Знойный летний полдень окутал Академию. Ияр не спеша полировал свою любимую лиру, напевая под нос незамысловатый похабный мотив, и наслаждался тенью дуба у ручья.
— Дядя Ияр!
Музыкант едва не выронил лиру, когда со спины к нему подбежали ребятишки: мальчик и девочка лет десяти.
— Что за лахаму обучал вас манерам? — лицо Ияра стало серьезным, но при виде виноватых мордашек он улыбнулся. — Айа, Ану, что вы здесь делаете? Разве вы не должны помогать готовиться к Ночи белых огоньков?
— Папа сказал, мы не можем оставаться без присмотра, и отправил нас к тебе, — Айа надула пухлые губки. — Будто мы маленькие!
— А нам почти десять! — Ану поддержал сестру.
Ияр с улыбкой посмотрел на детей. Они унаследовали внешность матери: рыжие волосы, серые глаза и смуглую кожу. Невозможно было догадаться, кто был их отцом, но стоило ему появиться рядом — и все тут же находили общие черты. Айа была такой же непоседливой, как ее мать в свое время. Ану повезло перенять спокойствие и рассудительность отца, и он часто пытался предостеречь сестру от неприятностей.
Бард достал из сумки два больших яблока и протянул их ребятишкам. Ану не успел среагировать, как Айа резво выхватила оба плода и тут же надкусила их, хитро улыбнувшись. Мальчик закатил глаза и покачал головой.
— Где ваши родители? — Ияр достал еще одно яблоко для себя и с удовольствием вонзил зубы в сочную хрустящую мякоть.
— Их вызвали в школу, лахаму бы ее подрал!
— Айа! — Ану одернул сестру. — Папа запретил тебе так выражаться! Айа случайно подожгла стол учителя: она еще не научилась контролировать выбросы магии. Мы хотели подсмотреть контрольную. На столе как раз была книга с заданиями.
Ияр одобрительно кивнул:
— Но вы увидели задания и решили, что будет проще их сжечь? Достойные дети своей матери! Узнаю Никкаль…
— Да нет же! — Ану нетерпеливо прервал музыканта на полуслове. — Мама была самой послушной девочкой в академии! Она постоянно нам это говорит!
Ияр подавился яблоком от внезапно нахлынувшего смеха:
— Это Никкаль—то… послушной?! — понадобилось несколько секунд, чтобы мужчина отдышался и смог говорить. — Твои слова, да Энки в уши! Вся академия выдохнула, когда Никкаль отчислили…
— Отчислили? — от удивления Айа выронила яблоко.
— Дядя Ияр, а расскажи нам что—нибудь про маму. Папа говорит, нам еще рано знать, а мы хотим!
— Кто я такой, чтобы поддерживать сомнительные воспитательные методы своих друзей? — Ияр улыбнулся и похлопал по свободному месту рядом с собой, приглашая детей сесть. Когда ребята устроились, Бард взял лиру и извлек веселый аккорд. — Скажите, дети, вам знакома история Ночи белых огоньков?
Ребятишки активно замотали головами.
— Что ж, тогда мне придется начать издалека… Пятнадцать лет назад у Ниалла возникли некоторые разногласия с Четырьмя. Тогда ваш дядя Этан чуть не стал жертвой Церемонии Приветствия Пяти. Конфликт уладили, но Дом Льва сильно пострадал. Общими усилиями Академию восстановили. Кстати, Никкаль тоже принимала активное участие, но ректор отказался принимать ее обратно.
— Почему? — Ану насупился.
— Слишком принципиальный. Но Академия по-прежнему оставалась единственным домом Никкаль. Здесь началась самая счастливая часть ее жизни, ведь она познакомилась со мной, — Ияр обворожительно улыбнулся. — Здесь же она обрела любовь. Помню, тогда за Никкаль ухаживали сразу трое мужчин. Был среди них и ваш отец.
— Ого! И кого же она выбрала? — Ану подскочил от любопытства. — Надеюсь, папу!
— Ты серьезно? — Айа покачала головой. — Отказываюсь верить, что ты мой брат!
