Её день рождения

Этот день очень важен для меня. И с каждым прошедшим годом становится всё важнее, а боль от потери горячо любимого человека — всё сильнее. Я молча смотрю в окно своей машины. Охрана, сидящая рядом, даже не пытается заговорить со мной — они помнят, какой сегодня день. Каждый год именно двадцать седьмого июля этот красочный город становится для меня серым и тусклым. Пусть она и не дожила до момента, когда Нью-Йорк расцвёл новыми красками, красками будущего, каждое здание, каждое место в этот день напоминает мне именно о ней. Постепенно небоскрёбов становиться всё меньше, их заменяют более маленькие здания. Теперь уже и не скажешь, что эта местность — пригород Нью-Йорка будущего. Вскоре дома вовсе перестали появляться, вместо них моему взору предстали небольшие поля и леса, оставшиеся нетронутыми только благодаря богатым хозяевам этой земли. Мы летели дальше, пока вдруг машин не спустилась на одно из таких полей. Один из охранников мигом вылез из машины и открыл мне дверь. Я молча выбрался из машины и, сжимая в руке букет из алых роз, побрёл к дереву, одиноко стоящему в зелёном поле. Охрана же осталась ждать меня у машины. Подойдя ближе, я увидел белый могильный камень, расположившийся в тени этого дерева. И тут же моё сердце сковала непреодолимая боль. И чем ближе я подходил к могиле, тем сильнее становилась боль. И вот я стою перед её могилой. На белом камне выгравирована надпись: Карай Саки 27.07.1975 — 14.05.2051 И внизу, под надписью, темными красками выгравирован её портрет. Тут она ещё молодая, на лице нет морщин, волосы ещё не потеряли свой цвет и не стали седыми. Её глаза, как и тогда, много лет назад, смотрели на меня с нежностью и лаской. Кажется, боль от её потери от увиденного усилилась вдвое. Я молча опустился на колени перед могилой — плевать, что запачкаю штаны. — Здравствуй, дорогая, — мой голос дрогнул и стал на удивление тихим. — С днем рождения. Я положил букет алых роз на её могилу. Она любила эти цветы. А ведь сейчас она бы могла жить. Сейчас мы бы вместе сидеть в каком-нибудь ресторане и отмечать её день рождения. Но этому не суждено было сбыться. Я предлагал ей сделать специальную операцию, после которой она бы обрела бессмертие. Она была ещё жива, когда наука достигла такого уровня. Но она отказалась. Лишь сказала: «Бессмертие — проклятие. Зачем жить вечно, если ты будешь видеть смерти родных и близких?» И я понял смысл этой фразы только тогда, когда Карай умерла у меня на руках. Мы не успели доехать в больницу по моей глупости: я поехал не той дорогой, просто ошибся из-за стресса. После этого я долгие годы проклинал себя. И до сих пор проклинаю. — Знаешь, Карай, я бы сейчас всё отдал, чтобы провести с тобой хотя бы пять минут. Это желание не исполнимо — я знаю. Я никогда не верил в жизнь после смерти, в рай и ад, в призраков… Но сейчас я был бы рад, если бы Карай пришла ко мне в образе этого призрака. Ну, или же меня бы успокоило то, что моя любовь сейчас в раю, она не страдает и не мучается, а веселится и отдыхает на небесах. — Мистер президент. — Я услышал позади себя мужской голос. Это был один из моих охранников. — Собирается дождь, Вам надо вернуться в машину. — Хорошо, подождите минуту, — холодно отвечаю я и слышу, как мужчина отдаляется от меня. Я поднялся на ноги и в последний раз посмотрел на её могилу. Я не хотел уходить отсюда, но понимал, что вечному горю не место в душе. Тем более в душе такого занятого человека, как я. — До свидания, любимая, — я дотронулся до белого камня, прощаясь с Карай. — Я надеюсь, что тебе сейчас хорошо. И я развернулся спиной к могиле и быстрым шагом пошёл к машине. А где-то вдалеке сверкнула молния и загремел гром.