Все мерещатся мне дивные Темных глаз твоих круги. – Мы с тобою – неразрывные, Неразрывные враги. (М. Цветаева)
***
Занималось солнечное утро в широкой степи Белого Берега, на дворе стояла удивительно теплая осень, однако по утрам уже был ощутим холодок, морозивший ноги – поэтому фигура, закутанная в длинный темно-зеленый плащ с капюшоном, торопилась, бесшумно шагая по дороге. Под плотным шерстяным капюшоном не было видно лица, но это явно была женщина, худая и гибкая. Рядом с ней, левитируя в воздухе, плавно двигался огненный атронах. Утро было спокойным, вокруг не было ни души. Но вдруг – резкий возглас разрезал степь. Слов было не разобрать, но фигура в плаще, вздрогнув, остановилась и огляделась по сторонам. Возглас перерос в крики, но они были достаточно далеко: на холме справа от дороги виднелся дом с мельницей, и голос, казалось, доносился оттуда. Женщина выдохнула. - Кажется, мы тут не одни, - тихо произнесла она и щелкнула пальцами – в то же мгновение атронах растаял, растворился в воздухе, оставив только теплое дуновение ветра. Напрягшись, женщина замедлила шаг, но продолжила путь. Вскоре она разобрала, что голоса было два, однако один из них был громче, резче, яростнее, он обрывался на таким высоких нотах, что отражался эхом по бескрайней безмолвной степи. Кто-то ссорился с утра пораньше. - Ну и пропади ты пропадом, проклятый! – выкрикнул голос. Женщина хмыкнула, но не остановилась. Все стихло, и она заметила издали, что с холма от дома к дороге спустилась фигура – там на дороге виднелось что-то, похожее на телегу. Это заставило путницу вздрогнуть еще раз. Неужели это действительно телега, запряженная лошадью? То, что она так искала и не могла найти! Она ускорилась, насколько могла. Солнце стремительно поднималось выше, разрывая остатки утреннего тумана. Незнакомка подошла ближе – это действительно была повозка, однако одно колесо телеги сорвалось с оси, накренив в бок и ее, и огромный деревянный ящик, привязанный к ней толстыми цепями. У повозки стоял, нервно подергиваясь и скрестив руки… шут. Это так удивило женщину, что она остановилась и сняла капюшон. Это была данмерка с серебристо-белыми густыми волосами: кому-то ее внешность могла показаться жуткой, кому-то – чрезвычайно красивой. У нее были острые, изящные черты лица, бледно-серая кожа и ярко-красные губы – будто она была неземным существом, привидением или вампиром. Шут не сразу заметил приблизившуюся фигуру. Он с яростью пнул сорвавшееся колесо – и оно отлетело на несколько метров. Испуг, появившийся на красивом лице данмерки, быстро исчез, и она неожиданно улыбнулась, с интересом рассматривая странного шута. Только тогда он увидел незнакомку и на мгновение замер. - Проклятое колесо! – воскликнул он, и данмерка поняла, что тот громкий голос принадлежал именно ему. – Теперь я застрял тут, застрял в этом проклятущем месте… неизвестно насколько! Данмерка подняла голову, не переставая улыбаться. - Может я могу помочь? – спросила она с незнакомым акцентом. Шут вмиг изменился и подбежал ближе к путнице. - Ты? – быстро произнес он своим высоким истерическим голосом, и его темные, сверкающие, будто у сумасшедшего, глаза устремились на незнакомку. – Было бы прекрасно, если ты могла помочь несчастному Цицерону! Видишь ли, там на холме живет крестьянин, у которого есть все инструменты, и он может починить это ненавистное колесо, но он не хочет! Если тебе удастся его убедить! О, как бы это было чудесно! Данмерка усмехнулась. - Это будет легче легкого, - уверенно ответила она. – Но взамен я попрошу тебя об услуге. Шут подвинулся ближе к данмерке, но она не сдвинулась с места. - И что ты хочешь? - Ты довезешь меня в Фолкрит, - сказала данмерка. – В Уиндхэльме я не смогла найти ни одной повозки, которая смогла бы меня отвезти. Шут посмотрел на нее прищурившись, будто с недоверием. - В Виндхельме? – переспросил он. – Это неудивительно, дорогая подруга по несчастью! Из-за гражданской войны все тут сейчас напуганы. Может, поэтому тот крестьянин отказывается мне помочь. Он бросил полный ненависти взгляд на дом на холме. - Виндхельм, - тихо повторила данмерка. – Так что, согласен помочь мне в ответ? Лицо шута засияло. - Разумеется! – воскликнул он. – Цицерон сам едет в Фолкрит! Если ты уговоришь этого упрямца, я с радостью отвезу тебя! Данмерка посмотрела на него с лукавой улыбкой и зашагала к дому. Ее не было всего несколько минут: с холма она спустилась вместе с тем самым крестьянином, однако выглядел он странно. - Лорей согласился помочь, - жизнерадостно объявила данмерка. – Правда, Лорей? Тот кивнул, ничего не ответив. Он выглядел неживым, странно двигался, стоял у телеги, опустив голову, будто ничего вокруг не видя. Шут, сначала сильно обрадовавшийся, начал наблюдать за Лореем с интересом. - Ну что ты стоишь? – громко произнесла данмерка чуть ли не на ухо крестьянину. – Там лежит колесо – принеси его и приделай обратно к телеге! Лорей снова кивнул и пошел за колесом, которое отлетело от гневного удара шута. Вернувшись, он принялся послушно чинить телегу, не произнеся ни слова. Цицерон подошел ближе к данмерке. - Что ты с ним сделала? – хихикнув, спросил он. – Он столько замечательных слов сказал попавшему в беду Цицерону совсем недавно, а сейчас молчит! Это просто прелестно! Данмерка расстегнула плащ, в котором становилось слишком жарко – солнце поднималось все выше. - Я умею быть убедительной, - ответила она. Цицерон захлопал в ладоши. - Мне это нравится! – воскликнул он. Как только Лорей закончил работу, он выпрямился возле телеги, все так же опустив голову и не произнося ни звука. - Иди к себе! – скомандовала данмерка, и крестьянин повиновался. Цицерон, восхищенно смотревший ему вслед, радостно повернулся к своей новой спутнице. - Как хорошо, что все так закончилось! – громко произнес он. – Цицерон уже думал, что проторчит в этой пустоши долгие часы! Замечательно, что я тебя встретил! Меня зовут Цицерон. Шут протянул руку данмерке. Та усмехнулась и подала ему свою. - Это я уже поняла, - сказала она. – А я… можешь звать меня Ллалурой.***
Ллалура разместилась на краю телеги у огромного ящика, и повозка двинулась в путь. Солнце поднялось высоко над горизонтом, начало согревать открытые степи своими ласковыми лучами, и данмерка сняла с себя теплый плащ, положив его рядом. Она была одета в ярко-зеленое, расшитое золотой тесьмой прямое платье, а на плече у нее висела небольшая кожаная сумка, которую она до этого прятала под плащом. - Что у тебя в ящике, Кикеро? – спросила Ллалура, весело болтая ногами. Данмерка не видела Цицерона, направляющего лошадь, но услышала, как он хихикнул. - Кикеро? – произнес он, засмеявшись. – Меня никто еще так не называл! Откуда ты? Твое произношение такое необычное! - С Вварденфелла, - ответила Ллалура. – Это Морровинд. - О, я знаю! – отозвался Цицерон. – Кто же не знает об острове Вварденфелл! Разве вы там не говорите на тамриэлике? - Говорим, - ответила данмерка, хихикнув. – Но только с н’вахами. Цицерон рассмеялся. - Надеюсь, н’вах Кикеро не слишком тебе надоел! – весело произнес он. - Цицерон, - повторила Ллалура. – Я запомнила. - Нет, нет, можешь называть меня Кикеро, это так оригинально! Так интересно! И зачем ты приехала сюда со своего Вварденфелла, да еще и сейчас, когда тут началась гражданская война? Ллалура опустила голову и снова поболтала ногами. - В Фолкрите живет моя бабушка, - ответила она. – Владеет алхимической лавкой. Ей уже почти двести лет, говорят, она помнит самого Нереварина. Она уже давно собирается умирать и все никак не может решить, кому оставить в наследство свою лавку: в последнем письме написала, что оставит тому, кто приедет ей помогать. - Невесело, - заметил Цицерон. – Твоя семья решила принести в жертву тебя? Ллалура жизнерадостно усмехнулась. - Можно сказать и так, - ответила данмерка. – Надеюсь, что это все же не будет жертвой. А ты? Зачем тебе в Фолкрит? - О! Я везу хоронить свою бедную почившую мамочку! Ллалура вздрогнула и покосилась на огромный деревянный ящик, рядом с которым она сидела. Ее улыбка мгновенно сошла с лица. Это была шутка? - Мамочку? – осторожно переспросила данмерка. – Ты говоришь серьезно? - Серьезнее некуда. – Цицерон вздохнул. – Она совершенно мертвая. Я везу ее в новый дом с Фолкрите. Пришлось ехать сюда из Чейдинхола. Моя бедная мамочка! Наверняка на ней плохо сказывается такое долгое путешествие! Ллалура отодвинулась от ящика на самый край телеги. Тряхнув головой, она отогнала от себя мысли о трупе в ящике рядом с собой и снова широко улыбнулась. - Значит, ты приехал из Киродиила, - сказала она. – Тоже чужеземец здесь. Цицерон расхохотался. - Какая же ты смешная, дорогая Ллалура, ты мне уже определенно нравишься! – воскликнул он. – Кикеро из Киродиила! Данмерка не поняла причину его смеха и хотела уже ответить, но вдруг что-то в телеге звякнуло – Ллалура заглянула за ящик и увидела в небольшом зазоре между ящиком и краем повозки кинжал в ножнах. Он был изогнутым и совершенно черным. Ллалура хорошо знала этот металл. - Ого, эбонитовый кинжал, - заинтересованно протянула она. – Дорогой. Цицерон обернулся и улыбнулся данмерке, как ни в чем не бывало. - Нужно же скромному Цицерону защищаться от опасностей, которые могут встретиться в пути, - заметил он. – Звери, разбойники, братья бури… Было бы очень обидно проехать через весь