Бард напустил на себя грозный вид и строго посмотрел на ребят, с трудом сдерживая смех:
— Дети пастуха, вы так и будете меня перебивать? Я могу закончить, и тогда вам придется донимать родителей.
Ану прикрыл ладошкой рот сестры и под возмущенное мычание сказал:
— Дядя Ияр, мы больше не будем! Пожалуйста, продолжай!
Бард кивнул и продолжил рассказ, сопровождая его ленивым перебиранием струн лиры.
Академию восстановили. Но проблемы не закончились. В один не очень прекрасный день в Доме Льва завелся вор. Пропадали вещи, а повара жаловались, что по утрам не могут досчитаться запасов продуктов. Я сам мог лишиться своей любимой свирели, но вовремя догадался спрятать ее понадежнее.
Разумеется, ректора такая ситуация не устраивала, и мы решили организовать засаду. В первую же ночь поймали Нанну: этот олух решил, что может полакомиться остатками ужина, пока все спят. Ниалл отвесил ему воспитательную оплеуху и отпустил: Нанна убедил нас, что не успел поужинать из-за свидания с девушкой. А наутро мы узнали, что у одной из студенток украли серьги. Вор действовал и в женском общежитии.
Места кражи чередовались каждую ночь. Стол ректора был завален жалобами студенток. Никто не мог понять, как воришке удается остаться незамеченным. Его поимка стала для нас делом чести. Мы несколько ночей дежурили на кухне и в общежитии. Наконец, нам повезло.
В то время в нашей Академии училась Лихы из воздушных. То еще порождение Лахар
! Но Шимун, брат моей Капельки, был влюблен в Лихы, поэтому нам приходилось терпеть ее скверный, как анунначье молоко, характер. Однажды эта девчонка отправила вашу маму в Иркаллу! Повезло, что Эрешкигаль не особо держалась за ее общество и согласилась отпустить в обмен на одно условие, но вам не стоит об этом знать. Каково было наше удивление, когда в одну лунную ночь мы поймали Лихы выходящей из чужой комнаты! Она даже не пыталась спрятать ожерелье с огромными драгоценными камнями, которое выкрала из тайника подружки.
Разумеется, Лихы начала оправдываться, выдумала какое-то нелепое, как попытки Никкаль научиться играть на лире, оправдание. Но мы загнали ее в угол, и она призналась, что сперла ожерелье для подношения Иштар. Ниалл ограничился выговором и угрозой отчисления.
Ректор заверил студентов, что воришки пойманы с поличным, и жизнь снова станет спокойной. А через несколько дней Лихы исчезла. Шимун был настолько убит горем, что через пару дней вся Академия молилась о скорейшем возвращение девчонки. Но Ниалл не мог оставить Дом Льва без присмотра, и Шимун решил найти возлюбленную самостоятельно. К его счастью, Су была против такой глупой смерти и пошла за братом. А я не мог оставить друзей в беде, да и скучно бы им было без меня, потому я увязался следом.
Почти все студенты были уверены, что видели Лихы несколько дней назад в Академии. Разум девчонки был затуманен одной небезызвестной богиней, и она всех вокруг изрядно достала ее восхвалением, поэтому студенты были уверены в своих словах. Деревенские жители тоже не припоминали, чтобы Лихы у них появлялась. С каждым днем Шимун все больше сходил с ума: клялся наложить на себя руки, если с его девушкой что-то случится. Су очень переживала: в последние месяцы ее брат постоянно устраивал Лихы сцены ревности к Иштар, и потому винил себя в случившемся.
Шимуново нытье натолкнуло нас на мысль наведаться в Ур. Конечно, я не рискнул бы находиться там без вашего отца: в свое время он здорово помог мне решить проблему с Четырьмя, иначе я который год скучал бы в Иркалле, развлекая старушку Эрешкигаль хорошей музыкой. Но Су и Шимуна никто не знал в лицо. Они без проблем смогли подслушать последние сплетни.
Ияр выдержал драматичную паузу и посмотрел на детей, проверяя, не заскучали ли они. Но интерес маленьких зрителей только возрос, и только страх не услышать продолжение перевешивал желание задать очередной вопрос.
