут же отдёрнул ладонь. — У тебя отличная квартира. Мне нравится. Все эти японские штучки так гармонично смотрятся. — И, решив перевести разговор в более нейтральное русло, напомнил: — Ты обещал что-то показать. — Да, конечно, — спохватился Брайан и направился к стеллажам, где на специальной стойке крепился кожаный кофр. Фредди устроился в одном из кресел, поджав под себя ступни. Увидев это, Брайан, несмотря на довольно комфортную температуру, предложил: — Если хочешь, я включу камин. Он электрический, но можно же пофантазировать… — Было бы здорово, если честно. Фредди благодарно расплылся в улыбке. Брайан обладал удивительным талантом улавливать мысли. Вскоре от камина потянуло уютным теплом, и даже по звуку напоминало, будто в нём горели настоящие поленья. Брайан тем временем извлёк из кофра инструмент, перекинул ремень через плечо и присел на диван. — Ты был прав. Я пишу музыку ради развлечения. Ничего выдающегося, но мне нравится. Я никогда никому не пел, потому что никого это не интересовало. И, возможно, ты станешь первым слушателем… Брайан коснулся струн, бездумно перебирая их пальцами, и ожившая гитара пронзила сердце мелодичным звуком. Он что-то напевал себе под нос, казалось, ничего определённого, а просто подстраиваясь под ритм. И ждал. Фредди не выдержал и соскользнул с кресла, садясь на пол. Робкое прикосновение к колену привлекло внимание Брайана. — Скажи, что мне сделать? Я очень хочу услышать твою самую любимую песню. — Тебя у моих ног вполне достаточно, — немного кокетничая, откликнулся Брайан. Фредди просиял, а потом заметил на журнальном столике свечи и, не задумываясь, бросился в холл, чтобы достать из куртки зажигалку. Промелькнувшая было мысль, что он с утра ничего не курил и совсем забыл об этом, потерялась среди более приятных и важных. Брайан озадаченно посмотрел ему вслед, не понимая, почему же вместо того, чтобы слушать, он сбежал, да ещё и так стремительно. Но сразу успокоился, увидев, как, войдя в комнату, Фредди направился к столику и принялся поджигать фитили. — Не будешь против, если я зажгу свечи? — Брайан догадался, что вопрос был скорее риторический, и только мотнул головой, заранее соглашаясь на любую фантазию своего загадочного гостя. — Добавим немного интима. М-м-м, они пахнут шоколадом. Превосходно! Пусть будет похоже на те свидания, на которых люди… Фредди запнулся, встретившись с пронзительным взглядом Брайана, и замер, немного растерявшись. Может, он допустил вольность? Брайан ободряюще улыбнулся и повторил: — На которых люди… — И после небольшой паузы закончил: — Влюблены друг в друга? Оба тут же отвели глаза. Потому что в них слишком красноречиво читалось именно то, о чём они старались молчать. То, что, наверное, с самого начала, находясь так близко под зонтом, пытались скрыть даже от себя. Брайан заиграл что-то мелодичное и ненавязчивое, разогреваясь, приноравливаясь к струнам, а Фредди опустился на пол и с пристальным вниманием стал наблюдать. Веки Брайана были прикрыты, он хмурил брови и смешно морщил нос, беззвучно шевелил губами, а пальцы его легко порхали по грифу. И когда он, наконец, взял первые уверенные аккорды и запел, по спине Фредди побежали колкие мурашки, растекаясь истомой по всему телу. Фредди почти не дышал, слушая мягкий голос, поющий о фантастических мирах, о времени, стремительно меняющем бесконечную Вселенную, и о надежде. Он звал за собой в головокружительное путешествие, обещая множество захватывающих приключений и загадочных встреч. Мелодия разливалась живительным бальзамом на его израненную душу, отдаваясь в каждом нервном окончании и окутывая чарующей невесомой магией. Фредди любил петь, и знай он слова, с удовольствием подхватил бы лёгкий мотив. С бешено колотящимся сердцем он жадно впитывал окружённый невесомым флёром сексуальности, почти неземной образ склонённого над инструментом Брайана. Это было настолько будоражащее зрелище, что потребность в близости вспыхнула сильнее, окатывая жгучей волной предвкушения. Даже дыхание сбилось от такой дерзкой фантазии. Если бы в этот момент кто-нибудь поинтересовался о его чувствах, он бы, не задумываясь, ответил, что влюблён. Брайан сыграл ещё пару песен и всё это время наблюдал за Фредди из-под опущенных ресниц. Ему бы хотелось разгадать, какие эмоции тот испытывал, потому что в собственной груди их теснилось так много, что они распирали рёбра и неистово рвались наружу. Это всегда происходило, когда он играл. Но сегодня, благодаря присутствию столь привлекательного слушателя, в разы усилилось. Помедлив и не