Элемент Водоворота

Утренний ветерок ворвался в открытое окно кабинета Кадзекагэ, принося с собой слабый запах свежей листвы и прохладу еще не отступившей ночи. Этой ночью он как всегда не спал, склонившись над бумагами и документами, поэтому голова просто раскалывалась от знакомой боли, вызванной ночными бодрствованиями в течение вот уже полутора недель. Приближалось полнолуние, и влияние демона на его разум становилось особенно сильным. В такие периоды спать нельзя было ни при каких обстоятельствах, во всяком случае, если он все еще хотел оставаться Кадзекагэ. Если он все еще хотел оставаться человеком. Гаара глянул на большие настенные часы, искусно разрисованные зелеными листьями. Продолжение переговоров было назначено на десять утра, а стрелки едва-едва подбирались к шести. Рассудив, что до скучных дебатов еще масса времени и не стоит пока напрягать и без того усталый рассудок мыслями о том, как уговорить старейшин разработать стратегию взаимодействия с другими Скрытыми Деревнями, Кадзекагэ поднялся из кресла и медленно побрел в ванную. Проходя мимо дивана, он постарался не задеть покрывало, под которым сладко спала Темари, еще вчера обещавшая, что будет бодрствовать вместе с ним всю ночь. Канкуро, предусмотрительно не дававший опрометчивых обещаний, похрапывал в кресле, вытянув в проход длинные ноги и не выпуская из рук кунай. В ванной он наклонился над раковиной и, сунув голову под кран, открыл холодную воду. Ледяные струи разливались в огненных волосах и приятно бодрили, головная боль начала понемногу униматься. Вытерев голову полотенцем, он вернулся в комнату, опрокинул в себя уже давно остывший зеленый чай, оставшийся в чашке со вчерашнего вечера, и окинул взглядом бумаги на столе. Все их он уже проработал, пересмотрел и подписал те, которые считал необходимыми, и теперь они аккуратно лежали в двух стопках. Ему и в голову не могло прийти, что должность Кадзекагэ подразумевает столько бумажной работы. - Хочу спать! Хочу спать! Хочу спать!– отчеканивал в виски воспаленный мозг. - Прааавильно, - начал елейно нашептывать демон внутри. – Мы должны лечь спать! Может, Технику Скрывающего Сна, и разнесем тут все к чертям? Останется один песочек! - Умолкни, а? – по возможности терпеливо ответил Гаара, понимая, однако, что это вряд ли поможет. С первого раза тануки никогда не удавалось утихомирить. – С самого утра не начинай… Без тебя голова болит. - Проснемся, а здесь вместо противных деревьев прекрасные песчаные дюны, жаркий ветерочек… И кровища повсюду. Как мы любим, – гаденько хихикнул Шукаку. – А, мой блистательный? - Вот неугомонный, - неожиданно для себя вслух произнес Кадзекагэ и тут же замолчал, услышав ворчание просыпающегося от его голоса Канкуро. Ему показалось, или он снова вступил в диалог с этой психически неуравновешенной зверюгой? - Уж кто бы говорил про психическое здоровье, - снова послышался из глубины подсознания издевательский тон. - Да замолчи же ты, - Гаара потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, но стало только хуже: в горле появился привычный комок, и стало нестерпимо душно. Метнувшись к окну, он распахнул раму пошире, высунул голову и стал жадно хватать ртом прохладный утренний воздух. Дурнота начала медленно отступать, и он без сил упал в кресло. - Нужно прогуляться, нужно подышать, - пробормотал Гаара и, быстро поднявшись, вышел из комнаты, не взяв с собой даже тыкву с песком. Улочки Конохи были по-утреннему пустынны, изредка мимо него проходили к своим еще не открывшимся лавкам сонные торговцы с корзинами свежих овощей, фруктов или выпечки, наполняя воздух аппетитными ароматами. Теперь дышалось легко и свободно, дурные мысли оставили его и он просто шел, не разбирая дороги, наслаждаясь хотя бы минутой покоя. После получасовой прогулки он сел на скамью в небольшом уединенном сквере в тени раскидистого дерева и откинулся на ее спинку, запрокинув голову и глядя в небо сквозь причудливые узоры ветвей. Головная боль вернулась от физической нагрузки и глотка