Урские маги активно обсуждали пропажу Иштар. Я не видел в этом проблемы, но оставшиеся Трое объявили награду за любую информацию о ней. Тогда-то у нас с Су и промелькнула мысль о связи этой радостной вести с пропажей Лихы. Шимуна мы в это не посвятили: Су боялась очередной вспышки ревности и угроз отправиться в Иркаллу.
В Академию мы вернулись ни с чем: нам ничего не удалось выяснить о пропаже Иштар, а наши домыслы не подтвердились. А еще ректор встретил нас новостью о том, что воришка вернулся! По словам Ниалла, пропажи еды и украшений стали еще заметнее: неизвестный пакостник даже выкрал брошь с изумрудами из ректорского кабинета!
Я вновь вызвался помочь. Блестящий ум и интуиция подсказали мне, что преступник действовал один: он просто физически не успевал побывать в двух местах за ночь, поэтому пропажи чередовались. Также я предположил, что он был как-то связан с Академией и знал все закутки, где можно было спрятаться. Мы с ректором засели в женском общежитии: накануне я наткнулся на повариху, которая жаловалась на исчезновение целого мешка муки, а значит, у воришки по графику были украшения.
Ияр бросил взгляд на детей, ожидая восхищения своими дедуктивными способностями. Айа увлеченно посасывала сладкий кончик травинки, пока ее брат смотрел на барда с открытым ртом.
— Вот дети пошли, — по-доброму проворчал Ияр, продолжая рассказ.
Ночь казалась бесконечной. Мы уже отчаялись кого-нибудь поймать. Ниалл надеялся, что у преступника проснулась совесть, и тот решил прекратить брать чужие вещи.
Первые лучи солнца начали освещать коридор, обозначая начало нового дня. И тут появилась она. Одного взгляда на нее хватило, чтобы я понял: я пропал. Возможно, причиной тому была бессонная ночь, долгое отсутствие ласки или внезапное наваждение — сейчас это уже не имеет значения. И почему я раньше не замечал, как она прекрасна? Моя чудесная память запечатлела тот момент навечно. Длинные белые волосы мягко струились по груди, подчеркивая идеальные, словно у лиры, изгибы фигуры. А белая ночная рубашка…
Ияр осекся: он едва не сболтнул лишнего, погрузившись в воспоминания.
И хотя мрак коридора не позволял разглядеть ее лица, я был уверен: Су в тот момент была великолепна. Кровь отлила от головы, и на некоторое время я даже забыл, что делаю в коридоре женского общежития.
Су была очень взволнована. Она спросила, не видели ли мы Никкаль. Оказалось, что та уже которую ночь не ночевала в своей комнате. Мы были обеспокоены: а что, если она наткнется на вора, и тот устранит ее как случайного свидетеля? Мы кинулись на поиски. Нам повезло: Никкаль нашлась почти сразу. Она лежала на полу этажом выше и спала, словно сон застал ее врасплох по пути в комнату. Мы так и не смогли ее разбудить. Я часто носил девушек на руках, поэтому без проблем донес вашу маму до комнаты. И лишь там мы заметили, что Никкаль сжимает в руках чей-то серебряный медальон. Разборки решили отложить до утра.
Утром мы с ректором наведались к ней в комнату. Никкаль клялась, что ничего не помнит, а вся ночь прошла как в бреду: ей уже который день снилась какая-то чертовщина. Ниалла начали одолевать сомнения: он не мог представить, чтобы хрупкая девушка в одиночку могла вынести огромный мешок муки! А меня, как лекаря, беспокоило состояние Никкаль. Я никогда не видел такого крепкого сна прежде.
Было решено запирать вашу маму на ночь в комнате. Если кражи продолжатся — Никкаль невиновна.
Нам очень хотелось, чтобы наши выводы оказались ошибочны. Но первая ночь прошла спокойно. Как и вторая: продукты оставались на кухне, а студентки перестали жаловаться на пропажу драгоценностей. К сожалению, наши опасения подтвердились.
