revolution

      Чонгук каждую ночь обдумывал над «Инджэ живой». В кровати с омегой он не мог расслабиться. Заместо того чтоб мыслить о возлюбленном человеке, он думает об убийце родителей. Тэхен задает вопросы, а Чонгук летает в подсознании. В общем, спустя длительных расспросов альфа «просыпается». — Что случилось? Что с тобой? Ты сам не свой который месяц. Вечно пропадаешь, — лежа на груди Чонгука желает сведать все тонкости Тэхен. — О чем ты меня спрашивал до этого? — глядя в прострацию отзывается вопросом на вопрос юноша. — О тебе. Объяснишь, что значат твои татуировки или пирсинг? Почему ты решился до такого? — Это… злость. Все это злость. Я не обладал своим телом и разумом. Когда я был маленьким, пообещал… — он проглотил слово, которое должен сказать, — родителям… но сперва себе, что не стану пить, курить, портить свое тело иглами. И я уже тебе намекнул, в твой день рождения, что во мне живет две личности. И я принимаю вторую сторону моего сознания. Я солидарен с ней. Ты никогда не поймешь меня, да и не сможешь. Разгляди во мне того человека, которого хочешь видеть. — Если я это сделаю, ты меня убьешь.       Альфа ухмыльнулся краешком губ. — Даже та личность не тронет тебя. — Что между нами? — неожиданно-негаданно решается на не решенный вопрос Тэхен, рисуя пальцем узоры на оголенной и накаченной груди Чонгука. Убийца подивился. — Да, я помню, ты не откровенничаешь. Не скажешь три слова, которые я так желаю услышать, Чонгук? — Я трахну тебя, — без капли рассредоточения прокомментировал парень. Тэхен громогласно вздохнул. — Хочешь прогуляться? Отрицание не принимаются, поэтому одевайся, — Чонгук вылез из-под объятия омеги. — Тогда для чего спрашивать? — вполголоса спросил сам себя кареглазый.       Чонгук привез Тэхена в торговый центр. Чон рискнул и воспользовался времяпрепровождением с любимым человеком. Тэхен сможет выбрать любую вещь в качестве подарка. Чонгук никогда такого не делал, и почему бы не попробовать? Тэхен бубнил и бубнил, что у него все есть, по крайней мере, забота Чона, хоть и редкая. Они пришли в ювелирный магазин. — Я заметил на твоем запястье браслет. Что он означает? — интересуется Чонгук, метнув сокращенный взор на браслет из красного плетения с не расшифрованной гравировкой. — Бабушка подарила на мое пятнадцатилетие. Мой талисман. Вечное напоминание о счастливом детстве. — Желаю, чтобы и мой подарок всю жизнь напоминал тебе об этом дне, проведенном в моем окружении, — Чонгук попросил у консультанта украшение. Девушка спряталась за белой, бревенчатой дверью на пару минут и вышла с подарочной коробкой в руках. Она перевернула на Чонгука раскрытую упаковку. Мужчина достал браслет и попросил запястье; Чонгук застегивает иллюзорную застежку. Тэхен поднял руку на уровне глаз. Почти невидимая нить, серебристый глаз по центру и внутри зрачка расписано сегодняшнее число. — Ты специально привел меня сюда. — Пойдем.       Они посиживали в кафе третьего этажа торгово-развлекательного комплекса. Тэхен испил весь молочный коктейль и ему захотелось в санузел. Чонгук утвердил, что отправится с ним в туалетную комнату, и, настав к двери, кареглазый застыл. — Пожалуйста, Чонгук.       Убийца встал напротив, якобы привалившись к белой стенке. Тэхен улетучивается за дверью мужского туалета. Молодой человек проходит в пустую кабинку и облегчается. Выйдя, он выходит к умывальникам и задерживает дыхание. Из глаз скатились капли соленой воды. Губы превратились в одну тоненькую линию. — Чимин, — без звука проболтал имя друга Тэхен. Капитан поднял зрачок на зеркало и увидел его. Чимин убрал руки из-под крана — вода прекратила течь — и обнял Тэхена. Он вложил виски в ладошки и заулыбался истеричной ухмылкой на младшего. — Я так рад, что ты цел! Тэхен… я так скучал по тебе, — задыхаясь от собственных слов, озарил капитан. — Пойдем со мной. — Чонгук… снаружи… Я его люблю. Прости, не могу… — он сглотнул ком, — пойти с тобой. Как ты… Что с твоим глазом? — Это не суть важно. Я увидел тебя: целевого и здорового — это уже счастье для меня. Тэхен… я бы очень хотел, чтобы ты взял меня за руку, после чего я увез бы тебя из этого дурдома.       Тэхен начал крутить головой в разные стороны, увеличивая скорость и напор слез. Кареглазый накрыл тыльную сторону руки Чимина своей ладонью. — Я не могу… Не могу… Чимин, я не переживу, если с тобой что-то случится. Поэтому прошу тебя уехать, — сквозь слезы молит молодой человек, боясь взглянуть в глаз друга. Чимин прислонил свой лоб к чужому и разрешил проронить слезы. Он никогда не плакал перед Тэхеном; он не пытается перетянуть Тэхена. Он показывает свои истинные эмоции: как сильно любит этого человека. Чимин готов на все ради Тэхена, даже распрощаться с жизнью. — Оставайся, если считаешь это спасением для себя. Я приму любое твое решение, даже в том случае не соглашаюсь. — Чимин… мне пора идти, иначе Чонгук придет, — юноша по принуждению своего сердца отцепляет скрещенные пальцы с капитаном и бросает. Тэхен оттирает лицо ладонью и просит Чонгука как можно скорее покинуть торговый центр. На физиономии Чон заметил красные глаза, огорчение и слабость. Без препираний парни подошли к «Mercedes»’у и в этот момент Чонгук становится статуей, как только коснулся дверной ручки автомобиля. — Чонгук! — капитан выбегает из строения. Тэхен опрометью оглядывается всем корпусом на сто восемьдесят градусов и из глаз снова вытекли слезы, ведь осознает, что прямо сейчас Чонгук не оставит жизнь Чимина. Икари гневно шваркнул глаза на подбежавшего парня. — Ты… — кулаки сжались и ногти вонзились в плоть, — жив? — ноздри расширялись, а нерв над губой вынуждал дергаться. Чимин не поспел взговорить и слова, как Икари схватил капитана за шею. — Убей. Убей на глазах Тэхена! Ты ведь этого жаждешь? Зато он возненавидит тебя после моей смерти, — сипло заболтал капитан. Пальцы спрессовались еще крепче. — Тэхен, прости меня за все… — он закашлял. — Я в чем-то был не прав и не отрекаюсь. Я люблю тебя и знай это. Я… рад, что… — Чимину все труднее говорить, — познакомился с… тобой. И спасибо, что… дал… шанс. Ты ве… ведь знаешь, что я бы… не убил тебя… не положил бы под поезд и… не предал бы.       Глаза Тэхена наполнились водой, он слабо, что видел, но высказаться сумел. — Вы оба… бесите меня. Ты, Чимин, за вранье. За те дни, когда я нуждался в тебе, а тебя не было рядом. А ты, Чонгук, за вечные директивы и издевательства. Я никогда никому не буду сукой. Я хочу быть нужным. А теперь отпусти Чимина! — закричал, что есть мочи Тэхен, порвав голосовые связки.       Икари расслабил хватку в один миг. — При следующей встрече не обдумывая зарежу, — убийца сел за руль, хлопнув дверью.       Взоры друзей повстречались. Один был раскрепощенным и беспокоящим, а второй заполненный болью и только ею. Тэхен сел в машину и отвернулся от Чимина, опрокидывая голову на сиденье и соединяя веки.       По приезду в хоромы Чонгук напал на своего верного товарища, который оказывается водил пальцем вокруг носа. Каждым шагом убийца наносил новый удар по туловищу тюремщика, и в конечном итоге Ынро свалился на сырую землю. Он в прямом смысле съел траву ртом. — Ты что мне обещал?! Я спрашиваю что! Почему ни одни, ни другой не были, блять, мертвы?! Я доверял тебе как родному брату, которого у меня никогда не было! Что за выскочки у тебя?       Ынро уперся ладошками о землю и поднялся с помощью рук. Мужчина раскрутился грязной лицевой стороной на Чонгука. С щеки надзирателя скатывалась кровь, копившаяся на подбородке, а затем каплями роняя свои «слезы». — Я верен тебе, Чонгук. Я как первая шавка бегаю за тобой, подтирая тебе задницу. Со случаем с Инджэ я рассказал. А с Чимином… Я не стану лгать, потому что единственная вещь, которую умолчал, был Чимин. Я его выходил и увез, попросил не возвращаться, но этот парень делает снова все по-своему. Инджэ я убью, но Чимином занимайся сам. С меня хватит его. Он достаточно настрадался твоей игрой, длившаяся уже, мать твою, десять лет. — Так ты, значит, заговорил, мой дорогой? А тебе не кажется, что ты приподнимаешь себя выше меня? — В кое-то веке я прав. Я не считаю тебя Богом или Господом, я считаю тебя мальчишкой, который убегает от прошлого. Ты продолжаешь жить в том семнадцатилетнем разуме. Ты вовсе не повзрослел… в своей голове, — Ынро указал на свой висок, постукивая. Чонгук перекрутился и стопой ноги ударил тюремщика. Мужчина отлетел на метр и отключился. Это был завершающий удар сегодняшнего дня.

