Прошлое будущее: из осколков надежды

Всё случилось под кроваво-красной луной, такой же жуткой, как и финал недолгой истории мира и дружбы. Душераздирающий женский крик проводил отчаянную попытку отомстить, последнее и самое гениальное орудие в бой. Последний отблеск света, надежды на светлое будущее, быстро мелькнул на золотом украшении Мэл Медарды, а затем яркая вспышка голубого огня снесла всё вокруг, и непроглядная тьма поглотила всех присутствующих в Совете. Когда в здание с жутким треском хрупких стеклянных окон влетела сверхмощная ракета Джинкс, всё рухнуло, мгновенно превратившись в руины. Не только большое здание и жизни людей были разрушены в этот миг — пострадало нечто большее. Последний луч солнца, надежда на дружбу Пилтовера и Зауна, потух безвозвратно, погрузив людей в пучину отчаяния, в хаос, во мрак… Больше нет надежды, нет амбиций и целей, нет будущего. Есть только холодная пустота в сердцах тех, кто раньше грел там любовь и преданную веру в лучшее. *** С тех пор прошёл уже целый месяц, невозможно долгий и тяжёлый, без сомнения, для каждого человека, не зависимо от места жительства. Будь то процветающий ранее Пилтовер или гниющий Заун — всё пришло в упадок. Трагедия не просто унесла жизни людей, а разрушила настоящий живой фундамент, на котором держался весь город. Все члены Совета погибли в одно мгновение, и управление свалилось на плечи… не свалилось. Пришёл хаос. Настоящий ад на земле и полная анархия. Никто и никогда не готовился к тому, что от власти не останется ни одной живой души. Даже не предполагали. Теперь люди отчаялись, обозлились друг на друга и обезумели. Политика, Экономика, Культура — всё сгорело в синем пламени. Не осталось ничего. Производство встало, продуктов и лекарств стало нехватать. Голод, болезнь, война и смерть. Пилтовер и Заун теперь воевали между собой каждый день, каждый час и каждую минуту. Люди дрались и убивали просто потому, что больше делать ничего не осталось. Только так можно выжить в настоящем, только так можно защитить дорогих людей, только так можно добыть хоть крошку еды, хоть немного медикаментов, хоть капельку смысла во всём этом безумии… Каждый прекрасно понимал, что будущее ни для кого не наступит, даже «завтра» может легко не наступить: все умрут в этой кровавой бойне. Никто не придёт и не вытащит их из дыры, в которую одним ловким нажатием загнала их Джинкс, чьё имя теперь бродило из уст в уста. Она — то, что объединяет даже смертных врагов, народ Пилтовера и Зауна, потому что ненависть к ней способна затмить междоусобицы. Каждый знает, во всём её вина. Каждый хочет пролить её кровь и вырвать чёрное сердце, истекающее ядовитым Мерцанием, из её груди. Поднять высоко над головой, прокричав что-то небесам. Возможно, Боги примут эту жертву и смилуются над ними? Возможно. Только вот девушка пропала сразу после происшествия, и никто не видел её с тех пор. Словно призрак, она бродила сквозь людей, оставляя за собой леденящий души шлейф из ужаса и горя, но только лишь неприятным слухом. Живой её не видела с тех пор даже родная сестра, к слову, тоже скрывшаяся от чужих глаз. Говорят, мощь от оружия просто испепелила Джинкс, когда та выстрелила. В это не верит почти никто, потому что это значит, наказать будет некого, а месть — единственное, что сейчас заставляет многих просыпаться по утрам. Она стала мишенью, целью и даже чьим-то смыслом, сама того не желая. Скорее всего, девушка действительно мертва, если не от отдачи, тогда от собственных рук. Это знают её близкие, если можно так назвать людей, с которыми она имела довольно тесный контакт, но всё равно не признают. Севика, под чьим управлением сейчас находится большинство военно-активных Заунцев, не может поверить в то, что от этой занозы они избавились так просто. Она считает, что сумасшедшая выжидает подходящий момент для своего нового безумства. Вайлет каждый день смотрит наверх, сквозь стены и здания представляя голубое небо, и вспоминает сестрёнку. Она ждёт и любит её даже после всего, что та натворила, не принимая «жестокую правду» о её смерти. Даже если в этот момент одинокая слеза скатится вниз по щеке, девушка смахнёт её и заставит себя не думать о плохом. Кейтлин осталась рядом с Вайлет, возвращаться ей попросту не к кому, поэтому невольно заразилась от неё этим. Конечно, не любовью и преданным ожиданием, но она тоже не может представить, что Джинкс исчезла навсегда. Не верит. Это как раз тот случай, когда месть стала смыслом, если не первым, то вторым. Джинкс отняла у неё всё: дом, родных и друзей. Ну, и Экко, который просто «почему-то» уверен в том, что Джинкс жива и даже ближе, чем они могут себе представить, тоже сыграл свою роль в вере девушек. Когда живёшь с кем-то настолько убеждённым под боком, сам тоже начинаешь убеждаться. Может быть, именно поэтому Вай осталась с Поджигателями, на их единственном «живом островке» в этом океане смерти. Только на базе до сих пор сохранилась безопасность, пускай довольно мнимая, но стабильная. Общими усилиями они сохраняли и поддерживали мир в своих стенах вокруг большого дерева. Поджигатели просто не могут потерять надежду, как уже сделали это все остальные. Надежда — это их смысл. Без неё их нет. Хотя, признаться честно, человек, который по-настоящему верит в будущее навряд ли будет реветь в подушку ночами и молиться всем известным божествам о удачной вылазке за провиантом, как делает это Экко. «Пусть только вернуться живыми», «только бы продержаться ещё один день, ещё ночку», «пускай завтра наступит, пожалуйста»… на самом деле, надежды нет. Она их давно уже покинула. Но он, как лидер, не может показать свою слабость. Он должен верить-верить-верить слепо и безумно, не смотря ни на что. Тупо верить, заражая этим остальных, как чумой. И он верит. Пытается. Но если завтра кто-нибудь из детей снова подбежит, крепко схватит его своей маленькой холодой ручкой и со слезами на глазах спросит: «где моя мамочка?»… Экко прото не выдержит. Он сломается окончательно, и «идиллия» треснет тоже. *** Стоит рассказать, что же это за таинственное «почему-то», из-за которого Экко не верит в смерть Джинкс. Начнём мы, пожалуй, издалека… Каждый вечер, после возвращения ушедших за продовольствием обратно на базу, Поджигатели собираются все вместе у дерева и просто молчат. Долго, тихо, отчаянно. Приходят туда даже больные и слабые старики, даже совсем маленькие и ничего не понимающие дети — все. В эти минуты они мысленно поминают погибших, благодарят за прожитый день и друг друга рядом, мечтают об искорке надежды в темноте. Не понятно, когда именно всё стало так, ведь раньше встречались здесь только ребята из основной действующей группы Экко и обсуждали план на грядущий день. Теперь это больше подходит на траур, чем на планирование. Так и есть… Никто больше ничего не планирует. Поджигатели просто уходят рано утром, ни с кем не прощаясь, чтобы было больше смысла вернуться, и, если повезло, приходят все избитые и окровавленные ночью вместе с мешком просроченных, но вполне съедобных продуктов. «Когда это закончится» — как-то раз поймал себя на таком вопросе Экко и с тех пор больше не позволяет себе отпускать мысли в свободный полёт. Всё чётко и по делу, иначе ничем хорошим это не обернётся. Поэтому, пока все молчат, он не благодарит, ведь есть риск возжелать большего, не вспоминает погибших, ведь есть риск расклеиться, и не надеется на появление надежды, потому что так он официально для себя признает, что её совсем нет. Молчать без мыслей не выходит — приходится думать хоть о чём-то, и обычно этим «чем-то» становится Джинкс. Раньше он всегда прогонял мысли о Паудер, не позволял себе признать свои чувства, но теперь, кажется, просто послал эту затею. Возможно, он не проснётся в этот раз, так почему бы и не вспомнить о ней? Ничего ужасного не случится, хуже точно не будет. Хуже просто быть не может. Единственное, о чём он позволяет себе сожалеть и скорбить — Джинкс. Ему жаль, что он позволил ей появиться, не смог спасти свою подругу Паудер, не сумел защитить. Невыносимо вспоминать её лицо, покрытое кровью, когда они дрались на мосту. Больно помнить её испуганные синие глаза, наполненные страданием и сожалением. Глаза Паудер. «Если бы только всё было иначе» — думал каждый из них в тот день, и они впервые за многие годы смогли снова соприкоснуться друг с другом, увидеть друг друга по-настоящему. Будто два оголённых нерва столкнулись и сплелись… Но, Экко знает, там же Паудер и умерла, подорвав себя своей же бомбочкой. Было ли это самоубийство? Пожалуй, да. Осознать достаточно сложно, но после рассказа Вайлет об их последней встрече и смерти Силко… сомнений не осталось: на мосту Паудер покончила с собой. Если бы только он заметил Паудер в Джинкс до злополучной встречи на мосту, возможно, трагедии бы удалось избежать, но он был слеп. Винить себя можно бесконечно, бесконечно он и будет, но теперь уже слишком поздно. Можно только оставшуюся вечность задаваться вопросом «а если бы»… — Коротышка, — на плечо легла чья-то рука, и Экко услышал, как его негромко позвали, — пора. Только тогда он заметил, что многие люди уже разошлись по комнатам. Вайлет имеет привычку прерывать его тяжёлые размышления именно в тот момент, когда они достигают апогея, и за это юноша ей благодарен всем сердцем. — Не думай ни о чём, — понимающе, будто видит насквозь его боль, кивнула девушка и сжала крепче его плечо, — в наше время только так можно не разныться. Голубые глаза, к сожалению, всегда напоминающие ему о Паудер, выглядели устало, даже измученно. Лицо совсем исхудало и приобрело нездоровый бледный оттенок. Смотреть на такую Вайлет не то чтобы страшно, но чересчур трудно. Чем дольше вглядываешься, тем больше девушка начинает напоминать свою сестрёнку, в её чертах несложно узнать безумную и вечно измотанную Джинкс. Потому Экко не любит долго смотреть на неё, обычно всегда отводит глаза