Счастливые люди

Рокэ ненавидел такие приёмы. Не то чтобы он старался улыбаться тем, кого терпеть не мог, Алва был хитрецом, но своеобразным, предпочитая не врать о своём отношении – ни за глаза, ни в лицо. Просто на таких мероприятиях у него всегда чудовищно болела голова, и вечер превращался в одну большую муку. Смягчить такие адские часы можно было только большим количеством отменного алкоголя – и то он не всегда справлялся. Но сегодня Рокэ ограничился одним бокалом лёгкого игристого, которое потягивал уже минут сорок, вызывая недоумённые взгляды коллег и партнёров. Впрочем, ответ обнаруживался довольно быстро – стоило проследить за его взглядом. Алва ни на секунду не терял Ричарда из виду, любуясь тем, как легко тот завязывает новые знакомства, поддерживает разговор и невольно оказывается в центре внимания. Такова была суть этого юноши, он неизменно привлекал к себе всех вокруг, стоило ему открыть рот – очаровательный, остроумный и открытый, он завоёвывал доверие и влюблял в себя парой слов и взглядов. С этим пришлось смириться. Как, например, с тем, что сбруя под чёрной рубашкой, немного натирала, но Рокэ готов был потерпеть. Если он выдержит весь вечер, его ждёт награда. Он сделал ещё глоток игристого, прослеживая каждый изгиб силуэта Окделла. Тёмные брюки, которые ему купил Рокэ. Серая рубашка – в цвет глаз – того же происхождения. Ботинки были подарены с боем, Ричард считал, что это слишком дорого. А вот ремень на Дике был отцовский, добротный, тяжёлый. Если повезёт, именно его будет сжимать рука с фамильным перстнем сегодня вечером – и Алва сможет, наконец, отпустить эти дикие две недели, которые высосали из него все соки. Рокэ чуть повёл плечами, ощущая, как кожаные ремни давят на только под рубашкой, но и под брюками костюма. Дик затянул всё довольно туго, чтобы их маленькую шалость нельзя было заметить. Глядя на то, как он сейчас смеялся, обсуждая, должно быть, что-то очень забавное, Алва в очередной раз поразился этому невозможному слиянию двух половин характера Ричарда: мог ли он подумать тогда, раз за разом пытаясь впечатлить хорошенького бариста, который от своей неловкости всё время то что-то ронял, то калечил себя – мог ли он хоть на секунду представить, какими сильными будут эти руки, хватая его за волосы? Как он не сможет пошевелиться, связанный лучшими узлами шибари – и будет умолять дать ему кончить? Как он будет просить дать ему в рот, чтобы он мог вылизать Ричарда от основания до головки, стоя перед ним на коленях и изо всех сил стараясь не излиться прямо на ковёр от ощущения пробки внутри, которая вибрировала всё сильнее – послушная пульту управления в тонких пальцах Дикона? О, нет. Эта часть Ричарда Окделла оказалась полной неожиданностью. Так сказать, мать его, сюрпризом. И Рокэ Алва, один из самых успешных бизнесменов этого бездушного города, был ему бесконечно рад. Лионель смотрел со смесью понимания, жалости и зависти во взгляде. Последнего было больше всего, скрывать от него что-либо было глупо, так что Рокэ сразу вывалил всё – после первой же сессии. Ли всё равно бы догадался, тем более, что изменения были разительные: Алва всё меньше пил (ощущения не те) и всё лучше выглядел (потому что хорошо спал и ел). Да, Рокэ хорошо ел. Потому что Дик никогда не ругался, если его мужчина забывал обед в холодильнике. Или завтрак. Или ужин. Или всё разом – и вообще не ел ничего, кроме бесконечного шадди. Нет, Ричард не обижался и не устраивал скандалы, просто наказывал после – и Рокэ научился вносить в свой ежедневник пункт «поесть», потому что лучше поставить галочку напротив и сидеть на совещаниях сытым, чем елозить задницей по креслу всю планёрку, потому что она горит от стека – и это надолго. Рокэ усилием воли прервал поток мыслей – чтобы не попасть в неловкую ситуацию, слишком уж богатым было его воображение. Ричард вежливо извинился, прерывая разговор, и сквозь толпу пробрался к нему, позволяя Алве обнять его свободной рукой, которую тот вытащил из кармана брюк. Рокэ коротко поцеловал его в висок. – Где ты его прятал раньше? – Дорак сиял, как начищенный штык – Ричард очень удачно наткнулся в своём очаровании на их новых партнёров, от чего теперь те были в прекрасном расположении духа. – Да вот, не хотел делиться, – Алва усмехнулся – отчасти похвале начальства, отчасти тому, как очаровательно покраснел Ричард. – О, позвольте анекдот про делёжку, – в их небольшой круг втиснулся неприятного вида мужчина, и Дик сразу понял, что это кто-то из врагов Рокэ – не потому что знал тех в лицо, а потому что такие взгляды бросают только люди достаточно глупые, чтобы переходить дорогу Алве. – Знаете, чем отличается содержанка от проститутки? – он обвёл присутствующих колким взглядом. – Проститутка может поделиться какой-нибудь неприятной болезнью, а содержанка – вряд ли. Повисло неловкое молчание, прерываемое довольным смехом рассказчика. Рокэ прищурился и хотел ответить, но Ричард опередил его, улыбаясь. – О, у меня тоже есть одна поговорка в тему, – он склонил голову набок, оглядывая собеседника с ног до головы. – Знаете, чем отличается счастливый человек от несчастного? Ему не нужно знать разницу между проституткой и содержанкой. И у вас, кстати, вино на рубашке. Дик протянул мужчине салфетку, улыбаясь открыто и приветливо – и только Рокэ видел металлический отблеск в серых глазах. Запунцовевший от смешков, незваный гость вырвал салфетку из пальцев Дика – и стремительно удалился, раздувая ноздри и безуспешно стараясь избавиться от пятна на рубашке. – Я его уничтожу, – Рокэ прошептал это Ричарду на ухо едва слышно, но тот лишь улыбнулся ему. – Не стоит, он сам с этим успешно справляется. Дик сделал глоток вина, смотря куда-то сквозь толпу, и Алва в очередной раз понял, насколько ему повезло найти эту жемчужину. Он смотрел на красивый профиль Окделла, ощущал тугость ремней сбруи и думал только об одном. Белый жемчуг – драгоценность королей. Только вот серый встречается гораздо реже.