Скайрим и не встретить ни одного брата бури! Ллалура скривила губы в насмешке. - Обидно? – весело повторила она. – Ты что, хочешь неприятностей? - Да разве это неприятности, - возразил Цицерон. – Так, маленькое веселье! Да уж, интересный попался спутник. Данмерка ничего не ответила, задумавшись о своем. Она была не против любой компании, даже такой странной – в конце концов, ее тоже можно было назвать странной чужеземкой. - У тебя разве нет с собой оружия? – не унимался Цицерон. Ллалура забралась на деревянный ящик, чтобы оказаться ближе к шуту и открыла свою небольшую походную сумку. Цицерон обернулся и разглядел только засушенные травы в тканевых кульках и пару склянок с зельями. - Неа, - довольно ответила данмерка. – Я самый миролюбивый человек во всем Тамриэле. Цицерон поморщился. - Слезь, пожалуйста, с моей мамочки! – взвизгнул он. Ллалура послушалась и вернулась на свое место. - Простите, уважаемая матрона, - деланно учтиво произнесла данмерка, посмеиваясь про себя – и Цицерона это, кажется, удовлетворило. - Это несколько неосмотрительно с твоей стороны, - игриво продолжил шут. – Что ты будешь делать, если на нас нападут разбойники? - Молить о пощаде, - отозвалась Ллалура. Ей захотелось снова залезть на ящик и заглянуть в лицо своего спутника, чтобы он видел, как она смеется, но Ллалура не рискнула опять потревожить покой трупа, который делил с ней телегу. Пусть Цицерон думает, что она говорит правду.***
Вскоре повозка миновала Вайтран, поднялась к Ривервуду и, насколько Ллалура могла понять карту лесного владения, двинулась в сторону Хелгена. На это ушел весь день, и, когда начали сгущаться сумерки, шут зажег фонарь, который предусмотрительно висел на краю телеги. Скайримский лес был тихим и мрачным. Начинало холодать. - Как твоя бабушка оказалась в Фолкрите? – спросил Цицерон после долгого молчания, и его громкий голос отозвался эхом среди древних безмолвных деревьев. Ллалура закуталась в свой теплый плащ. - Даэдра ее знает, - ответила она. – Уехала после Красного года, но почему именно сюда, теряюсь в догадках. - И как там у вас на Вварденфелле после Красного года? – хихикнув, спросил Цицерон. – Говорят, что дела совсем плохи! Шут говорил так громко, что Ллалура невольно нервно поежилась, и в то же самое мгновение глубоко в лесу послышался волчий вой. От этого данмерка вздрогнула и осмотрелась, но в темноте леса не было видно никакого движения. - Не хуже, чем здесь, - несмело ответила она. Цицерон, видимо обративший внимание на ее тон, обернулся. Выглядел он точно таким же веселым и беззаботным, как и на протяжении всего их пути. - Что такое, моя дорогая спутница? – спросил он. – Боишься? Шут оскалился, и это заставило Ллалуру удивиться. - Конечно, боюсь, - отозвалась данмерка. – Я же не сумасшедшая. Я не хочу, чтобы на нас напали дикие звери. А ты? Неужели тебе этого хочется? Цицерон хмыкнул, ничего не ответив. До ушей Ллалуры донеслись какие-то невнятные шорохи прямо там, куда они ехали, и повозка вдруг начала замедляться. - Стоять! Тут пути нет! – раздался незнакомый грубый голос. – Возвращайся! Данмерка быстро приподнялась над ящиком и увидела, что дорогу им перегородили пять вооруженных нордов. Все они были одеты по-разному, кто-то в обычный кожаный камзол, кто-то – в кольчугу и даже доспехи, но на всех была повязана синяя ткань. Цицерон остановил лошадь. - Что значит нет пути? – недовольно взвизгнул шут. – Разве не это дорога на Хелген? Несколько нордов переглянулись. Ллалура насчитала их пять, и ее сердце тяжело забилось смутным предчувствием. - Не слышишь, что тебе говорят, шут? – гаркнул светловолосый норд с кривым носом. – Дорога перекрыта по приказу истинного короля Скайрима Ульфрика Буревестника! Братья бури. Данмерка спряталась обратно за ящик, надеясь, что ее никто не увидел. Она быстро растерла руки и свела их ладонями друг другу, готовая, если что, начать заклинание, на которое требовалось немало времени. - Так не пойдет, - твердо ответил Цицерон. – Мне нужно в Фолкрит! - Ну так объезжай по берегу Илиналты, - начал было другой норд, но светловолосый перебил его: - Надо ему, вы только послушайте! Ты кто вообще такой и что тут забыл? Ллалура услышала, как в телеге что-то глухо звякнуло, и она осторожно выглянула: Цицерон отвел руку назад и взялся на свой эбонитовый кинжал – на дно телеги упали ножны, из которых он ловко достал оружие. Ллалура задрожала. Пятеро на двух – это слишком много. Даже на трех. Но надо попробовать. Она развела руки, и между ними заструилось сияние. - Что ж, хорошо, - спокойно произнес Цицерон. – Поеду другим путем. - Ты на мой вопрос так и не ответил! – воскликнул светловолосый норд. – Что ты тут вообще забыл ночью? Откуда ты, шут, взялся в Скайриме? - Не твое собачье дело, дорогой брат бури, - весело ответил Цицерон, и сердце Ллалуры упало. Раздался звон обнажившихся клинков. Сияние между ладоней данмерки усиливалось, начинало вибрировать, до нее донеслись крики и звуки битвы, и в тот самый решающий момент, когда Ллалура бросила разросшееся сияние на землю, к ней подбежал один из братьев бури. Из земли послышался треск, будто бы от молний, и из столпа вспыхнувшего света возникли человеческие очертания. Ллалура быстро спрыгнула с телеги и бросилась бежать, но норд схватил ее за край плаща – данмерка упала. - Защищай меня! – закричала она во все горло, и в то же мгновение к ней подскочил появившийся из столпа света дремора. Он грубым быстрым движением оттащил норда за волосы. Ллалура приподнялась и увидела, что Цицерон еще жив: он сражался сразу с несколькими нордами, двигаясь в невероятной быстротой. Дремора достал огромный черный меч из-за спины, но не успел ничего предпринять, как Ллалура воскликнула: - Помоги шуту! Убей тех, кто напал на него! Дремора, не произнеся ни слова, отпустил выкрикивающего ругательства норда, и ринулся к телеге. Данмерка взмахнула дрожащими руками, и что-то наподобие призрачного хлыста опутало норда, который не успел встать на ноги, сдавило все его тело, словно змея. Норд закричал. Ллалура, стиснув зубы, взмахнула руками еще раз, и ее глаза вспыхнули огнем – точно так же загорелся и призрачный хлыст. Крики норда стали нечеловеческими. В воздухе запахло горелой человеческой плотью. Оставив свою жертву, Ллалура осторожно подошла к телеге именно в тот момент, когда дремора убивал последнего, того самого светловолосого норда, пронзая его грудь черным клинком. Лошадь тревожно металась из стороны в сторону. Цицерон устало облокотился на телегу. Его лицо было забрызгано кровью, а у ног лежали три трупа. Ллалура посмотрела на все это невидящими глазами. - Приказывай, госпожа, - низким голосом произнес дремора. - Ты свободен, - ответила Ллалура. – Возвращайся в Обливион. Столп света снова поднялся из земли, поглотив дремору, и так же стремительно исчез. Данмерка посмотрела на Цицерона, наконец начиная понимать произошедшее. Шут улыбался. - Ой, как славно повеселились! – сказал он, вытирая эбонитовый кинжал о кусок синей ткани на одном из трупов. – А этот дремора очень вовремя подоспел! Проклятый брат бури был вынослив, Цицерон несколько раз его пырнул, а он все еще стоял на ногах! Крики опутанного хлыстом норда начали затихать, он хрипел, но был еще жив. - А там что? – воскликнул Цицерон и поспешил к умирающему. Ллалура, тяжело вздохнув, принялась успокаивать лошадь. Шут осмотрел норда, опутанного пылающим хлыстом, и крикнул данмерке: - Хочешь, чтобы он еще помучился? - Нет, - твердо ответила Ллалура. – Убей его. Хрип – и все звуки стихли окончательно. Снова стало так же тихо, как до появления нордов, только лошадь продолжала недовольно фыркать. Цицерон вернулся к Ллалуре. Он устало провел рукой по своему лицу, вытерев кровь, и весело посмотрел на свою спутницу. - Самый миролюбивый человек во всем Тамриэле, говоришь? – радостно произнес он, лукаво ухмыльнувшись. Ллалура пожала плечами. - Но ведь оружия у меня действительно нет, - сказала она. – Поехали отсюда. Если братья бури засели в Хелгене, то скоро придут другие.***
