Увидь меня в лесной чаще
Лила злопамятная. Она помнит все. Даже свою смерть. То, как пришла в лес, то, как нацепила веревку, то, как сделала последний вздох. Не помнит одного — зачем. К чему и с какой целью. Враги для нее — лишь пешки перед чем-то большим, а союзники — помощь, которую она в любой момент отбросит. Умна, красива, популярна, а еще унижена перед сыном самого Агреста. Как низко. И тем не менее, амбиции у нее были огромные. Ей нужно было больше. Намного, чем есть. А сейчас, вслушиваясь в звуки птиц и шелест листвы, Лила думала о том, какого это вообще, осознавать, что ты мертв? За то не долгое время пока она тут находится, уже научилась поднимать некоторые вещи, двигать объекты и касалась людей, но они, почему то, ее не видели. Ни один. Хотя, она иллюзионистка со стажем, может, недостаточно хорошо концентрируется? Да и вообще, почему Лила еще тут, а не в раю или аду, в который должна была попасть? Паталогическая лгунья, о каком «Рае» может вообще идти речь? Да и, существуют ли они? Смешок срывается с полупрозрачных губ. А затем шаги в ее сторону. Кажется, группа людей. — Говоришь, это было здесь? — до боли знакомый голос, такой неприятный, громкий и чертовски…любимый, наверное, — Алья? Откуда у тебя вообще информация об инциденте? — Источники, свои источники, — особа смеется, обходя дерево вокруг своей оси и глянув на подругу, а еще на нескольких других человек рядом с ней, — говорят, это произошло прямо здесь, — Алья поднимает голову, но не видит ничего, кроме полу-облезшего дерева с опадающими листьями. Зато Лила видит все. Видит их всех в одном составе. Но больше всего ее интересует Маринетт. Эта чертова Маринетт Дюпен-Чен. Если Лила попробует прикоснуться к ней, пальцы проваляться сквозь чужое тело, а вот сама девушка вздрогнет. Единственная, кто что-то чувствует. Может, просто потому что у Лилы насчет Маринетт особые чувства. — Маринетт, — шепот за спиной, еле слышный, но до боли знакомый. Особа оборачивается. Резко осматривается. Ждет продолжения. — Маринетт, — снова, где-то рядом. Она здесь. Совсем близко. Среди облезших и практически голых деревьев виднеется чья-то фигура. Невысокая, с каштановыми волосами. Зеленые глаза мелькнули где-то между деревьев. Скрылась. Убежала. — Лила… — Маринетт, невзирая на друзей, что уже пошли дальше, двинулась в сторону места, где стояла ранее фигура. Голоса вдруг стали тише, тропинка совсем пропала из-под ног, а неизвестную нигде не было видно. — Лила! — крик эхом прошелся по лесу. Кажется, она заблудилась. — Маринетт, — а затем смех, легкий, непринужденный, — зачем следовать за тем, кто уже мертв? Зачем идти туда, где тебя ждет смерть? Думаешь, здесь безопасно? Смотри! Здесь ничего нет, — Маринетт осмотрелась, и вправду, вокруг тишина, — здесь ничего нет. Лишь мертвецы и мертвые деревья, — а затем смеется, оказываясь за спиной подруги. — Лила, — Маринетт цепляется за фигуру руками, прижимаясь. И у нее…получается? Так странно. Опешила, но не отошла. — Лила, почему? — Что почему? — Почему ты здесь? — Я не знаю. Ты тоже тут теперь. И ты знаешь, что я тебя ненавижу, так? — Все еще? — Все еще. Оглянись, ты теперь тоже мертва. — Маринетт дергается, осматривается, неровно дышит и хлопает глазами, ищет объяснение в Лиле, но видит лишь усмешку на тонких губах. — Добро пожаловать ко мне, милая, — Лила смеется, подходит ближе и приподнимает деву за подбородок, — теперь я тут не одна, а тебе больше не нужно спасать Париж. — Я хотела спасти тебя, — Маринетт резко приближается, целует особу в губы, пытается ухватить, но оказывается на земле толчком. Зачем? — От кого спасать? От такой как ты? — Лила вытирает губы, а на лице гримаса отвращения. Мерзость. Маринетт молчит, отводит взор.Маленькая, мерзкая глупая девочка.
Такая же как и при жизни.