Hey baby, I think I wanna marry you

День, когда однополые браки разрешили по всей стране пришёлся аккурат на первое апреля. Кто-то посчитал это оригинальной шуткой, кто-то отправился проверять на достоверность. В ФЭС первой ласточкой в плане официального оформления отношений стали Котов и Лисицын. Скорость, которую они развили при подаче заявления, заключения брака и отчаливания на медовый месяц создала такой сквозняк, что было странно, как не снесло половину Москвы и области. Это было почти два месяца назад. Сейчас Котов и Лисицын, благополучно вернувшиеся с морей, освещали своими счастливыми физиономиями всю контору. Ну, или большую её часть. - Натрахались, - резюмировал Майский, рассматривая их фотки на фоне океана и на улочках курортного городка. Котов ответил на это белоснежным оскалом, а Лисицын парировал: - Завидуй молча. Лёня, стоявший рядом, вдруг подумал, что они со Стёпой уже почти три года вместе и… и… им тоже можно… От пришедшей в голову мысли он даже зажмурился. Оставшаяся часть смены пролетела, как в тумане. В какой-то момент Круглов даже сделал ему замечание по поводу рассеянности. В себя Лёня пришёл в лаборатории в компании Оксаны и кучи улик, тщательно рассортированных и разложенных по всем столам. Где шастал Холодов, одному богу было ведомо, но так даже было лучше. Лёня кашлянул, привлекая внимание Оксаны, но она так сосредоточенно смотрела в микроскоп, словно ей там сию секунду должна была открыться тайна бытия, и никак на Лёню не отреагировала. Тогда он кашлянул громче и для верности катнулся на стуле туда-сюда. Колёсики противно скрежетнули по полу, заставляя-таки Оксану оторваться от изучения очередного вещдока. Она недовольно зыркнула на Лёню, отбросила за спину мешающийся локон: - Чего тебе, Субботин? Сказано же – все результаты завтра с утра. - Я по личному, - многозначительно дёрнул бровями Лёня, придвигаясь к Оксане ближе. - Лёнечка, - сладко пропела она в ответ, - твоё личное отвлекает меня от рабочего. Знаешь, что из этого следует? - Что? - Очередной разбор полётов от Рогозиной, а я не хочу. У меня и без этого… - Оксана красноречиво поджала розовые пухлые губки. Причину её расстройства понять было несложно – Власова уже неделю загорала под гостеприимным готымским солнцем. И всё бы ничего, но делала она это в компании Березина, с которым у неё в незапамятные времена были не сказать, чтобы очень долгие, но всё-таки отношения, в том же Готымске и начавшиеся. Ревновала Оксана отчаянно, пусть и скрывала это изо всех сил. И пусть Рита за почти полтора года их отношений ни разу не дала ни единого повода, но на старые, как говорится дрожжи, всякое может случиться. Лёня неловко похлопал Оксану по колену, утешая. Он вдруг вспомнил себя в самом начале их со Стёпой отношений. Отчаянно влюблённого и так же ревнующего к каждой мало-мальски симпатичной свидетельнице. Как тщательно прятал свои чувства, думая, что у них просто… ну, секс. Для здоровья же полезно. Оксана хлюпнула носом, уничтожила выступившую в уголке глаза слезинку и тщательно изучила собственную безупречность в зеркальце. - Ладно. Чего там у тебя? – со звучным щелчком она захлопнула пудреницу. Лёня повозился, умащивая задницу поудобнее, поправил халат. - Субботин, - в голосе Оксаны звякнули первые льдинки, - или ты начинаешь, или я продолжаю. И она красноречиво покосилась в сторону микроскопа. - Хорошо. Допустим, ты состоишь в отношениях. Оксана изогнула брови. - Хорошо, - повторил Лёня, чувствуя себя полным идиотом. – Допустим, ты состоишь в отношения. В длительных. И настаёт