Действительно пришлось ехать по побережью Илиналты, хоть этот путь и был длиннее. Помимо этого, было потеряно время на крюк до Хелгена, поэтому, когда повозка выехала к озеру, уже опустилась глубокая ночь. Мечты Ллалуры о ночлеге в Хелгене растаяли очень стремительно. Какое-то время они ехали молча. Данмерка укуталась в плащ, накинув капюшон, чтобы не замерзнуть. На удивление ей даже не хотелось спать: произошедшее слишком ее впечатлило. Ллалура осторожно выглянула из-за ящика и посмотрела на Цицерона, но уже иначе. Надо же, он в одиночку расправился с тремя братьями бури! Ей бы такое точно не удалось. Ловко, словно кошка, данмерка забралась на деревянный ящик и подвинулась ближе к своему спутнику. Она осмотрела его внимательнее. Как она сразу не заметила бугристые мышцы под его шутовской одеждой? Цицерон был таким странным, но вместе с его умениями эта странность вдруг показалась Ллалуре неожиданно возбуждающей. Таких необычных мужчин у нее еще не было. Может, это было упущением? Данмерка тихо хмыкнула, усмехнувшись от собственных мыслей. Кто он вообще такой? Ллалура подобралась еще ближе, растянувшись на ящике и подперев рукой подбородок. - Ты же на самом деле не шут, верно, Кикеро? – игриво проговорила она, потянувшись как можно ближе к его уху. Цицерон коротко обернулся и хихикнул. - С чего ты взяла? – произнес он. - Ты же научился где-то так сражаться, - ответила Ллалура, снимая капюшон. – Только не говори мне, что любой шут в Киродииле может уложить трех вооруженных мужчин за несколько минут. Цицерон снова посмотрел на Ллалуру и улыбнулся – вышло это так многозначительно и так пугающе, что по коже данмерки пробежали мурашки. - Справедливости ради, быть вооруженным - вовсе не значит быть умелым воином, - ответил Цицерон. – Мне даже показалось, что они впервые держали оружие в руках. А ты? – Темные глаза Цицерона хищно сверкнули в полумраке. – Ты призвала дремору и подожгла того несчастного заживо! Только не говори Цицерону, что каждая данмерка на Вварденфелле может такое! Он засмеялся. - Нет, не каждая, - согласилась Ллалура. – Заклинание с огненным хлыстом придумала я сама. Неплохо, правда? - Очень неплохо! – В глазах Цицерона мелькнуло что-то жуткое, кровожадное. – Мне понравилось! Особенно хорошо, что он не умер сразу… Цицерон нравился Ллалуре все больше. Он явно убивал не в первый и не в последний раз, в нем было что-то страшное, безумное, и если сначала это показалось данмерке забавным, то теперь пугало и влекло одновременно. К тому же он был таким сильным и быстрым. Ллалура попыталась представить, какой он в постели, и это заставило ее сердце сладостно затрепетать. - Кикеро, - позвала она, немного помолчав, - ты не хочешь остановиться где-нибудь и дождаться утра? Меня уже тошнит от этой тряски. - Нет, нет, дорогая Ллалура, - ответил Цицерон. – Мы и так потратили много времени! Глупый Цицерон так долго не может довезти мамочку в ее новый дом! Вдруг он обернулся к данмерке, и его лицо мгновенно изменилось. - Ллалура! – взвизгнул он. – Ты опять забралась на мамочкин гроб! Данмерка, хихикнув, вернулась на свое дальнее место на краю телеги. - Ой, простите, простите, - язвительно проговорила она. Ллалура вздохнула. Когда повозка доехала до ворот Фолкрита, солнце еще не показалось над горизонтом, но небо уже начинало медленно светлеть. Цицерон остановил лошадь, и Ллалура спрыгнула с телеги, разминая затекшее тело. - Ты иди, - сказал шут, спустившись к ней на землю. – Цицерон пока побудет за городом, мы приехали слишком рано. У Ллалуры не было сомнений, что ее новый знакомый приехал на кладбище, поэтому не стала ничего спрашивать. - Вот видишь, а ты так торопился, - улыбнувшись, сказала она и подошла ближе к нему. - Спасибо тебе, дорогая спутница, за помощь с колесом! – с улыбкой произнес Цицерон. – Даже не знаю, что бы с мамочкой без тебя делали! И хорошо, что ты поехала с нами, с тобой было так весело! - Мне тоже понравилась твоя компания, - призналась Ллалура. – Если захочешь еще повидаться, найди в Фолкрите лавку старой данмерки Нунд, это и есть моя бабушка. Цицерон улыбался. Сейчас он выглядел так, как в первую их встречу, и Ллалура невольно задумалась, не было ли сном их маленькое приключение с братьями бури? Действительно ли этот человек убил троих, не моргнув и глазом, и все так же обыденно стоял перед ней, как ни в чем не бывало? Ллалура шагнула ближе к нему, приблизившись почти вплотную. - До встречи, Кикеро, - лукаво произнесла она и поцеловала его в губы. Цицерон замер от неожиданности, но сопротивляться не стал – данмерка быстро прильнула к нему, настойчиво впившись в его губы, и, как только он пошевелился и провел рукой по ее спине – чтобы прижать к себе? – Ллалура так же стремительно отпрянула назад. Она улыбнулась. Цицерон выглядел удивленным, но смотрел на нее, не отводя взгляда. Данмерка с трудом сдержала усмешку и, развернувшись, поспешила в Фолкрит.***
На дворе стояла весна. Занимался рассвет, робкие золотистые лучи солнца с трудом прорывались через деревья могучего Фолкритского леса. В тишине заливались птицы, и, нарушая спокойствие леса, через кустарники и весенние цветы уверенным шагом продвигалась детская фигурка. Бабетта возвращалась с охоты. Убежище было уже близко, девочка начала спускаться в знакомую расщелину, когда вдруг отвлеклась на странный запах – он был еще тонким, но слишком резким для звериного нюха вампира. Бабетта хорошо знала этот запах. Это был запах смерти. Девочка остановилась и принюхалась. Судя по запаху, где-то рядом был труп, который умер совсем недавно. Может, медведь задрал оленя? Может, добыча еще не охладела полностью, и Бабетта сможет попить еще немного крови? Девочка-вампир пошла на запах. В цветах у самой расщелины что-то темнело, что-то большое, но не олень. Бабетта подошла ближе. Ее желтые глаза моментально вспыхнули испугом, и Бабетта закричала – детский вскрик раздался эхом по жизнерадостному весеннему лесу. Девочка-вампир бросилась наутек, кинулась к черной двери и, оказавшись в убежище, закричала что было сил: - Астрид! Астрид, случилась беда! Заспанная глава Братства выбежала из своей комнаты, за ней выскочил Арнбьорн. Глаза Бабетты наполнились слезами, и всю ее начинало колотить. - Бабетта, - испуганно выдохнула Астрид. – Что стряслось? О, Ситис, не молчи! Девочка указала на выход трясущейся рукой. - Там… прямо у входа… Визара… Глаза Астрид округлились. Быстро переглянувшись с Арнбьорном, она побежала к черной двери. Вскоре труп Визары был принесен в общий зал. Все члены Братства, разбуженные страшной новостью, высыпали в зал. Визара погиб совсем недавно, и на всем его теле виднелись необычные ожоги, будто его связывали горящей веревкой – черное одеяние тоже было кое-где обожжено. Последним в зал влетел растрепанный Цицерон и, отпихнув Арнбьорна, посмотрел на мертвого брата. - Это явно результат какого-то заклинания, - проговорил Фестус. – Но я такого не знаю. Его опутало что-то похожее на… - Хлыст, - коротко хмыкнув, сказал Цицерон. Хранитель был необычайно мрачен и задумчив. Он наклонился к Визаре, чтобы получше рассмотреть его раны. - Этого просто не может быть, - отрешенно произнесла Астрид. – Визара убит прямо около убежища. Кто может быть настолько дерзким и бесстрашным? И, кто бы это ни был, он знает, где мы находимся! - Он не умер сразу, - всхлипнув, заметила Бабетта. – Его пытали. Наверняка хотели что-то выведать. - И кто знает, что он выдал нашим врагам, - протянул Фестус. - Не говори так! – воскликнула Габриэлла. – Я не верю, что Визара мог что-то выдать! - Посмотрел бы я на тебя под пытками, - хмыкнул старый маг. Цицерон продолжал молчать. - Как бы то ни было, мы все в опасности, - заключила Астрид. – Это все не случайность. За Братством ведется охота.***
Ллалура с собранными в низкий хвост серебристыми волосами, толкла травы в ступке. Каждый день был похож на предыдущий в этой алхимической лавке – чтобы как-то оставаться на плаву, ей приходилось много работать. Старая Нунд была уже слишком немощной. На данмерке было простое льняное платье по скайримской моде. Вдруг в дверь постучали. Вытерев руки, Ллалура подскочила к двери и увидела на пороге мальчика лет десяти – она знала, что это был сын кузнеца. - Что такое? – улыбнувшись, спросила она. – Пришел что-то купить? - Нет, - ответил мальчик. – Тебе Нарри просила передать. Мальчик протянул Ллалуре сложенный листок и тут же убежал. Данмерка осторожно закрыла дверь и развернула записку. «Приди в таверну сегодня срочно. Тебя искали». Ллалура вздрогнула и закусила губу. Со второго этажа спустилась старая сгорбленная данмерка с клюкой. - Кто приходил? – спросила она на данмерисе. - Мне передали записку, мутсера, - ответила Ллалура. – Мне нужно отлучиться. Ллалура поправила выбившуюся из хвоста прядь и двинулась к двери. - Что-то случилось? – уточнила старая Нунд. Данмерка улыбнулась ей. - Надеюсь, что нет. На улице было очень тепло, даже зима в этом году выдалась особенно мягкой для Скайрима – казалось, будто Ллалура привезла с собой тепло с Вварденфелла. Она быстро дошла до таверны, вошла внутрь: днем в ней почти никого не было. Только Нарри, молодая служанка, протиравшая столы, сразу обратила взгляд на вошедшую данмерку и поспешила к ней. Девушка была явно взволнована. - Пойдем поговорим в комнате, - сказала она, и бросив тряпку на одном из столов, повела Ллалуру в одну из комнат. Хозяина таверны не было видно в общем зале, поэтому у них было время, чтобы поговорить. Сердце Ллалуры забилось быстрее. В маленькой комнатушке Нарри закрыла дверь изнутри и подняла глаза на данмерку. - Что произошло? – серьезно спросила Ллалура. - Сегодня сюда приходил очень странный человек. Спрашивал хозяина про тебя. Про данмерку Ллалуру, которая осенью приехала к своей бабке в алхимическую лавку. Хотел знать, живешь ли ты еще в Фолкрите и где эта лавка. Ллалура замерла на мгновение. Кому она может быть нужна? - И как он выглядел? – спросила она. Нарри подошла ближе и понизила голос, будто речь шла о чем-то неприличном. - Как шут. Ллалура вздрогнула всем телом. Нет, ей не стоит бояться, если это Цицерон, то она сама сказала ему, где живет. По сути это был ее единственный знакомый вне Фолкрита, поэтому ничего страшного в этом не было. Наверное. Что он вообще делал здесь спустя столько времени? В памяти Ллалуры всплыли воспоминания об их коротком путешествии, о братьях бури, и это почему-то ее встревожило. Почему он появился именно сейчас, когда… Ллалура нервно прикусила губу и задумалась. - Что он еще спрашивал? Нарри напряглась. - Вроде больше ничего. Как мне показалось, очень хотел тебя найти. А вдруг это… Данмерка шикнула. Это предположение было для нее слишком страшным. Она догадывалась, что в Фолкрите скоро появятся люди, задающие много вопросов, но то, что это будет Цицерон, разыскивающий именно ее, было для данмерки жуткой неожиданностью. Может быть, она зря тревожится, и это все просто совпадение? - Нарри, не паникуй! – строго произнесла Ллалура. - О тебе точно никто не знает! Я попрошу тебя еще об одной услуге. Если этот шут придет в город еще раз, найди способ сообщить мне об этом сразу же. - Мне это все не нравится, - проговорила Нарри, наминая свои пальцы. – Он похож на сумасшедшего. Мне показалось, что от него можно ждать всего, что угодно. Ллалура изо всех сил пыталась скрыть свое волнение, чтобы не напугать Нарри еще сильнее. - Ты уже получила от меня немалую плату, - напомнила данмерка. – Получишь еще. Достаточно, чтобы сбежать из этого убогого города и начать новую жизнь. Так что будь смелой. Я тебе обещаю, что тебя никто не тронет. Ллалура вернулась домой в скверном расположении духа. Нунд ждала ее на первом этаже. - Ну что там? – спросила старуха. - Меня ищут, - ответила Ллалура, стараясь хотя бы выглядеть храброй. – Если вдруг ко мне придут, не выходите из своей комнаты. – Данмерка устало вздохнула. – Да защитит нас Мефала.***
