Сукин ты сын.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Мои Гнездилов и Максимов максимально хэдканонные. Во-первых, они младше оригинального возраста, Максу двадцать восемь, а Игорю двадцать семь. Во-вторых, у Игоря чёрные прямые волосы с прямым пробором до подбородка, а у Макса каштановые, короткие. Если вас это не смущает, читайте дальше. Настенные часы выбивали необычайно громкую дробь в тихой, сильно напряжённой обстановке кабинета следователей, тишина в котором продолжалась уже минут десять. Два единственных человека, находящиеся внутри, смотрели друг на друга так, словно собирались поубивать друг друга здесь и сейчас. "Наконец-то, а то заколебали сраться" - подумал бы Леонидов, будь он сейчас здесь. - Гнездо, я тебя, блять, в последний раз спрашиваю, что ты сделал с подозреваемым? Взял взятку? Или просто опять в штаны наложил, пугливая ты кры... - Сука, рот свой ебаный закрой! - взревел как не в себе тот, швыряя в Макса стаканом, который со звоном отлетел от стены. - Я уже сказал тебе, что Кизилова этого в глаза не видел! Я просто пошёл в химчистку за пиджаком, вот и всё! - А пиджак этот где, мне интересно знать?! - Ты оглох, тупой придурок?! Он просто не готов, потому что мне по ошибке написали! Триста раз уже сказано! - Не пизди мне! - заорал Макс. - Лживая, наглая тва... В это момент Максу в плечо прилетела уже его любимая кружка, разбившаяся в итоге об пол вдребезги. - Ну всё, ты меня доконал... Гнездилов не успел даже дёрнуться, когда произошло непоправимое. В следующую секунду в его щёку впечатался кулак Максимова, шляпа отлетела в сторону, а сам Игорь изо всех сил ударился скулой об угол стоящего здесь же шкафа. Вахтанг давно говорил, что для четверых здесь слишком тесно, да начальство в лице Леонидова к просьбам расширить помещение прислушиваться не хотело. В кабинете, разгромленном, перевёрнутом с ног на голову, снова повисла тишина, на этот раз даже не напряжённая, а, скорее... встревоженная? - Слышишь, Гнездо... - неуверенно окликнул "коллегу" Макс. - Ты живой там, не?... С лица Игоря, которое скрывали чёрные пряди, на пыльный пол упало несколько крупных капель крови. - Гнездилов, я... - Да пошёл ты. - прохрипел тот, выпрямляясь. С распоротой о шкаф скулы стекала кровь, появилось покраснение и опухоль. Следователь вытащил из-за пазухи какую-то бумажку и бросил её на стол. - Сукин сын. - сплюнул он напоследок, прежде чем накинуть на плечи плащ и как следует хлопнуть дверью кабинета. Взглянув на эту самую бумажку, Макс увидел обыкновенное уведомление из химчистки, которое кидали по утрам в почтовые ящики почтальоны. - Господи, какой же я еблан... - вздохнул он, садясь на диван и хватаясь руками за голову. Пёс, всё это время тихонько сидевший в углу кабинета, протяжно заскулил и положил голову мужчине на колено. Гнездилова Макс обнаружил на балконе, курящего, наверное, уже пятую сигарету за последние полчаса. На его правой скуле зрел здоровенный синяк, появившийся вокруг глубокой царапины - подарка разозлённого до чёртиков Максимова. Опер глубоко вздохнул и, подойдя к коллеге, молча протянул ему компресс со льдом, который одолжил в лаборатории отсутствующей Лены - оно и неудивительно, второй час ночи всё-таки, нормальные люди уже видят десятый сон в это время, а не дерутся и орут друг на друга, благим матом, обвиняя в том, чего не совершали. Гнездилов также молча принял компресс и приложил его к щеке, не потрудившись отнять от лица спутанные пряди смолянистых чёрных волос. Он снова глубоко затянулся, выдыхая в свежий осенний воздух столбик густого табачного дыма. - Игорь, я... - начал было нерешительно Максим, как вдруг Игорь прервал его, даже не повернувшись в его сторону: - Завались нахуй, ебливый кусок говна. Со мной всё нормально, я не требуюсь в твоих жалких объяснениях. А за лёд спасибо. Максим облегчённо вздохнул, проведя рукой по волосам и прислонившись к ограждению балкона. Если Гнездилов матерится и оскорбляет его, значит, он действительно в полном порядке и волноваться не о чем. Эта их стычка, конечно, выходила за все рамки дозволенного, но была у них далеко не первой и, скорее всего, совсем не последней. Они срались постоянно, при любом удобном случае, крыли друг друга благим матом, орали друг на друга