момент, когда ты понимаешь, что хочешь прожить с этим человеком всю оставшуюся жизнь. - Это ты сейчас про Данилова? – уточнила Оксана и, не делая паузы, добавила: - Если ты сейчас скажешь «допустим», я тебя стукну. Лёня захлопнул рот, а Оксана придвинулась к нему ещё ближе. Она как будто вынырнула из своей хандры, в глазах её вспыхнуло настоящее адово пламя. Как всякая порядочная девушка она обожала свадьбы и всё, что с ними связано. В первую очередь – выбор свадебного платья. Лёне со Стёпой сие действие не грозило ни в коей мере, но Оксана выглядела на все сто готовой помочь с подготовкой: - Ты хочешь сделать Данилову предложение? Лёня аккуратно отодвинулся. Совсем чуть-чуть. Такая горящая энтузиазмом Оксана его пугала. Он осторожно кивнул и тут же оказался в её горячих объятиях. Оксана пылко расцеловала его в обе щеки: - Я так рада. Клянусь – никому ничего не скажу. - Та-ак. И что это тут происходит? Я, значит, там тружусь в поте лица, а они тут всякими извращениями занимаются, - на пороге лаборатории обнаружился Холодов, нагруженный целой батареей пробирок. – И что это ты никому не скажешь, а? Колись, Амелина. Лёня переглянулся с Оксаной и решился. В конце концов, один ум хорошо, а два - лучше. А три так вообще Академия Наук. - Я хочу сделать предложение Стёпе. - Молоток. Дай пять, - Андрей сразу сообразил, о каком предложении идёт речь, и не стал строить из себя идиота, чем частенько грешил Тихонов. – И чего? - Нужен план, - сообщила Оксана, - как сделать всё романтично. Андрей расфыркался: - Да какой там план! Покупаешь кольцо, подходишь к Данилову и такой: «А ну, выходи за меня!», - он сложил пальцы обеих рук на манер пистолетов и изобразил классическую ковбойскую стойку: - Или вообще – посоветуйся с Котовым, как это у них с Лисицыным происходило. Оксана только глаза закатила: - Холодов! Вот романтики в тебе, как в крапиве – вроде много, а чесаться хочется. Жене своей ты так же предложение делал? И вообще, ты хоть знаешь, как Котов с Лисицыным помолвку заключали? Про эпичность помолвки Кости с Костей знало, кажется, всё МВД. Случилось это во время задержания особо опасной банды из Добинска, аккурат во время перестрелки. А вместо колец они обменялись наручниками. Сразу, как только закончилась стрельба, и повязали всех отморозков. Конечно, один из задержанных не смолчал, заявив, что всегда знал, что в ментуре сплошные пидоры служат. И тут же споткнулся, свалившись с лестницы. Естественно, случайно. И надо было такому случиться, что упал он аккурат на кулак Котова. Тоже, естественно, случайно. Для бандюка всё закончилось сломанным носом, для Котова – выговором. Расстраивался, впрочем, Костя не слишком долго. По его туманным намёкам утешать Лисицын умел, а тут такой повод. - Лёня, не слушай его, а то он тебе такого насоветует - за год всей конторой не разгребём. Холодов только в одном прав – в первую очередь тебе нужно купить кольцо. Что-нибудь элегантное, не вычурное. Знаю я один салон, там потрясающий выбор. Ты Стёпин размер знаешь? Не тот размер! – гаркнула Оксана в сторону заржавшего Холодова. Слегка оглушённый Лёня кивнул. Он уже потихоньку склонялся к способу, озвученному Андреем – подойти и спросить, но душа, будь она неладна, требовала романтики: - Ресторан? - Отличная идея, - с энтузиазмом подхватила Оксана. – Советую итальянский. Данилов же любит средиземноморскую кухню. Я дам тебе номер одного ресторана, там хозяйка – моя хорошая знакомая. Готовят – пальчики оближешь, и цены вполне демократичные. А ещё можно заказать столик на террасе. Представь – вечер, свечи… - Комары стаями, - Холодов, кажется, в принципе не умел смолчать. Попытка номер раз. Взрывоопасная. Амелина оказалась права на все сто. Ресторан, о котором она говорила, оказался не слишком большим, но неимоверно уютным. С круглыми столиками под клетчатыми скатертями и низкими подвесными светильниками. Официанты неслышными тенями скользили по залу, а гостей встречала симпатичная хостесс. И пахло здесь просто невероятно – свежесваренным кофе, выпечкой и чем-то ещё, от чего рот совершенно непроизвольно наполнялся слюной. На террасе и впрямь было чудесно. Свечи зажглись точно по волшебству, а бутылка шампанского открылась с томным вздохом. Стёпа смотрел на Лёню поверх кромки бокала. В его тёмных, почти чёрных от расширившихся зрачков глазах горело пламя свечей. И ухмылялся он при этом так, что у Лёни напрочь отказывали мозги. Он нащупал в кармане джинс коробочку с кольцом, купленным в рекомендованном Амелиной магазине и открыл рот, чтобы произнести сакраментальную фразу, когда возле их столика появился официант. И нет, он не принёс заказанную форель под сливочным соусом. Парень изо всех сил крепился, чтобы выглядеть спокойным, но руки у него тряслись совершенно неподдельно: - Прошу прощения за беспокойство, но мы вынуждены прервать ваш ужин и просим покинуть наш ресторан, по возможности не поднимая при этом паники. - Что-то случилось? – в Стёпе мгновенно проснулся ФЭСовец. Лёня тоже было насторожился, но официант не дал им и рта раскрыть: - Ничего. Совершенно ничего. Просто отработка плана эвакуации. Ничего более. В качестве компенсации наше заведение дарит вам бутылку вина. Он вежливо, но настойчиво теснил их к выходу. В какой-то момент Лёня обнаружил у себя в руках то самое обещанное вино. На улице, в светлых июньских сумерках обнаружилась целая толпа – фургон со спецназом, несколько скорых, спасатели и пожарные. И полицейские, выводившие посетителей из соседних заведений и тут же отводившие их за оградительную ленту. Стёпа уже вызванивал Рогозину, чтобы узнать из-за чего сыр-бор, и не нужна ли их помощь, но получил строгий приказ отправляться домой. Выяснив на другой день причину переполоха, Лёня не знал плакать ему или смеяться. Проходившую в соседнем кафе свадьбу в полном составе взяла в заложники бывшая подружка жениха. Влюблённая дурочка не придумала ничего лучше, чем вот таким вот способом привлечь к себе внимание. - Кстати, - Стёпа обнял Лёню, - а наш ужин нёс в себе какую-то смысловую нагрузку? Лёня усмехнулся, с удовольствием прижимаясь к Стёпе ещё ближе: - Я хотел поужинать со своим красивым парнем в красивом месте. Разве для этого нужна смысловая нагрузка? Попытка номер два. Влажная. Итак, рассуждал Лёня, глядя на себя в зеркало, висевшее в их со Стёпой ванной комнате, если гора не идёт к Магомету, то значит что? Правильно. Надо сделать всё так, чтобы появление влюблённых идиоток с муляжами гранат наперевес свелось к минимуму. То есть устроить романтичный вечер дома. Максимум, что могло им грозить – это если Анна Петровна, соседка из квартиры наискосок, в очередном приступе старческого маразма опять начнёт бегать по округе голышом. А она не начнёт, потому что ещё позавчера сын устроил её на регулярное обследование в больницу. Сказано – сделано. В японском кафе, куда они со Стёпой любили заглянуть иной раз после смены и где готовили просто обалденное мясо под кисло-сладким соусом, и всегда всё доставляли вовремя, Лёня заказал роллы и горячее. Сделал по-быстрому уборку и даже заморочился со скатертью. Достал тарелки и бокалы, которыми они