решившись открыто взглянуть, Брайан снял ремень и уложил гитару на колени. Его насторожила тишина. Наверное, музыка не понравилась… Но, взглянув в скрытое полумраком лицо, он был приятно удивлён. Поскольку сам никогда ещё с таким отчаянием не ждал ни чьих прикосновений, кроме тех, что мог подарить сидящий у его ног человек. И за желание ощутить вкус и мягкость чувственного рта не испытал ни капли стыда. — Ты на меня так смотришь, словно… — Словно хочу поцеловать? — почти прошептал Фредди. — Это правда. И если ты не… Брайан не стал взывать к своей совести. Отставил гитару, подался навстречу и неуверенно коснулся. Раскрылся, поймав сдавленный вздох, слизал горечь невысказанных сомнений, напоил нежностью. Фредди придвинулся ближе, невозможно задирая голову, и дал волю рукам. И для него это превратилось чуть ли не в пытку от осознания, что нельзя просто стянуть все эти мешающие тряпки и стиснуть покрепче дрожащее от нетерпения тело. Но всё же поспешил зарыться ладонями в мягкие кудри, обласкать шею и плечи и осторожно дотронуться до очаровательно розовеющих щёк и едва заметных ямочек на них. Брайан не противился, он сам сказал, что готов многое позволить. Фредди немало целовался за свою короткую, но бурную жизнь. У него были тысячи поцелуев: и сухих, и влажных, и глубоких, и едва поверхностных, и страстных, голодных, жадных и целомудренных. И каждый стремился к завершению. Без сожалений. Но такого никогда не было. Поцелуй с Брайаном не взрывал мозг, не распалял либидо, словно у несдержанного подростка, не вызывал непонятных чувств. Он поглощал. Он был напитан такой любовью, что даже не верилось. Фредди с трудом себя контролировал, захлёбываясь и нежностью, и страхом, и оторваться был не в силах. Будто от этого зависело само существование. Но законченности не ощущалось. А как раз открытость для чего-то неизведанного и бесконечного. Это всё было чересчур! Никто из них не предполагал, что может последовать дальше, поэтому оба одновременно, хоть и не без труда, отстранились, пока всё не вышло за рамки благоразумия. Фредди, испытывая истинное наслаждение, смаковал каждый миг случившегося. Он ощутил, как по позвоночнику прокатился разряд предвкушения, а мутная пелена перед глазами мешала сосредоточиться на том, за кого до сих пор цеплялись пальцы. Он попытался сформулировать хоть какую-то фразу, но вырвалось лишь ёмкое: «Вау!» И только тихий смех Брайана вернул его к действительности. — Спасибо за прекрасную музыку! — выдохнул он, всё ещё обнимая лицо Брайана. — И спасибо за поцелуй. Это было впечатляюще! Брайан и сам растерялся. Его ошеломила собственная реакция, а с трудом подобранные слова то и дело ускользали, теряясь в ощущениях. Он подумал о возникновении чего-то нового и волнующего, но решительно отогнал непрошенную мысль. Стоило ли себя обманывать? Единственное, к чему бы это привело — всего-навсего к сексу. К одной ночи, из-за которой влюбляться было бы верхом идиотизма. Если за столько лет ничего не получилось, то почему должно получиться сейчас? Однако до крайности откровенные образы возможной близости неумолимо лезли в голову, и как бы он ни пытался бороться с ними, тело реагировало по-своему бурно. Фредди был той ещё загадкой! Опасный и в то же время безобидный, весёлый, немного взбалмошный и чертовски желанный. Он не смог бы в самом деле увлечься Брайаном. Разница между ними была очевидна. Но при этом Брайан вовсе не был против, чтобы он немного задержался. Подобные моменты у него случались не так уж часто, а те, что были давно, уже успели стереться из памяти. Он прислонился лбом к горячему лбу Фредди и прошептал: — Я не знаю, кто мы друг для друга и кем могли бы стать. Не знаю, почему именно тебя выбрала моя душа, но я чувствую… — Брайан отстранился и посмотрел на Фредди. — Я чувствую, что всё происходит так, как и должно. И это самое правильное, что я когда-либо делал. Хоть и немного сумасшедшее. — А я… С тобой я ощущаю себя настоящим и… целым! — выпалил Фредди и удивился, как верно охарактеризовал своё состояние. — Не понимаю… Фредди поднялся с пола, сел рядом с Брайаном, стараясь быть к нему как можно ближе, и взял за руку. — Видишь ли, мне часто бывает скучно. Может, поэтому я окружаю себя таким жутким множеством одноразовых знакомых. С ними я могу быть кем угодно. Натянуть беспечный компанейский образ, смеяться, шутить, флиртовать… Стать звездой, королевой шоу, неповторимой и великолепной! Это, конечно, не спасает от одиночества, зато скуку развеивает. Но здесь, с тобой… Я не могу прятаться под масками. И не