Той ночью Ллалура почти не спала, короткие нервные сны возвращали ее в ту осеннюю ночь, когда они с Цицероном встретили на дороге братьев бури. Его умения, его путь до Фолкрита, даже его чертов деревянный ящик с «мамочкой» - все это складывалось теперь в цельную картину. Сомнений быть не могло. Он – ассасин Темного Братства. Он – Хранитель Гроба Матери Ночи. Боги, какой же она оказалась дурой! Как можно было так облажаться! Первой мыслью Ллалуры было бежать, бежать как можно скорее куда глаза глядят. То, что изначально понравилось ей в Цицероне, обернулось против нее и вселяло данмерке настоящий ужас. Как там сказала Нарри? «Мне показалось, что от него можно ждать всего, что угодно». Вот уж воистину. Ближе к утру Ллалура пришла к выводу, что бежать нельзя. Она справится и с этим. Раньше из всех передряг ей удавалось выбраться живой, выкрутиться, выкарабкаться, удастся и сейчас. Нельзя переставать верить в свою удачу. Она рано спустилась на первый этаж и принялась за работу. Когда солнце поднялось над горизонтом, к ней пришла старая Нунд. - Может, я как-то могу помочь тебе в твоем деле? – спросила старуха. Ллалура устало покачала головой, не поднимая глаз со своего котелка, в котором она варила зелье. - Увы, мутсера. Пока мне остается только ждать. - Думаешь, рыбка сама приплывет в твои сети? – хмыкнув, заметила Нунд. Ллалура горько усмехнулась. - Уверена, - ответила она. – Главное только выжить после этого. Как только она произнесла эти слова, в дверь постучали. Ллалура вздрогнула всем телом, но Нунд дала ей знак успокоиться и сама открыла дверь. На пороге стоял слуга из таверны с корзинкой овощей. - Я принес ваш заказ, - сонно проговорил он. Нунд взглянула на Ллалуру. - Ты что-то заказывала? Данмерка сразу поняла, в чем дело, не глядя достала горстку септимов из кармана, сунула их курьеру и чуть ли не силой выхватила корзинку. Слуга удивленно посмотрел на сумму, которая была явно больше той, которую полагалось бы заплатить за овощи, но Ллалура, не обратив на него никакого внимания, захлопнула дверь. Она запустила руку в корзинку и нашла то, что искала – маленькую скомканную записку. «Он здесь». Сердце Ллалуры упало, она выронила корзинку, и картофелины с луковицами рассыпались по полу. Старая Нунд принялась поднимать овощи, но Ллалура, встрепенувшись, остановила ее. - Скорее идите к себе! - воскликнула она на данмерисе. – И не спускайтесь! Старуха кивнула и послушалась, исчезнув вскоре на втором этаже. Ллалура быстро собрала овощи обратно в корзинку, поставила ее на прилавок. Черт, теперь руки грязные. Данмерка принялась нервно вытирать их о полотенце, как вдруг в дверь постучали снова. Это он. Он пришел ее убить. Глубоко вдохнув, Ллалура попыталась унять дрожь, поправила волосы и быстрым движением распустила свой хвост. Она сильная. Она храбрая. Во всяком случае должна казаться такой. Ллалура открыла дверь и увидела на пороге Цицерона с самой приятной улыбкой и букетом белых цветов руках. Данмерка улыбнулась так тепло и жизнерадостно, будто это не ее только что трясло от страха. - Кикеро! – деланно удивленно воскликнула она. – Ты все-таки пришел! Цицерон хищно ухмыльнулся. - Как видишь! – радостно ответил он. Ллалура приняла цветы и знаком пригласила его внутрь. Цицерон вошел, и, когда Ллалура закрывала дверь, на ее лице мелькнул смертельный ужас, но она быстро обернулась, снова заулыбавшись. На его поясе висел этот жуткий эбонитовый кинжал. - Не думала, что увижу тебя спустя полгода, - сказала она. – Мне казалось, что ты уехал обратно в Киродиил, когда похоронил свою мамочку. - Ну, у Цицерона есть еще дела, - весело сказал он, прислонившись к прилавку и стремительным взглядом оглядев только что принесенную корзинку с овощами. – Я немного задержался со своей семьей. Сердце Ллалуры бешено колотилось. Она смотрела на него, улыбаясь, как дура, прокручивая в голове, как может справиться с ним – для создания любого заклинания нужно время. Куда она дела записку от Нарри? Почему он так посмотрел на корзинку – неужели догадался, что ее предупредили? Может, следил за домом? Она все равно не успела ничего предпринять! Ллалура потянулась за кувшином на шкафу и поставила в него цветы, пусть пока без воды. Она разместила кувшин на прилавке и оказалась слишком близко к Цицерону. Нельзя показывать свой страх. - Спасибо, - опустив глаза, проворковала Ллалура самым милым своим голосом. – Мне приятно, что ты не забыл обо мне. Цицерон не сводил с нее смеющегося взгляда. - В последние дни я вспоминаю тебя довольно часто, дорогая Ллалура, - медленно растягивая слова, произнес он. – Со мной столько всего случилось! Но, к сожалению, не очень приятного. Данмерка участливо заглянула ему в глаза. - Что именно? Цицерон опустил взгляд и достал из ножен свой кинжал с черным лезвием, осторожно провел по нему пальцами – как ни старалась Ллалура не показывать своего страха, но в этот миг она не сдержалась и отступила назад. Цицерон заметил это и рассмеялся, шагнув к ней, чтобы расстояние между ними не сокращалось. - Видишь ли, моя дорогая подруга, недавно был убит мой брат, - протянул он, и Ллалура почувствовала, как холодеют ее пальцы. – Ну ладно, признаюсь, на самом деле он Цицерону совсем не брат, просто очень хороший друг. Я считал его братом. А тут вдруг, представляешь, пару дней назад его убили и бросили прямо около дома! Цицерон внимательно посмотрел на данмерку, и глаза его продолжали смеяться. Лицо Ллалуры совершенно искренне помрачнело. - Это очень грустно. Прими мои соболезнования, - сказала она. – Надеюсь, убийцу нашли? Цицерон улыбнулся. - Увы, нет, - ответил он. – Поэтому Цицерон и пришел. Может быть, ты что-то знаешь? Не выпуская кинжал из рук, Цицерон подвинулся еще ближе, почти вплотную к Ллалуре, и она, не сводившая с него глаз, отшагнула еще немного назад. Дело плохо. Дело очень плохо. Что она успеет наколдовать до того, как он насадит ее на это эбонитовое лезвие? - Я? – удивилась данмерка. – С чего ты решил, что я могу что-то об этом знать? Цицерон ринулся вперед и быстрым рывком прижал Ллалуру к стене так, что шкаф и прилавок затряслись, и кувшин с цветами упал на пол, разбившись вдребезги. Черное лезвие оказалось у самой шеи данмерки. - Можешь не отпираться, - яростно прошипел Цицерон в ее испуганное лицо. – Думаешь, что Цицерон совсем глуп? О твоем чудесненьком огненном хлысте здесь знаем только мы вдвоем! Зачем ты убила Визару? Что ты хотела у него узнать? Ллалуру колотило. Все кончено. Все пропало. Из этого ей не выпутаться. Тяжело дыша и чувствуя холод лезвия на своей шее, она прикрыла глаза. Может, это все ей снится? Нет, это не сон. Это ее конец. Удивительно, но эта мысль ее вмиг успокоила, и Ллалура перестала дрожать. Какой теперь смысл бояться? Ну нет, она не умрет как жертва. Данмерка открыла глаза и посмотрела на Цицерона с вызовом. Она сама потянулась к его лицу, и лезвие кинжала впилось в ее горло сильнее. - Я таких ящеров на завтрак ем! – с жуткой ухмылкой прохрипела Ллалура. В темных глазах Цицерона мелькнуло удивление, и он снова улыбнулся. - Не он ведь был тебе нужен, верно? – прошептал Цицерон. – А кто тогда? Данмерка смотрела на него без страха. - Астрид, - с ненавистью процедила она сквозь зубы. – Можешь убить меня, но это ничего не изменит. Вы ее не спрячете. Приговор ей вынесен, и на мое место придут другие. Вдруг Цицерон отпрянул назад и спрятал кинжал обратно в ножны. Ллалура, уже готовая встретить свою смерть, на мгновение замерла и пораженно уставилась на своего гостя. - Если бы Цицерон хотел тебя убить, ты бы уже была мертва, - легко и радостно произнес он. Ллалура не могла в это поверить. Она все еще стояла у стены, словно пригвожденная к ней, ощущая тяжесть своего тела, которая покинула ее в момент близости конца, и страх снова начинал пробираться в ее душу. Он делает это нарочно? Он заставляет ее помучиться? Приставляет к горлу нож, а потом дает надежду, чтобы убить исподтишка, когда она снова потеряет бдительность? Лицо Цицерона переменилось в секунду и стало очень серьезным. - Наши цели одинаковы, - сказал он. – Полагаю, дорогая Ллалура, мы можем помочь друг