— Ой-ой! И что, маму наказали? — Ану в ужасе замолчал, когда понял, что только что перебил Ияра. Но музыканта это не смутило: реакция мальчика была очередным доказательством, что рассказ слушают.
— Не совсем.
Мы так и не смогли разгадать мотивов Никкаль: никогда прежде она не была уличена в чем-то подобном. Все твердила, что совершенно ничего не помнит, словно из памяти вырезали несколько последних ночей.
А через пару дней в Академию пришла беда.
Студенты начали чахнуть. Несколько человек сошли с ума, один парень едва не умер. В соседней деревне за ночь погиб весь урожай и начался падеж скота, хворали дети. Староста обратился к Ниаллу с мольбой о помощи. Все силы были направлены на поиски причин этой чертовщины. Одни обвиняли потревоженных битвой утукку, но обряды и жертвоприношения не принесли результатов. Другие думали, что так могли отомстить Четверо, вот только никто не знал, как именно они это проделали. Дом Льва грозил превратиться в Дом Умалишенных.
За всей этой суматохой мы совсем забыли о Никкаль. Она практически не выходила из своей комнаты, и Ниалл распорядился, чтобы ей приносили еду прямо туда. Вашей матери повезло иметь таких друзей, как мы с Су, иначе вас бы сейчас здесь не было, не реши мы ее навестить. Никкаль оставалась нашей подругой, пусть она и была воришкой. После такого тяжело не верить в интуицию.
Никкаль лежала в бреду. Бормотала о каких-то огоньках, душах и проходе. У нее была сильная лихорадка, она практически не реагировала на происходящее вокруг и даже не узнавала нас, своих лучших друзей. Но не это было самым странным. Ладони Никкаль были словно окутаны плотной пеленой серого тумана. Одно прикосновение к ним навевало невыносимую тоску. На коже ее рук проступали незнакомые мне символы.
Ниалл был в замешательстве. Ему даже пришлось побороть свою неприязнь к Кингу — генералу Тиамат, который еще несколько месяцев назад был частью Пяти. Кингу обещал сделать все возможное, чтобы помочь Никкаль. Я, как единственный, и потому лучший лекарь во всей округе, тоже пытался найти источник болезни. Но время поджимало, а причина так и не была найдена. Как бы ни было тяжело это признавать, мы готовились попрощаться с нашей дорогой Никкаль.
— Это ужасно! Надеюсь, маму спасли! — Ану смотрел на барда глазами, полными ужаса, и был готов заплакать. Сестра мальчика громко вздохнула и демонстративно отвернулась от него.
— Выжила. И даже произвела на свет двух непочтительных отпрысков! — Ияр отложил лиру в сторону и обиженно замолчал.
Девочка кинула в Ану яблоком.
— Ай! За что? — мальчик обиженно потер плечо.
— Дядя ведь просил не перебивать! Теперь мы не узнаем, что случилось с мамой!
Ану виновато дотронулся до Ияра.
Мужчина насупился еще больше:
— Лахаму, что за дети! А я еще кормил вашу мать лепешками! — Вместо ответа Ану подобрал яблоко, запущенное в него сестрой, и молча протянул его барду. Ияр вздохнул, но подношение принял. — Что ж, последняя попытка, раз уж меня не любят, но хотя бы кормят.
Кингу объявился через пару дней. Новости были не радостными: на руках Никкаль проступала печать Иркаллы. Со слов Кингу, это значило, что у Никкаль есть сильная связь с Нижним миром, и ее может затянуть туда в любой момент. Времени на раздумья оставалось все меньше.
Из-за всей этой суматохи мы совсем забыли о пропавших вещах и продуктах. Разумеется, ваша мама была не в состоянии что-либо украсть, и мы прекратили ее запирать. В первую же ночь она вышла из комнаты… я застал ее на кухне, когда отлучился за лепешками. Никогда бы не поверил, что хрупкой девушке под силу утащить на себе баранью тушу, не увидь я это собственными глазами! Никкаль словно находилась под трансом. Она не отзывалась на свое имя и прошла мимо, будто меня и вовсе не существовало. Я слышал о таких случаях, но никогда не наблюдал их лично.