хочу. Я такой, какой есть. Немного стеснительный, осторожный, но искренний. Хотя может показаться иначе. Перед тобой я обнажён и открыт. — Брайан вспыхнул и потупился. В его мыслях тут же возник образ Фредди без одежды. Каким бы он мог быть… — Ты с лёгкостью «прочитаешь» меня, как любую книгу в этой комнате. Брайан нахмурился, тихонько, в ответном жесте сжимая пальцами ладонь, и внимательно посмотрел в карие глаза. Ему нравилось слышать мягкие обертоны, нравились сказанные слова. Он не видел фальши, только ожидание и надежду. И всё же Фредди не создавал впечатление человека, склонного к одиночеству, а Брайан был абсолютно убеждён, что научился различать таких людей. Частенько наблюдая за прохожими, он с лёгкостью определял это состояние за каждым затравленным взглядом, за каждой лживой улыбкой. Но Фредди излучал такую энергию, был так уверен в себе. Неужели он научился прятать глубоко внутри эту зияющую пустоту? — Для меня ты полон загадок. Это пугает и одновременно притягивает. Мне кажется, даже в окружении весёлой толпы можно ощущать бесконечную скуку. Ведь все эти люди ничего не значат для тебя. А может, не хочешь никому принадлежать? Поэтому и прячешься за маской легкомыслия. Тогда почему… — Брайан замялся, задумавшись, а затем, словно решив зайти с другой стороны, выпалил: — Или боишься привязаться. Отталкиваешь, оттого и чувствуешь себя покинутым. — Он пожал плечами, считая, что такой вариант точнее отразил бы суть, но, услышав, как Фредди хмыкнул, поспешил загладить неучтивость: — Прошу прощения, если это прозвучало грубо. Я не должен был… Брайан замолчал на полуслове и, густо краснея, опустил голову. Он испытал растерянность от тех эмоций, что внезапно вспыхнули и вылились на Фредди. Ведь раньше он никогда не позволял себе подобного поведения. И вот не сдержался, потерял контроль и, не желая того, обидел. — Эй… Что с тобой? — Фредди, ничуть не расстроившись, попытался растормошить Брайана, привлечь его внимание, но безуспешно. Тот продолжал напряжённо рассматривать сцепленные в замок пальцы. — Всё в порядке, и я не обиделся. Просто… Нечасто приходится слышать о себе неудобную, но всё же правду. Это было неожиданно и проницательно. Мы ведь едва знакомы, а ты уже меня раскусил. Похоже, неплохо разбираешься в людях. А вот я не могу этим похвастаться. Вечно нарываюсь не на тех… Брайан рассеянно посмотрел в окно. Поздней осенью рано темнело. На вспыхивающий огнями город стремительно наползали сумерки. Тяжёлое небо покоилось на крышах небоскрёбов, скрывая за мутной мглой верхние этажи. Дождь настойчиво барабанил в стёкла, будто стремясь проникнуть внутрь, но, разбиваясь о преграду, стекал серебристыми струйками. В комнате царил полумрак, и лишь на стенах играли дрожащие полукружия от пламени догорающих свечей. От камина веяло уютным теплом, но оно не шло ни в какое сравнение с тем жаром, который ощущался от близости с Фредди. — Кто я такой, чтобы судить… — наконец ответил Брайан. Он испытывал необъяснимую неловкость, сродни стыду, обсуждая с незнакомцем такие интимные вещи. Ведь, по сути, они не были настолько близки. Но именно сейчас Брайан впервые боролся с собой за право быть дерзким, смелым и даже бестактным. И ему страсть как хотелось залезть в душу этого загадочного человека и вывернуть из её глубин все секреты. Так ему стало бы проще. Так он мог бы сделать следующий шаг, на который никак не решался. — Не знаю, принадлежал ли я кому-то. Разве что физически. Хотя это не совсем правильное слово. Думаю, любому человеку приятно чувствовать себя нужным. С момента пробуждения, когда каждое касание наполняет счастьем. Находиться рядом на протяжении всего дня, делиться вниманием и чем-то значимым. А на исходе, ложась в одну постель, ожидать ласки… Это дарит уверенность и покой. — Сказав это, Брайан смело взглянул на Фредди, чьи глаза полыхнули неистовым пожирающим огнём и на мгновение захватили в плен, лишая последних крупиц воли. Брайан тряхнул кудрями, с трудом отбрасывая наваждение. — Но разве то, как мы встретились, не говорит само за себя? Значит, мы оба сталкивались не с теми? А вдруг всё это так необходимо нам обоим? Вдруг Вселенная подтолкнула нас… Возможно, причина в моей наблюдательности или в твоей открытости. Кто знает? Есть ощущение чего-то иного. Более настоящего… Но, скорее всего, это глупости, и я ошибаюсь. Для своих двадцати семи лет я не настолько искушён в подобных делах. — О, да ты уже взрослый мальчик! — рассмеялся Фредди, и Брайан не смог удержаться от ответной улыбки. — И раз я на целый год