Школьная форма

Вообще Феру нравилось в его школе всё, точнее ему не на что было жаловаться. Учился он довольно неплохо, одноклассники не гнобили, по крайней мере, последнее время все было спокойно. Единственным не очень приятным моментом было то, что они с Давидом наконец выяснили отношения и теперь пребывали в какой-то эйфории, слепящей обоих. Хотя, может это было и хорошо, но теперь Фера волновала чрезмерная игривость своего парня… Если вдруг Фер появлялся в поле зрения, тому обязательно нужно было стянуть с себя футболку, сваливая все на жару, провести по груди ладонью, потеребить соски, поулыбаться, закусить губу, повздыхать… Фера соблазняли. И может быть, парень бы привык к таким закидонам Давида, если бы директриса не ввела удивительную и совершенно неприемлемую штуку – школьную форму. И вот тогда-то Давид заимел все шансы стать жертвой изнасилования. Выглаженные брюки, покоящиеся там, где обычно носят джинсы с заниженной талией, белоснежная рубашка, бежевая безрукавка, пиджак с загнутыми рукавами, который Давид носил как примерный ученик. И все это возбуждало Фера еще больше. Он сам такого от себя не ожидал. В руки Давида приземлился крупный козырь! Теперь Фер старался проводить перемены, сидя за партой, не глядя по сторонам, мусоля манжеты и думая о зеленой травке, книгах и подобной безобидной ерунде. Это не помогало. Все равно они пересекались. В коридоре, переходя из кабинета в кабинет, в туалете, в столовой. Из-за этой напасти Фер старался убегать домой сразу после окончания занятий, иногда даже не успевал попрощаться с друзьями. Он вбегал в свою комнату, запираясь изнутри, бросал сумку в угол, падал на кровать, позволяя наконец себе тихо застонать, прикрывая глаза. Тут же всплывал образ ненаглядного придурка, соблазняющего его не первую неделю. Приспущенные штаны, рубашка, которую Давид медленно расстегивает, останавливаясь перед каждой пуговичкой. Когда та улетает куда-то в сторону, становится видно ареолы сосков, дорожку темных волосков, уходящую под ремень брюк. Хочется вылизать, зацеловать, затрахать это до безумия желанное тело! Сначала медленно растягивать, теребить пальцами меленькую дырочку, кусать себе губы, чтобы немного отвлечься и не кончить раньше времени, глядеть, как морщинится кожа вокруг входа… Фер кончал, чувствуя себя последнем извращенцем, вытирал ладонь о штаны, устало водил рукой по животу, размазывая собственную сперму, все еще тяжело дыша, пытался заставить себя больше не думать, но у него не получалась. Отчаяние порождало безумие. Феру начало казаться, что Давид специально уговорил директрису ввести эту гребаную форму! Давид знал! Знал, какой цвет сделает его еще сексуальнее, какой фасон подчеркнет все, за что должны цепляться глаза… Руки, широкая грудная клетка, бедра, задница, черт побери! Фер словно сходил с ума, ему хотелось этого парня до скрипа, до хруста зубов. И он бы потребовал от Давида всего, на что тот так долго намекал, но знал, что он снова начнет отнекиваться, скажет, что пока не готов к такому, что озвучив свою ориентацию, он и так сделал огромный шаг навстречу их отношениям, что надо еще немного подождать… Но тогда хотелось задать всего один вопрос: «Какого хрена?». Феру хотелось плакать от бессилия. Ему казалось, что ему хватит одного касания, одного слова Давида, чтобы завалить того и отыметь! Однажды Давид подошел сзади, обнял, и спросил шепотом: «Угадай кто?». Парень еле сдержался, чтобы не застонать. Господи, какой голос… Только голоса ему для полноты картины и не хватало! «Да пошел ты!» - ответил Фер и убежал, заперся в туалетной кабинке, долго сидел на унитазе, гладил себя сквозь грубую ткать брюк, представляя, что это не его руки, а руки Давида… Опомнился он только тогда, когда на светлых брюках на паху уже проступало пятно. Фер отшутился, сказав, что облился, когда мыл руки, но пришлось предварительно намочить и рубашку. Ходить мокрым было чрезвычайно неприятно, но все же лучше, чем потом терпеть подколы Горки. Фер думал, что скоро это пройдет, скоро он сможет себя сдерживать… Во имя любви, или как там говорят сопливые ванильки? Но все пошло не так, как он думал, все пошло совсем не так… Он вновь сбегал из школы, услышав последний