Телефонный разговор
— Чонгук жив! — скороходно пробубнил товарищ, ворча в трубку, и с желанием продолжить. — И товарищ Ким умер. — Не нужно было лезть на рожон. — Ты где? — Дома. Я скоро вернусь. Постарайся не сдохнуть к моему приезду. Ночью буду.Конец телефонного разговора
Юнги выключил сотовый и отложил в карман. Он снова попросил добавки бурбона; после этого проглотил все содержимое стакана, положил огромную банкноту на стойку и оставил заведение, отправляясь к вертолетной станции. Сев в воздушное судно и надев оборудование на голову, вернуться не будет возможности. Ни капли. Юнги навсегда попрощался с Северной Кореей, своим домом, и настиг мщения в ответ. Икари убил друга, товарища, брата: можно называть кем угодно, но как факт остается фактом. Будет ли вероятность создать армию против Икари? Большинство граждан готовы вступиться за себя и свои семьи, им неважно доброе слово и честь, лишь бы убрать монстра с кровожадного пути. Северокореец приземляется в Южной Корее. Он покидает вертолет и намечивает глазами безысходность. Парень возвратился в ту страну, в которой каждый южанин скажет, что не рад ему. Доложат органам безопасности, и Юнги очутится под арестом в тюрьме. Не самое приятное чувство, однако, наказ должен быть завершен. Юнги обретает попутку и просит доставить к назначенному месту встречи с Хосоком. Солдат всю дорогу выслушивал не очень уютные для него песни и взвелся. Хосоку стало весьма боязно. Товарищ намеревался подбодрить Юнги, но тот и выслушивать не начинал. Первую ночь вне Родины северокореец распивал свои надежды в горе и незыблемости. Он знал место обитания Чонгука. Но вдруг переехал? Чонгук не мальчишка, чтобы убегать от проблем. В прошлый раз конечно переместился на другую точку города, но тогда это было вынуждено. Чонгук боялся отдать Тэхена в чужие руки. Чимин знал. Он пришел с армией. Если бы там был Тэхен, конец для него был бы плачевным. Да и так он умер, только от рук северянина. Ничем не отличается. Либо от друга, который был с Тэхеном пару лет, либо от Юнги, ожесточенного террориста, у которого на руках была невидимая и густая алая жидкость. Солдат не рад тому, что Икари жив. Как он выжил-то? Сорок метров над уровнем воды… Почему не захлебнулся? Как он после этого стресса взял в руки оружие и пристрелил Намджуна? Злость порождала агрессию, а агрессия пожизненные муки. Но видимо Чонгук настолько был ослеплен жертвованием своего заложника, что не заметил, как промахнулся и не убил Хосока. Тот притворился, что мертв, потому что эту информацию необходимо было доложить до Юнги. Хосок считал нужным сберечь себя, поэтому достал деньги из-под матраса и принес на обеденный столик в кухне перед самим носом товарища, недовольно покуривающим сигарету. Юнги огорошенно вскинул брови. — Не знаю, как ты, но умирать я не хочу. Я нужен семье. Моя дочь жд… — Ты откуда вообще это взял? — неколебимо обрывает на полуслове товарища Юнги. — Твоей семье уже давным-давно предназначен смертный приговор. — То, что ты убил свою семью, это не означает, что я могу также отвратно относиться к своей! — И куда ты пойдешь? — с гадливостью в тональности уточняет бесцветный. — Туда, где меня не будет ждать казнь. — А как же твоя дочурка? Думаешь, она сама вылетит из страны? У нее никого нет, кроме тебя и кормилицы. Ты бросил дочь, как только ступил в армию. Так будь добр кончить то, что начал. Хосок загорелся эмоцией враждебности. Мысли упали как камень, отколовшийся с горы, на сердце. Руки почесывались, чтоб припадать урок Юнги. Все же юные люди ведут войну на протяжении нескольких лет вместе, поэтому и