старше, то позволь на правах ветерана заверить тебя: это не ошибка! И уж точно не глупости! — Он игриво склонил голову и, прищурившись, спросил: — Как давно у тебя не было мужчины? — Больше года… — Брайан опешил от столь резкой смены разговора, поэтому ответил, не раздумывая. — Ты шутишь? — Теперь уже настала очередь Фредди удивляться. Брайан пожал плечами, устало вздыхая, и усмехнулся. После поцелуя разговор уходил в какое-то ненужное русло. — Если нет, то они все попросту идиоты! — Пусть так. Но разве возможно заранее узнать, с кем доведётся встретиться? Тем более узнать, с кем ляжешь в одну постель. И, помимо всего прочего, с этим человеком необходимо общение. Это, как ты понимаешь, даёт возможность узнать его. Даже разговоры о политических предпочтениях и отношении к окружающей среде скажут красноречивее, чем самый страстный секс. Который не должен становиться единственной точкой соприкосновения. Потому что… — Брайан неожиданно замолчал, а затем отмахнулся. — А, неважно. Для меня это не очень приятная тема. Интуитивно уловив, как изменилось настроение Брайана, как он закрылся, Фредди понял, что пора сворачивать с опасного пути откровений и намёков. — Понимаю… Тогда, если не возражаешь, приготовь нам ещё вот этого волшебного чая и расскажи о Японии. Брайан с облегчением подхватил инициативу, и спустя несколько минут на столе появились чашки со свежезаваренным чаем и тарелка с овсяными крекерами. Беседа потекла лёгким ненавязчивым ручейком. По тихим, наполненным ароматом свежести узким улочкам Киото они спустились к Ботаническому саду, в подробностях исследуя каждый уголок. Затем перескочили на широкие, пропахшие стритфудом и смогом проспекты Лондона, делясь впечатлениями о любимых местах. Обсудили живопись, углубились в музыку и незаметно, в унисон устремились в космические глубины. И каждый из них хотя бы на этот краткий миг ощутил себя молодым и беззаботным юнцом, у которого ещё столько всего впереди и нет за спиной невыносимого груза одиночества и потерь. Им было легко вдвоём. Интересное обсуждение настолько увлекло, что они не заметили, как ночь опустилась на город. Фредди внимательно слушал, разглядывая раскрасневшегося, воодушевлённого Брайана, и неожиданно для себя положил руку ему на бедро, медленно проведя вверх. Брайан споткнулся на полуслове и замер. Он с изумлением следил за смело ласкающими пальцами, ресницы его затрепетали, и рот приоткрылся, выпуская порывистый вздох. Фредди, не встретив сопротивления и не давая опомниться, вновь потянулся к губам. В этот раз они целовались голодно и жадно, покусывая и едва слышно постанывая. Их языки сплетались в неистовой пляске, непристойно и нагло исследуя друг друга. Брайан рванул на себя гибкое тело Фредди, и тот, оседлав его бёдра, прижался вплотную. Со стороны могло показаться, что эти двое давно вместе и настолько поглощены любовными играми, что не замечали ни разгулявшейся снаружи стихии, ни почти остывшего чая, ни затухающих свечей. Ничто вокруг не волновало их, разве что нечаянное осознание зыбкого и пугающего своей неопределённостью будущего. Внезапный порыв ветра с гулким стуком швырнул в стекло пригоршню воды, заставив вздрогнуть тесно прижимающихся мужчин. Они одновременно обернулись к окну. — Жаль, что день подошёл к концу, — с сожалением, тяжело дыша, пробормотал Брайан. — Иногда так и хочется, чтобы какие-то моменты не заканчивались. Потому что их слишком мало, да и те быстротечны. Но я рад, что разделил их с тобой. Эти мгновения, пожалуй, войдут в список лучших в моей взрослой жизни. Но уже так поздно… — Мне пора уходить? Фредди нахмурился. В груди кольнуло от неприятного предчувствия. Покидать этот дом и терять то тепло, которое ему здесь подарили, представлялось уже чем-то неправильным. — Нет, что ты, — поспешил успокоить его Брайан. — Останься. Конечно, если тебе не нужно спешить к друзьям или… Я бы вообще тебя не отпускал. — Я никуда не тороплюсь. — Фредди потрепал Брайана по щеке и, увидев в его глазах радость, осмелел. Тем более почва для этого была благодатной. — Позволь мне один вопрос. Вернее, просьбу. — Конечно. — Когда мы целовались, я почувствовал кое-что. — И с явным намёком поёрзал на коленях. — Твоё тело недвусмысленно реагировало. Ты ведь тоже это ощутил? Понимаю, что веду себя нагло, но не могу остановиться. Хочу увидеть тебя обнажённым, изучить, покрыть поцелуями. — И пока Брайан пытался справиться с накатившим смущением, продолжал наступать. Терять-то уже было нечего, а желание туманило мозг. — Сделать так, чтобы тебе стало хорошо со