в сторону. — Не умею сохранять в голове пустоту, — признался парень, сосредоточив внимание на медленно приближающимся профессоре, — спасибо за совет, Вай, я в норме. Не почувствовать на себе жалость и взгляд полный сочувствия невозможно, но Экко предпочитает это игнорировать. Вайлет на самом деле видит его усталость, как бы сильно он не старался это скрыть, но ничем не может помочь. — Добрый вечер, молодой человек, — лёгкой улыбкой поприветствовал Хеймердингер и протянул Экко несколько листов бумаги с исследованием проекта, которым они сейчас вместе занимаются. Хотя, «занимаются» звучит слишком гордо. Экко просто отвлекается на это, в отличие от профессора, полностью погружённого в работу. Пусть идея с созданием «Z-привода», как назвал это сам парень, принадлежит ему, но он уже давно перестал верить в возможность управления временем. Конечно, было бы здорово взять и отмотать время назад к самому детству, но это настолько радужно… Глупые мечты, которым никогда не суждено сбыться. Кто он такой, чтобы суметь сотворить что-то настолько грандиозное? — Как ваши успехи? — Задала вопрос Вайлет, казалось, только для того, чтобы не испортить настроение йордлу. Каким-то чудесным образом он всегда сохранял позитивный настрой, ну, или так казалось всем остальным. Пожалуй, если бы он вовремя добрался до Совета после трагедии, ему удалось бы успокоить людей и навести порядок, но… Увы. Профессор прибыл слишком поздно и едва не лишился жизни в том хаосе. В итоге ему пришлось вернуться к ним. — Мы близки к прорыву, юная леди! — Добродушно улыбнулся Хеймердингер и посмотрел на Экко. — Да… да, мы близки, — через силу натянул приветливое выражение лица парень и согласился с йордлом. Расстраивать его не хотелось, тем более юноша не желал говорить, что уже перестал всерьёз работать над изобретением. — Я отметил некоторые несостыковки в расчётах, — профессор указал на бумаги в руках Поджигателя, — возможно, юноша, Вам стоит немного отдохнуть? Отдых? Экко уже позабыл значение этого слова. К тому же ошибки возникли скорее от несерьёзности подхода, чем от усталости, но вслух об этом, конечно, никто не скажет. — Да, пожалуй, — согласился парень и решил сегодня лечь пораньше, потому что бессонные ночи все-таки сказались на нём, — Вай, можешь… — Конечно, — с полуслова поняла девушка и согласилась разобраться с подсчётом оставшихся припасов, — отдохни. Глубокий вздох вырвался из груди сам собой, когда парень устало развернулся и ушёл. Тяжело. Когда это закончится? *** Возможно, Экко стоит пересмотреть своё понимание «лечь пораньше»… Вместо того, чтобы использовать редкую возможность и действительно отправиться в кровать раньше, он тихонько прошмыгнул наружу и отправился гулять по опасному ночному Зауну. Нет, это раньше город можно было назвать «опасный» — сейчас это скорее «смертоносный и беспощадный» Заун. Прогулки помогают развеяться, ненадолго раствориться в пространстве, позабыв про дела. Хотя, теперь не наткнуться на какую-нибудь банду и не умереть довольно сложно. Намного сложнее, чем было раньше. Честно говоря, наверное, он даже хотел, чтобы его кто-нибудь убил. Потому что как иначе объяснить отсутствие какого-либо оружия и расслабленную походку прямо по широкой тёмной улице, где обычно и устраивают всякие засады? Впрочем, перед кем ему теперь оправдываться? Все бы его поняли, даже если бы он убил себя сам. Ноша лидера в такое время невероятно давит, а постоянные попытки сыграть надежду в глазах тем более невыносимы. Он просто так устал… Больше нет сил бороться. Можно случится какое-нибудь чудо? Или можно его кто-нибудь прирежет? Что угодно, только бы это закончилось. Буквально что угодно. Даже яркие огни разноцветных фонарей потеряли для него свой цвет, совсем потускнев. Жизнь словно ушла отовсюду, не оставив ничего. Сколько ещё это будет продолжаться? Если этой ночью никто не лишит его жизни, он действительно сделает это сам. *** Экко не ответит, если его спросить, почему и как он пришёл именно сюда. Сюда, на этот чёртов мост, самое опасное сейчас место, где ежедневно происходят стычки до сих пор враждующих людей Пилтовера и Зауна. Как же это всё глупо и бессмысленно… Со дня на день вторгнется враг извне, ведь великий Пилтовер потерял свою мощь, но всем будто плевать. На удивление, этой ночью довольно тихо. На горизонте не видно ни Миротворцев, вернее того, что от них осталось, ни людей из Зауна. Ни души. Почти мертвая тишина, только гул мотора слышен где-то вдалеке. Возможно, все уже мертвы, и тишина буквально мертвая? Неужели Поджигатели пропустили момент, когда враг настиг всех остальных…? Каждый сантиметр здесь пропитан болью. С момента его последней встречи с Джинкс, он довольно часто возвращается сюда в своих мыслях, вспоминая девушку. Интересно, думает ли она о нём? Где скрывается? Жива ли? Нет, она не могла умереть, в этом юноша отчего-то уверен. Может быть, потому что он не сможет выдержать новость о её смерти сейчас. Однажды он уже был ложно убеждён, что Паудер исчезла, и горько пожалел об этом. Второй раз себе такую категоричность позволить не может, даже несмотря на рассказ Вайлет. Поэтому всё ещё дорожит Джинкс, насколько бы противоречивыми ни были эти чувства. — Надеюсь, ты в порядке, — полушёпотом произнёс юноша, вглядываясь в асфальт, где они сражались. «Надеюсь, хотя бы получше, чем я» — осталось висеть в воздухе недосказанным. *** Бесцельная ходьба туда-сюда по мосту слишком затянулась. Мысли о девушке начали приобретать не тот оттенок, который Экко хотел бы сейчас рассматривать. Вопросы «жива ли?» и «в порядке ли?» сменились совсем другими, более откровенными. Что она ощущала, когда своими руками убила Силко? Что чувствовала, когда подрывала совет? Что испытывает сейчас? Осталось ли в ней что-то, связанное с ним? Может, она тоже тоскует по Экко из своего детства? Если бы они встретились сейчас, после всего этого, что друг к другу испытали бы? Возможен ли для них ещё иной исход? Печальный смех — вот единственное, что его тело способно выдать. Он никогда не мог окончательно потерять надежду на то, что у них с Паудер, с Джинкс, может что-то быть… «Может, не всё для нас потеряно?» — лучше не думать вовсе, чем отвечать себе на такое и страдать ещё больше. Всё. Хватит. Конец. Он уже собирался повернуть назад и вскрыть вены грязным осколком где-нибудь в подворотне, но неожиданно сзади раздался звон, будто что-то железное ударилось об асфальт. Дзынь. Что-то. Что-то маленькое, железное и разрисованное яркими красками, после падения обычно разносящее в щепки всё вокруг. Так звенит только оно, Экко знает. Фантомная боль в ноге не даст ошибиться, он на себе испытал это «что-то», и от этого резко замирает сердце. — Джинкс! — Севшим голосом вскрикивает парень, развернувшись так быстро, как только способен. Увидеть бы только её тень, только краешек длинной синей косички… Пусто. Невыносимо пусто. Но внутри что-то по-прежнему горит, заискрившись от одного звука. Горит то самое, в существовании чего он не был уверен. Надежда. Даже теперь…? Старательно выискивая предмет шума, взгляд случайно натыкается на маленькую металлическую заколочку, которую Экко не составляет труда узнать. Такие обычно носит Джинкс на своих косичках. Звенела точно не она, но найти ему удалось только украшение, оставленное будто даже специально то ли чтобы подразнить, то ли чтобы подбодрить. Дыхание перехватывает, а на глаза почему-то наворачиваются слёзы. Он медленно поднимает предмет в руки и жадно рассматривает потёртости на гладкой блестящей поверхности, старательно вглядываясь сквозь влажную пелену. Осознание, что она точно не могла пролежать здесь с их драки и уж точно не потерялась бы случайно у такой внимательной особы, как Джинкс, оседает на сердце довольно приятной моросью. Возможно, он свихнулся от отчаяния, но почему-то кажется, что дразнить сейчас она бы ни в коем случае не стала. Значит… Она была здесь пару мгновений назад. Была с ним. Была рядом. И она сказала ему об этом. Такой мелочи оказывается достаточно, чтобы к утру Экко вернулся домой живым и серьёзно взялся за своё изобретение. *** Когда в груди медленно, но верно разрастается всё шире и шире пустота, пугающая своей необратимой постоянностью, невольно начинаешь задумываться, а было ли внутри что-то, кроме этой одинокой тьмы? Верил ли ты в чудеса и сказки, в доброе и светлое раньше по-настоящему, или всё это лишь дешёвое притворство и глупый самообман, которому суждено было рано или поздно разбиться вдребезги? Хоть когда-нибудь действительно верил в будущее, если надежда оказалась настолько хрупкой? Тогда, стоит тебе упасть в яму самокопания и признать съедающую изнутри болезнь, дав ей смелое название — отчаяние, остаётся лишь одно… Разбежаться посильнее, задержать дыхание и прыгнуть прямо в жуткую черноту. В полёте обязательно успеть ухватиться покрепче за хлипкую ниточку, сверкающую всё это время где-то высоко над пропастью. Она тянется вниз, возможно, ты не замечал её до того, как решился прыгнуть, но теперь видишь довольно отчётливо. Сияет, горит… Совсем, как маленькая звёздочка. Как наивный ребёнок, только родившийся на свет. Это он и есть, вернее есть ты. Маленький и, может быть, глупый ты, который насквозь пропитан уверенностью и мечтами. Этот ты ещё не познал боль потери, не вкусил горечь поражения: он способен на всё, и крылья его светятся ярче полуденного солнца… *** Ниточкой спасения, канатом, в который он вцепился намертво, для Экко стала металлическая безделушка, найденная, возможно, по счастливой случайности на мосту. Но он теперь уверен, что случайностью это не было. С того дня у него внутри появилась какая-то сила, словно открылось второе дыхание. Нельзя сказать, что он поверил в возможный счастливый исход, но умирать теперь желания не было. Хочется бороться. Выгрызать себе дорожку в светлое будущее самостоятельно, даже если тучи вокруг сгущаются с