пользовались, когда приезжала в гости Лёнина мама. Доставщик, как и было обещано, позвонил в дверь ровно в семь. Роллы радовали своей аккуратностью, мясо – ароматом, всё вместе аппетитным видом. Вино дожидалось своей очереди в холодильнике. То самое, подаренное за сорванный ужин. Лёня не был великим знатоком, но подозревал, что итальянское вино не монтируется с японской кухней от слова «совсем», но взять хоть того же Майского, который армянским коньяком всё подряд запивает. Он справедливо опасался, что Рогозина пошлёт дежурную смену ловить очередного, вылезшего невесть откуда маньяка, но уже в полвосьмого Стёпа забрякал ключами в прихожей. Лёня только-только успел натянуть свежую футболку. Первое «кап» они услышали сразу, как только Стёпа разлил вино. Лёня ещё успел почувствовать аромат. А потом ещё и ещё. Толкаясь плечами и бёдрами, они бросились в ванную комнату. Там шёл не просто дождь. Там поливал самый настоящий тропический ливень. Не хватало только криков туземцев, которые непременно будут, если всё это просочится в квартиру этажом ниже, где жил Вилен Францевич. Вилен Францевич был препротивным старикашкой, от которого стенал весь дом. Он ненавидел всех и вся. Детей за то, что шумят. Мамочек с колясками за то, что гуляют туда – сюда. Автомобилистов – за автомобили, правительство за цены на водку, хотя сам был убеждённым трезвенником. А про Лёню и Стёпу говорил, что таких, как они, раньше в Сибирь отправляли лес валить. Он пережил трёх жён, ещё с двумя развёлся и напрочь рассорился со всеми своими детьми и внуками, подозревая их во всех возможных грехах, какие только можно было представить. А ещё Вилен Францевич обожал ругаться со всеми, кто попадал в поле его зрения. Из-за чего – неважно. Главное – процесс, доставляющий Вилену Францевичу небывалое удовольствие. Причём наладить с ним хоть какие-то нормальные отношения было абсолютно невозможно. В подъезде уже слышались гневные крики и топот. В дверь забарабанили. Лёня покосился на накрытый стол и обречённо вздохнул – не судьба. Соседей, живших сверху, нашли через каких-то знакомых ещё одних знакомых. Пока они ловили дзен в богом забытом ашраме где-то на просторах Индии, в их московской квартире благополучно сорвало стояк с горячей водой, от чего дзен ловили уже все те, кто жил под ними. Попытка номер три. Природная. Середина лета пришла, как это обычно бывает, совершенно внезапно. Кажется, ещё вчера весь город перепрыгивал мартовские лужи, а уже сегодня жара навалилась на Москву всей своей удушающей щедростью. Работать стало совершенно невозможно. Оперативники, все как один, в свободное от вызовов и допросов время разгуливали в майках без рукавов, чем вводили в священный трепет лаборанток и стажёров. Юбки Амелиной укоротились до такой степени, что Рогозина уже пару раз делала ей замечание, а Власова однажды заявилась на работу в чём-то настолько воздушном и развевающемся, что у Майского, кажется, случился коллапс мозга. На работе спасали кондиционеры, дома не спасало ничего. В какой-то момент Стёпа предложил рыбалку с ночёвкой, и Лёня ухватился за эту идею обеими руками. В кои-то веки у них совпали выходные, да ещё целых два дня. Два дня вдали от душного города с его дикими пробками, маньяками и начальством, требующим результатов сию секунду. Два дня наедине на их любимом месте возле небольшой речки. Ближайшее жильё – полузаброшенная деревня – в десяти километрах, а из живности только та, что обитает в лесу. И конечно шашлыки, на которые Стёпа был великий мастер. И можно было даже не заморачиваться с