мной. Ты такой чуткий и невероятно сексуальный. Я хочу заняться с тобой любовью. Стань моим этой ночью. Брайан молчал, разглядывая едва заметные узоры на обивке дивана. Просьба Фредди привела его в крайнюю степень замешательства. Сердце зашлось бешеным галопом, по венам раскалённой лавой потекло возбуждение, и внутри всё скрутилось тугими спиралями желания. Щёки и уши полыхали стыдливым огнём. Его распирало от восторга и страха, от счастья и сомнений. Но как же он желал этого. И как же замечательно, что Фредди отвечал взаимностью. — Мне трудно сдерживаться, — хрипло продолжил Фредди и облизал внезапно пересохшие губы, отчего они влажно заблестели. — Я веду себя как сбрендивший фанатик. И если я перешёл черту — останови, пока не поздно. Пока я не наделал глупостей. Или прогони. Только не молчи. Потому что твоё молчание убивает. Брайан посмотрел на Фредди, раздумывая всего секунду. Конечно, он давно принял решение, понимая, что это будет просто секс, но его сомнения рассеялись. И даже если всё исчезнет, даже если утро, как всегда, заберёт у него и эту сказку, и надежду, он всё равно не станет жалеть. Он будет хранить эти воспоминания, и в тяжёлые моменты они станут тем светом, который сможет вывести из тьмы, пустоты и одиночества. Хотя бы эта ночь останется у него. Брайан ссадил Фредди с колен, поднялся и протянул руку. — Думаю, в спальне будет удобнее. Хочу запомнить всё до мельчайших подробностей. И хочу, чтобы нам обоим было хорошо.***
Пламя свечей завершило свой причудливый танец и погасло, погружая комнату в густой сумрак. От фитилей к потолку, едва заметно завиваясь тонкими спиралями, тянулся напитанный шоколадной отдушкой дым. Дождь, будто успокаиваясь, перестал барабанить в окна и мирно зашелестел, почти беззвучно осыпаясь на город мелкой моросью. Стало тихо. Лишь уютное потрескивание камина да шорохи двух тесно прижатых тел нарушали тишину. Фредди с каким-то небывалым волнением принял приглашение, но вместе с тем он был спокоен и уверен. Чего нельзя было сказать о Брайане. Никогда не ввязываясь в подобного рода авантюры, он немного нервничал, не зная, как себя вести, и пытался изо всех сил сдерживаться. Но дрожащие и холодеющие ладони, лихорадочный блеск в глазах выдавали его с потрохами. И лучшее, что он смог придумать, это обнять Фредди покрепче и начать целовать. Это занятие так увлекло обоих, что незаметно для самих себя они принялись расстёгивать пуговицы на рубашках друг друга. — Подожди… Подожди… — отдышавшись, остановился Фредди. — Давай возьмём тайм-аут. Иначе мы рискуем не добраться до постели. Брайан понимающе улыбнулся и увлёк его за собой. И всю дорогу от гостиной до спальни разум его вёл заведомо проигрышное сражение с навалившимися эмоциями. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Фредди вглядывался в напряжённую, почти неприступную спину перед собой, улавливал нервическую дрожь пальцев и полагал, что ему, наверное, вряд ли светит что-то, помимо традиционного секса в темноте и под одеялом. Слишком уж этот адепт благоразумия выглядел как запоздалый девственник. Больше года! Это ж надо иметь такую выдержку! Фредди с восхищением подумал, что давно бы взвыл от воздержания. Но в данной ситуации надежда на то, что хозяин таких соблазнительных губ, умеющих дарить отнюдь не целомудренные поцелуи, и сам был способен на большее, чем старательное воплощение едва подвижного бревна, в которое с остервенением вдалбливается дятел, таяла, как туман с приходом дня. Что ж, Фредди был готов на любой исход. Только бы почувствовать хоть что-то настоящее, живое. И пускай это будет не так затейливо, зато честно и от души. Спальня загадочно тонула в вечерних сумерках. Уличный свет выхватывал угол довольно широкой кровати, на поверхность которой ложились причудливые, почти мистические тени от окна. Всё остальное терялось во тьме. Брайан оставил Фредди на пороге, соскальзывая в эту тьму, но уже спустя секунду включил светильник и старательно задёрнул портьеры. Фредди бегло огляделся, отмечая какие-то незначительные детали вроде белоснежного мягкого ковра или мебели из натурального массива, пока его внимание не привлекли расставленные на комоде семейные фотографии в аккуратных рамках. Он, не спрашивая, брал их в руки, рассматривал, вздыхал о чём-то своём и возвращал на место. Не задавал вопросов, но при этом улыбался и бросал на Брайана нечитаемые взгляды. Перед эстампом с изображением буддийского храма он задержался чуть дольше, чем планировал. Не для того, чтобы отдать дань вежливости или попытаться создать