Хойт

Хойт. Это слово было похоже на ком тошноты в глотке, на хрипящую рвоту. Его хотелось выблевать вместе с кровью и желчью, вместе со всей той грязью, что есть в теле и мыслях. Очистить свой мозг от малейшего воспоминания о нем. Повторять это имя так часто, чтобы оно потеряло всякий смысл и распалось на безобидные буквы. Но сколько Джейн ни произносила это мерзкое имя, сколько ни прокатывала его колючим горьким репейником по языку, ей не становилось лучше. Только злоба сильнее сдавливала горло. Хойт. Рядом с ним Джейн чувствовала себя невероятно грязной. Хотелось чесаться и ногтями сдирать с кожи каждое его прикосновение. Даже его дыхание казалось черным ядом, липнущим к телу и оседающим в легких. Хойт. Джейн пыталась забыть, но она слишком хорошо помнила, как Хойт пытался ее убить. Как он издевался над ней. Как тонким скальпелем выводил на ее шее кровавые узоры. Как вдавливал ее руки в пол. Как упивался ее страхом, бессилием, беспомощностью. Джейн даже помнила запах его пота и грязных волос. Хойт оставил на ее ладонях зарубки на память — длинные стигматы, которые как боевые раны солдат болели перед дождем. Джейн хотела бы выстрелить Хойту в голову, размозжить его череп разрывной пулей и смотреть, как остатки мозга разлетаются по стенам. Подвесить его труп на ржавый крюк под потолком, чтобы взять потом биту и сыграть в пиньяту, выбивая вместо конфет внутренности этой сволочи. И все равно это было бы недостаточно справедливым наказанием для Хойта. Эта тварь заслуживала самых жестоких, самых изощренных мучений до и после смерти, ведь он не человек и даже не зверь. Он — гадкое ползучее насекомое, которое надо с хрустом раздавить и носком ботинка отбросить вонючее тельце подальше. Хотя и насекомые порой вызывают больше сочувствия и жалости. Хойт же вызывал только брезгливое отвращение. Джейн хотела бы разорвать Хойта на части, но вместо этого она бессильно дергала связанными руками, пытаясь освободиться от веревок. Она злилась на себя, что опять так глупо попалась, что позволила ему так просто обмануть себя и Мору. И теперь они оказались в ловушке — в закрытой тюремной больнице, пропахшей горечью лекарств и грязью немытых тел. Род Мейсон, сообщник Хойта, держал под прицелом электрошокера Мору, пока Хойт царапал шею Джейн острым лезвием скальпеля. — Я победил, Джейн! — приторно-сладко шептал Хойт, склоняясь над Джейн, касаясь ее лица тонкими сухими губами. — И теперь ты будешь моей. — Никогда! — сквозь зубы прохрипела Джейн, отчаянно пихнув Хойта сцепленными руками под живот. Хойт поднял голову и сильнее надавил на скальпель, глубже проникая лезвием под тонкую кожу. Даже в самом страшном сне Джейн не представляла себе такого финала. Нет, она не боялась смерти. Работа в полиции отучила ее от этого страха. Она просто не хотела, чтобы последним, что она увидит в этой жизни, было лицо Хойта, покрытое уродливыми шрамами. Джейн не чувствовала боли, не слышала своего крика и плача Моры, не видела ничего, кроме болезненно-желтой гримасы Хойта, и когда она уже почти потеряла сознание, Хойт вдруг остановился и убрал от нее руки. — Нет, — ухмыльнулся он, поднимаясь с койки. — Сначала ты увидишь, что я сделаю с твоей подругой. Мора испуганно вскрикнула и попыталась вскочить с места, но Род Мейсон ударил ее электрошокером в шею, полностью обездвижив. Мора рухнула безвольной куклой на матрас. — Держи ее, — бросил Хойт своему помощнику, указывая на Джейн, а сам направился к Море. Безмозглый уголовник навис над Джейн непробиваемой глыбой. В его бесцветных глазах не было и тени осмысленности, а только тупая агрессия, как у бешеного пса, сорвавшегося с поводка. Джейн плюнула ему в лицо, а он размашисто дал ей пощечину, разбив скулу. — Стерва, — прорычал он. Но Джейн было все равно — она смотрела, как Хойт трогает Мору, распахивает ее халат, засовывает скальпель под ее блузку и водит лезвием по голому животу, опускаясь до пояса юбки, с нарочитой медлительностью срезая пуговицу и расстегивая молнию. Прищелкнув языком, он задрал полы своей больничной рубашки и навалился на Мору, собираясь ее изнасиловать. От одной мысли об этом у Джейн все сжималось внутри. — Не смей прикасаться к ней, ублюдок! — выкрикнула она, рванувшись всем телом вверх. — Как грубо, Джейни, — Хойт гадко улыбнулся, сильнее прижимаясь к Море, целуя ее шею и плечи, совершенно не обращая внимания на ее слезы. Джейн чуть не задохнулась от ненависти и первобытной ярости, застилавшей ей глаза бурой пеленой. Как в китайском боевике, Джейн ударила головой в грудь Рода, и он, падая, разбил затылок о металлический край койки. Джейн подскочила к нему, выхватила из его рук электрошокер и тут же бросилась к Хойту. Рыча диким зверем, она вырвала у него скальпель, одним хлестким движением перерезала горло. Фонтан крови забрызгал одежду Моры. Джейн воткнула скальпель в шею Хойта. Стала бешено бить его током, наслаждаясь конвульсиями его мертвого тела, пока оно не превратилось в мешок с протухшими потрохами. — Как жаль, что ты уже не воскреснешь, — зло выплюнула Джейн, глядя на торчащий из горла Хойта скальпель. — Я бы с радостью убила тебя снова.