свежего воздуха. Гаара пытался не концентрировать внимания на боли и раствориться в прохладной тени. Из забытья его вывел громкий крик птицы, которая, видимо, чего-то испугавшись, вылетела из травы, задев его своими крыльями. От неожиданности он вскочил и стал озираться по сторонам: на узкой дорожке сквера стояла Макото Кайен с бумажным пакетом из кондитерской лавки и удивленно смотрела на Пятого Кадзекагэ, который появился в деревне совсем без охраны. Резкие движения только усилили его головную боль, и юноша схватился одной рукой за голову, второй – за край скамьи, чтобы не упасть. - Кадзекагэ-сама! – воскликнула она, бросившись к нему и помогая сесть на скамью. – Кадзекагэ-сама, Вы в порядке? Я могу чем-то помочь? - Голова, - пробормотал Гаара, стиснув руками череп. – Ужасно болит голова. - Вы позволите мне? – Мако замялась, опустив глаза, и покраснела. – Вы позволите мне попробовать Вам помочь? - Здесь вряд ли можно что-то сделать, - с грустной усмешкой проговорил он. - Пожалуйста, не двигайтесь и закройте глаза, - Макото встала за его спиной и аккуратно запустила свои прохладные пальцы с исходившими от них тонкими струйками зеленой медицинской чакры в его огненные волосы, осторожно массируя активные точки на висках, затылке и за ушами. Гаара сидел, замерев от смешанного чувства удивления и странного беспокойства. Ему было не по себе, потому что раньше никто, даже Темари и Канкуро, не прикасались к нему без крайней необходимости. И нельзя сказать, что эти прикосновения ему нравились, скорее, они были неприятными, вмешивались в его личное пространство, раздражая тем самым и без того воспаленное сознание. Однако мигрень отступала, как будто тонкие пальцы ее вытягивали. Через пять минут массажа головная боль немного утихла, позволяя открыть глаза. - Вам лучше, Кадзекагэ-сама? – спросила Макото, склонившись над его лицом. – Как Ваша голова? - Как… Как это получилось? – хриплым голосом спросил Гаара, осторожно подняв голову. - Нет-нет, Вам лучше сейчас не говорить, - она осторожно прикоснулась к его плечам, юноша дернулся и отпрянул. – Я не сделаю ничего плохого. Ваши глаза… Сколько же Вы не спали? - Неделю, может быть, полторы, - сбивчиво пробормотал Кадзекагэ, чувствуя, как тяжелеют веки и путаются мысли. – Нет, мне нельзя спать… - уже в полусне проговорил он, силясь открыть глаза, но его голова тяжело упала на руки Макото. Девушка осторожно дотронулась рукой до его растрепанных волос, удивленно рассматривая красный шрам, неаккуратно выбитый над левой бровью. Обойдя скамейку, она присела на край и положила голову спящего юноши к себе на колени, продолжая вводить в виски зеленую лечебную чакру. Дыхание его стало ровным и почти неслышным, только по тихонько колеблющейся ткани кафтана на груди она понимала, что он дышит. Удерживать Кадзекагэ в состоянии сна оказалось не так просто, как она думала, не так просто, как ей удавалось усыпить, скажем, Харуку, когда бессонница не давала ее учителю спать. Медицинская чакра будто отталкивалась от какой-то невидимой стены и просачивалась в усталое сознание лишь тонкими струйками. Она не знала, сколько они сидели так под деревом, но за все это время Кадзекагэ ни разу не пошевелился, его тело как будто замерло от неожиданности и жадно впитывало в себя сон, боясь, что скоро все прекратится. Макото тоже боялась двинуться, чтобы не разбудить его. Все, что ей оставалось, это рассматривать его умиротворенное лицо, размышляя про себя, могло ли быть правдой то, что рассказывали вчера Ино и Сакура, что этот человек – демон, хладнокровно уничтоживший столько людей. >>>>> Гаара стоял в очень темном помещении и, подняв руку немного вверх, крепко сжимал чьи-то теплые пальцы. От близости этих пальцев он ощущал спокойствие и защиту от страха и плохого предчувствия, поэтому он бессознательно сильнее сжимал их. - Не бойтесь, Гаара-сама, скоро все закончится, - тихий голос, донесшийся откуда-то сверху, из темноты, показался знакомым и очень родным. – Сегодня будет недолго. - Яшамару, – он