каждым утром всё сильнее. Временами, работая над проектом, он стал думать о Джинкс. Не так, как делал это раньше, сожалея и тоскуя, а иначе. Может быть, благодаря? За то, что была для него ориентиром всю его жизнь. В детстве была той, ради кого он учился драться, чтобы суметь защитить. Позже стала врагом, из-за которого Экко не спал ночами и придумывал новые планы. Даже теперь она живёт в его сердце и указывает верное направление. Врагом уже назвать сложно. Не после всего, что они пережили. Но она ему и не друг. Возможно, муза? Муза, которая помогает ему не сдаваться. Да, звучит приемлемо. По-другому всё равно не назвать, слишком уж у них сложные отношения. Так называемая муза… *** Ярко светила настольная лампа, отражаясь от светлого листа бумаги и почти ослепляя, но Экко продолжал внимательно вырисовывать что-то на поверхности. Он сосредоточенно и воодушевлённо водил обломком карандаша, от чего грифель то и дело ломался на крошки, и даже это ничуть не отвлекало его сейчас. Полностью погруженный в работу Поджигатель забыл о ночном выходе к дереву, он не покидал свой кабинет со вчерашнего утра, зарывшись в старые записи, как только вернулся. Находка вылазки на мост теперь лежит прямо перед его носом, будто напоминание о чём-то важном, и не позволяет отрываться от работы. Как только парень начинает чувствовать в животе неприятное покалывание голода или его ноги сводит от длительного сохранения одного положения, он заставляет себя поднять глаза и сосредоточиться на заколочке. Почему-то это помогает. Заряжает настолько, что он готов просидеть в четырёх стенах целую вечность. Но вечность нагло прерывает короткий скрип входной двери. До этого момента ему казалось, что он запер её на замок, ведь никто не заходил и не беспокоил его так долго… — В голодный обморок ещё не свалился? — Знакомый и очевидно по тяжёлому вздоху уставший голос Вайлет прерывает его размышления над прибором. Не оборачиваясь, юноша безрадостно хмыкает и отмахивается от неё словами «я в порядке». К сожалению, девушке этого оказывается недостаточно. Тихие шаги приближаются, и теперь он краем глаза видит её бедро, вальяжно навалившееся на стол. — Коротышка, с запасами всё не настолько плохо, чтобы ты здесь умер, — упрекает его Вайлет и небрежно треплет рукой по голове. «Как ребёнка… " — про себя возмущается парень, но вслух ничего не говорит, потому что, пожалуй, ему давно хотелось, чтобы кто-нибудь так сделал. Хочется, чтобы это не заканчивалось. Как же ему надоело чувствовать себя взрослым… — Мне казалось, ты забросил эту идею, — после недолгого молчания задумчиво произносит девушка, вглядываясь в его писанину. О, да, он забросил! Ещё как… просто вспоминая о Джинкс так часто не получается не пытаться осуществить задумку. Потому что из-за неё он когда-то и придумал эту штуку с «вернуться в прошлое, отмотать назад… " Экко не рассказывает об этом, но, кажется, по его молчанию Вай понимает куда больше, чем могла бы по словам. Паудер когда-то понимала его так же хорошо, и от этого каждый раз больно сводит сердце… — Как думаешь, — непривычно тихо бормочет Вайлет, — она жива? Иногда девушка приходит к нему с этим вопросом, наверное, чтобы снова поверить в то, во что верится с трудом. Он всегда отвечал: «конечно, как же может быть иначе?» или «да, жива», но сегодня всё по-другому. Он молчит, и это поначалу пугает Вайлет до чёртиков. Её фигура вытягивается, а руки, кажется, вздрагивают. Время останавливается для неё. А потом Экко наконец поднимает отчего-то опухшие, слезливые глаза и смотрит прямо ей в лицо. Необычно дольше мгновения и без желания отвернуться. — Жива, — почему-то предательски дрожит голос, и сжимается горло. *** В тот раз они разошлись без всяких разговоров и уточнений, Экко сохранил своё маленькое сокровище при себе, так и не признавшись о находке. Мучила ли его совесть? Нет. Почему? Потому что он увидел в глазах Вайлет настоящую надежду, которой не было там уже давно. Она поверила и без доказательств. Возможно, настолько убедительным был его взгляд или неожиданно нахлынувшая плаксивость сказала всё за него. В любом случае, теперь они оба верят, и просыпаются по утрам чуть более бодрыми. *** — То есть как «нашли в тоннелях»? — Ошарашенно спрашивает Экко у вернувшихся, на удивление, через несколько минут после выхода Поджигателей. Группа во главе со Шрамом притащила целый мешок, буквально огромный холщовый мешок, с разными консервами и ещё один с какими-то сладкими булочками. Поверить в Чудо-Санта-Клауса у Экко не выходит никак. Тревога пожирает изнутри. Откуда продукты взялись на базе? Кто, как и зачем принёс их туда, без сомнения, рискуя своей жизнью? Не ловушка ли это? Скорее всего. — Не было никакого подвоха, — будто бы прочитав его мысли отвечает Шрам и загадочно пожимает плечами, — кто-то просто оставил это для нас. Кто-то очень добрый и, определённо, сказочно везучий поделился с ними своими запасами? Зачем? Кому это могло понадобиться? И, ещё более волнующий сознание вопрос, кто знает путь к их дому настолько хорошо, что не заблудился в лабиринте тоннелей? Как они могли допустить такую неосторожность? Вопросы исчезают, когда «какими-то сладкими булочками», к счастью, оказываются вовсе не «какие-то», а горячо любимые одной знакомой особой с детства черничные слойки. Где бы ты ни была, спасибо, Джинкс. *** — Заткнись! — Разнёсся эхом по тоннелю громкий женский крик. Казалось, со стен откололись и посыпались мелкие камушки. Какое счастье, что Поджигатели уже забрали свой подарок и ушли. Какая радость, что она осталась наедине со своими кошмарами снова… — Замолчи, хватит! — Девушка сильно откинулась назад, ударив свою голову об стену. Резкая боль немного отрезвила, но не помогла избавиться от настойчивого голоса где-то внутри. Холод окутывал со всех сторон, нагоняя неприятные мурашки. — Неправда! Не мечтаю я об этом! — Продолжала спор сама с собой Джинкс, крепко схватившись за волосы. — Разве я могу хотеть этого?! Да как я могу?! Дыхание совсем сбилось, а сердце стучало так громко, что эхом отражалось от стен. — У меня нет на это права, я знаю! — Всхлипнула девушка, сильнее прижав к себе колени. Темнота давила на неё, со всех сторон будто бы наблюдая тысячью глаз. — Прошу, хватит… — Взмолилась Джинкс полушёпотом и сильно зажмурила глаза. — Исчезни, исчезни! Но призрачный силуэт Майло не желал её слушать, он нависал прямо над её хрупким телом и жутко шептал, что она не заслуживает прощения. Никто и никогда не примет её после всего, что она натворила. «Думаешь, Вай всё ещё любит тебя? Правда так думаешь? Ха-ха-ха!» «Ты никому не нужна, вечно только портишь!» «Он выбросил бы мешки, зная, что они от тебя!» — Нееет! — Охрипшим голосом завопила девушка, ногтями содрав кожу у корней волос. — Не правда! Не правда! Не правда! Не правда! Сейчас ей казалось, что она ощущает Мерцание, текущее в крови. Чувствует, как медленно и мерзко оно переливается внутри, отравляя каждую клеточку. «Ты чудовище, Джинс!» «Ты должна была умереть!» Правда. Должна была. — Умолкни, — теперь уже не только призракам, но и самой себе приказала Джинкс. Свои мысли слышать ещё больнее, чем чужие. Особенно остро впивается стрела в сердце, если они совпадают. Она прекрасно знает, что хотела умереть, что должна была умереть тогда на мосту, но этот шанс у неё нагло отняли. Теперь можно только коротать существование, прятаться ото всех под огромной чёрной накидкой, как под одеялом от ночных кошмаров. Ещё издали наблюдать за Экко, потому что… Почему? Почему именно за ним? Она спрашивала себя не один раз, но дельный ответ так и не удалось сформулировать. Потому что его не было там, когда она подрывала Совет? Потому что он не сможет осудить её так, как сможет Вайлет? Потому что он единственный, кто, кажется, мог бы понять её? Потому что он нуждается в ней настолько же сильно, как она теперь нуждается в нём? Потому что в этом аду можно выжить только уцепившись за кого-то, чтобы он держал тебя так же сильно, и они всегда были неразрывно связаны, даже если с давних пор ненавистью. А была ли это ненависть? *** С тех пор, как Джинкс легкомысленно дала Экко знать о себе, стало намного сложнее следить за ним и оставаться при этом незамеченной. Раньше она легко оставалась за его спиной, будто тень, и наблюдала из темноты. Это почему-то успокаивало, скрашивало одиночество и, может быть, даже ей нравилось. Складывалось впечатление, что они снова вместе. Но, к сожалению, это было всего лишь впечатление. Она не могла позволить себе показаться ему на глаза. Никто из них не знает, как это закончится. Начнут ли они драку? Поговорят? Захотят ли убить друг друга? Обнимутся…? Страхи Джинкс шептали ей, что Экко не колеблясь придушит её голыми руками. Она верила в это, пока не услышала его тихое бормотание тогда: «надеюсь, ты в порядке»… Конечно, слова могли быть адресованы кому угодно, хоть воображаемому пони, но Джинкс почему-то казалось, что он сказал именно ей. Наверное, ей просто хотелось бы этого. Однако даже так она боялась показаться. После того, как однажды принесла продукты прямо в их логово, Джинкс больше так не рискует. Ей и в тот раз показалось, что крик был замечен, но, поскольку её не убили, девушка списала на нет. Теперь она оставляет сладости для детей и паёк, которые удаётся украсть, достаточно далеко, но всё равно в тех же тоннелях. Джинкс долго спрашивала себя, почему делает это. Ответить не смогла. В последнее время слишком уж всё запутанно. Наверное, это не так уж и удивительно? Девушка прекрасно осознаёт, что у Поджигателей проблемы, и виновата в этом по большей степени она. Так почему бы и не помочь немного? Это совершенно не в эгоистичном характере Джинкс, но, наверное, трагедия сломала всех, даже её саму. Говорят, сломанное однажды не сломаешь дважды — ан нет, смерть Силко переломала её, кажется, в обратную сторону, а события после заставили взглянуть на