удочками, а только купаться и загорать. И заниматься любовью. Благо, размеры палатки позволяли. И вообще, даже, если и не в палатке, кто их там мог спалить? Белка? Лёня представил Стёпу во всём его голом великолепии на фоне природы и облизнулся от предвкушения. Их любимая полянка с прошлого года никак не изменилась. Разве, что берег зарос чуть больше. - Кто быстрее? – и Стёпа принялся сдёргивать с себя футболку и шорты. В воду они сиганули почти одновременно. Вдоволь наплававшись и порядком продрогнув, они выбрались на берег и плашмя рухнули на траву. - Хорошо? - Ага, - от удовольствия язык у Лёни наотрез отказывался шевелиться, а сам он чувствовал себя гигантской медузой, выброшенной на берег. Вот только обратно в воду не хотелось. Хотелось переворачиваться туда – сюда, подставляя солнцу то один бок, то другой. Он кое-как стянул с себя мокрые плавки, дрыгнул ногой, отбрасывая их куда подальше, и развалился звёздочкой. - Нарываешься? – осведомился где-то совсем рядом Степан и положил ему руку на мгновенно затвердевший член. - Ага, - покрываясь мурашками, мурлыкнул Лёня и ещё раздвинул ноги. Совсем чуть-чуть. Дважды Стёпу приглашать не пришлось. *** Кольцо дожидалось своей очереди в потайном кармашке в спортивной сумке. Ещё дома, пряча его туда, Лёня несколько раз убедился, что кармашек не порван, «молния» целая и хорошо и плотно застёгивается, и коробочка с кольцом точно никуда не денется. Сейчас, лишний раз удостоверившись, что всё в порядке, Лёня с лёгким сердцем собирал палатку. Он уже предвкушал, как всё будет, когда Стёпа позвал его. Ощущение того, что пиздец подкрался, откуда не ждали, взвыло в Лёне хорошо отлаженной сиреной. Стёпа стоял, уперевшись ладонями в собственные колени, и разглядывал что-то в яме, выкопанной им специально для костра. Там, среди влажной комковатой земли торчали кости человеческой руки. Лёня гулко сглотнул, а Стёпа вытянул телефон из кармана шорт: - Звоню нашим. *** - Женщина. Лет двадцать пять – тридцать, скончалась от тупой травмы головы, - Валя накрыла тело и со щелчком стянула перчатки. – В земле пролежала примерно восемь – девять месяцев. - То есть, - уточнил Лёня, переглянувшись со стоящим рядом Стёпой, - прошлым летом её ещё там не было. - Нет, - усмехнулась Валя. Она была взрослой умной женщиной и прекрасно понимала, что Стёпа с Лёней на той полянке не только мясо ели и пиво пили. Попытка номер четыре. Наконец, удачная. Это была первая за всё лето гроза. Тучи, страшные свинцовые, с самого утра висели над Москвой и то и дело высекали искры и натужное уханье, от которого кровь стыла в жилах. Ливень упал на город белёсой непроглядной стеной. Почти сразу стал прозрачным и зарядил, кажется, на весь день, а то и на ночь. Стоя возле распахнутой настежь балконной двери и сунув руки в карманы – в правом лежала заветная коробочка – Лёня думал, что надо было сделать так, как говорил Холодов – подойти и спросить. Табельным, конечно, угрожать не обязательно, а теперь… Подошедший сзади практически бесшумно Стёпа сбил с мысли: - Что ты, молодец, не весел, что головушку повесил? - Да, так. Подумал, что на смене придётся опять в мусоре копаться. Закон подлости, всё такое. Он и сухой воняет, а уж мокрый… - обернулся Лёня. - А, ну, да, - Стёпа почесал затылок, взъерошивая волосы. Покачался с пятки на носок. – Я тут спросить хотел. Стёпа звучал как-то неуверенно, Лёня никогда его таким не слышал. - Ты выйдешь за меня? – на широкой Стёпиной ладони блеснуло кольцо. Всё оказалось куда как проще, чем воображал себе Лёня. - Да, - выдохнул он. – Да!