слегка дернул дядю за пальцы. – Яшамару, зачем папа говорит мне делать это? Мне неприятно видеть этих людей. Они мне ничего не сделали… - Кадзекагэ-сама хочет, чтобы Вы стали сильнее и научились контролировать свои эмоции, Гаара-сама, - со вздохом произнес Яшамару. – Эти люди – преступники. Они совершили предательство против нашей деревни, поэтому их судьба уже давно решена. Вы совсем ни при чем… - Но почему именно я должен это делать? Их глаза… Они так смотрят на меня, мне от этого больно, вот здесь, - он почувствовал, что прижимает руку к груди. – Они мне снятся потом, они не дают мне спать. - Яшамару, приведи его! – откуда-то издалека послышался низкий и требовательный голос, так знакомый с детства, голос отца, Четвертого Кадзекагэ. - Пойдемте, Гаара-сама, - Яшамару потянул за руку, и они вошли в большой просторный зал, освещенный множеством свечей. В центре зала стояли двое шиноби: мужчина и женщина, на их руках и ногах были железные оковы. Рядом с ними за длинным столом сидели Кадзекагэ и пятеро советников. - Вы приговорены к смертной казни за предательство, - прогремел один из советников, поднимаясь из своего кресла. – Прошу, приступайте, Кадзекагэ-сама! - Сейчас вы увидите настоящую силу преданной вами деревни! – Кадзекагэ кивнул Яшамару, и Гаара почувствовал, что его снова тянут за руку. - Все скоро закончится, Гаара-сама, потерпите немного, - шепнул ему на ухо дядя, поставив напротив заключенных и отойдя в сторону. - Давай, Гаара! – приказал отец, выжидающе глядя прямо в глаза. - Папа… Папа, я не… - Гаара! – еще требовательнее произнес Кадзекагэ. Он увидел свою маленькую руку, золотую волну песка, окружившую приговоренного мужчину, окутавшую его почти полностью и испуганно расширившиеся зрачки обреченной жертвы. - Сабаку Кью, - сбивчиво прозвучал детский голос в гулкой темноте подземелья, и ладошка сжалась в кулак. Из глаз брызнули слезы. - Бедный мальчик, - как-то по-матерински нежно произнесла оставшаяся в живых преступница. – Он ведь Ваш сын! – закричала она в лицо Кадзекагэ. - Гаара, новую технику! – приказным тоном произнес Властитель Деревни Песка. - Простите меня, - прошептал ребенок, обращаясь к заключенной, но боясь, что отец его услышит. – Сабаку Сосо! – по стенам разбрызгались пропитанные кровью сгустки песка. Слезы снова потекли из глаз, теплые руки дяди подхватили его с холодной земли и прижали к груди. - Все хорошо, Гаара-сама, мы идем домой! Сон сменился. Теперь он сидел на кровати в просторной детской комнате и держал в маленьких руках плюшевого мишку с оторванной головой. Рядом сидел Яшамару и то и дело расстроено качал головой. - Зачем же Вы так, Гаара-сама? Ведь Вы так любите этого мишку, - грустно произнес он. – А теперь его вряд ли можно будет починить. - Я просто… - бормотал мальчик. – Я думал, что это из-за него Темари и Канкуро не играют со мной. Папа не дарит им таких игрушек. Я хотел, чтобы мы вместе поиграли, а они… Они… - Гаара-сама! – Яшамару присел рядом на кровать. – Темари-сан и Канкуро-доно не по своей воле не играют с Вами. Вы не должны держать на них зла, что бы ни случилось. Хорошо? - Тогда почему? Почему они не хотят поиграть со мной как раньше? Раньше Канкуро показывал мне кукольные представления, а Темари читала сказки. А теперь… Почему? - Считайте, что это тайное задание, Гаара-сама. Им дал его Ваш отец, - дядя на мгновение отвел глаза. – Но они по-прежнему Ваши брат и сестра. Вы ведь не держите на них зла? - Брат… Сестра… Значит, они выполняют миссию, да? - Ложитесь спать, Гаара-сама, я останусь с Вами, чтобы ничего не произошло, - Яшамару сел за стол и включил лампу. Сквозь смыкающиеся веки он увидел, что дядя, исколов себе все пальцы, пришивает оторванную голову медведю. Гаара сидел на качелях и смотрел, как группа детей играет в мяч. Любимый плюшевый медведь с аккуратно пришитой головой приятно грел локоть. Не смазанные маслом качели поскрипывали с каждым его движением. Дети перекидывали мяч, стараясь обмануть и перехитрить