Дело в доверии

      Флуоресцентный свет софитов больно ярко и резко обволакивал помещение школьного спортзала, а ремикс какой-то популярной попсы назойливо бил по ушам, словно таким образом заставляя забить на остальные звуки и танцевать, пока не сожмутся легкие от сбивчивого дыхания.       Именно в тот момент, как Чун Юнь зашёл туда, он мысленно поблагодарил всех богов, так как Син Цю додумался сделать парный костюм «людей в чёрном», что подразумевало под собой солнечные очки и меньшую вероятность ослепнуть от всего преизбытка неона здесь, и в то же время он уже имел непреодолимое желание выйти отсюда дабы подышать свежим воздухом.       Каждый год школа устраивала своеобразную вечеринку для старшей школы в честь Хэллоуина и если остальные два года они с Син Цю их пропускали, не позволяя детской традиции спрашивать конфеты по всему жилому комплексу угаснуть, то в этом году что-то, по всей видимости, пошло не по плану, ибо своё местонахождение здесь он не мог объяснить от слова совсем.       Чун Юнь мнётся прямо у входа, неловко сжав телефон в руке. На экране всплывает диалог с Син Цю и, боже, ужасно привлекательная фотография, сделанная перед вечеринкой, развязно стоящего перед зеркалом друга в официальном костюме с подписью «зацени». Ещё толком не собравшись, Чун Юнь тогда затаил дыхание, моментально ощущая, как его щеки наливаются кровью. О, он заценил. Ещё как. Но Син Цю об этом знать необязательно.       Он печатает ему, мол «где ты?», и чертыхается, когда понимает, что сеть здесь не ловит. И как ему тогда найти его? Это начинает нехило нервировать.       Чун Юнь встаёт на носочки, приподнимая солнцезащитные очки, дабы отыскать знакомую макушку среди всей толпы в красочных костюмах, но это оказывается безрезультатно. Как и ожидалось.       Его случайно задевают плечом, тут же извиняясь и Чун Юнь воспринимает это как знак, что ему всё же не стоило бы мешаться у входа и собираясь с силами, всё же проходит вперёд. Ему просто нужно найти Син Цю. А дальше будь, что будет.       — Чун Юнь!       Проходя сквозь танцующую толпу подвыпивших подростков (даже сюда кто-то умудрился пронести алкоголь, что неудивительно), Чун Юнь резко оборачивается на чей-то голос и моментально успокаивается, видя родной силуэт среди всего хэллоуинского бедлама. Син Цю в почти что идентичном костюме помахал ему рукой и Чун Юнь мигом пошёл по направлению к нему, теснясь среди толпы.       — Привет, — еле слышно произнёс он, уже по рефлексу приобнимая Чун Юня за талию. — Как ты? Готов к хаосу? — Син Цю ухмыльнулся в своей манере, заставляя друга нагнуться, дабы тот расслышал его слова во всем шуме. А у Чун Юня мигом скрутило грудную клетку, ибо Син Цю был слишком близко.       — Не совсем, если честно, — кидает, кажется, даже слишком нервозный смешок Чун Юнь, а после вздрагивает от резкого появления ещё одной руки на его плечах. Он тут же оборачивается, замечая Ху Тао в белых линзах, с огромными, нарисованными чёрным мешками под глазами. Она даже слишком хорошо постаралась — её нестандартный вид зомби действительно напугал.       — Чун Юнь! Я уж подумала, что ты опять слиняешь! У-у, как я соскучилась по твоему прелестному личику! — она берёт его за щеку свободной рукой, начиная дергать из стороны в сторону и Чун Юнь моментально морщится, отталкивая девушку от себя. Слева от него тут же слышится смех Син Цю.       — И тебе привет. А где Янь Фей? Вы же вроде почти всегда вместе таскаетесь.       — Янь Фей? — перекрикивая громкую музыку, переспросила Ху Тао. — Она пошла типо «вести переговоры» с Венти по поводу выпивки. — она показала кавычки в воздухе.       — Выпивки? Он пронес алкоголь? — удивлённо врывается в диалог Син Цю.       — Именно! — отчеканила она. — Но только ни слова учителям, иначе всю эту недо-контору с потрохами закроют и пиши пропало бесплатной выпивке.       Они оба кивают, и Чун Юнь краем глаза замечает, как Син Цю лукаво дергает краем губ, а за солнцезащитными очками наверняка прятались хитро сощуренные глаза — ещё с самого детства этот жест предзнаменовал не самые лучшие последствия очередной глупой идеи.       — Даже не думай.       — Уже поздно, — Син Цю опускает очки, подмигивая ему и Чун Юнь на секунду затаивает дыхание. Пользуясь небольшим замешательством друга, Син Цю утаскивает его за руку в толпу.       Что-то точно пошло не по плану.