стукнуть нет сил. — Я заберу свою дочь с сестрой и уеду. Забуду об этом месте. Не вернусь. — А, так еще сестру за собой потащишь в ад? Парень глубоко выдохнул, что замусорилось в легких, взял сумку с немалым количеством денежных средств и оставил квартиру в полном постановлении своего товарища. — Ну и проваливай, мразь! Нахуй ты мне нужен! Дверь захлопнулась с невероятной силой притяжения. Бесцветный стопой отодвинул стол от былой сердитости, вскочил и сломал пополам стул. Юнги разгромил мебель в кухне, не доверяя своим ушам. Человек предал, оставил в руки чудовищу, заставил разбираться со всем в одиночку, пока не встретил того, кто нуждался в истреблении Чонгука. Юнги выбился из города и понесся изливать свои эмоции наружу. Парень нашел первую машину на скрытой парковке и взломал ее. Сумрачная, пренебрежительная ночь отзывала все свои скверные эмоции на северокорейца. Юнги сжимал педали в пол скоростной машины. А может помереть так? Правильно, справедливое решение. Все равно его ждет смерть, так почему бы не совершить суицид сейчас? Юнги вывинтил руль, очнувшись от своих вздорных мыслей, потому что вылетел на встречную полосу. Вот и было бы окончание жизни. Сержант встал на правую сторону ближе к обочине, а затем выехал и на нее, ибо другие транспортные средства препятствуют движению. Юнги превысил предельную живость автомобиля и впереди заметил человеческий силуэт, блуждающий под ярко освещенным фонарем. Парень резко нажимает на тормоза и машина чуть ли не перевернулась. Юнги остановился в метре от мужского тела. Он по какой-то причине испугался. Странное чувство. Бесцветный высаживается и с припадком нагнетает на человека. Тело обернулось и Юнги застыл. Забыл, что говорил. Ему нечем прокомментировать. Рот открывается и закрывается. Бывший капитан Пак стоит с повязкой на глазу. Он был одет достаточно прилично: в спортивках и теплой куртке. — Разве Чонгук не убил тебя? — выпаливает из своих дермовых уст северокореец. Чимин сотворил усмешку в лицо Юнги. — А я погляжу, ты не убил его. — Как ты выжил? — Проваливай, — капитан зашагал в сторону границы Сеула. Его походка жива. Он не хромает, к тому же до безумства солидарен. Но что случилось с лицом Чимина, так это беда. Повязка на глазу, шрам на всей щеке, еще свежий, к большущему удивлению. Прошло много недель с выдуманного получается убийства. Юнги побежал за капитаном и обошел с боковой стороны. Чимин не грезил глазеть на человека, который помогал покуситься на него и его семью. Это сыпало соль на рану. Даже в прямом смысле. — Тебе идти некуда? Поехали со мной. Я обогащу тебя, капитан. Одноглазый истерически посмеялся и подобрал внутрь рта губы. — Мне ничего не стоит от тебя. Ты — убийца. Так что отпусти. Я тебя пока убивать не собираюсь. И отдавать в руки полиции тем более. Сгинь с дороги. Чимин оттолкнул бесцветного плечом, но пройти не сумел, так как Юнги обхватил предплечье капитана и увел за собой в тачку. Если будет сопротивляться, террорист вырубит его. Что ему и пришлось сделать. Чимин слишком строг. Не понимает положение других людей к себе. Юнги пытается вызволить, а тот наперекор лезет. Солдат приволок на руках капитана в квартиру Хосока и положил на диванчике в гостиной. На всякий пожарный Юнги привязал конечности Чимина; а сейчас только ожидать порождение капитана Пака. Юнги уселся на кресле, поставив его перед диваном, и поджег сигарету. Молодой человек выкурил уже десятую за то время, пока Чимин спал. И приходит минута оживления. Пак раздвигает веки, и только серый дым попался под его взор. Юноша закашлял. — С добрым утром, капитан, — Юнги