мир немного иначе. Регресс или прогресс, кто знает, но что-то от Паудер определённо вернулось. Или это Джинкс, но какая-то новая и странная. Хотя, не сказать, что её что-то сильно не устраивает. Ей теперь вообще плевать. Так вот, прятаться в тени и наблюдать за Экко скрытно стало практически невозможно не только из-за того, что парень теперь об этом знает. Просто он теперь почти не выходил наружу, а проникать каждый раз прямо к Поджигателям было достаточно… стрессово. Особенно учитывая то, что дети уже неоднократно замечали её в толпе и шептались. Какое счастье, что их никто не слушает. Джинкс приходилось быть невероятно смелой и безумной, чтобы каждый раз тайком пролезать в капкан, который однажды может захлопнуться. Но она не трусиха, да и адекватностью не блещет. *** Это был самый обычный, мрачный и напряжённый, день. Поджигатели теперь уже привычным образом побродили по трубам и нашли свой «сюрприз» в виде нескольких мешков с провиантом, притащили их на базу и принялись заниматься кто чем, даже не подозревая, что злой враг подкрался намного ближе, чем они могут представить… Холодный ветер сегодня заставил всех остаться внутри, только лишь дети и несколько взрослых бродили по улице, спасаясь от скуки. Даже их могучее дерево, казалось, скукожилось и поникло, создав вокруг атмосферу уныния. Возможно, это знак, что смерть рано или поздно доберётся и до их светлого островка…? Экко торопливо шёл по направлению к комнатке Хеймердингера, стараясь не запутаться в бумажках, чтобы скорее показать ему свои расчёты, Вайлет от нечего делать тренировалась неподалёку вместе с Кейтлин… Словом, никто не был готов к внезапной атаке, разразившейся громом над их «ясным небом», если можно так назвать привычные серые тучи. Ещё мгновение назад царило спокойствие: ребята помладше играли в салочки, бегая по улице туда-сюда, и едва не сбили Экко с ног, от чего парень беззаботно усмехнулся, а старшие тихонько сидели у корней и чертили на земле какие-то узоры… Внезапно раздался грубый мужской крик, вернее сказать боевой клич, и из самого широкого тоннеля стрелой вылетел какой-то дикарь с огромным миниганом в руках. Время остановилось. Все замерли, опешил даже Экко, так и уставившись на незнакомца в полном шоке. В голове ещё даже не успели зародиться мысли о том, как бандит попал сюда, когда землю сотрясли неистовые вопли. Следом за одним тут же показались его помощники, ещё дюжина рослых парней по самые зубы снаряжённые взрывчаткой и огнестрельными. Пока дети, по воле случая оказавшиеся прямо перед ними, в ужасе хлопали глазами, их жестокие лица сверкали жаждой крови, а хищные оскалы так и сочились слюной. Всё случилось слишком быстро. В мгновение ока воздух изрешетил первый выстрел. Сердце подскочило до самой макушки, тело двигалось само по себе… Без какого-либо плана Экко кинулся вперёд, закрыв собой маленькие тела. На секунду ему показалось, что он провалился под землю. Тьма накрыла полностью, дыхание отнялось, ни единый звук больше не был различим, только мерзкий писк. А затем боль пронзила левое бедро, заставив его беззвучно закричать, при падении ударившись о твёрдую землю. Всё-таки не провалился… Сердце сжалось, когда Экко увидел за своей спиной перепуганные детские глаза. Никто не успел бы добежать раньше него, настоящим чудом первый залп прошёл мимо всех ребят, ему удалось защитить чью-то жизнь, но теперь уже никто не сможет остановить новый выстрел достаточно быстро… Если бы он уже успел создать «Z-привод», если бы у него было чуть больше времени… Но времени нет. Времени никогда не достаточно. Меньше, чем за секунду, Экко успел оглянуться на детей и вернуть взгляд обратно к нападающим — только и всего. Даже встать не было времени, когда с сумасшедшим хохотом бандит снова схватился за оружие и… выронил его к чёртовой матери? — Аааа! — Завопил от боли мужчина, схватившись за простреленную ногу, и повалился на колени. — Экко! — В тот же момент за спиной послушался крик Шрама, несущегося сюда на всех парах, и топот остальных Поджигателей. Но Шрам был за спиной… А бандиты… В тот же момент вместе с мурашками пришло понимание, что выстрел сделали из тоннеля. В тот же момент пришла новая волна страха, потому что кто мог быть настолько близко, оставаясь незамеченным, и так быстро сделать выстрел? Потому что эта «кто» сейчас совсем одна по ту сторону. Боль от раны совсем исчезла, когда, будто ошпаренный, Экко вскочил на ноги и побежал, крепко стиснув зубы, с голыми руками на целую толпу. Но толпе, на его несчастье, не было до него никакого дела, они смотрели в другую сторону. Какой бы сильной ни была Джинкс, против них ей не справиться… — Вон та тварь! Держи! — Раздался чей-то голос в тоннеле. Одновременно с холодным потом по спине Экко ощутил на плече чью-то руку. — Экко! — Параллельно с ним на ховерборде летел Шрам, протянув ему руку. С двумя людьми аппарат значительно замедлится, и в пылу драки это очень не кстати. Экко нужно быть там прямо сейчас, а не ковылять на своих двоих… Без лишних слов они поняли друг друга по одному лишь взгляду. Экко нужно быть там. Казалось, Шрам даже прочитал по его лицу причину, но сейчас это последнее, о чём стоит беспокоиться. Крепко схватившись за руки, парни резко поменялись местами. Ловко удержав равновесие, Экко рванул в тоннель, оставив друга и даже летящих следом Поджигателей позади. Он ощущал только свист в ушах, когда пролетал сквозь широкие спины в самый эпицентр… и наконец почувствовал вкус своей крови, когда от неожиданности прикусил язык. Вот она. Стоит так гордо, без капли страха в ярко-розовых, мерцающих глазах, и отстреливается с такой скоростью, какую обычному человеку никогда не развить. Чёрная накидка подлетает вверх при каждом рывке, под ней выглядывают длинные косички. Пули сверкают то здесь, то там, Экко даже кажется, что парочка прошли прямо через него, настолько неуловимы эти движения… — Получай! — Взревел кто-то совсем близко и бросился к девушке как раз в тот момент, когда её руки были направлены в разные стороны. Удачный момент, но неудачная самоуверенность. Джинкс повернулась вихрем и со всей силы ударила бандита ногой в живот. Когда он согнулся, то сразу же получил пулю в череп. Она действует устрашающе и неуловимо, будто молния бьёт на поражение. В какой-то момент Экко показалось, что он здесь лишний, но затем на него сзади налетает какой-то разбойник, и парень тоже неохотно втянулся в драку. Крики, удары, стрельба, боль, свист, крики, удары, стрельба, боль, свист, крики, удары… Подоспевшие Вайлет и Кейтлин яростно колотят незваных гостей с остальными Поджигателями где-то с другой стороны, Экко видит их сквозь чужие спины. Однако бандитов всё равно слишком много, чтобы справиться вот так… смерть постучалась в их дом вот так? Это конец? Резко из горла вырывается хрип. Кто-то ударил прямо по открытой ране, вынудив Экко повалиться на землю. Ховерборд отлетел куда-то в темноту. Боль пронзила весь его скелет, особенно скопившись на бедре, в глазах потемнело. Рядом кто-то яростно рассмеялся и пнул его поддых. Дышать ровно больше не получалось, страх захватил беспомощного парня. Сжавшись в комочек, юноша мог только ждать, пока в него выстрелят… Если бы только он не переставал относиться серьёзно к своему проекту, если бы Z-привод был готов сейчас… Простите, ребята. Прости мама, прости папа. Прости Бензо. Прости Паудер… Джинкс? Экко вынужден был в шоке распахнуть глаза, когда его ловко подхватили под руки и затащили обратно на ховерборд. Если она не ангел, тогда у парня нет объяснений, как она умудряется спасать его… Девушка усадила его впереди и умело подлетела повыше, на большой скорости выскользнув из тоннеля. — Быстро на выход, придурки! — Во всё горло завопила Джинкс за его спиной, энергично размахивая руками. Экко почувствовал, как бабочки запорхали в животе. Он сразу понял, почему она всех выгоняет, ведь, зная Джинкс, именно это она бы сейчас и сделала… — Быстро!!! — Подтверждающе заорал парень, будто в замедленной съёмке наблюдая за тем, как Поджигатели спешно летят к ним, бросив драку… А потом всё вдруг накрылось розовым. Яркая вспышка огня наверняка поубивала всех, кто не успел высунуть нос из тоннеля. Массивные клубы дыма заполонили всё… — Шрам! Вай! — С замиранием сердца позвал Экко, вглядываясь в розовый туман. Тишина прозвенела в ушах… Неужели? — Не психуй, Обезьянка до туда не добила бы, — послышалось за спиной напряжённое бормотание. Не понятно, кого их них она собиралась успокоить. — Гха, Экко! — Откликнулся Шрам, в тот же миг сквозь розовую завесу стремительно проскользнули остальные Поджигатели. С плеч словно камень свалился. Экко блаженно вздохнул, прикрыв глаза: все живы. — Джинкс! — Вайлет неслась в их сторону с невероятной скоростью, на которой вряд ли можно вовремя затормозить. Её глаза жадно впивались в девушку, неотрывно следя за каждым её движением. И вдруг юноша почувствовал пинок в спину. — Ничего личного, — Джинкс безжалостно спихнула его с ховерборда и рванула мимо сестры, прямо в розовый хаос. — Джинкс, стой! Нет! — Только и успела возразить старшая, на одну секунду поравнявшись с ней в воздухе. Девушка скрылась, как мимолётная тень под лучами солнца. *** — Мы должны что-то сделать! — Грозно хлопнул по столу один из Поджигателей и оглядел всех присутствующих в комнате. — Верно, она не может заявляться сюда! Откуда ей вообще известно об этом месте?! — Согласился кто-то ещё, недоверчиво покосившись в сторону поникшей Вайлет. — На что ты намекаешь? — Вступилась за девушку Кейтлин и вышла вперёд с готовностью служить живым щитом. Экко, всё это время хранивший молчание и безмятежно рассматривающий пожелтевший бинт на своей ноге, наконец подал голос, мгновенно заставив всех закрыть рты: — Почему для вас проблема в ней, а не в куче бандитов? — Равнодушно и с некоторой усталостью задал вопрос юноша. — Меня лично это волнует больше. Многие