***

      Тэхен с Чонгуком не заговорили. Им обоим было тяжело. Чонгуку за свою сущность, которую Тэхен безостановочно видит. Каждый божий день. За столько лет Тэхен выживал в кругу общения с Икари. Кареглазый отчасти корил себя за пройденный этап с его пребывания чужого дома. Тэхену мучительно за свои вечные капризы самому себе, а также и страх. Он живет в этой пучине долгие годы, — немногословно говоря, всю жизнь. И хорош ли этот опыт? Люди не понимают, какого жить, запираясь в теле и не вылезая из него часами. Локти чешутся, чтобы руки взяли острый предмет и вонзили в грудь. Колени чешутся, запрещая ногам выйти в белый свет и покончить с жизнью. И так след за следом. Чонгук мысленно повеял Тэхену, что жизнь одна, и что ее следует проживать заново, словно другой человек. Однако не выходит. Сколько бы Тэхен не пробовался проснуться утром и декларировать всему миру, но сперва себе, что он годен для жизни, что готов любить и общаться на разные гуманные темы. И, просыпаясь новым днем, молодой человек с негодованием на лице идет принимать банные процедуры, а после ложится обратно засыпать, дабы не ощущать себя лишним в человечестве.       «Гори в Аду». «Тебя не ждет Рай». Слова, повторяющиеся изо дня на день, чтобы Тэхен знал, кто он. Чтобы он не забывал, что должен сделать. Чтобы не забывал, где его место. «Гореть в Аду». Чтобы знал, что там его никто не ждет. «Тебя не ждет Рай». Эти слова вертятся бумерангом в мозге. Их никто не придумывал, их создал Тэхен.