образ сдержанного человека, а действительно наслаждаясь видом. — Как, ты сказал, называется этот храм? Брайан подошёл со спины и обнял, уже не стесняясь собственных порывов. — Киёмидзу-дэра. Его я и обещал показать… — Верно, — прошептал Фредди, развернулся, обнимая Брайана в ответ, и пристально посмотрел в глаза. — Красиво… — И непонятно было, относились ли его слова к картине или к самому Брайану. — Но ты ещё кое-что обещал. — Конечно… Если тебе нужно освежиться… Фредди кивнул и, не давая договорить, поцеловал так страстно и глубоко, так греховно огладил ягодицы, что у Брайана захватило дух. Теперь смысла сдерживаться не было. В ванную сходили по отдельности. Это дало возможность подготовиться морально и отринуть последние сомнения. Тем более, совместный приём душа можно было допустить между давнишними партнёрами, для которых такая интимная процедура являлась бы частью прелюдии. Сейчас же она скорее смутила бы и сделала неловким и без того непростой момент. Брайан всегда считал, что физическая близость являлась чем-то сакральным. Для него это было таинство, в котором безграничное доверие подпитывалось крепкими чувствами. И он сам себе удивлялся, готовясь заняться сексом с первым встречным. Но от Фредди исходила такая энергия, в нём было столько обаяния, что противиться этому не было никаких сил. Поэтому он вытащил из нижнего ящика комода всё необходимое для комфорта и безопасности, о чём ни при каких обстоятельствах нельзя было забывать, и положил на тумбочку. Разгладил невидимые складки на безупречно ровном одеяле, присел на край, чинно сложив ладони на коленях, и с тревогой уставился на дверной проём. Когда появился Фредди, обнажённый и такой пленительный, Брайан не только восхитился его раскрепощённости, но и сам, сдёрнув со своих бёдер полотенце, подался навстречу, крепко обнимая. Ему тоже хотелось простого человеческого тепла, забрать себе хоть маленькую частичку чужой насыщенной жизни. — Я боюсь разочаровать тебя своей скованностью… — начал было Брайан, когда опустился на прохладную постель, но Фредди, наклонившись так близко, приложил палец к его губам и покачал головой. — Не думай об этом. Ты удивительный! А я так хочу тебя. Фредди окинул Брайана плотоядным взглядом. Судя по впечатляющему виду эрекции, скрытой тонким хлопком трусов, он был более чем готов. Всё, что ещё могло сдерживать и стеснять, рухнуло под напором безудержной страсти. Неутомимые ласки и жаркие, почти голодные поцелуи сводили обоих с ума. Возбуждение, словно подчиняясь ловким движениям, наливалось и крепло. Стоны сливались с прерывистыми вздохами, резкие пряные запахи смешивались и окутывали похотью. И если Фредди был искушён в сексе, то Брайан, у которого столько времени никого не было, казался почти невинным. Тем не менее, с жаром отдавался в умелые руки любовника. Каждое прикосновение словно обжигало, каждый поцелуй вызывал дрожь. В каждом движении языка чувствовалась уверенность. А ещё жажда. Брайана бросало в жар от таких настойчивых ласк. Он видел себя чуть ли не девственником во власти опытного соблазнителя. И в ответ торопился испробовать, вкусить каждый миг, ощутить на кончиках пальцев всё, что даровано было благосклонной судьбой. Фредди зацеловывал каждый дюйм его кожи и постоянно смотрел, будто спрашивая: «Нравится ли тебе? А насколько тебе нравится?» Заставлял Брайана содрогаться в экстазе и с упоением слушал его вздохи и срывающийся шёпот: — Так приятно… — Взмахнув ресницами, Брайан распахнул глаза. Вселенная замерла в его расширенных зрачках. — Мне так хорошо с тобой… А потом стискивал зубы, чтобы не взвыть обречённо, зная, что утром всё изменится, что такой нежности никогда и ни с кем не обретёт. Но отгонял эти мысли, растворяясь в иных, куда более привлекательных ощущениях. Не к месту было размышлять о будущем, когда обнимал такое прекрасное и бьющее по нервам настоящее. Ласки становились нетерпеливыми и горячими, отзываясь томлением по всему телу. Каждый звук наполнял пространство эротическим напряжением. Сердца бились отчаянно и гулко, губы касались с такой чуткостью, что создавали бурю ярких эмоций. Они исследовали друг друга без устали, жадно раскрываясь навстречу и делясь наслаждением. И словно горели внутри, подчиняясь ритмичным слаженным движениям, сосредотачиваясь на взаимном удовлетворении. Время остановилось. В эту секунду, познав единение душ, они забыли обо всём, словно в мире не было никого и ничего. Только чарующая ночь, эта постель, неистовое наслаждение и один глоток воздуха на двоих. Ещё была любовь. Она невидимой