***
Очнулся Йо на привычной пожелтевшей поляне, на которой неизменно обнаруживал себя, как просыпался здесь. Трава под рубашкой приятно щекотала спину, сгоняя последние скверные мурашки. От беспощадного солнца было не скрыться, но почему-то от земли тут всегда тянуло прохладой, будто едва-едва закончился дождь. Но дождя Йо ни разу не заставал. Силы вернулись к нему так же быстро, как и покинули, словно кто-то каждый раз переливал их из одного тела в другое. Йо не сомневался, что тела у него «там» и «тут» разные: «тут» ничего не болело и не затекало, не было ватным и непослушным. На поляне Йо чувствовал себя так легко, будто оставил всё, что нацепили на него, позади, будто на «той» земле никогда не умел ходить, будто выпустил из рук долговую тяжесть, будто сделал первый глоток после столетней засухи. Он встал и начал отряхиваться, когда голос из-за спины заставил развернуться к его обладателю. - Я тебя заждался уже, - мягкий смех прокатился по воздуху и ласково пощекотал уши. - Зря ты меня вытащил. – улыбнулся Йо. – Там Анна сейчас сожрёт Фауста. Смех наполнился, набрался силы и стал раскатистым. Йо подставил ему лицо. - Не волнуйся, он справится. Фауста ничем не напугать. - Даже Анной? – Йо скептически повёл бровью. - Даже смертью, - ответил Хао и больше не смеялся. – Идём.***
Когда это только началось, никто особо не испугался. Йо всегда любил поспать: днём, ночью – какая разница? Ну, стал он иногда дремать в середине дня, может, взыграла ностальгия по детскому саду. Всё лучшее – детям, а детство – это понятие растяжимое. Только дед с бабушкой почему-то сразу заволновались. Постепенно дневной сон расслоился на полуденный, обеденный и послеобеденный – каждый по полчаса – Анна, конечно, обеспокоилась, но решила, что корень проблемы в слишком большом количестве свободного времени, так что озаботилась расписанием жениха и скоро между университетом, подработкой и ведением хозяйства оставался перерыв только на еду. Как же она удивилась, когда еде, даже любимым чизбургерам, Йо стал предпочитать сон.***
Он сам испугался только один раз, когда его впервые затянуло в пропасть без пространства и времени. Ноги в мгновение обмякли, плеер повалился из рук. Йо больше не чувствовал конечности, будто кто-то перерубил нити, сшивающие их с телом, но как-то… безболезненно, что ли. Как на кнопку нажал: раз – ты стоишь на земле, ощущаешь, как под пятку в левом ботинке впивается закатившийся камешек, два – и ты уже падаешь на колени, но не чувствуешь ни удара, ни камешка, ни ботинка, ни даже земли. Веки с непреодолимой силой тянутся сомкнуться, голоса извне затихают, только собственный, внутренний голос набатом бьётся в пустой голове и страх пульсирует где-то под горлом. Первые несколько раз Йо не помнил ничего, что происходило с ним на изломе сознания. Будто кроме холодной, внеземной темноты там ничего не было. Но темнота эта была живой – чужой, отстранённой. Огибающей его, не принимающей вовнутрь, не позволяющей ему себя касаться. И она была старше его, намного. На несколько световых жизней сразу.***
Вскоре каждый из заходов растянулся по времени, а Йо и вовсе стал отключаться прямо во время учёбы или работы. Пару раз они чуть не затопили соседей, когда Йо засыпал с губкой в руках и открытым краном, а однажды его едва не сбил мотоцикл: он упал прямо на пешеходном переходе, а байкер со смешным вытянутым шлемом едва успел затормозить. Йо перевели на дистанционное обучение и запретили одному выходить из дома; дедушка и бабушка приехали из Идзумо, чтобы помочь невестке следить за внуком. Когда бодрствовать Йо стал вполовину меньше времени, чем спать, тревогу забили все.***