притушил табачную палочку и сложил сплетенные пальцы на колени. — Какого хрена ты творишь, сукин сын? Развяжи меня! — капитан замешкался, старался выбраться из наклеенного скотча на руках и ногах. — За то, что ты пообещал убить меня, я заставил испороть тебя. — Что ты несешь, одуревший идиот? — Не стесняйся, будь как дома. — Вот выберусь и тогда точно убью! — Тогда не мечтай о пощаде, капитан. Чимин возвысил корпус и сел на з отсек. Юнги потребовал рассказа о том, что произошло в день, когда Пака вожделели истерзать. — Нет доводов доверять тебе. Лучше расскажи, почему ты до сих пор не дома? — О, я был там. Шесть часов назад вернулся. Я понял, что соскучился по вам всем. Бросил президента, свою должность. — А семья? — перечисляя эти слова, Чимину приносило с каждым удар в сердце. — Убил. Я не по женщинам. Детей естественно нет. Капитану затуманило разум. Везет Юнги, ведь не о ком переживать. — Что ты расплакался? Я ж не про твою семью базарю. — А тут закрой свой рот. — Их убили? Так же как и тебя? Что у тебя на душе? — Катись на все четыре стороны, — процедил сквозь зубы Чимин, рявкая. — Хочешь выпить? Приглушить боль. — Я не забываю о случившемся с помощью выпивки. — Врешь. Тебе очень плохо. Ты сожалеешь обо всем. Тебе страшно. Хочешь потеряться, умереть. Я испытывал то же самое… когда-то. Но пить мне было запрещено. А ты вполне можешь позволить себе. Как же он прав. Чимин и задуматься не мог о правоте этого террориста. Впервые капитан положительно отнесся к Юнги. Бесцветный возвратился со столовыми приборами и бутылкой сорокаградусного. Юнги разрезает ножом скотч на конечностях. Потом наливает в стаканы алкоголь и передает Чимину один. Северокореец совершил глоток жидкости и убрал на дубовый книжный столик, а после завалился на спинку мягкой мебели. Взглядом он прожигал выпивающего Чимина из-за затылка. Рана так хорошо вскрылась, что виднелось мясо. Юнги не забыл уточнить этот вопрос. Капитан посмотрел на солдата безэмоциональным глазом. — Я вскрыл ее. Она заживала каждую неделю, а я резал и резал. Я… — юноша уперся руками о колени, смотря на пол. — Я беспамятствовал, что произошло с моими детьми. Я не знаю, где они, как они, выживут ли вообще. Я хочу верить, что Ина сильная и защитит своего брата; но, мне кажется, этому не быть. Я ей наобещал всякого и теперь… она считает, что я мертв. После того как Чонгук воткнул в меня нож, он ушел. Дети… вроде бы тоже ушли. Я отключился в тот момент. Не помню. Я посчитал, что это была последняя секунда моей жизни. Вот так я расстался с Ина и Инсу. Все просто… — Чимин пробежался глазом по рукам. — И я очнулся в темном помещении. Там невероятно воняло гнилью и бензином. И до меня дошло, что я вовсе не умер. Кто-то спас. И ко мне подходит Ынро. Вот и сейчас он закончит дело за Чонгука. Так я подумал первым делом. Я оказался неправ. Ынро помог мне. Он выходил меня. Излечивал раны. Дал мне повязку, эту одежду. И как только я почувствовал себя лучше, Ынро посадил в машину и попросил уехать. Он вывез меня к границе и сам уехал. Я не хотел уходить. Я остался в Сеуле. Пытался разыскать своих детей… Все пошло к черту. И только недавно принял решение уехать домой. Может быть, там бы я нашел счастье. Или покончил бы самоубийством, — капитан поднял череп и из глаза выпала слезинка. Так тяжело это вспоминать, словно снова это переживаешь в живую. Юнги молчит. Бесцветный упрямо прицелил глазные яблоки на Чимина. — Ты жаждешь чего? Смерти этой мрази, верно? Я добуду его для тебя, но ты меня отпустишь безнаказанно. Я смогу уехать. — Да. Террорист скривил физиономию в удовлетворении.