Мне стало интересно, и я решил проследить за Никкаль. По дороге я, как воплощение мужественности, даже предложил ей помочь донести тушу: негоже девушке таскать тяжести. Но она и голову не повернула в мою сторону.
Наш путь лежал в лес. Мы вышли на залитую лунным светом поляну. На всякий случай я спрятался в кустах. Никкаль положила тушу на землю и начала петь на неизвестном мне языке. И тут началось настоящее волшебство. Подношение буквально растворилось в воздухе. А над поляной зажглись сотни белых огоньков, напоминающих светлячков. Никкаль закончила петь, поклонилась и направилась в сторону Академии. Я завороженно шел следом: хоть я и был лучшим бардом (впрочем, как и сейчас), мне никогда не доводилось слышать о подобном.
А утром нас ждали хорошие новости — студенты начали выздоравливать. Жители деревни пришли с известием, что дети буквально за ночь пошли на поправку. Связь была очевидной.
Я рассказал Ниаллу о случившемся ночью. Нам вновь пришлось прибегнуть к помощи Кингу. Все указывало на одно: каким-то образом, проход в Нижний мир, который был прямо в кабинете ректора, оказался приоткрыт — скорее всего, его повредило во время битвы. Души начали просачиваться наверх. А ваша мама уже бывала в Иркалле прежде…
Наши мудрые старцы предположили, что у Никкаль могла остаться связь с Нижним миром, и она чувствовала неупокоенные души, блуждающие среди нас. Каждую ночь она неосознанно проводила ритуал, требующий подношений пищи и драгоценностей, поэтому в Академии все было хорошо. Но как только мы ее поймали и обезвредили, души начали свирепствовать, насылая на жителей Дома Льва болезни и безумие. Единственным способом прекратить это было закрытие прохода, но для этого требовалось отправиться в Иркаллу. Единственной, кто мог это сделать, была ваша мама.
— А она смогла вернуться?
— Ох, Ану. Если бы я лично не присутствовал при вашем рождении, решил бы, что тебя подменили!
Айа не выдержала и отвесила брату подзатыльник. Ияр благодарно кивнул и продолжил.
Конечно, я не могу знать наверняка, все ли, рассказанное Никкаль — правда. Но надо отдать должное ее скверной фантазии: в отличие от меня, у нее вряд ли бы получилось выдумать такую историю.
В Иркалле время тянется иначе. То, что для нас час — для Нижнего мира несколько дней. Никкаль не было пару часов, и мы уже начали волноваться. Но идти за ней было рискованно: Никкаль освободили взамен другой души, чей срок еще не пришел, поэтому только она могла спокойно вернуться обратно.
Пока Никкаль была в Иркалле, мы решили возобновить поиски Лихы: за несколько дней она так и не объявилась. Шимун практически обезумел, и Су очень переживала за него все это время. Я успокаивал ее как мог — возможно, именно в этот момент между нами зародилось нечто более крепкое и прекрасное, чем дружба. Я еще раз опросил студентов и даже осмотрел комнату Лихы. Все выглядело так, словно она отлучилась на пару минут. Нас начали посещать страшные догадки… но подтвердить их мог только один человек — ваша мать.
Никкаль вернулась через несколько часов. По ее словам, у Эрешкигаль возникли проблемы с Иштар. Повелительница снова решила выкрасть свои амулеты силы у сестрицы. Это было опрометчиво, ведь ее предыдущая попытка, которая была незадолго до этого, закончилась неудачей. Иштар явно не учла, что ее сразу обнаружат. Между сестрами завязался очередной конфликт. Все это время Эрешкигаль не могла выполнять свои обязанности в полной мере. Ее подчиненные должны были сторожить проходы, но они расслабились, и неупокоенные души начали просачиваться в Средний мир. Самым удобным местом оказался проход в кабинете ректора: он действительно был поврежден во время битвы с Четырьмя.
