Где ты?

Это случилось снова. Макс уже со счету сбилась, в какой раз она, будучи с друзьями, "просыпается" одна. Одна во тьме, в неизвестном месте. Будь то пустырь, старый дом, который выглядел мрачнее любого заброшенного древнего особняка. Почти развалившийся, прямо как она сама, но все ещё держится. И она тоже держится, смеётся, даже пытается учиться, но стоит ей очутиться по ту сторону, как холод пробирает до самых костей, цепкими лапами выгребая все то, что она пытается похоронить. Как хоронила его. Макс оглядывается, уже даже не для того, чтобы понять, куда Истязатель выкинул ее на этот раз. Она ищет. Ищет испуганными глазами, полными противоречий. Боится найти и потерять окончательно. Холод накрывает сильнее, растет изнутри, покрывая инеем внутренности и добираясь до сердца, что все ещё пыталось согреть тело бешенным биением, отдавая в ушах. Оно хотело жить. Макс не хотела. Не хотела возвращаться в реальность. В ту, другую, без него. -Где ты?! ......я бегу за тобою, разрываюсь с мечтою...... -Билли, где ты?! Она срывается на бег, чтобы убежать дальше от голоса Лукаса, что оглушает. Бьёт по нервам, взывая к разуму Макс, умоляя вернуться к ним, очнуться наконец, но Мэйфилд упрямо игнорирует и Синклера, и крики остальных. Она чувствовала фантомные прикосновения друзей, что трясли ее находящееся в трансе тело, и почти остервенело сбрасывала не существующие руки с себя, словно пытаясь оторвать их вместе с кусками себя. Зачем ей физическая оболочка здесь? Зачем ей вообще тело, если она не может ощутить руки и тепло Билли? -Билли.... Она тормозит резко, лёгкие саднило от бега и тяжёлого дыхания, но она видит эту чертову машину, что так приветливо мигает ей фарами во тьме. Этот Камаро, который в прошлом она мечтала сжечь вместе с ее хозяином, который был ее личной Железной девой, но теперь....теперь.... Она не слышит рвущийся из груди смешок облегчения, и как он переходит в слезы, стекающие по лицу. Билли привычно сидел на капоте, скрестив ноги и держась большими пальцами за карманы потрепанных, перепачканных кровью джинс. Белая некогда майка так же была измазана грязью, а в груди зияла кровоточащая рана, что была так схожа с ее собственной. Ей казалось, что под одеждой стекает что-то горячее и липкое, прямо как у Билли сейчас. Она давно поняла, что эта тварь тогда убила не только Харгроува. Он убил и ее саму. Там, в реальном мире, ходил лишь ее фантом. Искусственный, удобный для других. Жизнерадостный. Тут же она настоящая. -Привет, Макс. Этот прокуренный, но, сука, такой обволакивающий и приятный бархатный голос обнимает её, даже несмотря на то, что она в нескольких метров от Билли. И она решает, она срывается, поднимая из-под ног пыль. Все вокруг перестало существовать, только свет фар и Билли, в объятья которого она падает, как в спасательный круг. Падает и захлёбывается, утопая в слезах и чужой крови из раны на груди. Но ей все равно, она просто хочет просто прижаться и не отпускать. -Забери, Билли. Забери меня, пожалуйста.... Её голос ломается от плача, она едва не падает на колени, но Билли её держит на удивление крепко и одновременно бережно. Гладит рыжие волосы пальцами и роняет все такое же прекрасное лицо, в засохшей крови и застывших на щеках дорожек от слез, в её маушку. -Дождись, милая, все кончится.... .......дожди видят, как охочусь я.... Он и правда словно ищейка ступал по ее следам. Выискивал, вынюхивал. Ибо ее запах единственное, что являлось путеводной нитью в этом Мире, про который даже сам Господь не ведал. Или наоборот, он же и скинул Билли сюда за все то, что он натворил при жизни. И всякий раз, когда ее выкидывало в реальность, он снова охотился. На это уходили дни, недели. По его меркам. Билли не знал, как время идёт в её реальности. Но был уверен, что даже час для них это непозволительно долго и мучительно. --Я бы отдала все, чтобы ты вернулся, Билли....отмотала время назад и послушалась, не проводя время с Лукасом и остальными, клянусь....если бы я знала, я бы.... -Я сделал бы тело себе из твоего запаха, - он прерывает ее горячительный, такой болезненный и сломленный голос, чтобы едва бьющееся, разорванное сердце в груди перестало реагировать и кровоточить. Максин замолкает и смотрит на него сверху вниз. Лицо, боже, ее юное и прекрасное лицо сейчас опорочено его собственной гнилой кровью, но ее чистые, искренние слезы будто святая вода прокладывают сквозь нее очищающие дорожки. Она смотрит, замерев в его руках, будто слышит его впервые. -Я двери сносил бы с петель, чтоб ты заплакала, - Билли пальцем аккуратно размазывает одну слезинка по щеке, только сильнее растирая, смешивая ее с почти черной кровью. -А я ведь и плакала. Они тихо смеются, вспоминая, как в особенно громкие ссоры он и правда так делал. Макс, не желая больше выслушивать его иногда и правда убегала в комнату, хлопала дверью и запиралась. Но против силы Билли это были просто щепки. Потом, благодаря "нравоучениям" Нила в виде кулаков и ремня Билли чинил эту чертову дверь. И каждый раз старался делать эти гребаные петли крепче, чтобы в один момент он и правда не мог ее снести. -Я продал бы душу, затем отнял обратно..... Так и было. Он отдал свои душу и тело на растерзание этой твари. Не столько ради всех этих ребят, а ради Макс. Если бы это чудище добралось до них, то и до нее. Он послужил живым щитом. Спусковым крючком. Жертвой, подпитавшей Оди. -....чтоб ты любила меня, неадекватного.... Билли замолкает, произнося эти последние фразы. А Макс продолжает тихо плакать, и он продолжает утирать ее слезы, которые, словно кислота, разъедали пальцы. Но хотя бы было тепло. -Ты задела все живое внутри меня. Билли перехватывает ее руку, и флэшбеками видит, как уже делал так. При жизни. Но грубо, очень болезненно. Для нее и для себя, даже не осознавая. До синяков. Боже, как хотелось самому себе разбить лицо, орать в него, чтобы даже не смел так делать, думать. Причинять его милой Максин боль. Сейчас его пальцы сжимают ее запястье, как дорогой хрусталь. Как кожаный руль своей машины, даже трепетнее, и прижимает ладонь к рваным краям этой черной, булькающей дыры на своей груди. Его Макс всегда была смелой, даже сейчас. Она не отдергивает руки, и глаз не отводит от его. Блестящих и всегда прекрасных. В ярости ли, боли, флирте. В обрамлении длинных ресниц, которые хотела себе каждая девчонка. Но самыми прекрасными они были, когда смотрели на Макс. Она этого не замечала, может, тайком, и принимала это за безразличие. Но не видела тоски, которая сейчас захлестнула ее. Столько тоски сейчас было в этих глазах. Глухой, израненной....невыносимой. Кровь течет сквозь пальцы, пачкая ее руку и его, что продолжала держать тонкую ладонь. Макс лбом упирается куда то в ключицы, чувствуя, как его ещё живое сердце надрывно бьётся для нее. И как собственное отвечает, тянется к нему, в надежде найти единый ритм. Или потерять его вовсе.