звонок. И может быть, все произошло так же, как в прошлый или в позапрошлый день, но он наткнулся на Давида… Тот был не один. Давид был с каким-то парнем, который прижимал его к стене и целовал. Фер не мог поверить… Он столько времени терпит, бросается из угла в угол, старается не психануть и не совершить или сболтнуть лишнего, а Давид… Давид просто решил, что найдет себе другого?! Фер схватил его за рукав, потащил на выход, Давид что-то говорит, наверное, ругался, но парень его не слушал. Лишь упрямо тащил его домой, надеясь, что по дороге на них не слишком сильно будут пялиться. Родителей дома еще не было. Поэтому Фер без проблем дотащил уже несопротивляющегося Давида до своей комнаты. - Что ты творишь? – наконец спросил он, пытаясь заглянуть парню в глаза, но тот отворачивался, пряча взгляд. - Ничего, по-моему, это ты первый начал! - Что? Что я начал? – не понял Фер, пододвигаясь чуть ближе. - Ты меня послал! А что я тогда сделал? Ничего! – взорвался Давид. – Я всего лишь подошел и поздоровался! Захотел бросить меня? Бросай уже, не парься, чувак! Я вены резать не буду! - Да что ты такое говоришь? – пораженно протянул Фер. - А что не так? Сам все знаешь! И только не надо мне устраивать концертов! Я же уже сказал, что… - Черт! Да не хотел я тебя бросать! Я тебя люблю! Но как же меня выводит эта дурацкая форма! Я хочу тебя! Хочу до звездочек перед глазами! И ты со своим: «Ах, мне жарко!»! Я постоянно думаю о тебе, о том, какой ты горячий внутри, какой ласковый, как будешь сжиматься, как… Проехали! Ты все равно к такому пока не готов! И Давид засмеялся. И в ответ на вопросительные взгляды начинал смеяться еще громче. - А я думал, что не работает… Устраивал бесплатный стриптиз, а тебе хоть бы хны! Фер его поцеловал, сначала робко, пытаясь понять, хочет ли Давид того же… Поцелуй становился настойчивее, они медленно опустились на кровать, пытались стащить друг с друга рубашки, но пуговичек оказалось слишком много, и если Фер еще кое-как пытался их расстегивать, то Давид просто дернул все в разные стороны, царапая пальцы об острые края пуговиц. Он немного нагибается и зажимает зубами сосок, Фер выгибается и тихо стонет. Пальцы щиплют, ласкают, залазают в штаны, расстегивают ремень, приспускают брюки… Давид никогда не делал ничего более безумного. Он смотрел и читал в интернете как это должно делаться, но опыта у него не было. Конечно, он трогал себя там, представлял как все это будет происходить, растягивал себя пальцами, мечтая о том, что однажды на месте пальцев будет член Фера. Сейчас ему было страшно. Но признаваться в этом было по крайней мере несправедливо. Как по отношению к себе, так и к своему любовнику, ведь тот так этого ждал. Полагая, что его растяжки хватит, он медленно пустился сверху на уже эрогированный член Фера. Но все оказалось намного болезненнее, чем он себе представлял. Парень вскрикнул и сжался, наклоняясь и касаясь своими губами губ любовника, в надежде хоть немного заглушить боль в поцелуе. Фер был удивлен, он ожидал чего угодно, но точно уж не такого поворота событий. Теперь он осторожно поглаживал Давида по талии, бедрам, пытаясь понять, больно тому еще или уже нет. Он знал, что тот должен чувствовать, ему было так жаль, что все это происходит, ведь это он во всем этом виноват! Давиду наверняка больно, он жмурится, сжимает пальцы, медленно и глубоко дышит, пыхтит, но вскоре начинает двигаться. Приподнимается и, охнув, опускается вновь. Быстрее, быстрее, еще быстрее… Оба уже стонут в полный голос, боли нет, есть лишь сносящее крышу удовольствие. Они достигают пика, но не так, как писали в возбуждающих порно-рассказах. Фер вскрикнул и кончил куда-то глубоко внутрь, а Давид, почувствовав, как внутри разливается нечто обжигающе горячее, излился себе и своему любовнику на живот. Они засыпали вместе, уставшие, грязные, так как дойти до душа сил уже не оставалось, но ужасно довольные. - Ты мне ничего сказать не хочешь? – пробормотал Давид засыпая. - Я ненавижу нашу школьную форму… Но твоя мне нравится, - почти не соображая ответил парень. - Шутник, я тоже тебя люблю… А утром они проснутся и поймут, что опаздывают… И придется быстро одевать что попало, потому что рубашку кто-то порвал…