другу. Испуганный взгляд данмерки упал на разбитый кувшин и лежавшие на полу белые цветы. Как такое может быть? Это же абсолютная чушь! - Ты, Кикеро, - медленно протянула она, - Хранитель Гроба Матери Ночи, хочешь смерти Астрид, главы своего Братства? И ты думаешь, что я в это поверю? Цицерон развел руками. - Боюсь, другого выбора у тебя нет, - все так же серьезно произнес он. – Цицерон поможет тебе убить Астрид в обмен на то, что больше ты не будешь убивать никого из моих братьев и сестер. Идет? Ллалура отлипла от стены и шагнула чуть ближе к Хранителю. Она сверлила его глазами, пытаясь понять скрытый смысл его слов, но до этого ей еще не доводилось видеть его настолько сосредоточенным, и это испугало и сбило с толку еще сильнее. - И зачем тебе это нужно? – спросила Ллалура. Цицерон поморщился. - Что за допрос? – воскликнул он. – Нужно. Она меня раздражает. Зачем Цицерону рассказывать тебе о том, что происходит в Братстве? Это тебя не касается, дорогая Ллалура. Я предлагаю тебе помощь ради нашей старой прекрасной дружбы, а ты еще и недовольна! Голова Ллалуры шла кругом. - Допустим, я соглашусь, - осторожно произнесла она. – Что ты предлагаешь? У тебя есть план? Цицерон театрально вздохнул и обвел глазами комнату. - Еще нет, - ответил он. – Но ясно одно: нельзя делать это в убежище. Тебе будет проблематично остаться там в живых, а мне дорога моя репутация, поэтому я и не хочу делать это… в одиночку. Конечно, Цицерон бы очень хотел сам перерезать горло этой мерзавке, но увы! Я не могу нарушить догмат. Не смею. Нужно выманить ее из убежища. Ллалура не верила ему. Допустим, его намерения искренни, и он тоже желает смерти Астрид. Допустим, Цицерон действительно поможет ей убить главу последнего Темного Братства. Но какова вероятность, что он потом сразу же не убьет ее? Они естественные, природные враги. Сама судьба развела их на противоположные полюса. - И ты можешь гарантировать мне, что я не стану твоей жертвой? – строго спросила Ллалура, чувствуя, что снова начинает дрожать. Цицерон рассмеялся. - Боишься меня? Хорошо. Бойся. Я могу пообещать, что не трону тебя, если тебе это так важно. Но и ты обещай то же самое. - Обещаю, - ответила Ллалура. – Надо полагать, ты уже догадался, кто я? Хранитель вздохнул и скривил губы. - Увы, - произнес он. – Кто еще может желать смерти Астрид, кроме меня? Только Мораг Тонг. Ллалура опустила глаза. Ей очень хотелось поверить, что хотя бы на какой-то короткий промежуток времени она, убийца из Мораг Тонг, может заключить союз с ассасином Темного Братства, но верилось в это с трудом. Видимо, как он уже справедливо заметил, другого выбора у нее действительно не было. - И что мы будем делать? – спросила данмерка. Цицерон снова шагнул ближе к ней, и Ллалура попятилась, снова впечатавшись в стену. Хранитель приблизился вплотную, и на короткое мгновение его взгляд скользнул по губам данмерки – это не скрылось от ее внимательных глаз, и предположение, что он может поцеловать ее так же внезапно, как она сделала это полгода назад, заставило Ллалуру полностью похолодеть. Секунда – и кровь прилила к ее лицу, разлилась странным теплом по телу. - Цицерон придумает, как нам действовать, исходя из обстановки в убежище, - прошептал он с хищной улыбкой. – Так что жди от меня вестей, дорогая Ллалура. Быстро развернувшись, Цицерон двинулся к выходу и, улыбнувшись данмерке напоследок, ушел. Ллалура выдохнула. Она осталась жива. Но надолго ли?***
В первые несколько дней после этой встречи Ллалура смогла выдохнуть с облегчением и даже прийти к выводу, что ее дело не так провально, как казалось на первый взгляд. Ей нужно было казнить Астрид, но штурмовать убежище и в одиночку столкнуться с группой обученных ассасинов – это явно не ее метод борьбы. Она хороший маг, но совершенно не воин. Да и плевать на всех остальных, ей нужна только голова Астрид. Периодически к ней возвращались тревожные мысли о том, что Цицерон ее обманет, и с каждым днем они становились все навязчивее. Конечно, ему нельзя было доверять. Он ее враг. Необходимо помнить об этом каждую секунду. Однако, если он действительно ненавидит Астрид – а Ллалуре показалось, что он говорил искренне – то пока что она нужна ему, а он ей. Данмерка надеялась, что этот временный союз все же возможен. С того дня Ллалуре очень плохо спалось. Однажды, ворочаясь всю ночь и перекручивая в голове, как ей унести ноги от Цицерона сразу же после убийства Астрид, Ллалура уснула под утро. Ее разбудил какой-то шум на первом этаже. Открыв глаза, данмерка заметила, что солнце поднялось уже очень высоко. Снизу доносились голоса. Сердце Ллалуры застучало сильнее. Почему Нунд не разбудила ее раньше? Быстро спрыгнув с кровати и поправив растрепанные серебряные волосы, Ллалура помчалась к двери прямо в ночной сорочке. Открыв дверь, она сразу же столкнулась со сгорбленной Нунд. - К тебе пришли, - сказала старуха на данмерисе. – Какой-то очень разговорчивый рыжеволосый шут. Ллалура задрожала. - Идите к себе, мутсера, - ответила она. – Это по делу. Старуха снова безропотно послушалась данмерку, и та спустилась на первый этаж. Цицерон ходил из стороны в сторону, как маятник, но, увидев Ллалуру, остановился и широко улыбнулся. - Смотрю, ты любишь поспать, - заметил Хранитель, осмотрев босую и заспанную Ллалуру. – А твоя бабушка такая очаровательная! Ты явно не в нее, она ни разу мне не улыбнулась! Данмерка хмыкнула. Она сделала над собой усилие, чтобы придать себе самый жизнерадостный вид. Вмиг осмотрев Цицерона, она заметила, что кинжала с ним нет. Что ж, это было уже что-то. - Потому что она мне не бабушка, - ответила Ллалура. – И ты для нее всего лишь грязный н’вах. Цицерон рассмеялся. - С чем пожаловал? – спросила Ллалура. – Придумал что-нибудь? Хранитель кивнул, не сводя радостных темных глаз с данмерки. Ее снова объял страх за свою жизнь и – о ужас – то неподдающееся объяснению возбуждение, которое она впервые ощутила по дороге в Фолкрит после стычки с братьями бури. - Можно сказать и так! – хихикнув, произнес Цицерон. Это чувство, захватывающее и пугающее еще больше, чем та ситуация, в которой Ллалура оказалась, периодически возвращалось к ней точно так же, как тревожные мысли о смерти. Данмерка упорно гнала его прочь, но оно не отступало: все чаще ей мерещилось в те мгновения, когда она механически перебирала травы или варила очередное зелье, как Цицерон прижимает ее к стене, но уже не с целью убить или запугать. Ох, все было бы проще, если бы он не служил в этом проклятом Темном Братстве. Или если бы она все так же не знала об этом. Но было бы это так же интересно и возбуждающе? Ллалура кивнула в сторону лестницы. - Пойдем в комнату, - сказала она. – Не хочу, чтобы нам мешали. Цицерон посмотрел на нее долгим лукавым взглядом. - Может, ты мне там ловушку готовишь? – ухмыльнувшись, спросил он. Ллалура искренне засмеялась. - А что? Боишься меня? Смеющееся лицо Цицерон приобрело жуткое, кровожадное выражение. - Не боюсь. - Тогда идем. Поднимаясь наверх, Ллалура ощутила, как начали дрожать ее колени – будто она была какой-то маленькой девочкой. Ей еще не приходилось иметь дел с теми, кого она так сильно боялась, от таких людей она старалась избавляться или бежать прочь сразу же. Странно, что этот страх никак не мешал ее желанию, даже наоборот – такого с Ллалурой еще не случалось, поэтому она не могла понять в полной мере, что чувствует. Когда они оказались в ее комнате, данмерка заперла дверь изнутри. - Я тебя слушаю, - сказала она, сев на кровать. Цицерон сел рядом с ней. - У Астрид разыгралась настоящая паранойя после убийства Визары, - начал он с улыбкой. – Боится собственной тени, будто чувствует, что это пришли за ней, поэтому выманить ее будет не так-то просто. Но способ есть. Астрид выходит из убежища только в исключительных случаях: например, когда вербует новобранцев, но Цицерон не думает, что сейчас она решится на это. Ллалура кивнула. - И что нам делать? Цицерон поднял руку, давая данмерке знак не перебивать его. - Не торопись так, дорогая Ллалура, - продолжил он. – Еще она имеет связи, которые поддерживает лично, без привлечения остальных членов Братства. Так, например, есть некий Делвин Меллори из Гильдии воров, который, как я понял, единственный занимается поставкой разных вещей для убежища, а также ремонтом – видимо, он один знает о нашем расположении. Астрид встречается с ним лично и никак иначе. - И что это значит? Цицерон ухмыльнулся. - Если что-то в убежище вдруг поломается, например, рухнет какая-нибудь стена, у Астрид не останется другого выбора, как отправиться к Меллори. Ллалура задумалась. - Боюсь, сделать это не так просто, - углубившись в мысли, произнесла она. – Никакой магии не будет достаточно, чтобы проломить стену, тем более такую, как в вашем убежище. Однако… Данмерка запнулась. - Я поговорю с Нунд. Я слышала о существовании горючей маслянистой жидкости, которая может устроить взрыв. Глаза Цицерона сверкнули. - Это было бы замечательно! Поговори с очаровательной старушкой, и, когда найдешь эту жидкость, пожалуй, я сделаю это сам. В конце концов, это мое убежище. Никто, включая мою дорогую мамочку, не должен пострадать. Логично, что он ей не доверяет. Если бы Ллалура нашла достаточно такой жидкости, она подорвала бы все убежище целиком, не разбирая, где там Астрид и где кто. Но добыть ее наверняка