соперника, пока, наконец, не закинули его на высокий балкон соседнего здания. Повинуясь минутному порыву, он встал с качелей и потянулся к мячу, а песок услужливо достал его с недоступного балкона, аккуратно опустив прямо в руки. - Вот, - он протянул мяч одному из мальчишек и вопросительно посмотрел на него, увидев смесь страха и презрения на его лице. – Возьмите меня поиграть. Я не хочу быть один. - Не подходи к нам, - буркнул в ответ мальчишка, округлив глаза и инстинктивно выставив руку вперед. – Ты монстр, убирайся отсюда! – добавил он и, развернувшись на пятках, зашагал к товарищам. Мальчик уже собирался заплакать от безысходности. Яшамару говорил, что нужно делать людям добро, тогда они будут хорошо к нему относиться. Что он сделал неправильно? Почему действительность так не похожа на то, что говорил ему дядя? Виски внезапно пронзила боль, и тогда он впервые услышал внутри себя этот противный, истеричный голос, который внушал, руководил, подсказывал. Он звучал так уверенно, что, казалось, он точно знал, что надо делать, чтобы стало лучше, хотя бы ненадолго. - Гаара-сама, остановитесь! – прозвучал на периферии сознания крик Яшамару. – Пожалуйста, успокойтесь! Реальность оказалась далеко не такой прекрасной, какой рисовал ее монстр. Яшамару стоял напротив него, его лоб был разбит, руки, вскинутые для защиты, кровоточили. Он защищал последнего оставшегося в живых мальчишку, который беспомощно хныкал и потирал до костей сдавленную песком лодыжку. Ударившись спиной о землю, он обнаружил себя в пустыне недалеко от Суны. Солнце уже почти скрылось за песчаными барханами, озаряя прощальными багровыми лучами аккуратные дюны, жаркий пустынный ветер поднимал в воздух золотистые песчинки, закручивая их в причудливые узоры. Сознание медленно приходило в норму, возвращаясь из детских воспоминаний, которые он пытался стереть из памяти уже через секунду после того, как это произошло в его жизни. Он наконец-то понял, что спит. Все шло по обычному сценарию. Показывать ему во сне воспоминания было любимым развлечением подлеца Шукаку. То, что он видел сны, вселяло некоторое спокойствие: не то чтобы он был мазохистом и получал извращенное удовольствие от переживания по новой самых отвратительных моментов своей жизни, но по собственному опыту он знал, что когда ничего не снится – это очень плохо. Потому что, если верить старой Чие, сны – это часть сознания. И если ему снятся сны, какими бы кровавыми они ни были, значит, он все еще человек, он чувствует, он в сознании. А если не снится ничего, значит, сознание выключается. Как при Технике Скрывающего Сна…. То есть, Шукаку освобождается. - Приближаемся к кульминации нашего представления, - подумал Гаара, аккуратно ступая по песку. Он прекрасно знал, какую картинку Шукаку покажет следующей, но подсознательно каждый раз боялся ее. Все остальные воспоминания, надо было отдать должное изобретательности и яркой фантазии демона, менялись во сне с завидной регулярностью, благо выбор был широкий. Но именно эта картинка была всегда последним ударом. Это было даже не воспоминание, а какая-то болезненная иллюзия, с помощью которой этот жирный тануки безнаказанно манипулировал его сознанием. Однако остановиться он не мог, продолжая медленно продвигаться ближе к западной крепостной стене Деревни Скрытого Песка то ли под воздействием воли психопата-Шукаку, то ли руководствуясь своим неосознанным желанием снова ее увидеть. Она уже ждала его там. Худенькая женщина небольшого роста, одетая в традиционную для Суны длинную одежду и светлый шелковый шарф, который она использовала в качестве капюшона. Как всегда держит на руках младенца. - Гаара, - произнесла она каким-то совсем неживым голосом. - Это я, - юноша опустил голову, подойдя к женщине вплотную, пытаясь прочитать хоть что-то в стеклянных синих глазах. - Его будут звать Гаара. Самовлюбленный демон. И возлюбит же он только себя, и сражается только за себя. И пусть это станет смыслом его существования. Такова моя воля. Будь проклята Суна! Будь