Диагноз не могли поставить больше трёх месяцев, Анна рвала и метала, но доктора только разводили руками. Даже когда она, совершенно ничего не стесняясь, убедительно грозила им эти самые руки переломать. Это был пятнадцатый врач, или двадцатый, - Йо уже точно не помнил. Тощий, с длинными руками и нескладными ногами, которые вываливались из-под стола, - он никак не мог найти удобную конфигурацию своего тела, то и дело перекладываясь на широком офисном кресле. Казалось, его можно было целиком упрятать в один из выдвижных ящиков, если постараться. Анна так ему и сказала. - А я, господин Тошигава, если хотите знать, очень старательная. Тошигава приклеился к ней глазами и беззвучно хватал ртом воздух, будто Анна вынула его из воды и заставила учиться дышать лёгкими. - П-п-простите, что так долго, м-мисс Киояма, - он хаотично перебирал бумажки на столе, но от страха забыл, видимо, как читать. Йо быстро прошёлся взглядом по столу и легко выдернул листок со своей фамилией. Протянул его Тошигаве, как спасательный круг. – М-мы склонны полагать, что у господина Асакуры… н-на… - прищурился. – Нар-ко-леп-си-я. Глаза Анны опасно сощурились: - Вы на что намекаете? - Нет-нет, Вы не подумайте ничего дурного… - вскинулся так резко, что Йо забеспокоился, чтобы он не проглотил язык. – Это заболевание, для которого характерны сложные формы расстройства сна. Страдает центральная нервная система, - только нырнув обратно в текучесть медицинских терминов, он смог свободно дышать и говорил, почти не запинаясь. – Причины могут быть разными, начиная от наследственности и тяжёлых черепно-мозговых травм и заканчивая гормональными изменениями. Понимаете, на проведение анализов нужно время… - Тошигава говорил и говорил, оплывал крючок Анны кругами, боясь напороться долговязым плавником. - Достаточно. От Вас нужно было только назвать диагноз, - отрезала Анна. – Неужели Вы подумали, что дальнейшее лечение своего жениха я доверю столь неуверенному и медлительному заике? Мы пришли сюда лишь потому, что полисомнографические датчики в Вашей больнице чувствительнее всех. Тошигава опустил голову. - Конечно, мисс Киояма... Она положила руку Йо на плечо, и он поднялся следом. - Всего хорошего, - отчеканила Анна, и слова с чугунным звоном посыпались Тошигаве на стол. - Да, господин Тошигава, – развернулась Анна уже у двери. – Мне следует озвучивать, что, если диагноз был поставлен неверно, я буду обязана вернуться, чтобы сообщить Вам об ошибке? Йо мог поклясться, что слышал, как ухнуло и провалилось чужое сердце. - Конечно-конечно, мисс Кио-яма… - покорно повторил Тошигава. - Вот и славно. Не занимайте верхний ящик стола, - Анна вышла за дверь, напоследок вонзив крючок ему под жабры.***
Йо и сам не мог объяснить, почему так спокойно, даже безразлично, как сказала бабушка, и «как полнейший идиот, которому наплевать на себя и близких ему людей», как сказала Анна, относится к своему здоровью. Он не мог объяснить, почему послушно позволял своему сознанию самолично повелевать его телом, почему не боялся внезапных приступов неизвестной науке природы с тех пор, как узнал, куда они его приведут. Может, потому, что никогда не считал их приступами? И никогда не думал, что болен?.. Йо размышлял об этом, когда ждал Анну из душа, разбросав по кровати их новое утяжелённое одеяло. «Анна будет ругаться». Ему казалось, что это уже граничит с абсурдом: Анна будто боялась, что ночью, в самом глубоком сне, Йо встанет без её ведома и бесследно уйдёт – Йо только тихо посмеивался про себя. Не скажет же он Анне, что бороться с темнотой бессмысленно? Что, если она позовёт, его не остановит ни утяжелённое одеяло, ни сигнализация на окне, ни наручники, которыми его приковывают к кровати. Чтобы уйти туда, вообще не нужно вставать. Анна вернулась из душа, прервав его невесёлые рассуждения. Он посмотрел на неё и улыбнулся. Напускная воинственность утекла вместе с водой, и теперь, без посторонних глаз, Анна могла позволить себе остаться в беззащитном атласном халате, не надевая доспехи из отточенных интонаций и ядовитых фраз. Йо хотел, чтобы с ним она чувствовала себя в безопасности. Чувствовала себя собой. Тем более, что ничего другого он предложить не может. Он похлопал рядом по кровати, и Анна машинально улеглась на своё место. Сняла с себя ожерелье, с которым не расставалась даже ночью, и сплела из него петлю. Повесила над изголовьем кровати. - Это ещё зачем? – мягко спросил Йо, приобнимая её за плечи. - Асакура, тебе это чем-то мешает? - Да нет. - Вот и спи тогда. – Анна отвернулась от него на бок и выключила свет. И уже в темноте тихо добавила: - пусть охраняет тебя. Пусть защитит, если я не смогу. Йо смотрел на неё с широко раскрытыми глазами и был уверен, что ослышался. В эту ночь Анна проснулась от того, что сверху на неё попадали бусины. Йо провалился куда-то особенно глубоко, не удержавшись, и впервые в жизни увидел его.***