вуалью витала над ними, окутывая и прилипая к распалённой коже. И, наверное, жаль, что они не понимали этого. Хотя где-то на кромке сознания мелькала мысль, что возможно, она совсем рядом. А после замирали, прижимаясь, не в силах оторваться и расстаться даже на краткий миг. Но всякая страсть утихает. Напоённые блаженством, они желали покоя. Усталость и необходимый сон наваливались, заставляя хоть немного усмирить и вожделение, и желание близости. Столь долгое воздержания не пошло Брайану на пользу. Он и забыл, каково это — испытывать настолько сокрушительное удовольствие, после которого не было сил двигаться. Однако хотелось сказать что-то глупое и ужасно милое, но он терялся, не способный придумать ничего подходящего. — Иногда жизнь преподносит занятные сюрпризы. Словно они копятся в каком-то потаённом месте, постепенно переполняя его. И когда оно заканчивается, с человеком начинают происходить чудеса. А иначе как это можно назвать? Мне до сих пор сложно осознать, что я попал в ситуацию, невероятную по своей сути. Что вот так, всего за несколько часов, увлёкся незнакомцем, — порывисто выдохнул Брайан, всё ещё сжимая в объятиях горячее напряжённое тело Фредди. — Потому что чувствую именно это. Что-то необычное. Безусловно, не стоит считать это влюблённостью, ведь мы так мало знакомы, — прошептал он куда-то в темнеющую рядом с плечом макушку. — Но в одном я с уверенностью могу признаться: ты потрясающий любовник! И никогда до этого момента я не испытывал такого спокойствия и полного удовлетворения. Если бы будущее зависело от меня… Если бы… Брайан не стал думать о том, что всё начнётся сначала. Увлечение кем-то, кто вот-вот навсегда исчезнет, не пугало: боль, страдания, как и сама влюблённость — скоротечны. Бешеный ритм мегаполиса не даст им прочно укорениться и вытеснит другими, куда более важными проблемами. На это и была надежда. Труднее облечь то, что годами копилось внутри, в нужные слова, чтобы их правильно поняли. А когда от количества впечатлений пьянило и в голове теснился полный сумбур, это бывало нелегко. Но ещё страшнее, если бы их отвергли. Посмеялись… Но Брайан откинул сомнения. Раз всё равно ничего не изменится, то почему бы ему не попробовать? Когда же ещё, если не сейчас? Своим рациональным мозгом он понимал, что невозможно за один день построить крепкий фундамент для счастья. Но при этом чувствовал, как яркие эмоции, сродни восхищению или даже отчаянной нежности, вливались в сердце по венам и артериям. Его захлёстывали такие фантастические ощущения, что он не сумел бы дать им название, даже если бы попытался. Его разрывало на части от наполненности, хлестало через край, едва удерживая в рамках и тело, и разум. И только отголоски восторженных стонов, звучавшие ещё недавно, как музыка, сцеплялись с реальностью. Или это дождь, гонимый холодным ветром, шелестел за окнами и напевал грустные песни о конце ночи, напоминал о скорой тоске и разбитых иллюзиях. Оттого и объятия другого человека были настолько желанными. Необходимыми. Брайан, словно редкие сокровища, по крупицам собирал события этого дня, чтобы потом, когда одиночество снова займёт своё место, вспомнить и согреться. Эти воспоминания помогут жить дальше и не загнуться от безысходности, но вряд ли дадут представление о том, что произошло. Было так сложно понять себя, и Брайан здраво рассудил, что подумает обо всём позже. Когда Фредди уйдёт, когда станет спокойнее, когда вернётся пустота, он разберётся, разложит по полочкам каждый миг, проживёт заново и спрячет надёжно в своей памяти. Фредди же видел всё немного иначе. Несомненно, ему льстили робкие признания, он улыбался, слушая чуть хриплый мягкий голос, и млел от накатившей радости. Но, уловив то безрассудство, с которым Брайан совсем недавно предавался удовольствию, списал это на телесный голод. И был искренне удивлён. Ему казалось немыслимым, что можно было так долго не касаться мужчины, не делиться поцелуями и не отдаваться со всей присущей молодости страстью. И так же осознавал, что произнесённые слова могли быть простой благодарностью, следствием ещё витавших в воздухе чувственных эманаций. Но это тоже пройдёт. Уж он-то знал это, как никто другой. Потому и молчал, притворившись спящим и лишь сожалел немного, что не смог удержаться и остался. Вероятно, правильнее было бы уйти ещё после чаепития и не травить себе душу. Потому что не верил в чудеса. Ведь только в фантазиях всё настолько идеально, а в жизни, увы, приходилось терпеть и боль, и разочарование. Потому что утром будет слишком жаль