были убиты взрывом, но Экко уверен, что кому-то все-таки удалось сбежать. В таком случае они вернутся… — Почему ты так спокоен?! — У какого-то парнишки сдали нервы, и он рассерженно выбежал вперёд. — Джинкс знает о базе, она была здесь, и она может подорвать нас в любой грёбаный момент! — Что за бред, она не… — Вайлет вскочила со своего места, но растеряно затормозила, стоило только Экко подняться на ноги. Парень вышел в центр комнаты и смело посмотрел в глаза каждому, в ком видел страх. — Да, Джинкс знает, была и она может, — спокойно и чётко произнёс Экко, к удивлению всех остальных, — а ещё она спасла меня и детей, с этим, надеюсь, никто не станет спорить? Рассерженный парнишка поджал губы и сделал неуверенный шаг назад. — Я более чем уверен, что она знала о нашем положении ещё задолго до трагедии… простите, — продолжил парень, крепко стиснув кулаки, — но факты говорят о том, что она ни разу не пыталась навредить базе. Все взгляды были направлены на него, и от этого внутри что-то нервно болталось. Признать, что он подозревал о такой угрозе, но молчал — шаг, на который ему едва хватило духу решиться. — Послушайте, я знаю, что многие из вас ненавидят её, — Экко медленно вдохнул и набрал побольше воздуха в лёгкие, — у вас есть на это полное право, но я прошу вас признать, что наша война с Силко закончилась. Джинкс принимала участие в ней, сражалась за другую сторону, но теперь всё иначе. Всё разрушено, грядут перемены, и… я прошу вас всех понять меня. С этими словами парень машинально опустил руку в карман куртки и нащупал там маленькую заколочку. Он крепко сжал предмет в ладони и попытался звучать уверенно… — Я собираюсь предложить ей присоединиться, — громко выдал Экко, ошарашив этим даже Вайлет, — не ко всем вам, об этом я просить не в праве… Сердце забилось чаще, будто бы сообщив, что он поступает верно. — Ко мне, — чуть тише добавил юноша и вытащил наконец предмет на свет, чтобы взглянуть на него ещё раз, — я предложу ей свою дружбу снова. *** Сказать, что его заявление породило хаос и споры — ничего не сказать, но Экко чётко знал, что поступает верно. Сегодня он убедился в этом окончательно, когда Джинкс дважды спасла ему жизнь и помогла расправиться с бандитами. К слову о них, его действительно волнует, откуда они могли узнать пусть на базу, но этот вопрос Экко намерен делегировать Шраму. Не зря же он его правая рука… — Эй, — вовремя заметив товарища, стоящего у дерева, Экко поспешил поведать ему о его задании, — я собираюсь уйти, так что… — Я слышал, — резко прервал парня Шрам и не смог сдержать какую-то странную ухмылку, — думал, когда же ты что-нибудь скажешь по поводу таинственных мешков и хвостиком таскающегося за тобой силуэта, а оно вон как… Похоже, Экко переоценил их скрытность. — Ты знал? — Глупо моргнул кареглазый и с трудом подавил нервный смех. — Знал, что это она, и что она… — Знали почти все, — честно признался Шрам, и Экко едва не свалился в обморок, — просто молчали и делали вид, что не понимают, потому что выгодно получать от неё помощь. — И ты молчал поэтому? — С сомнением прищурился Экко. — Нет, — снова открыто ответил мужчина, — я молчал, потому что она нужна тебе. Почему-то на губах появилась лёгкая, почти незаметная, улыбка… — И потому что она держалась тихо, никому не угрожая, — сурово дополнил Шрам, — если она будет опасна… — Да… да, конечно! — Поспешно согласился Экко, воодушевлённо кивнув головой. — Я всё понимаю. Спасибо… После этого разговора парни обменялись ещё парой фраз и разошлись в разные стороны. Шрам вернулся к людям, чтобы навести порядок, а Экко, взяв с собой только ховерборд, небольшую аптечку и пистолет — отправился искать свою тень. *** Проносятся мимо разрушенные здания и расплываются в одну смешанную кашу чужие лица, пока Джинкс со всей дури давит на «газ», если это вообще газ, пытаясь улететь как можно дальше от базы. Управлять ховербордом она не умеет, никогда раньше не летала, но отлично знает его строение. После сражений раньше иногда оставались поломанные трофеи, и она могла исследовать их в своё удовольствие. Только на этом, пожалуй, девушка сейчас и держится в воздухе. На этом и на щепотке адреналина. Сердце выпрыгивает из груди, сбивая с толку и отвлекая от дороги, так что Джинкс быстро теряет ориентацию в пространстве и залетает в какой-то захламлённый, но, к счастью, безлюдный переулок. Ей не хочется даже воображать, сколько людей успели увидеть и разглядеть её личность: ветром с головы снесло капюшон ещё около тоннелей. Остаётся только надеяться на свою удачу и живучесть. «Теперь ты больше не сможешь видеть его, неудачница!» «Ты видела этот взгляд? Вайлет ненавидит тебя!» «Как обычно всё испортила, Джинкс!» Переулок заканчивается тупиком чересчур быстро, громадная стена, кажется, вырастет прямо перед ней… — Стой! Стоп-стоп-стоп! — Напряжённо вскрикивает девушка перед тем, как на полном ходу спрыгнуть в сторону. Она разобралась с ходом, но явно не с торможением, потому выбора просто нет, как и времени на раздумья. Как тряпичная кукла она перекручивается в падении. Что-то громко мнётся и ломается. Тело сводит от боли, когда она жёстко приземляется на какие-то грязные коробки и железки, чудом не проткнувшие её насквозь. — Кх-кхх, — из груди вырывается не то хрип, не то кашель, а глаза сами собой закатываются. Она едва не потеряла сознание, по костям словно ток пустили. Кошмарные ощущения. Неподалёку слышит глухой удар — так легко сдохло средство передвижения, разлетевшись на мелкие осколки от знакомства с бетоном. Теперь ей придётся топать обратно на своих двоих, если вообще удастся встать. Честно говоря, что-то и не хочется… «Ты всё испортила!» «Испортила! Испортила! Испортила! Испортила!» «Ты всегда всё портишь, проклятье!» Вместе с новым приступом кашля звучит нечто, очень похожее на всхлипы, но Джинкс сейчас плохо различает, что именно делает. Всё как в тумане… — Знаю, заткнись! — Куда-то в небо скулит девушка, обхватив руками ноющее от боли тело. — Всё я знаю! Отстань! Но настойчивый гнёт не утихает, как и не слушает её никогда. Наоборот, привычный уже раздражающий голос сменяется другим: тем самым, который слышать больнее всего, но затыкать тоже никогда не хочется, потому что его до безумия не хватает… «Ты подвела меня, Джинкс…» Силко произносит прямо над её ухом уверенно и как всегда спокойно, от чего в груди появляется острый нож, изнутри медленно и мучительно разрезающий плоть. «Нет» — губы произносить не хотят, не двигаются просто, запрещая возражать. — Прости, — сквозь слёзы хрипит Джинкс, сильно-сильно стиснув себя руками, чтобы кости стало ломить ещё больше. Наказывает себя, терзает за его смерть, за свою вину в этом… — Прости меня, — снова умоляет пустоту девушка, захлебнувшись рыданием, — прости, умоляю… «Прости» — такое бесполезное и жалкое застревает в горле. Прости… Чем поможет это извинение? Воскресит его? Навряд ли. Собственный отчаянный крик Джинкс почему-то не слышит, даже не осознаёт. *** Бродить по городу и надеяться чудом наткнуться на Джинкс, которая до этого столько дней умело пряталась от чужих глаз, кажется, провальная идея… Это Экко признал только тогда, когда облетел уже по десятому кругу весь район, заглянул в каждый уголок, где она могла бы укрыться, но всё равно ничего не нашёл. Помимо разочарования, на него сильно давило ощущение, что рядом нет чего-то важного. Кого-то. Её тень всегда скользила следом, а теперь исчезла, оставив после себя лишь чувство одиночества и мрачной пустоты, которую Экко так старался заполнить. Неужели она больше не появится? Не будет наблюдать за ним? Не бросит Экко под ноги свою заколку, когда надежда снова покинет его? Как же быть… так нельзя. Так они оба долго не протянут. Юноша снова вернулся к бару, когда-то дому Паудер, в прошлом логову Силко, а в настоящем просто заброшенному пристанищу для бродяг. Все окна разбиты, осколки разлетелись по земле, а стены покрыты засохщей кровью… Когда-то это место было совсем другим. Когда-то всё было другим. — Н-не надо! — На удивление, изнутри послышался испуганный голос, совсем ещё детский. До этого момента Экко казалось, что в здании нет ни души, теперь даже возникли подозрения, что это лишь галлюцинация. Откуда здесь взяться ребёнку, тем более одному? — Молчи! — В ответ грубо прикрикнул, судя по голосу, какой-то старик. Что-то со звонким лязгом рухнуло на пол, и ребёнок закричал. Прости, Джинкс, похоже, поиски придётся отложить. Мальчик-спаситель нашёл себе проблему… — Эй! — Храбро окликнул людей парень, одним махом проникнув на второй этаж через выбитое окно. Он машинально схватил пистолет в правую руку и прищурился, чтобы лучше разглядеть чужие лица в темноте. — П-помогите! — К его ногам тут же бросился какой-то смуглый парнишка. Не успев вымолвить больше ни слова, бедняга сильно закашлялся, схватившись за своё горло. Казалась, мальчик задыхается. — Что с тобой? — Встревоженно спросил Экко и спрыгнул с доски, проигнорировав боль в незажившей ране. — Эй, дыши! Маленькое тельце сложилось пополам, большие испуганные глаза заслезились… Ребёнок всё продолжал кашлять, словно давясь чем-то внутри. — Нет, не теряй сознание! Дыши! — Экко начал несильно стучать по его спине, потому что ничего больше в голову не пришло. Как помочь? Что с ним? — Бесполезно, — из тени показался старик, чьё лицо ниже подслеповатых глаз скрывала плотная чёрная маска. — Что? — Настороженно прищурился Экко. — Что значит «бесполезно»? — Он сосредоточился на человеке, совсем не вызывающем доверие. — Что с ним?! — Умирает, — равнодушно бросил старик и прошёл мимо, кажется, чтобы покинуть парней. — Подожди! Как умирает? — Экко вскочил, поморщившись от боли, и схватил незнакомца на плечо. — Туберкулез, — неохотно поведал незнакомец, отчего-то пристально уставившись на Экко, — ты уж точно должен понимать, что лекарств здесь нет и в помине, лидер Поджигателей. Хватка