Ваша мама подтвердила и другие наши опасения. В Иркалле находилась Лихы. Даже там она пыталась услужить Иштар, а та и рада была использовать ее в своих целях, обменяв ее душу на свою свободу. Эрешкигаль не могла нарушить этот закон, поэтому ей пришлось отпустить сестру. Правда, Иштар так и не смогла вернуть свои амулеты. Без них она была намного слабее других обитателей Зиккурата, ей приходилось полагаться только на свои хитрость и ум…
Летний зной спал. Пение птиц и журчание ручья успокаивали, и Ияр не заметил, как задремал, прислонившись к толстому стволу дерева. Барду снилось что-то хорошее: он улыбался во сне, а по его подбородку лениво стекала струйка слюны. Рядом развлекались близнецы. Айа заплетала длинные рыжие волосы музыканта в кривые косички, а Ану тихо бренчал на лире, пародируя своего названного дядю.
— Это так ты следишь за детьми?! — раздался недовольный женский голос, от которого Ияр мгновенно проснулся. — Ничего доверить нельзя!
— Тетя Су! — близнецы синхронно вскочили и побежали к девушке. Су обняла ребятишек и потрепала их по рыжим головкам. — Дядя Ияр все время следил за нами. Просто он очень устал!
— Да, постоянно отвечал на тупые вопросы моего братца, — Айа недовольно скрестила руки на груди, чем напомнила Су в молодости.
— Капелька! Я рассказывал им про Ночь белых огоньков, — Ияр громко зевнул и лениво потянулся. Су выпустила детей из объятий и устроилась на траве рядом с мужчиной. Тот сразу же по-собственнически обнял ее за плечи, прижимая к себе. Су посмотрела на ребятишек и смутилась, но отстраняться не стала.
— Но ты так и не рассказал!
— Да! Ты закончил тем, что Лихы осталась в Иркалле. Но как она туда попала? — Ану не смог скрыть любопытства.
Ияр вздохнул и грустно посмотрел на Су, словно спрашивая у нее разрешения. Женщина какое-то время молчала, а затем тихо начала:
— Какой бы противной ни была Лихы, она не заслуживала страшной участи угодить в Иркаллу раньше положенного. Мне особенно больно думать о том, что туда она попала благодаря моему брату, — голос Су начал дрожать, и Ияр еще крепче прижал ее к себе, поцеловал в макушку и начал успокаивать, раскачивая из стороны в стороны, как маленького ребенка. Буквально за несколько секунд из веселого барда он преобразился в чувственного и заботливого мужчину, готового защитить свою женщину от любых проблем. Су расслабилась, и ее голос зазвучал ровнее. — Шимун был влюблен в Лихы с того самого момента, как они познакомились. Но мой брат был жутко не уверен в себе и больше всего на свете боялся, что Лихы предпочтет другого. Даже когда они начали встречаться, Шимун постоянно делился со мной своим страхом. А за несколько месяцев до того, о чем рассказал Ияр, Лихы, к своему несчастью, повстречала Иштар. Кстати, повелительница чуть не подчинила себе разум и вашей матери, но Энки вовремя помог. Лихы и раньше боготворила Иштар, а после встречи с ней ее и вовсе словно подменили. Она даже отправилась в Иркаллу по поручению повелительницы, и вернулась оттуда в обмен на Никкаль.
Айа заметила, как заерзал Ану, и пихнула его локтем, предупреждая очередной глупый вопрос. Ияр лишь улыбнулся уголком губ и начал гладить Су по спине, окончательно ее успокаивая.
— Шимун страшно ревновал Лихы. Ревность буквально сжигала его изнутри. Все, чего он хотел — вечно быть рядом с возлюбленной. А после того, как Лихы выбралась из Иркаллы, у него созрел план. Шимун прекрасно знал, что вернуться из Нижнего мира практически невозможно, а Лихы повезло. С каждым днем страх потерять любимую только возрастал. В один момент Шимун дошел до пика. Он решил, что только в Иркалле они вечно будут принадлежать друг другу. Обманом он заманил Лихы в кабинет ректора и столкнул в проход. А когда понял, что натворил, было уже поздно. Через несколько дней, когда Никкаль вернулась из Иркаллы во второй раз с новостями, Шимун сам шагнул в проход, пока нас не было рядом.