она проклята его существованием! Ребенок на ее руках истошно закричал, протягивая к матери руки, которые на глазах рассыпались, превращаясь в песок, который ветром разносило по всей пустыне. - Почему? – сорвалось с его губ. – За что ты так со мной? Я был не виноват. Я даже не родился. Женщина продолжала смотреть, как остатки песка высыпаются из легкого покрывала, в котором она держала младенца. - Ответь мне, - Гаара протянул руку, пытаясь коснуться ее плеча, но получил в ответ только мимолетный полный ненависти взгляд, и она тоже начала осыпаться песком. – Мама… - произнес он беззвучно, потому что в горле стоял болезненный истеричный комок. В огромном зале с высоким потолком, где было темно и жарко, как в пустыне, которую он только что покинул, он увидел знакомую железную решетку, на замке которой была такая же печать, как та, что красовалась на его животе. Шукаку был явно в приподнятом настроении и то и дело лупил по клетке песочным хвостом. - Развлекаешься? – зло прошипел Гаара, подходя ближе. - Вот и ты, мой блистательный! – тануки прыгал на всех четырех лапах. – Как тебе наше сегодняшнее кинематографическое путешествие? Мы старались изо всех сил! - Волшебно, - съязвил Джинчуурики. - Наконец-то хоть какое-то веселье. А то давно ты не заглядывал в свой «внутренний мир». Мы уже заскучали, - пропел Однохвостый. - А я-то как соскучился, не передать. – Гаара прищурил глаза, пытаясь заглянуть вглубь клетки, откуда доносился подозрительный шорох и шелест песка. – Что у тебя там происходит? - Вот ты сейчас первый начинаешь, мой блистательный! Не надо на нас оттачивать свои замашки Кадзекагэ, – обиженно протянул Шукаку. – Своими секретарями командовать будешь, а не нами. - Отставить истерику, – ответил юноша, складывая руки на груди. – Повторяю для особо непонятливых енотов: ответил мне, что ты там делаешь. - Эта девочка выглядит вкусненько, - пробурчал тануки. - Мне казалось, мы договорились, что ты на диете, - Джинчуурики вновь прищурил бирюзовые глаза. – Клетка не маловата? - В самый раз! Мы хотим ею позавтракать. Ты нам поможешь, ведь правда? - С чего ты так уверен? – подозревая неладное, спросил Гаара. - Открой глаза, мой блистательный! – пропел демон. >>>>> Открыв глаза, он обнаружил себя в окружении волн песка, которые загоняли пятившуюся и до смерти испуганную Макото Кайен в ловушку. Почувствовав за своей спиной песчаную стену, она поняла, что это конец, но девушка не могла двинуться с места, ей показалось, что ее ноги как будто примерзли к каменной поверхности дорожки, не позволяя пошевелиться. Взгляд кобальтово-синих глаз испуганно устремился в лицо Кадзекагэ, искривленное животным оскалом, сердце часто билось где-то в горле, кровь стучала в висках от испуга. Беспомощно вскинув руки, она постаралась заслониться от песчаной лапы и зажмурилась. Секунда, вторая, третья… Ничего не произошло. Осторожно приоткрыв глаза, она увидела Кадзекагэ, который стиснул руками голову и наклонился вперед, радужки его аквамариновых глаз сузились до размеров маленькой точки, по белкам расползлась красная сеточка сосудов. - Уходи, - хрипло проговорил он. – Сообщи Темари и Канкуро. - Но почему? Кадзекагэ-сама, Вам плохо? – пролепетала девушка, не отводя взгляда от Гаары. - Темари и Канкуро, - повторил Кадзекагэ. – Быстрее. Макото, наконец опомнившись от испуга, со всех ног побежала к резиденции Хокагэ, нос к носу столкнувшись на выходе из сквера с взволнованными Темари и Канкуро, вероятно искавшими исчезнувшего из кабинета брата, и как всегда зевающим Шикамару, без сомнения, помогавшим им в этом нелегком деле. - Макото? – удивленно уставилась на нее куноичи Песка. – Что с тобой? - Кадзекагэ-сама… Он… там… - затараторила Мако, переводя дыхание. - Гаара? Что с ним? Какого черта здесь происходит? – взвилась Темари, до смерти не любившая неизвестности. - У него болела голова, я хотела помочь, а потом он заснул и ему стало плохо… - она не успела договорить, потому что схватившая ее за ногу песчаная лапа повалила девушку на