напряглась. Откуда он знает? Кто он? Почему был с этим ребёнком? Возможно, старик прочитал вопросы у него на лице. — Я мог бы спасти его, — начал с важного, с точки зрения Экко, незнакомец. — Так действуй! — Встрепенулся парень, но глядеть с недоверием не перестал. Молча проследовав к ребёнку, старик присел и вынул из рукава огромный шприц со знакомой и ненавистной Экко розовой жидкостью. Пазл в голове сошёлся резко и с характерным щелчком: знает о личности Экко, носит с собой Мерцание, всегда в маске и облысевший от химикатов… — Синджед! — С ненавистью выплюнул юноша, но, наблюдая за конвульсиями ребёнка, не решился остановить. Экко был наслышан о преданном химике Силко, производителе наркотика и безумном жестоком старикашке, но никогда не встречал его лично, так что узнать сразу не удалось. — Подержи его, — приказал Синджед, обернувшись на парня с каким-то снисхождением. Тошнота подползла к горлу: насколько же Экко отвратителен этот человек… — Хочешь, чтобы малец умер? — Без особого волнения задал вопрос старик, и это подействовало. Юноша послушно придержал мальчика, чтобы Синджед мог сделать инъекцию. Возможно, не стоило, но просто стоять и смотреть, как задыхается, скорее всего своей кровью, маленький ребёнок — невыносимо. Экко мог лишь беспомощно наблюдать на тем, как проникает в хрупкое тело всё больше и больше яда… Странное ощущение поселилось в душе, пока юноша разглядывал мальчика. Было в ребёнке что-то, что его цепляло, но Экко не мог понять, что именно. Возможно, он был на похож на кого-то знакомого… Тёмная кожа, чуть светлее его собственной, большие и сейчас слезливые голубые глазки, причудливые синие кудряшки на голове… — Кто он? С чего бы самому Синджеду возиться с больным мальчишкой? — Не без насмешки поинтересовался Экко и нахмурил брови. — Он сам ко мне пришёл, — после недолго молчания ответил старик, — упрашивал излечить, а потом струсил. — Откуда ребёнку знать… — Юноша не успел договорить, когда Синджед раздражённо фыркнул и поднялся на ноги. — Сказал, что на примере увидел, как Мерцание возвращает из мёртвых, — всё-таки продолжил диалог химик, возможно, от одной только скуки. — Ничто не возвращает из мёртвых, — твёрдо отрезал Экко, оставшись сидеть и поддерживать голову отключившегося мальчишки. Тело сжалось, когда он все кожей ощутил на себе презрительный взгляд. — Скажи это приёмной дочери Силко, — уверенно парировал старик и собрался уже уходить, но Экко спешно окликнул его. — О чём ты говоришь? — В голове начали всплывать почему-то неприятные догадки, которые Экко всё это время старательно останавливал. — Ты сделал это с её глазами? — Я сделал её совершенной и даровал ей вторую жизнь, — гордо заявил старик, — Силко притащил её ко мне на стол почти мёртвую. Экко почувствовал, как его голова заболела от непонятного давления, а руки онемели. — Подожди, — в который раз окликнул он Синджеда, — когда это было? Возможно, больше всего на свете в этот момент он боялся услышать ответ. Как же не хотелось, чтобы его сомнения оказались правдой… — Незадолго до трагедии, — звук расплылся в сознании, — она взорвала себя своей бомбой. Экко знал, что тогда с девушкой случилось что-то ужасное: он мог сложить два и два, свои домыслы и рассказ Вайлет, но, Боги, как же сильно не избегал этой своей догадки… Он готов был поверить, что Силко просто захотел сделать её сильнее после проигрыша тогда на мосту, что она сама приняла огромную дозу, что Мерцание просто накопилось в её теле, и от этого радужка глаз изменила цвет… Но не был готов признать, что тогда она и не собиралась убегать, смотря на него в последний раз, как малышка Паудер. Слишком больно было принять, что девушка хотела покончить с собой вот так, и чересчур мучительно, что он позорно сбежал, даже не проверив место взрыва после… Ему было слишком страшно увидеть там её остывший, искорёженный взрывом труп. Поэтому он просто поставил на её живучесть, отогнав прочь подозрения, как оказалось правдивые. Какой же он жалкий… больно. Если бы только он вернулся, возможно, всё было бы совсем иначе… Если бы отбил бобму, защитив девушку своим телом… Если бы не позволил сделать с ней этот кошмар… Если бы. Но, может быть, у него ещё получится всё исправить? Если его задумка с Z-приводом осуществится… *** Поиск Джинкс пришлось отложить: у Экко появились новые задачи. Во-первых, оставить на улице беззащитного ребёнка он не мог, так что его пришлось тащить на базу. Во-вторых, чем скорее ему удастся создать Z-привод, тем быстрее получится всё исправить, и ждать больше у парня нет сил. После того разговора с Синджедом находиться в той реальности, где он сейчас находится, стало просто невыносимо. Жизнь слишком сильно переломала их всех, наладить всё в этой ветке уже просто невозможно… Нужно создать новую. Отмотать время к самому детству, может, даже к рождению и начать с начала… Тогда он сам, Паудер, Вайлет и все остальные смогут быть счастливы. Конечно, такие игры со временем и пространством безумно опасны, но Экко готов пойти на любой риск. Он уже давно прошёл точку невозврата, и теперь благодаря химику вспомнил, что ничего уже нельзя исправить. Вернувшись домой, он коротко объяснил Шраму обстоятельства и отправился в свою мастерскую, чтобы всё-таки до Хеймердингера те расчёты… и с замиранием сердца обнаружил, что бумаг нет. Вообще, они, кажется, исчезли ещё во время нападения бандитов, но Экко имел смелость надеяться, что кто-то из Поджигателей подобрал их и вернул на место. Что ж, зря. Очень зря, потому что любопытные исследования в хаосе прихватила с собой Джинкс, практически машинально запихнув во внутренний карман накидки. Её давно интересовал вопрос, над чем же юноша так усиленно работает, и она не смогла упустить эту шикарную возможность. К сожалению, листы помялись от спешного побега и жёсткого падения, но, к счастью, это не убило читаемость. Когда девушке удалось прийти в себя и отогнать злых призраков прочь, она принялась изучать полученное сокровище, даже не удосужившись подняться с хлама, на который упала. Ну, вполне удобно, да и вставать точно было бы больно… Цифры, цифры, цифры, уравнения, ещё уравнения… Но к чему это всё относится? Джинкс фыркнула и небрежно отбросила в сторону первый лист, внимательно вглядываясь во второй. Порыв ветра едва не унёс в сторону брошенную бумагу, но девушка тут же сообразила, что относится так легкомысленно к чужому труду не стоит, и свободной рукой придержала листик. — Часики, — подытожила Джинкс, разглядев странную схему прибора, нарисованную в спешке простым карандашом. В голову лезли совершенно разные идеи, но ни одна не казалась ей правильной. Он захотел изобрести часы? Серьёзно? Зачем тогда все эти… О, нет. — Машина времени? — Предположила вслух девушка и удивлённо покрутила рисунок в разные стороны. — А я ведь думала, что это я больная, мальчик-спаситель… Неужели он верит, что такое возможно? Хотя, теоретически, действительно возможно… Но взаправду? — Ффф, — Джинкс обессиленно выдохнула и накрыла лицо бумагой. Наверное, ей придётся вернуться туда, откуда она бежала, потому что всё это выглядит чересчур интересно, чтобы не спросить лично. Чёртов коротышка. Ладно. *** Ночка выдалась яркая. Как только Экко удалось передать ребёнка медикам, он начал бродить по базе в поисках своих исследований… Неизвестно, как долго он рылся в своих вещах и пытался выискать что-то полезное на своём захламлённом столе, но, видимо, достаточно долго. К нему в комнату вдруг пожаловал маленький гость, которого под ручку привёл Шрам. Экко не сразу понял, что ребёнок смотрит с таким уважением и в то же время интересом именно на него, но, когда понял, почему-то ощутил приятное покалывание в груди. — Он очень рвался тебя увидеть, — неопределённо пожал плечами Шрам, — мне ничего не хочет объяснять. — Правда? — Экко присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с мальчиком. — Ладно, оставь-ка нас. Мужчина кивнул и покорно ушёл, прикрыв за собой дверь. Ребёнок продолжал стоять, глядя на Экко с каким-то странным выражением, и лишь теперь парень заметил в его больших голубых глазах то, что показалось ему знакомым. Странная догадка мелькнула в голове, но Экко усмехнулся, отмахнувшись от неё — невообразимый бред. Но был ли хоть малейший шанс, что он в состоянии спутать эти глаза…? — Ты… В-вы ведь Экко? —Слегка охрипшим голосом спросил мальчик и неловко поправил свои непослушные волосы. Если ли шанс…? — Да, ты знаешь меня? — С интересом поднял брови юноша, стараясь выглядеть располагающим. — П… Экко, да, знаю, — с какой-то хрупкой улыбкой признался ребёнок и вдруг заметил на столе за спиной собеседника металлическую заколочку. Резко двинув головой влево, он волной юркнул в сторону, переместив следом и тельце. Мальчик оказался за спиной Экко ровно в тот момент, когда от поражающего сходства у того едва не отвисла челюсть. Нет, сомнений здесь быть не может. Этот тот случай, когда ты готов поверить даже в то, что земля плоская. — Скажи, у тебя мамины глаза, верно? — Пристально взглянув на растерянного ребёнка, Экко обнаружил в его маленьких пальчиках украшение. Они оба сосредоточили взгляд на нём, безмолвно опережая разговор. — Да, — тихонько ответил мальчик, — всё так запутанно, но ты ведь всё понял, правда… пап? Во рту пересохло. Экко готов был поклясться, что это невозможно, но сердце твердило обратное. Настойчиво и быстро твердило, вырываясь из груди… — Не всё, — рассеянно покачал головой парень, — вернее, вообще ничего… — О, не волнуйся, так и должно быть! — Мальчик резво подпрыгнул, вопреки своему болезненному виду, улыбнувшись достаточно живо. — Мама сказала, что, поскольку я из другой временной линии, вы ничего не поймёте! Но… она сказала, что мне нужно показаться перед тобой, в смысле тобой тобой, а не моим тобой, поэтому я здесь! Представляешь, ваша временная линия настолько испорчена, что пытается устранить