Он открыл глаза, и по первости увидел перед собой лишь привычное ничего. Но Йо чувствовал, что что-то в ней изменилось. В темноте, которую он знал уже так давно, что начал чувствовать её запах. Изнутри поднималось мельтешащее волнение, наполняющее до кончиков пальцев, подкатывало к горлу – ещё чуть-чуть, и накроет его с головой. Он поднялся на ноги, вгляделся изо всех сил – чёрная завеса задрожала совсем рядом и, распутываясь в своих лабиринтах, обнажила его. Незнакомец подошёл ближе, и Йо смог разглядеть его улыбку. - Наконец я тебя нашёл, - темнота обрела голос. Йо не знал этого наверняка, но откуда-то был уверен, что парень напротив родился в её глубинах – так нежно она опустилась перед ним на колени, подставляя чёрную ладонь под каждый его шаг. Когда он подошёл совсем близко, Йо поднял на него глаза и обомлел. «Разве могут люди быть так похожи?» - Удивлён? – спросил незнакомец с усмешкой, которая так ему шла. – Да, мы с тобой похожи, даже больше, чем ты думаешь. Рад, что ты заметил, - он взмахнул головой и перекинул назад переднюю прядь волос. «Точно! Волосы!» - догадался про себя Йо. Такие же тяжёлые, каштановые. Только в несколько раз длиннее. Йо совсем не боялся. Даже не так – он был рад, что кто-то в этой темноте наконец-то нашёл его. Несмотря на то, что Йо незнакомца не знал. И даже никогда не видел мельком на улице или в университете. Йо был уверен: если бы он увидел его хоть раз, он бы уже никогда не забыл. Незнакомец склонил голову на бок и смотрел на него, не сводя глаз. Позволял и себя рассматривать в ответ, соблюдая странную этику, согласно которой на первого встречного парня можно смотреть дольше, чем на свою невесту. Йо жадно охватывал его взглядом, насколько позволяла темнота: прошёлся снизу вверх, примечая босые ноги и прикрытый плащом голый торс. На тёмно-карих глазах Йо остановился и затаил дыхание. Точь-в-точь как у него! Он не мог перестать этому удивляться. - Мы с тобой близнецы, - словно прочитав его мысли, подтвердил незнакомец. - Значит, я буду так же круто смотреться с длинными волосами? – глупая улыбка без спроса заняла собой пол-лица. – Анна против. Говорит, я буду похож на пугало ещё больше, чем сейчас. Незнакомец перенял его улыбку, только она Йо глупой совершенно не показалась. - Нет. Ты будешь похож на меня, - щёки почему-то вспыхнули жаром. Воздух вдруг стал влажным, дышать – значительнее тяжелее. Йо разомкнул губы, помогая себе ртом. Лоб покрылся испариной. Это всё из-за незнакомца, из-за огня внутри него, потушить который было не под силу даже вневременной темноте: пламя будто кипело, пожирало его изнутри, но сквозь многочисленные слои кожи на поверхность исходило только вполне терпимое тепло. - Меня зовут Хао, - провозгласил он и озарил всё вокруг себя яростным огнём. «Хао», - повторил Йо. Как гладко его имя перекатывается на языке.***
Йо не помнил, кто им посоветовал доктора Фауста, помнил только, что было это уже в начале весны, когда он успел смертельно устать от белизны медицинских халатов и больничного запаха. Наверное, поэтому Фауст ему сразу понравился: в его кабинете пахло мелиссой, старыми книгами, а иногда и домашним вином. От самого доктора тоже исходил какой-то особенный, сладковатый, едва уловимый запах – Йо тотчас узнал его. Несколько месяцев назад, когда всё это началось, у него появился такой же. Когда они зашли, Йо не сразу смог найти доктора посреди этого хаоса: небольшая комнатка, заставленная стопками книг и цветочными горшками, изначально показалась обителью сумасшедшего книголюба-садовода, но скелет, стоящий позади письменного стола (на удивление чистого и свободного!) явно выбивался из общей картины. Йо пригляделся и сглотнул: он ни разу не видел, чтобы у показательных скелетов в школе или университете на черепе красовался прострел. Мотнул головой, пытаясь утихомирить тревожные мысли. Раз этот скелет нигде не припрятан, а стоит