будет непросто. Да и любые взрывы – это хаос, который Ллалура не любила. Ей было трудно ориентироваться в суматохе. В любой момент что-то могло пойти не так. Возможно, Цицерон действительно справится с этим лучше. - А тебя не начнут подозревать? – спросила она. - О, оставь это мне! – радостно воскликнул Цицерон. - Я так понимаю, после этого мне придется просто караулить Астрид, - сказала Ллалура. – Что она может? Она сильная? - Не думаю, - ответил Цицерон. – Обычная женщина. Магией она точно не владеет, так что просто не подпускай ее близко к себе. Цицерон тебе поможет. Данмерка напряглась. Этого ей не хотелось. Он мог воспользоваться случаем и… - Я и сама справлюсь, - строго сообщила Ллалура. – Раз она не владеет магией, то это будет легко. Можешь не волноваться. Цицерон усмехнулся так, что по ее коже пробежали мурашки. Он подвинулся ближе к данмерке и схватил ее за лицо. - А со мной справилась бы? – прошептал он. Ллалура задрожала. Она не смогла скрыть страх, выступивший на ее лице. Пока он так близко, ей точно не выйти победителем. Но у него с собой даже кинжала нет. Пока что он нужен ей, а она ему. Он не должен причинить ей вред. Данмерка быстро справилась с собой и улыбнулась, вывернувшись из его рук. - Ты сомневаешься? – с вызовом произнесла она. Ее сердце колотилось так бешено, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Цицерон был так близко, что Ллалуре снова показалось, что он сейчас ее поцелует – это было так волнительно и дико, что она вздрогнула, будто бы от электрического разряда. А сама она? Хотела ли этого? Конечно, хотела. Цицерон, внимательно наблюдавший за мучениями Ллалуры, тепло улыбнулся. - Значит, так и решим, - сказал он. – Ищи эту горючую жидкость, а когда найдешь, оставь мне знак – ну допустим, нож, воткнутый в дуб, который растет справа от врат Фолкрита. Идет? Ллалура кивнула. Скорее бы это все закончилось. Цицерон встал и двинулся к выходу из комнаты, но вдруг остановился и снова повернулся к данмерке. - Что-то ты давно не называла меня «Кикеро», - хихикнув, заметил он. Ллалура слабо улыбнулась. - До встречи, Кикеро, - сказала она. – Жди нож в коре дуба.***
Тихий теплый дождь глухо стучал по Фолкритским крышам. На город опускалась ночь; Ллалура в своем темном плаще миновала стражников, вышла за ворота города, отыскала дуб справа от дороги и, оглядевшись, чтобы ее никто не видел, с силой всадила обычный кухонный нож в дерево. После этого данмерка устало побрела домой. Да уж, пришлось немало потрудиться, чтобы отыскать у торговцев-каджитов нужный порошок, из которого Нунд изготовила масло, однако получилось его не так много, как хотелось бы, и Ллалура уже сомневалась в верности этого плана. Дождь неторопливо увлажнял капюшон темно-зеленого плаща данмерки. Она не торопилась обратно в лавку Нунд, решив немного пройтись по темному городу. Фолкрит ей не нравился. Ллалуре ничего в Скайриме не нравилось. В горах и лесах была какая-то мистическая притягательность, но пепельные пустоши были для данмерки милее всего на свете. Вдалеке послышался глухой раскат грома, приближалась первая гроза в этом году. Ллалура, уже отошедшая на приличное расстояние от городских ворот, обернулась на них. Интересно, когда Цицерон придет к ней опять? Может ли он ходить куда вздумается? Может, он приходит к этому дубу каждый день и не может дождаться момента, когда Астрид наконец умрет? Зачем ему вообще это нужно? Неужели он хочет занять ее место? В принципе Ллалуру это не касалось. Она прислонилась к покосившейся изгороди неизвестного ей дома. Мысли о Цицероне возвращались к ней намного чаще, чем следовало бы. Жаль, что все так сложилось, они вполне могли бы стать друзьями. Гром прогремел где-то далеко еще раз, и дождь усилился. Задумавшись о чем-то своем, данмерка мечтательно улыбнулась и поспешила домой. В дверь алхимической лавки постучали вечером через два дня. Ллалура, выскользнувшая из своей комнаты, быстро заглянула к Нунд, попросив ее не выходить, сбежала с лестницы и открыла дверь, надеясь увидеть на пороге Цицерона – но это оказался тот же слуга из таверны, который принес ей овощи в тот день. Лицо Ллалуры сразу омрачилось. - Тебе тут передали, - сказал слуга, почесав голову. – Даже заплатили, чтобы я доставил. Он протянул данмерке туго свернутый и связанный листок. - От кого это? – спросила Ллалура, приняв письмо. - От какого-то психа, - сказал курьер. – Он… - Я поняла, - перебила его Ллалура. Она быстро вытащила из кармана несколько септимов. – Я тоже заплачу, но ты, пожалуйста, никому не рассказывай об этом человеке. Слуга посмотрел на нее с недоверием, но деньги взял и, кивнув, ушел. Данмерка закрыла дверь и развязала маленькое письмо. «Дорогая Л.! Жду тебя в заброшенной хижине к северо-востоку от Фолкрита. Возьми то, что тебе удалось найти. Твой друг К.» Сердце Ллалуры упало. Что еще за заброшенная хижина? Почему он не пришел сам? Нет, нельзя повестись на такую откровенную ловушку. Значит, все, что говорил ей Цицерон, было ложью, все это планом, чтобы заманить ее к Темному Братству. Данмерка повернулась к лестнице и нервно прикусила губу. Она туда не пойдет. У нее есть горючее масло, зачем ей вообще помощь Цицерона? Теперь она сама может взорвать убежище, например, черную дверь. Ллалура начала подниматься на второй этаж, чтобы забрать бутылочку с нужной жидкостью, но остановилась на лестнице, впившись в перила. Нет. Он наверняка и это предусмотрел. Он же сам пришел к ней с этим планом. Там ее тоже будут ждать. Кровь прилила к лицу Ллалуры от волнения. Она сильнее вцепилась в перила, размышляя, что делать. Она не будет делать ничего. Если Цицерон действует без подвоха, то пусть придет к ней сам, как раньше. И к убежищу она тоже не пойдет. Она столько ждала, подыскивая удобный момент, подождет и еще. Ллалура вернулась в свою комнату. По ее телу все еще пробегала мелкая дрожь, будоражила ее тело и мысли. Ллалура достала бутылочку с горючей жидкостью из маленькой тумбочки и вопросительно на нее посмотрела. Может, Цицерон просто испытывает ее? Проверяет, такая ли она смелая, как говорит? Очень похоже на все эти его игры. Ллалура вспомнила, как он подвинулся к ней здесь, в ее комнате, схватив за лицо. Ему нравилось ее пугать. Он знал, что она боится его, как бы она это ни отрицала. Жидкость в бутыли была абсолютно черной, и Ллалура увидела в ней свое отражение. Нахмурившись, данмерка спрятала бутылочку в свою сумку, надела плащ и побежала на лестницу. Вечер на улице стоял теплый и солнечный. Ллалура поспешила к восточным воротам Фолкрита, боясь, что может передумать.***
Солнце почти достигло горизонта, путаясь в деревьях безмолвного леса, когда за дверью полуразрушенной хижины что-то хрустнуло. Цицерон, который сидел на полу хижины, рассматривая простой кухонный ножик, поднял голову, будто проснувшись, встал и открыл дверь: никого видно не было. Он осмотрелся и заметил какое-то странное, едва заметное шевеление. Цицерон хищно усмехнулся. - Ты не проведешь меня своими магическими штучками, - громко сказал он, и его голос разрезал тишину леса. – Я знаю, что ты здесь, дорогая Ллалура. Фигура в плаще и капюшоне проявилась не сразу, сначала появились лишь ее смутные очертания, но данмерка обретала плотность на глазах. Ллалура сняла капюшон и посмотрела на Цицерона с улыбкой. Ее глаза сразу же скользнули на его пояс и не нашли там кинжала – от этого данмерке стало легче, будто с плеч упал какой-то огромный камень. Она уже обошла лес вокруг хижины вдоль и поперек, чтобы убедиться, что Цицерон здесь совершенно один. - Цицерон уже подумал, что ты не придешь, - деланно вздохнув, произнес он. - Но я пришла, как видишь, - сказала Ллалура и осмотрела дом. – Почему ты выбрал местом встречи какую-то развалину? Почему не пришел в лавку? - Это становится слишком заметным, поэтому может быть опасным для нас обоих. Заходи, что же ты стоишь! Ллалура осторожно шагнула ближе, но все же не спешила зайти внутрь. Как ни крути, но на своей территории она чувствовала себя увереннее, хоть даже там Цицерон мог убить ее, не моргнув и глазом. Когда данмерка подошла к Хранителю, он протянул ей нож. - Это, кажется, твое, - с улыбкой сказал он. Ллалура вздрогнула и приняла кухонный нож, спрятав его в сумку. Наличие ножа тоже не помешает. Данмерка вошла внутрь, и Цицерон закрыл дверь изнутри. В доме царил полумрак, и хоть в стенах были огромные трещины и дыры, открывавшие внешний мир, солнце уже почти село. Ллалура достала бутылку с черной жидкостью. - Нунд сделала это масло сама, - сказала она, серьезно посмотрев на Цицерона. – Но его, как видишь, совсем немного. Поэтому я не могу давать гарантию, что оно сможет разрушить стену. Цицерон взял бутылочку. - Это досадно, - сказал он, скривившись. – Ладно, что поделать! Цицерон что-нибудь придумает. Надо найти самое уязвимое место. Ллалура опустила глаза. - Когда ты это сделаешь? – спросила она. Цицерон пожал плечами. - Не сегодня, - ответил он. – Постараюсь завтра. Лучше нам пока не встречаться до… самого главного момента. Так что будь начеку. Данмерка осторожно подняла на него взгляд. - Тебя подозревают? Цицерон поморщился. - Нет, это вряд ли. Но меня не любят. Особенно Астрид. Ллалура хмыкнула. Ну, это неудивительно. Мало кому бы понравился такой, как Цицерон. Ей понравился, но, справедливости ради, она не жила с ним бессчетное количество дней