камни дорожки и потащила в глубь сквера. - Ксо! – выругалась Темари, наблюдая, как Макото, отчаянно крича, пыталась освободиться, цепляясь пальцами за неровные камни покрытия, стирая до крови ноготки. Шикамару стоял в оцепенении. Он слишком хорошо помнил эту картину, увиденную впервые на последнем этапе экзамена на чуунина, когда они с Наруто стали свидетелями расправы Гаары над двумя шиноби, пытавшимися подговорить его проиграть бой ради выигрыша их повелителя на тотализаторе. Он слишком хорошо знал, чем все тогда закончилось: кроваво-песочным месивом на стенах коридора, разбросанными в художественном беспорядке кишками и прочими внутренностями, и маниакально-довольным взглядом Пустынника. И повторения этой картины здесь он ой как не хотел. Прежде, чем он успел опомниться, Канкуро и Темари сорвались с места и кинулись в ту сторону, куда песок утащил Макото. Перед ленивым гением вновь поставили сложную задачу: не будь это Темари, он однозначно направился бы за помощью, заодно сохранив свою задницу от проблем, связанных со встречей с неуправляемым маньяком-психопатом. Но поскольку сейчас в беде могла оказаться одна проблематичная особа, по совместительству сестра вышеуказанного маньяка, готовая в лепешку ради него расшибиться, повелитель теней, пробормотав обычное «Мендоксе!» себе под нос, поспешил за Темари. Ситуация была хуже, чем он ожидал: Гаара уже заключил в тиски несчастную Макото, у которой свободным от песка было только лицо, половину которого занимали широко раскрытые от ужаса кобальтовые глаза, полные слез. Канкуро и Темари, по всей видимости, отброшенные куда подальше песчаными техниками, медленно поднимались на ноги, выкрикивая что-то брату. Нара подбежал к Темари, внимательно оглядев, все ли ее конечности при ней. Убедившись, что все на месте, он дал знать о своем присутствии, положив руку ей на плечо, и взглядом спросил, что ему делать. Макото чувствовала, что все ее тело сдавлено невообразимой массой песка, руки и ноги нестерпимо болели, внутренние органы были стиснуты настолько, что она не могла вдохнуть, только кровь бежала по венам очень быстро, толкаемая трепещущим от страха, бьющимся будто птица в клетке сердцем. «Неужели это конец? – испуганно думала она, пытаясь собрать непослушные мысли. – Ками-сама, как же страшно!» - Гаара! – закричала Темари, бросившись на шею брату. – Перестань! Успокойся! Прошу тебя! «Песчаная гробница» вокруг Макото моментально осыпалась, девушка полетела вниз на камни, в сантиметре от которых ее подхватил Шикамару. Кадзекагэ со сдавленным стоном рухнул на руки сестры и подоспевшего брата, его тело трясло мелкой дрожью, кожа была бледной как полотно, по ней тонкими струйками стекал пот, смешиваясь с мелкими песчинками его брони. - Гаара… Ты как? – обеспокоенно пробормотал Канкуро, присев рядом с ним и осторожно приобняв за плечи. – Сейчас все будет хорошо, сейчас все закончится. - Я не стану убивать… - устало, но упрямо прошипел сквозь стиснутые зубы Гаара. – Не стану… Макото тем временем наконец пришла в себя после нескольких смачных пощечин и струи воды из свитка, очень кстати вверенного гением мысли Шикамару в его неугомонные руки. Оценив ситуацию, Нара счел мудрым отползать и укрыть в безопасном месте Макото, пока Темари и Канкуро удалось на время успокоить своего братца, а заодно позвать кого-нибудь на помощь. - Цела? Ну, вот и хорошо! – облегченно выдохнул Шикамару, осмотрев девушку с ног до головы, и убедившись, что с ней все в порядке. – Макото, - проговорил он, подталкивая девушку к выходу из сквера, - беги сейчас в резиденцию, позови сюда Хокагэ и Джирайю-сама, постарайся отыскать Какаши-сенсея. Только не афишируй, что здесь творится, поняла? Мы постараемся решить все самостоятельно, но их помощь в случае чего не помешает. - Хорошо, Шикамару-кун, я постараюсь, - девушка со всех ног бросилась к резиденции. Нара глубоко вздохнул и, приготовившись увидеть кровавое месиво и искалеченные тела Темари и Канкуро, отправился обратно. Вопреки его