Муж и отец

Келеборн вдохнул, выдохнул, посчитал до десяти и напомнил себе, что он тоже — владыка Лориэна, а до того — был принцем Дориата, и ничем, абсолютно ничем, он Келеборн Лесной, не ниже своей жены. И все же владычицей Лориэна гораздо чаще звали ее, и Кольцо Нэнья передали на хранение ей, и… Галадриэль подходила на роль владычицы куда лучше Келеборна. Он не спорил — Галадриэль умела так хитро повернуть любую ситуацию, что самооценка мужа не страдала ни капли, наоборот, он свято верил, что супруга иногда прислушивается к нему и подчиняется некоторым его решениям (которые на самом деле были ее решениями). Тем не менее, владычицей — истинной — все равно была она. И Келеборн принимал это — дева-нолдор из рода Финвэ с пламенем Феанора в глазах, с морскими волнами в жилах и с волосами, сияющими подобно Древам, заслуживала быть правительницей. Иногда Келеборн ее боялся. Как сейчас. В случившемся не было его вины. Заслуги тоже не было, и Келеборн, узнав все, как свершившийся факт, был возмущен — хотя он возмущался редко и недолго. Куда больше Келеборн опечалился. А вот Галадриэль… Он приказал, чтобы никто не говорил ей — скажет сам. И без приказания вряд ли кто-то рискнул бы сказать, жить в Лориэне хотелось всем. Новость же, которую должна была услышать Галадриэль, входила в число тех, за которые гонцам рубят головы. — Любовь моя, мне нужно сказать тебе кое-что, — войдя, решился Келеборн. — Видишь ли, недавно Келебриан… Галадриэль слушала молча, и лицо ее менялось — от вежливой улыбки и внимательного взгляда до устрашающего блеска в глазах и явной жажды крови. Келеборн поежился. Крови нолдор в Галадриэли было явно больше, чем крови тэлери. — То есть, — голос ее резал, как сталь клинка, — моя дочь была в плену у орков? «Наша дочь», — подумал Келеборн. Не впервые Галадриэль говорила о Келебриан так, словно та принадлежала лишь ей одной и родилась без участия мужа. Не впервые он не возражал ей. Фактически, Галадриэль была права — Келебриан была ее дочерью. Но его ведь тоже. — Да, — ответил он, сжав губы. — И нам даже не сообщили? — Нет, — Келеборн невольно отметил это «нам». — И из орочьего плена ее вызволили Элладан и Элрохир? Вопрос подходил к главной черте. Келеборн кивнул. Он был готов поклясться, что в глазах Галадриэли зажглось пламя Феанаро. — Чем тогда занимался… — ей хватило выдержки не произнести рвущееся с языка грубое слово, — Элронд? Ее муж? Ее защитник? Владыка Имладриса?! — Дорогая… — Что «дорогая»? — рявкнула Галадриэль. — Если бы меня похитили орки, ты бы тоже сидел, сложив руки? Келеборн подумал, что если бы Галадриэль рискнули похитить орки, то спасать пришлось бы скорее орков. Что вероятнее — от орков бы вообще ничего не осталось. Но, будь его жена нежным хрупким серебряным цветком, каким была Келебриан… — Разумеется, нет, — почти возмущенно ответил он. — Ты же знаешь, что я бы поднял весь Лориэн, и первым прорвался к тебе, если бы, не приведи Эру… такое случилось. Галадриэль поверила. Она полюбила Келеборна не только за его красоту, благородство и владение Дориатом, которое при браке автоматически переходило и к ней. Она знала, что в ее спокойном с виду муже таится сила, способная уничтожать врагов до пепла. А вот в Элронде такой силы не было. Галадриэль в который раз в этом убедилась. — Наша дочь в порядке? — наконец спросила она главное. Келеборн спрятал улыбку. «Наша» дочь. — Да, — ответил он. — Более-менее — да.