под одной крышей. Она осмотрела хижину изнутри. - Откуда ты узнал об этой лачуге, Кикеро? – спросила Ллалура. Цицерон улыбнулся. - Мне о ней рассказал Визара. Если Цицерону не изменяет память, именно здесь он впервые встретился с Астрид, когда она его завербовала. Помнишь Визару? Тот самый аргонианин, которого ты убила. Ллалура хмыкнула. - Так его звали Визара, - протянула она. – Мы в Морровинде не даем личные имена ящерам. Для нас это вещи. На лице Цицерона появилась жуткая ухмылка. - А-а-а, старые-добрые традиции рабовладения, - произнес он. – Мне определенно нравится Морровинд! Но разве после Красного года эти «вещи» не показали, что с ними нельзя так обращаться? Улыбка Ллалуры стала язвительной. - Как видишь, я обращаюсь до сих пор и вполне успешно. Ты разве у каждой своей жертвы имя спрашиваешь? Цицерон шагнул к ней ближе, и Ллалура ощутила волнение, стремительно разлившееся по всему телу – в этом волнении были и страх, и вожделение. - Хочешь поговорить о нашей с тобой работе, дорогая Ллалура? – игриво проговорил он. – Думаю, она не так уж отличается в своей сути. Разве что методами и… мотивацией. Ллалура тоже сделала шаг к Цицерону, несмотря на ноющее внутри нее беспокойство. - Мотивацией? – повторила она. – У таких, как мы, может быть одна мотивация – желание убивать. Темные глаза Цицерона сверкнули чем-то страшным, но Ллалура не сдвинулась с места. - Жаль, что ты работаешь на Мораг Тонг, - вздохнув, заметил Цицерон. – Жаль, что мы с тобой враги. Это прозвучало так жутко, что Ллалура задрожала, как осиновый лист. Нет, она не отступится. Она пожалеет потом, если уйдет сейчас – конечно, если это «потом» у нее будет. - Сейчас мы с тобой временные союзники, - напомнила Ллалура и развязала свой плащ – он шумно упал на деревянный пол. Цицерон, на мгновение удивившись, внимательно посмотрел на упавший плащ и перевел взгляд на данмерку. Продолжая дрожать, Ллалура расшнуровала верх своего льняного платья непослушными пальцами. - Думаю, мы пока что можем забыть о своих разногласиях, - выдохнула она. – Верно, Кикеро? Ллалура осторожно подняла на Цицерона взгляд, полный желания и страха. Она не успела ничего сделать, даже потянуться к нему, как Цицерон резко обхватил ее руками и впился в ее губы. Данмерка вздрогнула, дернулась всем телом, но Хранитель не отреагировал на это – она была в его руках, как добыча, попавшаяся в зубы хищнику. Ллалура смогла только подумать о том, что она, наверное, полная дура, и понадеяться в очередной раз на свою природную удачу. Цицерон, возможно решив, что Ллалура пытается вырваться, грубо схватил ее за плечи, потянул вниз расшнурованное платье, и оно податливо скользнуло по плечам. Данмерка, осмелев, ответила на его поцелуй, с жадностью поймала его влажный быстрый язык, прижалась к Цицерону сильнее. Но он вдруг отпустил ее, и Ллалура, переставшая чувствовать его руки, с ужасом подумала, что он ее сейчас убьет – и отскочила назад, как ошпаренная. Взгляд Цицерона был страшен. У него нет оружия. Пока она ему нужна, ей нечего бояться. Правда же? Цицерон кровожадно ухмыльнулся. - Нравятся игры? – медленно проговорил он. – Тогда можем поиграть! Тяжело дыша, Ллалура покачала головой. Наклонившись, она расстелила плащ на полу и выскользнула из своего платья. Она привыкла быть властной и смелой с мужчинами, смеющейся и задорной, не робеющей ни перед чем, и сейчас ей тоже очень хотелось быть такой – быть собой, но у нее это никак не получалось. Казалось, что все нервы ее были оголены точно так же, как и ее тело. Цицерон обвел Ллалуру быстрым взглядом, и от этого она задрожала еще сильнее. Он приблизился вплотную. Ухмыльнувшись, он собрался что-то сказать, но данмерка не дала ему этого сделать и поцеловала в губы. Цицерон отреагировал сразу же: он яростно проник в ее рот, обхватил руками тонкую фигуру Ллалуры – эти прикосновения обожгли ее кожу, вздрагивавшую от мелкой нервной дрожи. Нет, он не причинит ей боль. Это она может убить его. Ллалура расстегнула пояс на шутовском наряде Цицерона, потянула вверх его рубашку – он поддался и, оторвавшись от данмерки на мгновение, стащил в себя рубаху. Вместе с ней на пол упал его колпак, и Ллалура усмехнулась – без этого жуткого костюма он почему-то не так ее пугал. Он ничего ей не сделает. Ллалура нетерпеливо прильнула к его обнажившемуся телу, снова поймала его губы, потерлась о его кожу, запустила руки в его брюки – она должна быть главной. Мысли о том, что Цицерон не убьет ее, что сейчас он сам так же беззащитен, как она, что он не ожидает от нее подвоха и наверняка не планирует убивать ее прямо сейчас, раззадорили ее, вселили уверенность. Она не будет дрожать больше. Руки Цицерона настигли ее груди, и Ллалура шумно вдохнула в себя воздух, оторвавшись от его губ. От страха все ее чувства были обострены в стократ. Ллалура посмотрела на него с вызовом. - Уже не боишься Цицерона? – с издевкой спросил он, сильнее сдавив ее груди. Данмерка прикусила губу. - Это Кикеро нужно меня бояться, - ответила она с придыханием. Цицерон рассмеялся и, схватив ее вдруг за горло, потянул вниз. Ллалура едва не упала, ее ноги подкосились, но Цицерон продолжал держать ее за шею и опустился сам. Он грубо повалил данмерку на ее плащ и, нависнув над ней, сдавил ее горло. - Мне не нужно оружие, чтобы расправиться с тобой! Смех Цицерона разрезал тишину леса вокруг. Ллалура дернулась всем телом, вцепилась в его пальцы, пытаясь их разжать – ей стало не хватать воздуха. Цицерон отпустил ее так же внезапно, как и начал душить, быстро развел ее ноги и вошел в нее. Ллалура не стала сопротивляться, глухо застонав от короткой тупой боли. В конце концов, этого захотела она сама. Данмерка запустила пальцы в его длинные рыжие волосы, пытаясь двигаться в такт ему. Ей не составляло сейчас труда свести свои руки за его спину, призвать легкий кинжал из полупрозрачного магического стекла и пронзить его сердце. Он думает, что это она в его руках? Глупец! Ллалура вдруг рассмеялась, но Цицерон, продолжая все яростнее входить в нее, не обратил на это внимания. Он схватил ее за лицо, провел пальцами по губам. Он больше не был ей нужен, и Ллалура могла убить его сейчас без сожаления. Забрать обратно свою бутыль с горючей жидкостью, взорвать часть убежища, выследить Астрид и убить ее без его помощи. Это развеселило данмерку. Чем меньше останется в живых членов Темного Братства – тем лучше для нее. Для всего Мораг Тонг. Через какое-то время Ллалура с силой вывернулась, повалила Цицерона на плащ и забралась на него сверху. Их взгляды встретились, данмерка смеялась, в ее глазах было жуткое возбуждение, а Цицерон наоборот казался слишком серьезным – это заставило Ллалуру снова слегка задрожать. Она ввела в себя его член и, сведя ноги, задвигалась. Руки Цицерона скользнули по ее животу, поднялись выше, прошлись по груди и соскам, задержавшись на них на какое-то время, а потом снова потянулись к горлу – Ллалура заметила это движение и попыталась увернуться, но Цицерон снова с силой обхватил ее тонкую шею. Данмерка, вздрогнув, замерла. Вдруг он сейчас думает о том же? Думает, как бы убить ее? Неужели он тоже не теряет бдительности? - Продолжай, - властно сказал он, ухмыльнувшись, и ускорился сам, входя в нее. Ллалура попыталась начать двигаться, но не могла поймать такт и, быстро вывернувшись из рук Цицерона, наклонилась к нему, проведя разгоряченной грудью по его вспотевшему телу. Их лица оказались очень близко. - Не смей мной командовать, - прошептала она. Цицерон обхватил ее бедра и начал входить в нее все грубее и быстрее. Ллалура громко застонала, чувствуя, как начинают дрожать ее колени – нет, нельзя ни на секунду забывать, что он враг. Данмерка уперлась локтями о деревянный пол над головой Цицерона, свела вместе свои руки, и в них образовалось слабое свечение. Цицерон продолжал входить в нее толчок за толчком, так, что в глазах Ллалуры начинало темнеть от чувств. В ее руках постепенно вырисовывались очертания кинжала. Если он сейчас это заметит – ей конец. Кинжал выглядел хрупким и прозрачным, как стекло. Ллалура обхватила его правой рукой так сильно, что ее пальцы задрожали. Сейчас. Одно мгновение – и этот страх пройдет навсегда. Вдруг Цицерон остановился, шумно застонал и обхватил фигуру Ллалуры сильнее, прижав ее к себе – данмерка ощутила, что ее стремительно наполнило тепло. Тело ее затряслось, руки задрожали так сильно, что призрачный кинжал выпал – и рассыпался на полу на сотни прозрачных осколков, тут же растаявших, как лед. Цицерон отпустил Ллалуру. Дрожа, она быстро вскочила на ноги. Ее голова кружилась, но медлить было нельзя. Вдруг Цицерон это заметил? Тяжело дыша, Ллалура пригладила взмокшие волосы и схватила свое платье. Цицерон, увидев, как она суетится, устало засмеялся. - И ты будешь говорить, что не боишься меня? - заметил он. Ллалура пропустила это мимо ушей и, быстро одевшись, поправила волосы. Ее лицо было румяным и чрезвычайно красивым. Цицерон встал и схватил ее за руку, грубо притянув к себе. В глазах данмерки мелькнул ужас. - Завтра ночью я все сделаю, - сказал он, глядя на Ллалуру смеющимся взглядом. – Будь начеку, моя дорогая союзница! Мы не должны упустить нашу добычу. Ллалура резким движением высвободилась из его хватки, подняла плащ, пропитанный их потом. - Мою добычу, - напомнила она. И, не дожидаясь ответа, поспешила прочь из хижины в ночной Фолкритский лес.***