ожиданиям, все были целы. Гаара сидел у дерева, прислонившись к нему спиной и запрокинув голову. Темари ловко стянула с него серый жилет и принялась расстегивать замороченные застежки кафтана, пытаясь облегчить ему дыхание. Канкуро сидел рядом и держал брата за руку, которую тот сжимал до хруста в суставах. Осторожно подойдя к ним, Шикамару присел на корточки рядом с Темари и вопросительно посмотрел ей в глаза. - Чем помочь? – спросил он. - Справимся, - хмыкнула в ответ куноичи, вытирая рукавом выступивший на лбу Гаары пот. – Чеши отсюда, Нара, а то поранишься ненароком, потом скажешь, что я виновата. - Проблематичная ты женщина, однако, - буркнул под нос Шикамару. – С девчонкой все в порядке. Я попросил ее сообщить Хокагэ, Джирайе и Какаши, думаю, они смогут чем-нибудь помочь. - Ты в своем уме?! – взвилась Темари. – Нам вот только еще свидетелей не хватало! Ты представляешь, какой здесь будет скандал?! Война со Скрытым Туманом нам сейчас совершенно ни к чему! - Темари, - глухо проговорил Гаара. – Он прав. Если я выйду из-под контроля, могут пострадать жители деревни, Хокагэ должна знать. Канкуро переглянулся с Темари и покачал головой: было понятно, что состояние Кадзекагэ хуже некуда и вероятность «выхода из-под контроля» крайне велика. Кукольник недобрым взглядом окинул потрескавшуюся песчаную броню на левой половине лица Гаары. Он уже давно не видел брата в таком состоянии, в последнее время эти приступы неконтролируемого гнева случались все реже и, как правило, Гааре вполне хватало их с Темари помощи, чтобы сдержать норовившего вырваться демона. В этот раз Канкуро не был уверен, что они справятся самостоятельно, поэтому присутствие Цунадэ и Джирайи – двух саннинов, которые точно смогут помочь, было бы весьма не лишним. Темари продолжала возиться с запутанными застежками бордового кафтана, который не давал Кадзекагэ глубоко дышать, и, когда ей наконец удалось снять его с брата, оставив его в простой черной тунике, Гаара начал восстанавливать спокойное дыхание. Сил держать себя в сознании у него почти не было, глаза сами закрылись, снова запирая его в комнате с Шукаку. - Ну, так нечестно! – бесился демон, ударяя хвостом по клетке. – Мы только разошлись!! Не мешай! - Ничего не получишь, - прошипел Гаара. – Можешь не сомневаться, я найду на тебя управу. Не забывай, мы связаны, больно мне – больно тебе. - Вот только пугать нас сейчас не надо, мой блистательный! – взвизгнул тануки. – Намерен причинить себе боль? И что ты сделаешь?! Откусишь себе палец вместе с песчаной броней? Не смеши! - Если не будет другого способа тебя утихомирить, откушу. - Ты НИ-ЧЕ-ГО не сможешь сделать! – Шукаку залился в припадке истеричного смеха. – Кишка тонка! - Снять, - открыв глаза, проговорил Кадзекагэ, освобождая себя от песчаной брони. Правой рукой он ловко вытащил из ножен на ноге кунай и, прежде чем Темари и Канкуро смогли среагировать, с размаху вонзил его себе в бедро, зажмурившись от боли. Рвано выдохнув, привыкая к ощущениям, он занес лезвие для следующего удара. - Гаара! – Темари и Канкуро одновременно кинулись к брату: девушка схватила его за локоть, а открытая ладонь кукольника остановила острие куная, обагрившись от брызнувшей крови. - Ох, Ками-сама! Как ты только додумался до этого, Гаара!? – Темари сжала его руку, пытаясь унять дрожь и на всякий случай забрав у брата кунай. - Он отступил, - торжествующе произнес Кадзекагэ, нахмурив брови от боли. – Боится боли, паразит. - Вот только не надо теперь каждый раз так делать! Экспериментатор, блин! Живого места не останется. Ни на тебе, ни на мне! – возмущенно проговорил Канкуро, потирая раненную ладонь. Шикамару облегченно выдохнул и осмотрелся: сквер был практически в первозданном виде, если не считать разбросанного то тут, то там песка. Убрать его было не сложно, да и смотрелся он, в общем-то, неплохо, хотя Нара никогда не был ценителем ландшафтных дизайнов. «Отделались малой кровью,» - подумал он. Оглянувшись на звук, Шика заметил спешивших к ним Цунадэ и Джирайю.