***

Элронд понимал, что все очень плохо. Он понял это, еще когда ему доложили, что орки похитили Келебриан, и рванулся бы на ее поиски немедленно, но… не стал. Потому что вспомнил — раз слуги Моргота добрались до жены владыки Имладриса, то границы Имладриса могут быть под угрозой прорыва, и неразумно королю бросать королевство под угрозой вторжения. И главное, самое главное… Арвен плакала и была расстроена так, что Элронд не смог оставить дочь одну. Ни с какими служанками, ни с какими гувернантками, ни с какой охраной… Не смог. Он любил дочь больше сыновей и даже не старался это скрыть. — Мы справимся, — сказал Элладан. — Мы найдем маму, отец. — Мы понимаем, — добавил Элрохир. — Ты должен остаться в Имладрисе. — С народом, — продолжил Элладан. — И с… — С Арвен, — закончил Элрохир. — Позаботься о ней. Близнецы ушли, и только Эру да звездам Элберет было ведомо, как рвалась на части душа Элронда, пока он пребывал в неизвестности, понимая, что его любимая жена в опасности, его сыновья рискуют жизнью, а он не делает ничего, кроме как утешает дочь. Но уйти от Арвен он был не в состоянии. Даже ради жены. Элронд не сомневался, что Келебриан поняла бы его — она тоже любила Арвен нежнее, чем сыновей. И когда вернулась — бледная, напуганная, дрожащая, но живая и невредимая, после слез и объятий сказала, что муж ее поступил правильно. Что он владыка Имладриса, и что она на его месте тоже не оставила бы ни королевство, ни дитя, если есть возможность не покидать их. Даже ради него. Они с Келебриан, вроде бы, не поссорились. Но… Элронд снова понимал, что все очень плохо, и угроза буквально на пороге — угроза пострашнее орков, ибо орков можно убивать, с ними можно сражаться, они — отвратительные самой природе твари и враги, и им ему было, что противопоставить. А что он мог противопоставить Галадриэли, владычице Лориэна и собственной теще — и, что главное, праведно разгневанной матери Келебриан? Элронд только склонил голову в знак приветствия, ожидая, что получит пощечину, но до рукоприкладства Галадриэль опускаться не стала. Лучше бы ударила его один или пару раз и все. Сама бы пар спустила и ему душу в клочья не дорывала — до состояния пыли. Но нет, Галадриэль легких путей не искала никогда. — Бесполезный, — уронила она в пустоту слово, тяжелое, как камень. Элронд почти услышал звук, с которым камень падает в воду. — Слабый. Это были те же пощечины — только не физические. И были они больнее. — Трусливый. Элронд на миг прикрыл глаза. Главное — не спорить, не возражать, дать Галадриэли высказаться. — Бесхарактерный. Равнодушный. Самовлюбленный. Недостойный… Высказывалась Галадриэль долго. Список недостатков Элронда все рос и рос, она ни разу не повторилась, и во многом он был с ней согласен, поэтому молчал и не смел поднять глаз, ощущая себя мальчишкой, которого отчитывали за провинность, а не владыкой. Он и был провинившимся мальчишкой. Галадриэль, наконец, устала бросаться уничижительными эпитетами. Помолчав немного, она сказала: — Я изначально была против вашего брака. Да, вспомнил Элронд. Была. Галадриэли абсолютно не понравилось, что ее дочь пожелала связать свою судьбу с ним — с полуэльфом. — И я была права, — подытожила Галадриэль. — Ты не стоишь даже волоса с головы моей дочери. И все же она полюбила тебя. Она подарила тебе троих детей… тех детей, которые спасли ее. Вместо тебя. Прятаться за спинами сыновей… какая… низость. Элронд сжал кулаки. — Стоит ли задавать вопрос — почему?.. Галадриэль хотела говорить дальше, но Элронд не сдержался. С губ слетело само собой, отчаянное, тихое, болезненное: — Арвен. — Что? — Галадриэль вскинула тонкую бровь. Брови ее были такими же золотисто-серебряными, как и волосы. — Арвен, — повторил Элронд. — Я остался… с Арвен. У вас всего одна дочь, владычица Галадриэль. Вам нет нужды выбирать. Однако иногда случается такое, когда родитель должен сделать выбор между своими детьми. Сыновья мои — сильные воины. Дочь моя — нежная и хрупкая дева, страдающая по матери. Если бы ее оставил еще и отец… и братья… Ее душу бы поглотил мрак одиночества и горя, и она столь юна… — О, — только и сказала Галадриэль. Об этом она не думала. — Не было ни секунды, чтобы я не думал о возлюбленной своей Келебриан. Не было ни секунды, когда я не взывал к Элберет с мольбами сохранить жизнь ее и сыновей моих. Не было ни секунды, когда я не проклинал себя за бездействие… Но я не только муж. Не только владыка. Я отец, Галадриэль. Я отец дочери. Потому я понимаю вашу боль и ваш гнев, и признаю, что заслужил последнее. Галадриэль молчала. Ей и вправду не пришлось бы выбирать. Дочь у нее была лишь одна. И, пусть она спрашивала Келеборна, бросил ли бы тот ее как Элронд Келебриан — речь шла не о нем. И не о любви супруга. О любви отца. — Ваше молчание режет меня больнее клинка, — взмолился Элронд. — Владычица Галадриэль, прошу, скажите хоть слово. — Я скажу, — подумав, ответила Галадриэль, — что все еще считаю тебя бесполезным и недостойным мужем для моей дочери. Однако для Арвен Ундомиэль — ты лучший отец, какие только рождались под звездами Элберет. Так убереги хотя бы ее. Убереги Вечернюю Звезду эльфийского народа, Элронд Полуэльф. — Да, — сказал Элронд. — Уберегу. Обещаю.