вполне себе на виду – гостеприимно встречает посетителей с самого входа – то всё в порядке. Пялиться дольше было как-то неприлично. Глупо, но всё равно не по себе. Доктор обнаружился в левом углу, зарывшись в одну из книжных коробок с головой, - снаружи торчал только его зад. Он будто почувствовал на себе взгляд, быстро распрямился и направился прямиком к столу, задев скелета спиной. - Элиза, ну что ты за проказница, - по острому лицу расползлась улыбка. – Не видишь: у нас гости, – он аккуратно поправил костлявую руку и опустился на стул. - Мы вам не мешаем?! – очнулась Анна. Йо даже забыл, что они тоже здесь вдвоём: он не помнил, чтобы Анну что-то заставило бы потерять голос. - Прошу меня простить, - впервые обратился к ним Фауст. – Она чересчур активная сегодня. До вечера подождать не может. Йо понимающе рассмеялся. Их предупреждали, что «доктор Фауст, несомненно, профессионал. Если закрыть глаза на некоторые… нюансы». Он повернул голову и впервые увидел, как из-под аристократической бледности Анны проступает возмущённый пожар. - Так что вас беспокоит? С чем пожаловали? – принялся что-то расписывать Фауст, не дав пламени разгореться. Он окинул их беглым взглядом и остановился на Йо, безошибочно распознав в нём своего пациента. - Не знаю, как объяснить, доктор. Я… - Он спит по шестнадцать часов в сутки, так, что его и выстрелом не разбудишь. - Так у него проблемы со слухом? Анна скрипнула зубами. - Я же сказала, он спит большую часть времени. И отключается внезапно, как по щелчку. - Интересно, - Фауст задумчиво откинулся на спинку стула.***
Пререкания невесты с врачом он дальше не слушал. Хотел, но их разговор никак не задерживался в голове, а язык сам складывался горочкой. «Хао». Йо послушно лёг на кушетку, в два захода расчищенную для него Фаустом. Отвечал на какие-то дурацкие вопросы без темы и порядка, прокручивая в голове бархатное имя, и даже не заметил, как легко пустил в свою голову Фауста, который умел слышать слова даже в их самой призрачной, не произносимой вслух форме. Йо хотел бы сейчас увидеть его. Хотел бы, чтобы он его забрал, хоть и было немного совестно перед Анной: за последние две недели он не провёл с ней даже доли от того времени, что посвятил Хао. В реальность книжек и цветочных горшков его вернул только звонкий, как пощёчина, крик Анны. - То есть как это не болен?! - Понимаете ли, мисс Киояма, господин Йо не падает в обмороки и не теряет сознание, он просто спит. Всё намного проще, но одновременно сложнее. – Фауст послал Анне печальную улыбку, - Вы или я не можем на что-то повлиять. Скорее всего, во снах его что-то держит, - сказал Фауст и взял Элизу за руку. Йо улыбнулся. «Хороший доктор. Рядом с ним не чувствуешь себя таким уж сумасшедшим».***
- Я так долго искал тебя. Йо приподнялся и заглянул ему в глаза. Хотелось узнать больше, тут же начать расспрашивать, но быть таким алчным до чужой исповеди казалось просто грешно. Он затаил дыхание. - По разным мирам и вселенным. Завеса за завесой, жизнь за жизнью пересматривал твои копии. Я видел тебя младенцем, подростком, стариком. Видел, как ты учишься говорить, как строишь семью, как бежишь от врагов, как теряешь родных, как называешь внука. Но никто из них не был тобой. - А как ты понял, что сейчас это я? – Йо казалось, теперь он мог прикоснуться к своей истории. - Вот так, - Хао приблизился к нему и накрыл его губы своими. Йо почувствовал, как первый огненный вдох обжёг лёгкие, а потом пламя вдруг стало ласковым и принялось зализывать раны.***
Хао лежал на холодной траве, пока Йо силился усмирить доставшийся ему кусочек пламени. - Йо, - позвал Хао, не отрываясь от неба взглядом. – Ты должен вернуться домой. - Для чего? Ты же нашёл, что искал, я теперь никуда от тебя не денусь. - Мне жаль, но изначально я стал искать тебя не за этим. - А зачем? - Ты должен убить меня.***