меня, как лишний объект. Я не болел, когда отправлялся сюда, но, папа сказал, что это нормальное явление… Я даже нашёл того страшного доктора, чтобы он дал мне время найти тебя, но… потом увидел тебя и… — Как… Как тебя зовут? — Экко едва ли мог спросить что-то стоящее, он до сих пор пытался придумать, как же всё так обернулось. — Я… Ой, нет! Нельзя! Мама сказала, что мне нельзя раскрывать своё имя и подробности о нашей линии, иначе это подействует слишком сильно! — Мальчишка почти обиженно надулся, теперь очень напоминая Экко его самого. — Ты, мой ты, сказал мне, что в этой, твоей твоей, реальности всё слишком плохо, и захотел исправить… Знаю-знаю, не пытайся понять, папа и сам не понимал, когда был в твоём возрасте. — Ребёнок весело усмехнулся, глядя на озадаченное лицо Экко. — Ладно, этого должно быть достаточно… Только сейчас юноша разглядел на маленькой ручке изящные часики, циферблат которых ребёнок резко прокрутил вокруг своей оси. — Я верю в тебя, пап! — Только и успел взвизгнуть мальчик, когда вдруг его фигура изогнулась и… исчезла. Прямо как его мать… умеет виртуозно исчезать и оставлять горькое послевкусие. *** Принять и осмыслить произошедшее было мягко говоря сложно. У Экко едва не вскипел мозг, так что он решил просто не обдумывать всё это, а взглянуть «со стороны». Да, у него есть ребёнок. Да, у него с Джинкс есть сын. Да, он был здесь. Да, возможно, в это линии Экко больше никогда его не увидит, но… В какой-то из них у него получилось обуздать время… и получилось с Джинкс. Пожалуй, этого достаточно. В такой сумбурный период нужно просто действовать последовательно. Сейчас его задача найти свои записи. *** С наступлением рассвета Экко уже был уверен, что обыскал абсолютно каждый угол на базе и спросил каждого человека, даже детей, но всё безрезультатно. Найти записи не получилось, а без них работу продолжать нельзя. Конечно, он может рассчитать всё с самого начала, но это отнимет кучу времени, которого итак нет. В любую секунду к ним могут заявиться разбойники или даже люди Севики, почему бы и им тоже не знать местоположение Поджигателей, если знали те парни… Может быть, ему на голову вообще свалится ещё один ребёнок, кто знает, насколько далеко они с Джинкс могли зайти в иных обстоятельствах… — Чёрт, — негромко выругался парень, устало привалившись к стволу дерева спиной, — голова взрывается. Утренняя улица ещё пустует: почти все спят, и только несколько ребят бдительно дежурят у тоннелей. После недавнего нападения Шрам, видимо, решил усилить охрану. Пожалуй, им стоило сделать это намного раньше, учитывая ситуацию в округе… Парень поёжился, посильнее укутавшись в куртку: то ли от прохлады, то ли от странного предчувствия по коже бродили мурашки. Что за предчувствие? Кто знает. Просто ему почему-то хотелось стоять здесь и никуда не уходить, словно вот-вот должно было случиться что-то важное, что ему никак нельзя пропустить. Что-то типа появления второго ребёнка, чего точно его мозг не переварит. Может быть, Экко всего лишь было лень заниматься делами. Да, наверное, так и есть. Всё, хватит стоять тут и пялиться в стену, пора работать! Нужно рассчитать всё заново… — Эй, смотри… — Что? Ой, это же… — Да! Делать что? — Я не знаю! Тихо! Парень услышал голоса ребят около тоннелей, они бормотали что-то довольно активно и напряжённо всматривались в темноту… Желудок почему-то скрутился в тонкий жгут, а ноги сами понесли поближе, будто чтобы встретить кого-то… — Нужно кого-нибудь позвать! Эй, приведи… — Парень резко вздрогнул и прикусил язык, когда увидел за своей спиной лидера. — Экко, з-здесь… — Я вижу, — спокойно ответил юноша, неосознанно выдохнув, когда без труда разглядел в темноте два розовых огонька. А потом внутри всё сжалось в комочек. Она пришла. Сама. Прямо сюда. Но почему? — Вы свободны, — почему-то дрогнувшим голосом приказал Экко и от этого невольно сжал пальцы. Без возражений парни оставили его наедине с притаившейся тенью… — Не выйдешь? — Постарался мягко позвать Экко и осторожно подошёл ближе. — Хотела, но боюсь, здесь будет шумно, — Джинкс медленно и тихо подошла к нему, но не вышла за пределы тоннеля, — это ведь принадлежит тебе? — Скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла девушка и протянула помятые листы, высунув руку наружу. Она смотрела на него робко, не зная Джинкс, можно было подумать, что даже опасаясь. Свет боязливо трепетал, отражаясь в её малиновых глазах, придавая её лицу какой-то хрупкости. Растрепанные по обыкновению синие волосы лезли в глаза и раздражали, поэтому девушка резким движением спрятала их за ухо, использовав свободную руку. В её манере поведения сейчас читалось нервное напряжение, и от этого Экко стало легче. Не он один не знает, как вести себя теперь. Правда, его трудности вызваны в том числе и тем, что теперь в голове крутится недавний маленький гость… Плавно дотронувшись до костяшек её пальцев, юноша немного задержался вот так, будто растягивая и пробуя на вкус такой редкий момент, но, испугавшись спугнуть, неуверенно забрал расчёты и отступил. Грудь наполнилась теплом, когда он ощутил её прохладную кожу… — Интересно? — Не придумал ответ лучше юноша. Получив в ответ короткий, но воодушевлённый кивок, он слегка улыбнулся и протянул открытую ладонь. — Тогда идём, я расскажу, — на душе вдруг стало так спокойно, вспомнилось беззаботное детство, — знаешь, П… Джинкс, мне не помешает помощник… У Экко появились большая, но приятная цель: осуществить маленький такой и симпатичный результат их альтернативной ветки. Конечно, он не собирался прямо сейчас, но когда-нибудь… он определённо хотел бы. *** Спустя столько лет, после всего произошедшего… на языке всё равно вертелось любимое «Паудер». Экко смотрел на сидящую рядом девушку: долго вглядывался в её непривычного цвета глаза, как бы медленно изучая, что же ждёт его там, в этой неизведанной пучине мыслей и чувств, но всё равно продолжал мысленно называть её старым именем. Он перестал использовать «Джинкс» после того самого дня, когда разглядел за этой мишурой старую подругу, и теперь остаётся только молиться, что он случайно не испортит всё, назвав девушку вслух. — Так… насколько далеко ты хочешь вернуться? — После долгих объяснений Экко она наконец подала голос и с каким-то несвойственным для неё волнением склонила голову. Несколько непослушных синих прядок из чёлки вновь упали на глаза, и девушка забавно дунула на них потрескавшимися от сухости губами. Экко готов смотреть на черты её лица вечно, разглядывая каждую мелкую деталь, вроде маленьких рыжих веснушек на щеках, но ему приходится оторваться. Если он продолжит назойливо пялиться, это ей навряд ли понравится. — Я долго думал над этим, — без особого энтузиазма признался парень и опустил глаза на рабочий стол, за которым они сидели, — разумно будет попасть в тот момент, когда всё пошло наперекосяк… Договорить Экко не смог: язык онемел и перестал слушаться. Может ли он обсуждать это с ней? — Когда они погибли? — Девушка прекрасно поняла и без лишних пояснений. — Да, только на пару дней раньше, — ответил Экко и бросил осторожный взгляд на Джинкс. Между её бровей появилась напряжённая морщинка. Кажется, девушке не слишком понравилась его идея. Юноша услышал тяжёлый вздох и отчего-то вздохнул тоже. Они просто замерли, не произнеся ни слова, и смотрели. То ли друг другу в глаза, то ли куда-то глубже… — Теоретически, — спустя несколько долгих мгновений Джинкс неуверенно начала, — что с тобой будет, если эта штука сработает как-то неправильно? Если Z-привод отправит его куда-то в другое временное место, пожалуй, это будет весьма проблематично, что очевидно, так что навряд ли она спрашивает именно об этом. Если же прибор не сработает вовсе, но окажет такое мощное влияние на его тело… — Разорвёт на части, — без сокрытия правды ответил юноша и как-то вымучено улыбнулся. Лгать ей не было ни смысла, ни какого-либо желания. — Привод? — Наивно хлопнула ресницами Джинкс, видимо, не захотев признавать жестокую реальность, но по его молчанию быстро поняла свою ошибку и потупилась. Снова тишина, но теперь они не смотрят друг на друга, только думают о чём-то… — А что будет с этой реальностью? — Джинкс вернула себе воодушевление и с интересом приготовилась получить новый ответ. — Ты здесь просто исчезнешь? Или здесь все исчезнут, и останешься только ты, но будешь там? Экко не знал. Никто не знал. Но у него были догадки… — Я думаю, что для вас всех всё исчезнет, — предположил юноша, подперев подбородок рукой, — временная линия изменится, так что привычных Джинкс, Вайлет, Шрама, да и всех стальных не будет. Потом исчезну и я, пространство-время просто сотрёт лишние кляксы. — И это всё ради того, чтобы у них было не так, как у нас? — С некоторым раздражением спросила девушка, нагнувшись ближе. — Чтобы у кого-то там был шанс на лучшую жизнь? — Это не «кто-то там», — нахмурился парень, пристально уставившись на неё, — это мы, просто раньше. Просто другие… — Я сижу перед тобой, а не где-то там «раньше», — выплюнула Джинкс с негодованием придвинув лицо ещё ближе, наверное, чтобы он мог лучше убедиться в том, что она на самом деле сидит перед ним, — и я не скажу тебе спасибо, если ты убьёшь себя или сотрёшь нас всех с лица земли. — Джинкс, ты не понимаешь, — покачал головой юноша и ощутил, как в груди начинает закипать злость, —для нас здесь уже всё потеряно. Что-то подсказало, что он прозвучал двусмысленно… — Для всех нас, — дополнил Экко, прикрыв глаза. — Да, да но… — Девушка резко замолчала, в её глазах сверкнула странная эмоция. — Не настолько всё, Экко… — Понизив голос прошептала Джинкс. — Не настолько, чтобы идти на этот риск. Он смог почувствовать её горячее дыхание на своих губах, и от этого злость приняла немного иную, непривычную форму… — Не настолько? — Непонимающе шепнул парень, не в состоянии больше сказать ничего разумного. Он мог только