***

      Уличные фонари на школьной парковке выхватывали из темноты круги света, пока на фоне всё ещё играла приглушенная громкая музыка. Уже был поздний вечер, но до окончания оставался ещё час с лишним, так что времени на то, чтобы повеселиться у толпы было ещё предостаточно.       Тем не менее Чун Юнь, сидя на бордюре рядом с Син Цю уже вполне чувствовал себя абсолютно выжатым. Они вышли лишь недавно, но в ушах до сих пор звенело, а свежий глоток воздуха ощущался как предзнаменование, как минимум, новой жизни.       После того, как Син Цю всё же удалось с помощью всесильной силы убеждения спереть у Венти пару банок пива, он умудрился спить это всё в одиночку, напропалую отмахиваясь от всех беспокойных предупреждений Чун Юня.       Сам он пил лишь единожды в жизни, но уже дал себе обещание, что больше никогда не будет делать этого вновь. Ну, или по-крайней мере в ближайшее время. Мало того, что на следующий день он проснулся с ужасной головной болью так ещё и после рассказов Син Цю о том, с каким рвением он пел песни Кэти Пэрри в импровизационный микрофон и признавался ей в вечной любви ему было так стыдно, как не было ещё с тех времён, как Син Цю его взял на спор в третьем классе и заставил поцеловать в щечку главную красавицу параллели. И даже ответного компромата на друга нет — он ничего не помнит, хоть убейте, а Син Цю чтобы расколоть на собственные стыдные проебы надо было хорошенько постараться.       — Даже как-то потешно, знаешь.       Чун Юнь моментально отвлекается от рассматривания здания школьного спортзала, вопросительно взглянув в сторону Син Цю. Тот в свою очередь с ослабленным галстуком расслабленно расставил руки по двум сторонам от себя, откинув голову. Солнцезащитные очки свисали на кончик носа (свои же Чун Юнь, к сожалению, потерял где-то в толпе), а сережка в виде чёрного креста гармонично смотрелась с синевой его волос. И как ему только удаётся даже будучи пьяным оставаться таким привлекательным?       — Что именно? — в небольшом замешательстве спрашивает Чун Юнь.       — Хэллоуин. — он приоткрывает один глаз, пожимая плечами. — Он же изначально имел другую цель. Я читал, что изначально праздник был сделан в знак почитания умерших. А сейчас.. — он опустил голову, засчет чего его очки упали прямо ему на бёдра. Чун Юнь с Син Цю почти в один голос кинули смешок. — Бля.. ну конечно, — он берёт очки и дужками зарывает их в волосы, позволяя им покоиться на своей голове.       — Я видел в мультфильме, что традиция переодеваться в стремных существ была с целью того, чтобы отпугнуть как раз-таки этих же стремных существ.       — Пиздец нелогично. Почему люди такие придурки.. — он кладёт голову на плечо Чун Юня и тот моментально застывает, в полной мере ощущая как его сердце решило совершить кульбит. Главное не забывать дышать. Боже..       — Ну.. — он сглатывает. — если бы не они, у нас бы не было бесплатных конфет каждый год.       Син Цю хихикает.       — И как всегда ты прав, Юнь-Юнь.       От одного прозвища тепло непроизвольно расплывается по всей грудной клетке и даже если бы сейчас он был абсолютно голым в минусовую температуру, ему бы было жарко. То, какой комфорт и успокоение ему приносил Син Цю было абсолютно необъяснимым.       Как и то, что произошло после.       Чун Юнь чувствует, как рука Син Цю нежно оглаживает его запястье, посылая неисчислимые мурашки и постепенно переходит к ладони, заставляя её тем самым раскрыться навстречу его пальцам. Он несильно выводит понятный только ему рисунок на податливой коже и в этот момент музыка, вечеринка, алкоголь, да всё на свете отходит на второй план.       Сам по своей натуре Син Цю был тактильным человеком и нет ничего такого в том, чтобы он взял Чун Юня за руку или обнял его, но то что произошло сейчас, ощущалось чем-то далеко за гранью всего этого.       Потихоньку из спортзала начинают выходить люди, о чем-то громко смеясь, но в то же время атмосфера невообразимо спокойная. Син Цю продолжал неспешно играть с рукой Чун Юня, а тот в свою очередь лишь больше убеждался в своих чувствах к нему. В его голове творился необъяснимый хаос, но в то же время он чувствовал себя так правильно, что хотелось остаться в таком положении до тех пор, пока у него не онемеет ладонь.       