Хао запомнил тот момент в точности, как будто проживал его всего секунду назад. Как могущество, что было сильнее его тела, заструилось по венам, как оказалось такой силой, которой не нужен был ни чужеродный разум, ни телесная форма. Как из него вышло огромное пламя, которое выжгло его дотла, но умудрилось сохранить жизнь. Крики забавляли его. Вопли, стоны, рёв шаманов, которые чувствовали, как их фурёку утекает сквозь пальцы. И добавляет силы ему. Столько силы, что она прорывала кожу и пропитывала воздух. Он заставил их ненавидеть: ненавидеть себя, ненавидеть свою энергию, которая против их воли тянулась к нему, как магнитом. Он брал её силой и вырывал из чужих вен. И это было самым восхитительным мгновением в его жизни, когда мир шаманов наконец-то упал перед ним на колени, пока их ласкающие слух крики не слились в одно единое – «Йо!» Хао наклонился. Пелена с глаз спала, когда Йо уже не дышал. Он не понял, как вынудил огонь в своём теле затихнуть. Как потоками чужой фурёку вцепился в ускользающее время. Как остановил жизнь тысячей, чтобы погнаться за сознанием одного. «Только бы догнать!»***
Йо смотрел на всех этих людей, которых совершенно не признавала память, но помнило подскочившее сердце. Они простирали, заламывали руки, слившись единой волной отчаяния, едва ли не падая, будто дух из них вытянули прямо через открытый рот. Хао незаметно подошёл со спины. - Они тебя ждут. - Давно? - Уже три года. Йо обернулся. «Неужели?..» В стоящей на коленях девушке он узнал Анну. И её бусы, рассыпавшиеся по земле. Он пригляделся, и ему показалось, что на фарфоровой коже углубились трещинки намечавшихся морщин. В груди сорвалось сердце. - Быстрее всего стареют те, кто потерял надежду. Хао прошёлся по кругу, блуждая по лицам незаинтересованным взглядом. - Они постоянно тебя оплакивают. На изломе миров их эфемерные слёзы впитываются сразу в землю. Впервые по ту сторону ему отказали ноги, не выдержавшие груза, поджидавшего его здесь. Нутро отчаянно рвалось помочь, оживить, разморозить, но за радеющим за всех сердцем сидел маленький огонёк, который совсем притих от испуга. Йо повернул к нему голову. - Они могут подождать ещё немного?***
Почерк у Фауста был на удивление аккуратный, совсем не врачебный: каждый штрих как надрез скальпеля – бумага лишнего не страдала. Йо сидел напротив и наблюдал, как его карточка послушно заглатывает листы за листами, шире открывая многостраничный рот. - Говорите, что я здоров, а сами уже восьмую страницу заполняете, - сказал Йо так, как извиняются за потраченное время. - Так всегда и бывает, - вздохнул Фауст. - Когда точно знаешь, что болит, достаточно одной строчки, а когда пациент здоров, но почему-то оказался в кабинете у врача, приходится оправдываться и сочинять безобидные диагнозы с длинными названиями через дефис, лишь бы никто не догадался, что против человеческого организма ты ничто. Фауст оторвался от бумаги и вгляделся в его лицо. Йо выдохнул. Сколько бы ни пытался, он не мог спрятать от него то, что комом стояло в горле. Фауст и без рентгена всегда будто бы знал, куда смотреть. - Доктор Фауст, могу я задать личный вопрос? - Конечно. Если ты считаешь, что я компетентен. Йо не знал, чего ждал от него. И зачем собирался оставлять после себя зацепку. Может, чтобы не дать ему усомниться в том, что он гениальный врач? Или чтобы вместо кучи листов можно было написать всего одну строчку? - Вы бы отдали жизнь за любимого человека? Фауст вздрогнул. В кабинете вдруг стало так тихо, словно даже ворчливые голоса из старых книг замолкли и прекратили перешёптываться. - Если бы моей жизни было достаточно… Йо не ответил. Он смотрел на доктора Фауста и начал понимать, что, стреляя одному в голову, можно попасть в чужое сердце.***
- Будет больно? – спросил Йо, когда они подходили к воротам. - Нет. Твою боль я заберу, - Хао вложил в его руку свою ладонь. Йо замер и заставил его остановиться. - Я не верю, что нет другого выхода. - Придётся. Они ждут тебя, Йо. Ты их герой, - Хао ускорил шаг. Йо дёрнул на себя руку. - Почему ты не можешь быть героем? - Потому что тогда не будет злодея. Ноги шли уверенно, откуда-то зная дорогу, только маленький пламень у сердца грустно свистел, если прислушаться. Хао шёл рядом и ободряюще поддерживал его плечом, будто не вёл на собственную казнь. - Подожди, - Йо упёрся пятками в землю. – Если не будет злодея, герой тоже не нужен, ведь так? Хао медленно повернулся. - Что ты предлагаешь?