По щеке Су скатилась одинокая слеза. Ияр нежно поймал ее губами, не позволив упасть. Женщина приглушенно всхлипнула.
— Я долгое время винила себя в случившемся. Думала, что уделяла брату мало времени. Но Ияр помог мне осознать одну вещь: мы не можем бесконечно нести ответственность за поступки других, какими бы родными они нам ни были. Ревность — страшное чувство. Она не имеет ничего общего с любовью. Любовь созидает, а ревность только разрушает. К сожалению, мой брат так и не осознал этого. Он надеялся, что в Иркалле они всегда будут вместе. Но он понятия не имел, что каждая душа проходит свой путь в одиночестве. Страх потерять Лихы толкнул его на ужасное преступление. А ведь они могли просто жить, наслаждаясь моментом и любя друг друга.
Су грустно улыбнулась и посмотрела на ребят. Те слушали с огромным удовольствием, не понимая и половины смысла сказанного.
— Ровно пятнадцать лет назад ваша мама вернулась из Иркаллы во второй раз.
— И больше ее туда точно не пустят: слишком много от нее проблем! — Ияр подмигнул Айе, но тут же получил подзатыльник от Су. — Ай! За что, Капелька?
— За дело! Проход полностью восстановили, и души перестали появляться в Среднем мире. Но раз в год мы празднуем Ночь белых огоньков как дань памяти ушедшим. В эту ночь принято делать подношения и устраивать пир. Затем по ручью спускают горящие фонарики — они символизируют души погибших близких. Возможно, в эту ночь они действительно на мгновение оказываются рядом — кто знает?
Рассказ прервало появление Никкаль. Женщина едва сдержала смех, увидев новую прическу Ияра. Но муж просил не поощрять шалости детей, поэтому Никкаль напустила на себя строгий вид.
— Ану! Айа! Собирайтесь, идем домой. Надеюсь, они не слишком вам докучали?
— Что ты, у тебя чудесные сорванцы. Хотел бы и я когда-нибудь… — Ияр осекся, заметив взгляд Су. Он несколько раз заводил разговор о детях, но женщина неизменно отвечала, что еще рано. Ияр прекрасно знал, что Су требовалось время: она фактически лишилась детства, воспитывая брата, и ей хотелось хоть немного побыть беззаботной, прежде чем вновь взять на себя такую ответственность. Ияр не торопил ее, отшучиваясь, что его мужской энергии хватит, чтобы превзойти самого Энки, на что всякий раз получал заслуженный подзатыльник.
— Спасибо, что присмотрели за моими сорванцами!
Никкаль забрала близнецов, пообещав приготовить Ияру и Су вкусный ужин.
— Я тут подумала… — Су сидела в объятиях мужчины, провожая взглядом удаляющихся друзей. — Энки мы, конечно, вряд ли превзойдем, но приблизимся к нему как минимум на одного потомка.
До Ияра не сразу дошел смысл сказанного. А когда он осознал — тут же начал засыпать Су вопросами. В ответ женщина лишь загадочно улыбалась.
***
Ночь белых огоньков подходила к концу. Торжественный ужин и подношение даров остались позади, и сейчас все участники праздника собрались у ручья, чтобы спустить на воду фонарики. Близнецы завороженно наблюдали за плывущими огоньками. Позади стояли их родители и молча смотрели на церемонию, каждый думая о своем. В этот момент преподаватели и студенты, взрослые и дети, люди и маги были равны.
В стороне от всех стояли Су и Ияр. Мужчина крепко обнимал женщину со спины, не давая ей замерзнуть. Су смотрела на фонарики. На мгновение ей показалось, что на другом берегу, как и во все прошлые годы. вспыхнул белый призрачный огонек — как раз такой, о котором рассказывал Ияр. Су грустно улыбнулась и смахнула проступившую слезу: Шимун всегда навещал ее в эту ночь.
Лахар — шумерская богиня-покровительница скотоводства
Утукку — неупокоенные души мертвых, которые могли вызывать болезни и подталкивать на преступления
