Песнь одиночества.

Яояо, я тебя действительно люблю и всегда любил, даже когда в пылу жаркой брани мы ранили друг другу сердца, оставляли друг другу неисцелимые раны, пытались стереть друг друга с лица земли иссушающими войнами, я все равно тебя любил. Твое тело состоит из костей, мышц и крови, оно очень теплое, я чувствую это особенно чутко, ведь руки мои всегда холодны. Даже сейчас, совершая над тобой грех, я испытываю стыд и отвращение, но не из-за твоей натуры или фигуры, которые так же сочны и превлекательны даже спустя стольких тысяч лет, а из-за своей убогости и бесполезности. Даже сейчас я чувствую, что измучен всеми тягостями нынешнего времени. Я смотрю на твое лико, на нем сменяется так много разных настроений. Губы сжимаются и поднимаются в такт твоим вдохам, как и твои брови, что нахмуриваются, когда я касаюсь твоих особенно воспреимчевых к прикосновениям точек. Ты все ещё жив и продолжаешь наслаждаться житейскими безделушками, а я уже выбился из сил, хоть и младше тебя на пару тысяч лет,но я так больше не могу. Яояо, ты пережил многих своих любовников, пережил изнуряющие войны, ты был ни раз на грани смерти, но ты так легко забыл об этом сейчас и нежился со мной , распространившись на шелковой ткани простыней, с которыми заигрывали твои мокрые от пота волосы. Они немного завивались к концам и прилипали к твоему телу и мягкой подушке. Я негоден для тебя, я грязный, скверный, безнравственный... С этой мыслью я осознал себя, тянувшимся на своем ложе, без тебя. Тебя больше никогда не будет, тебя больше нет. Ты ушел и больше никому не достанешься. Теперь ты спишь спокойно и мне осталось лишь снова пожелать тебе спокойного сна и перевернуться на другой бок, продолжив видеть во сне очертание твоего обличия, ломких, хрупких и мягких черт лица и водопад твоих темных, словно глубокая ночь, волос. Я понял, я люблю тебя больше чем дней мне дано, чем все, что дано . Ты звезда, что горит мне одна в тишине удаляясь, увидав, полюбил тебя сразу, нечаянно. Ты одна, что снишься мне каждую ночь, как корабль, что никогда не потерпит крушения ни в снах, ни на сражениях, ни в непроглядной темноте. . . . Но уж больше терпеть невозможно, отстрадал я, отмучился, отгорел, утопая в боли до слез. Я тебя разлюбил, говорю не утаивая, без лишнего фарса, с благими намерениями. Бессмысленны все оправдания. Зимний спокойный, как снег, вечер затушит печаль и успокоит боль от раны, которую ты оставил как подарок на последок в свой уход.