Следующая ночь тянулась для Ллалуры слишком долго. Она сидела на широкой ветке могучего дерева, с которой была заметна нужная ей расщелина: она уже сидела здесь несколько ночей подряд, следя за убежищем, прежде чем ей попался аргонианин. Следить и ждать было трудно. Ллалура заглянула в чистое ночное небо, освещаемое огромными лунами, и по-детски поболтала ногами. Ночь была прохладной, и данмерка посильнее натянула капюшон своего плаща. Он все еще пах чем-то чужим, но приятным, этот запах возвратил Ллалуру в прошлую ночь, в полуразрушенную хижину, и она улыбнулась сама себе. Возможно, она еще пожалеет, что не убила Цицерона, но пока что данмерка была даже рада этому. Пусть тоже поработает. Как только она это подумала, послышался громкий хлопок, за ним последовал треск, и между деревьями по стороны расщелины в небо стал подниматься густой столп дыма. Ллалура вздрогнула, вернувшись в реальность, и всплеснула руками, будто в молитве – медленно, постепенно ее фигура начала растворяться в воздухе, становясь прозрачной. Став полностью невидимой, Ллалура вгляделась в темноту и увидела какое-то движение у убежища. Фигуры у убежища начали быстро разбредаться вокруг. Ллалура заметила приблизившуюся к ней тень, которая была удивительно маленькой – подойдя к дереву, фигура вдруг остановилась и принюхалась, словно зверь. Ллалура вздрогнула. Фигура подняла лицо, и данмерка разглядела девочку лет десяти с ярко-желтыми светящимися глазами. Она повела носом по воздуху, осмотрела ветви, где сидела Ллалура, и двинулась дальше. Данмерка, боявшаяся даже дышать, выдохнула, когда девочка-вампир прошла мимо. Тут становится небезопасно. Нужно сменить место. Ллалура дождалась, когда все стихнет, и дым прекратится, и осторожно слезла с дерева. Когда начал заниматься рассвет, она все еще была поблизости от убежища, но уже ближе к дороге: тоже сидела на высокой ветви древнего дуба, прислонившись к мощному стволу в полудреме. Интересно, Цицерон смог остаться незамеченным? Приближающийся рассвет раскрашивал все вокруг в приглушенные серые цвета. Когда немного посветлело, Ллалура рассмотрела пролом слева от черной двери – он был небольшим и заваленным камнями, но, возможно, при желании можно было пробраться через него в убежище. Конечно, Астрид не могла оставить это так просто. Вдруг что-то скрипнуло. Ллалура снова быстро соединила ладони, становясь бесплотной. Из двери вынырнули две темные фигуры. Данмерка спустилась на землю и попыталась прокрасться ближе. Ее сердце стучало, как сумасшедшее. - Я пойду с тобой, - прошептал незнакомый мужской голос. - Арнбьорн, не глупи, - прошипел женский в ответ. – Лучше охраняй убежище. Среди бела дня со мной ничего не случится. Тенегрив домчит меня в Рифтен к вечеру. - Ладно, - недовольно ответил мужчина. – Но пообещай мне, что будешь осторожна, Астрид. Ллалура задышала тяжелее. Она всмотрелась в женскую фигуру, увидела светлые волосы, и ее сердце наполнилось радостью предстоящей охоты. Как же приятно спустя столько времени наконец увидеть добычу, которую выслеживал долгими холодными ночами! Астрид сделала что-то руками – данмерка не разобрала, что это было, как вдруг раздался знакомый звук, напоминавший далекий раскат грома. Перед фигурами появился столп света, и из разверзшейся земли появилась черная, как ночь, лошадь с горящими красными глазами. Что за черт? Лошадь прямиком из Обливиона? Цицерон же говорил, что Астрид не владеет никакой магией! Это было очень плохо. Ллалура прикусила губу. Женщина быстро взобралась на магического жеребца, погладила его по голове. - Вперед, Тенегрив, - сказала она. – В Рифтен. Жеребец заржал и, встрепенувшись, направился к дороге. Арнбьорн исчез за черной дверью, а Тенегрив двинулся в сторону Ллалуры – та быстро попятилась, отскочив в сторону. Жеребец вдруг остановился и вперил свои жуткие красные глаза в данмерку, наверняка ее невидимость не была для него преградой. Ллалура задрожала от страха. Астрид пришпорила его. - Что такое, Тенегрив? Чувствуешь что-то? Давай, поехали! Жеребец зафыркал, все еще не сводя глаз с Ллалуры, но послушался и затрусил на дорогу. Данмерка быстро соображала, что ей делать – не было сомнений, что лошадь из Обливиона она догнать не сможет. Черт, нельзя дать ей уйти! Нужно действовать сразу же! Ллалура глубоко вдохнула. Она широко развела руки, вложив в них всю свою силу, и ее ладони, возвращая плотность, заискрились, будто бы сотнями маленьких молний. Невидимость Ллалуры разрушалась на глазах. Тенегрив, дошедший до дороги, остановился, резко развернулся к данмерке, и встал на дыбы – Астрид громко вскрикнула, но удержалась за гриву жеребца. Да начнется веселье. Ллалура очерчивала круги искрящимися руками, словно поднимая бурю прямо перед собой. Тенегрив кинулся к ней – и в то же мгновение данмерка отпустила молнии, которые поразили жеребца, опутав его ноги. Тенегрив остановился, его передние ноги подкосились – из-за молний он не мог двигаться. Жеребец громко заржал. Астрид пришпорила его в панике. - Тенегрив! – воскликнула она. Только в этот момент перепуганные светлые глаза Астрид увидели Ллалуру, с которой сполз ее капюшон. Поняв, что происходит, Астрид спрыгнула с Тенегрива и помчалась в лес. Вряд ли заклинания Ллалуры хватит надолго, чтобы удержать магического коня, нужно поскорее расправиться с Астрид, не дав ей вернуться в убежище. Данмерка бросилась следом, пытаясь на ходу создать в руках свой огненный хлыст, но от бега и волнения это получалось плохо. Ллалура начинала дрожать. - Арнбьорн! – закричала Астрид, ускользающая между деревьями. – Арнбьорн! Данмерка зацепилась за какой-то корень, мгновение – и она полетела вниз. Нет, нет, этого не может быть! Хлыст в ее руках, который уже начинал обретать форму, растаял. Ллалура подняла голову, увидела, как Астрид исчезает между в густом лесу, как вдруг раздался ее короткий вскрик, перешедший в неразборчивое мычание. Ллалура вскочила на ноги и бросилась следом. Приблизившись, данмерка остановилась, замерев от неожиданности и волнения: сопротивляющуюся и бьющуюся Астрид держал, закрывая ей рот, Цицерон. - Быстрее! – яростно воскликнул он. Ллалура поняла, что времени на магию нет. Она поспешила ближе, выхватила эбонитовый кинжал, висевший на поясе Цицерона, и встретилась глазами с диким взглядом своей жертвы. Астрид не прекращала бороться ни на секунду, и Хранителю было трудно ее удерживать – и как только глава Братства увидела перед собой черное лезвие кинжала своего подчиненного, рванулась, словно загнанный в западню дверь, вложив все силы в это конвульсивное движение. Цицерон не смог удержать ее на месте, и Астрид вырвалась. Руки Ллалуры вспыхнули огнем, и она выронила моментально нагревшийся кинжал. Астрид не смогла убежать далеко – призрачный хлыст опутал ее ноги, повалил на землю, и загорелся. Женщина закричала. Цицерон, догнавший ее, быстро нагнулся к ней и принялся душить обеими руками. - Сегодня ты наконец-то сдохнешь, проклятая тварь! – прошипел он с ненавистью. Ллалура дрожала. Где-то у дороги остался Тенегрив, который скоро выпутается и примчится к ним, поэтому медлить было нельзя. Хлыст быстро растаял, и данмерка подняла кинжал Цицерона, подошла ближе к ним. Астрид хрипела, пытаясь поймать воздух губами. Вдруг Хранитель остановился и встал. - Сделай это, - бросил он Ллалуре. – Цицерон… не должен. Астрид не могла больше сопротивляться. Ллалура схватила ее за покрасневшее лицо и быстро полоснула по горлу. Женщина затихла. Цицерон, внимательно наблюдавший за процессом, забрал у данмерки свой кинжал и еще раз несколько раз всадил его в сердце Астрид для верности. Но та уже была мертва. - Увидимся в Пустоте, мерзкая самозванка! – яростно прошипел он, и Ллалуре стало страшно. Она отошла как можно дальше от Цицерона и глубоко вздохнула. Все кончено. Надо же, она все-таки справилась с этой казнью. Глава Темного Братства мертва. Цицерон, прекративший кромсать Астрид, встал и вытер свой кинжал. Он посмотрел на Ллалуру, будто только сейчас ее заметил, и неожиданно тепло улыбнулся – будто это не он только что резал остывающий труп несчастной женщины. - Ну вот и все, - радостно сказал он, выдохнув. – У тебя есть еще дела в Скайриме? Ллалура покачала головой и пригладила разлохмаченные волосы. Солнце уже проклевывалось над горизонтом, прячась за деревьями Фолкритского леса. - Нет, - ответила она просто. – Надеюсь, что больше никогда не окажусь в этом краю. - Тогда прощай, дорогая Ллалура, - сладко улыбнувшись, сказал Цицерон. Он попытался подойти ближе к ней, но данмерка сделала ему знак остановиться и отшагнула назад, чтобы расстояние между ними не сокращалось. Больше они не союзники. Они снова заклятые враги, как и должно быть. Ллалура щелкнула пальцами, и вдруг ее прекрасные серебристые волосы начали темнеть на глазах, дойдя до черного цвета; ее черты лица оставались такими же, но потеряли всю свою яркость и красоту, будто бы с холста стерли краски – ее губы перестали быть яркими, а у глаз появились мелкие морщинки. - Ллалура? – повторила она, усмехнувшись. – Понятия не имею, о ком ты говоришь. Данмерка хихикнула и, развернувшись, быстро исчезла между деревьями. Цицерон, удивленный внезапной переменой, хотел было помчаться следом, но посмотрел на мертвую Астрид, обернулся в сторону убежища, и, усмехнувшись, побрел домой.