терять эти волшебные мгновения и слишком гадко замечать в глазах, которые ещё минуту назад горели такой любовью, сожаление и смирение. Фредди затаился, стараясь не шевелиться и словно отгораживаясь от будущей потери. Позади послышалось неровное, опаляющее лопатки дыхание; ладонь скользнула по бедру на живот и замерла; в спину гулко забилось невинное доверчивое сердце. Вскоре пальцы, сжимавшие тесным кольцом, ослабили хватку, и Фредди догадался, что Брайан уснул. Сам же не смог заснуть, как ни старался. Даже усталость после любовных утех и насыщенный событиями день не помогли. Скорее наоборот, они-то и мешали забыться, перемалывая, как в жерновах, все мысли и эмоции поочередно. Дождь как будто бы тоже решил отдохнуть, погружая мир в мутное безмолвие. И слышно было, как часы на запястье Брайана неумолимо отсчитывали последние минуты ночи. Утро принесло приятное томление в мышцах и немного неловкости. Было непривычно просыпаться с кем-то в обнимку, и Брайан поначалу намеревался сбежать, например, в ванную, но сильные руки Фредди не позволили. Они сжимали так властно и вместе с тем так ласково, что пришлось успокоиться и позволить себе ещё чуть-чуть понежиться и помечтать, что так будет всегда. С Фредди было хорошо, он давал ощущение нужности и надёжной заботы, но стоит им окончательно проснуться — всё растворится, как сон. По-другому и не могло быть. Оба поняли это, как только обменялись быстрыми взглядами. Брайан стыдливо отвернулся, трогая кончиками пальцев припухшие губы и вспоминая каждый поцелуй, а Фредди тёр сонные веки, скрывая смущение, и не желал покидать уютную постель, в которой он стал капельку счастливее. И каждый боялся посмотреть другому в лицо и увидеть неумолимо приближающийся финал. Робкие улыбки и прикосновения оставляли уже не радость, а горечь от невысказанных душевных порывов. А дотрагиваться хотелось всё больше и больше. И сжать покрепче, и никогда не отпускать. Но они оделись, позавтракали, перекидываясь ничего не значащими фразами, даже номерами телефонов обменялись, не надеясь, впрочем, на повторную встречу. Но в основном всё же молчали. Не потому, что было нечего сказать, а потому, что стремились сохранить тишину, казавшуюся в этот момент правильной и такой необходимой. Брайан знал, что через несколько минут наступит пора прощаться. И не пытался оттягивать время. Как будто нужно было поскорее расстаться, закрыться в дальней комнате, лечь на кровать, обнять подушку, на которой ещё недавно спал Фредди, и зарыться в неё носом. Чтобы поймать отголосок его чарующего запаха, может даже ощутить тепло. Фредди поднялся, с повышенным вниманием рассматривая пол и путаясь в словах благодарности, надел до сих пор влажную куртку и обулся. И Брайан, то ли в насмешку, то ли желая проявить элементарную человечность, предложил ему воспользоваться запасным зонтом, до конца не осознавая, насколько глупо и, может быть, жестоко это прозвучало. И оба понимали, что необходимо отпустить. Открыть дверь и заглянуть на прощание в глаза. Поймать немного грусти и сожаления, ответить призрачной надеждой. И даже легко коснуться губ в последний раз, чтобы навсегда запомнить их мягкость. А потом прислониться лбом к закрытой двери, зажмуриться и представить, как было бы, если навсегда и только вдвоём. Отогнать от себя одиночество, хотя бы ещё на миг. Когда Фредди вышел за порог, сжимая пальцами этот чёртов зонт, и упёрся затылком в закрытую дверь, он вдруг осознал, какого свалял дурака. И, возможно, ещё не поздно исправить ошибку. Ведь то, как он себя чувствовал ещё минуту назад, он никогда и ни с кем не почувствует. И тот страх, что не давал произнести всё, что было важно, лишь усилился. Что тоска колючим холодом заползла в сердце. И стало так невыносимо, что он развернулся, поднял руку и уверенно постучал. Брайан сразу перестал ждать, даже надеяться себе запретил, но упрямо стоял перед дверью, пытаясь услышать удаляющиеся шаги. Но там было тихо. Так тихо, что против воли закрадывалось волнительное предчувствие. И вдруг услышал стук. Дёрнул на себя дверную ручку и вновь увидел его. Всё ещё такого же, каким он был несколько минут назад. С широкой улыбкой, блеском в глазах, взъерошенной макушкой и дурацким, теперь уже не нужным зонтом. — А может… Фредди вскинулся и замер, потому что в ответ услышал неуверенное: — Может… — Брайан засмеялся и, лукаво глянув, добавил: — Теперь ты первый. И обязательно пошире распахнул дверь, чтобы то единственное хрупкое счастье не ошиблось, не заплутало и вернулось именно туда, где его очень ждали.