так, что Громов периодически угрожал обоим выговором и увольнением, они могли подраться и врезать друг другу десять раз на дню, но одно оба знали точно - сдохнуть на задании они не позволят никому, как бы обоюдно каждый из них друг друга не ненавидел. Или не совсем ненавидел. - Максимов, скажи честно. - подал вдруг голос Игорь, выкидывая окурок и складывая руки на перилах крест-накрест. - Ты реально считаешь, что я могу взять взятку у насильника десятилетней девочки и скрыть его тем самым от власти? Максимов вздохнул, выуживая торчащую пачку из кармана коллеги и закуривая сам: - Нет. Я был на эмоциях. И мне действительно жаль. - он опустил голову. Да, Максимов действительно не лгал - в этот раз он не то, что опять поднял на Игоря руку, он оскорбил его до глубины души своими словами, прекрасно зная, как опер ненавидит насильников и как он мечтает о том, чтобы этих тварей можно было расстреливать сразу же, на месте задержания. Игорь отнял компресс от лица, подождал, пока замёрзшая щека немного отойдет и приложил его обратно: - Я всё понимаю. И даже могу предположить, что в нашем штабе я - самый трусливый и не особенно умный, но позволить тебе так себя оскорблять я не могу. Я никогда не поступлю против закона и я хочу, чтобы ты зарубил это себе на носу. Иначе я перестану с тобой общаться окончательно и закончу наши отношения навсегда, уйдя в другое подразделение. Ты меня понял? - Макс сокрушённо кивнул, понимая, что сейчас Игорь как никогда прав. - Вот и отлично. Максим вдруг повернулся к собеседнику, развернул его лицо к себе, взяв за затылок и глубоко, импульсивно поцеловал, не обращая внимания на слабые махи руками и протестующее мычание Гнездилова. Макс не был романтиком, не умел разговаривать о чувствах, поддерживать кого-то было вообще не в его стиле, ведь единственное, что он умел делать хорошо, так это гоняться за преступниками по всему городу и выгуливать Пса по утрам. Гнездилов был редкостной самовлюблённой сволочью, постоянно был не в духе, грубил всем и матерился налево и направо, за что регулярно получал по щам от всех в штабе. Определённо, они оба друг друга стоили. Вся эта ебатория с их, якобы, отношениями, началась около года назад, когда Гнездилов в очередной раз довёл Макса до белого каления и тот прижал строптивую тварь к стене кабинета, не давая тому шанса вырваться. Максимов хотел выбить из проклятого Гнезда всю дурь, но, вместо этого, вдруг смачно его засосал, да так, что Игорь дурной головой о стену ударился. И, как ни странно, ответил весьма порывисто и открыто, что немало поразило охреневшего от всего происходившего Макса. Тот вечер закончился ахуенным отсосом у обоих, за неимением в кабинете нужных принадлежностей для хорошего секса, но зато начались встречи, о которых не догадывался никто - кроме, наверное, Лены и Леонидова, которые заметили, что Макс крайне быстро потерял к женщине хоть какой-то интерес. Они стабильно раз в пару недель могли переспать у кого-нибудь на квартире, под ящичек пива и обожаемый Гнездиловым Rammstein, что крайне устраивало обоих - не требовалось романтики, не нужны были рестораны, гуляния под ручку и конфетно-букетный период, который всегда вымораживал оперов. Они были довольны такими встречами, разбавляя их постоянными сварами и драками, но сейчас Максимов вдруг подумал, что ему нужно нечто большее - так больше не могло продолжаться, ведь они оба понимали, что их взаимоотношения совсем не платонические и их надо как-то развивать, пока дело не дошло до крайности. - Сукин ты сын. - фыркнул Игорь, когда Макс от него отлип и с силой поворошил опера по всклоченным волосам. - Пошли, завтра трудный день, а тебе ещё нужно придумать легенду о том, каким образом у меня на лице появилась ссадина и огромный синяк. И можешь не утруждаться воплями: ты мне его поставил, поэтому выкручивайся перед Леонидовим и Громовым как хочешь. Максим рассмеялся, выкинул окурок с балкона и направился за Гнездиловым вглубь помещения, чтобы захватить вещи и Пса, который ожидал обоих в закрытом кабинете. Наблюдая за тем, как колышется в разные стороны гнездиловский плащ, а чёрные волосы развиваются из-за сквозняка в здании, в голову Макса пришла неожиданно приятная и очень интересная мысль: "Может, предложить ему съехаться?"