Спустя пару минут, Син Цю все же первый разрывает повисшее между ними молчание:       — Мне интересно, о чем ты думаешь сейчас? — еле слышно спрашивает он, заставая Чун Юня врасплох.       Ужасно хотелось ответить честно. Рассказать о том, что его гложет последние три года — о том, как сильно он хочет узнать, насколько мягкие у него губы; о том, как сильно он хотел бы просыпаться в его объятиях каждый день; о том, насколько его смех, блин, чудесный и о том, как он бы хотел его смешить хоть каждую секунду, дабы слышать его вновь и вновь.       О том, как он его любит, в конце концов.       — Всё хорошо? — Син Цю поднимает голову с его плеча, обеспокоенно смотря на друга и Чун Юнь тут же вмиг теряется.       — Да, я просто.. — он собирается с мыслями. — думаю о многом.       Син Цю поджимает губу, отдаляет взгляд в сторону и успокаивающе гладит большим пальцем руку Юня.       — Например? — аккуратно интересуется он.       — О тебе и.. — он отвёл взгляд в сторону, дабы скрыть выступающий румянец на лице. Сам понимал, как это звучит, но это хотя бы отчасти будет правдой. — будущем.       — Правда? — немного удивлённо спрашивает Син Цю. Не доли иронии, что немного непривычно. В целом разговаривать с ним на серьёзные темы было непривычно, несмотря на то, что они это делали далеко не единожды. — Не расскажешь?       — Просто.. Я часто думаю о том, что будет после школы, — он шумно выдыхает. — Я имею в виду.. мы же наверняка разъедемся по разным городам.. или даже материкам, но останемся ли мы при учёте всего этого друзьями?       — Что за глупости? Конечно, Юнь. Ты так легко от меня не отделаешься, — он кидает смешок, неосознанно сжимая ладонь друга сильнее. Тоже нервничает? — Да и к тому же.. мы же живем в двадцать первом веке. Интернет уже как несколько десятков лет изобретён. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Вместе.       Чун Юнь переводит взгляд на Син Цю, замечая на лице друга добродушную улыбку. Послышался шелест листьев, подразумевающий под собой постепенно поднимающийся ветер. Тусклый свет фонаря всё так же продолжал освещать небольшую парковку, создавая некий антураж, а Юнь словил себя на мысли о том, как сильно он хотел бы поцеловать Син Цю прямо сейчас.       Было такое ощущение, словно тот в свою очередь прочитал его мысли. Его взгляд заметно метнулся прямо к губам Чун Юня, а после снова к его ледяным глазам. Облизнув губы, Син Цю снова разрезал тишину, окончательно разрывая рёбра и достигая самого сердца:       — Можно я.. кое-что попробую? — полушёпотом заговорил он. Его голос заметно дрожал, что было совсем не похоже на него. — Если.. если я ошибаюсь, то просто оттолкни меня, ладно?       Затем он тянется ближе к Чун Юню и на выдохе прихватывает его губы, впивается в них отчаянно, но очень осторожно. Чун Юнь вмиг затаивает дыхание, ощущая легкое помутнение где-то на подкорке сознания. Казалось, что он сделает лишний вздох и Син Цю отпрянет, скажет ему, что это была шутка, чье-то желание за спор или воздействие алкоголя.       Но он отстраняется только через пару секунд, когда у Чун Юня не хватает кислорода в лёгких, возвращая его в реальный мир. Он чувствует, насколько сильно горят его щёки и всё тело и делает глубокий вздох.       — Я.. — хотел было начать Син Цю, но понял, что не знает, что сказать. Все мысли перемешались в одну кучу, а на языке вертелось лишь одно словосочетание, что он был не в способности сказать. Где каждое слово заставляло ощутить самый широкий спектр эмоций от детского смущения до самого настоящего счастья.       — Всё хорошо. Я.. я тоже, — полушёпотом ответил Чун Юнь, переплетая их пальцы и приблизившись, вновь коснулся чужих губ с особым трепетом.       И именно в этот самый момент Хэллоуин заиграл новыми красками первого поцелуя, подростковой влюблённости и взаимных чувств, тёплых и светлых.