смотреть на её соблазнительно припухшие губы и… — Не всё, — убедительно пробормотала девушка, едва коснувшись губами его губ. Расстояние между ними сократилось так незаметно, что это не вызвало никакого дискомфорта, скорее наоборот. Плавно сблизившись, сейчас они дышали одним воздухом и, кажется, просто растворялись друг в друге. Это могло бы длиться вечно, но Экко не смог сдержаться и пылко прильнул к ней, с жаром впившись в желанные губы. Непослушные руки мягко обвили её худое тело, расположившись на прохладной коже талии. Низ живота начало тянуть неприятной тяжестью, в груди всё сильнее разгоралась жажда, которую могла утолить только Джинкс… С неконтролируемой грубостью углубив поцелуй, Экко едва не простонал, когда её хрупкие руки крепко вцепились в его футболку на груди. Её острый маникюр слегка оцарапал кожу, но парень не почувствовал боли. Приятный аромат пороха нежно заполнил лёгкие, навивая воспоминания обо всех их драках и сильно распаляя… Хочется прижать сильнее, почувствовать больше, дотронуться откровеннее… — Ой, ох… Молодые люди, я прошу прощения, — наконец Экко смог расслышать грохот у входа и знакомый голос профессора. Ледяная волна пота окатила парня, когда они одновременно с Джинкс отскочили друг от друга, как от огня. Они оба едва не опрокинулись на своих стульях, но смогли удержаться. — П-профессор, кхм, — Экко нервно прочистил горло и провёл ладонью по горячему лбу, — что вы здесь…? — Простите мне моё невежество, не хотелось прерывать вас в такой… чувственный момент, — стыдливо отвёл глаза йордл, но своей речью только заставил Экко покраснеть сильнее. От беспомощности он невольно поднял глаза на Джинкс, и неловко хихикнул, впервые заметив её такой смущённой. Казалось, девушка закусила губы и даже перестала дышать, чтобы сохранить лицо, но розоватые щёки выдали её волнение с потрохами. — Так зачем Вы здесь, профессор? — Успокоившись немного переспросил Экко. — Ох-ох, точно, — Хеймердингер торопливо подошёл ближе, — я как раз рассмотрел твоё прошлое исследование и пришёл, чтобы узнать, не просчитал ли ты дальше? Йордл был очень увлечён Z-приводом и часто заходил спросить об этом, кто же знал, что сегодня он выберет настолько неудачный момент. Впрочем, все бумаги действительно готовы и прямо сейчас лежат на столе, так что… Экко неосознанно взглянул на Джинкс ещё раз и… почему-то решил бесстыдно соврать. — Нет… знаете, ещё нет, — с искренней улыбкой ответил юноша, ловким движением руки свалив все листочки в одну непонятную кучу мусора, — думаю, мне понадобится куда больше времени, чем я сказал. Грудь наполнилась приятным теплом, каким-то светлым и ясным огнём, часто зовущимся «надежда». Сколько ещё раз Джинкс будет нагло изменять направление его планов, зарождая у него внутри это нелогичное и неоправданное чувство…? Если всю их жизнь — Экко, пожалуй, не против. Может быть, ему не обязательно переворачивать реальность, чтобы воссоздать в этой линии их маленькое счастье, чьё имя он так и не узнал? Хеймердингер со странным выражением проследил за рукой Экко, как-то многозначительно прищурил свои маленькие глазки, но затем лишь тихонько посмеялся и молча покинул комнату, оставив пару снова наедине. Как же можно отнять надежду у юного сердца? *** Они могли бы мучиться в непонимании, что же для них значит этот поцелуй, ещё несколько долгих дней, месяцев, да даже лет… но, честно говоря, слишком устали, чтобы откладывать такие важные разговоры. Каждый день — подарок судьбы, так зачем испытывать удачу и проверять, доживут ли они до откровенного разговора о своих чувствах? Как только Хеймердингер вышел из комнаты, Экко заставил себя глубоко вздохнуть, успокоить безумно бьющееся сердце и задать этот сложный, волнующий многие годы вопрос… — Что ты чувствуешь ко мне? — Получилось тише и уязвимее, чем планировал юноша. — Прости, что спрашиваю вот так, просто… Больше не могу жить, не зная этого? Не смогу вспоминать этот поцелуй и не знать ответ? Умру, если не услышу? Наверное, всё сразу. Посмотреть на неё юноша все-таки не смог, пришлось стыдливо сверлить взглядом собственные ноги. Волнение охватило его полностью: руки затряслись, а кровь в жилах закипела, будто бы на него нахлынула лихорадка. «Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь» — пронеслось в голове, потому что её молчание давило на него неимоверно сильно. — Я не… — Голос Джинкс дрогнул, выдав растерянность. — Я не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом? В её голове начали путаться мысли. Страхи твердили, что поцелуй был злой шуткой, и он просто издевается над ней, но сердце… кричало, что все сомнения — пыль. Хочется сказать правду, ответить, что нет в мире человека ближе и дороже. Хочется признаться в том, как сильно она желает снова к нему прикоснуться, пошутить хоть на мгновение теплые руки на своей талии ещё раз… Но может ли она позволить себе такое? Может ли Джинкс, проклятье и разрушение по своей натуре, признаться в том, что хочет просто человеческой… любви? — Я хочу, нет, мне нужно знать, — робко поясняет Экко и осторожно понимает глаза на девушку, почему-то со слезами смотрящую на него в ответ. Розового цвета жидкость скопилась на её нижних ресницах, и от этого внутри всё болезненно сжалось. — Прости, — тут же виновато бормочет юноша, — ты не должна ничего говорить, извини. Он чувствует, как у самого начинает остро щипать глаза. Не хватало ещё разреветься вместо нормального разговора… — Если честно, я до одури устал жить вот так, наблюдая за твоей тенью, — признался парень, зажмурившись, — так, бесспорно, лучше, чем было раньше, но… я не могу больше. Понимаю, что не выразить словами, тем более коротко, все чувства, которые я к тебе испытывал и испытываю, и всё равно попытаюсь: я люблю тебя, всегда любил… Поэтому, Джинкс, пожалуйста, разбей мне сердце или дай знать… Экко запнулся, ощутив нежное прикосновение к своему лицу. Он удивленно распахнул раза и в тот же момент осознал, насколько слепым и глупым был всё это время. Не заметить в её глазах те же чувства, что испытывает сам, вот это шутка. Почему он не видел раньше? Лёгким движением девушка оседлала его бёдра и кривовато улыбнулась поджатыми от подкативших слёз губами. — Знаешь, когда я говорила, что не всё потеряно… то не знала, что у нас ещё есть шанс, — призналась Джинкс, плавно огладив пальцами его щёки, — теперь точно не дам тебе доделать эту твою чудо-машину, чёрта с два! — Она хрипло посмеялась и склонилась над ним, почти поцеловав. — Я теперь тоже так радикально действовать не хочу, — усмехнулся юноша, смело переложив руки на её тазовые косточки, — но сделать, надеюсь, всё-таки позволишь? — Только если ты не вздумаешь играть в героя и пытаться играть с жизнью, — кивнула девушка, носом уткнувшись в его нос, — мы исправим будущее в настоящем, прошлое пускай останется в прошлом. — Исправим будущее в настоящем, — задумчиво протянул Экко с улыбкой, — звучит правильно. — Звучит невыполнимо, учитывая наше прошлое, — усмехнулась Джинкс, — но я люблю делать невозможное возможным, а ты? — А я люблю тебя, — хитро прищурился парень и втянул девушку в поцелуй, на этот раз долгий и спокойный. Мёртвых не воскресить, прошлое не изменить, но почему бы не попробовать жить в настоящем и поверить в будущее? *** К сожалению, в жизни не всегда всё получается так, как нам хочется. Иногда надежда разбивается на осколки даже тогда, когда из этих же осколков и склеена. Мир вокруг рушится и земля уходит из-под ног, и ты никак не можешь повлиять на это, остаётся лишь наблюдать. Новая и наивная надежда Экко разбилась через пять дней. Разрушение заглянуло на базу Поджигателей без приглашения и на этот раз принесло с собой непоправимое… Всё началось утром, когда о том, что Джинкс тайно ночует в его комнате уже несколько дней, прознала Вайлет. Она услышала это от какого-то болтливого Поджигателя и в тот же миг заявилась к Экко, громко распахнув дверь. Возможно, сей факт не вызвал бы у неё столько злости, если бы кто-то решил уведомить старшую о присутствии Джинкс раньше, но теперь ей казалось, что её нагло обманули. — Джинкс! — Отчего-то с удивлением вскрикнула Вайлет, уставившись на девушку. Та в свою очередь окинула сестру равнодушным взглядом и продолжила жевать какую-то булочку, беззаботно развалившись в чужой кровати. Одеяло предательски оголяло её левую ногу, сообщая, что одежды под ним чертовски мало, если она вообще есть. Впору бы укрыться с головой и скомандовать бедолаге Экко уносить ноги, ведь их откровенно застукали, но… Бежать уже некуда, так зачем переживать попусту? — Прифвет, — легкомысленно поздоровалась Джинкс и перевела любопытный взгляд на Экко. Мгновение назад парень сидел за своим рабочим столом и копался в каких-то железках, кажется, доделывая прибор, а сейчас уже стоял столбом и настороженно глядел на девушек. По его выражению лица казалось, что перед ним стоит не Вайлет, а восставший из мёртвых Силко. — Почему вы ничего не сказали? — Равнодушие Джинкс оказалось заразительным, злость куда-то упорхнула, осталась только глубокая обида. — Джинкс, прошу, не избегай меня… — Почти умоляюще произнесла Вайлет. — Вай, мы… хотели, просто… — Экко неловко почесал затылок и съёжился ещё больше. Ну, не совсем хотели… Не то чтобы вообще об этом думали… Действительно неловко. — Прости, — сдался юноша и поражённо склонил голову. Джинкс, видимо, решила, что пора спасать ситуацию. Она неохотно отложила в сторону недоеденную сладость и гордо выскользнула из-под одеяла, без тени смущения представ перед всеми в чём мать родила. На удивление, ситуацию это действительно спасло. Вайлет от неожиданности протараторила что-то несвязное и развернулась на сто восемьдесят градусов, едва не врезавшись в дверной косяк. Казалось, от прежней обиды не осталось и следа. Всё скрасило смущение. Даже Экко, видевший всё этой чудесной ночью, и ещё пару прошлых, не менее чудесных, ночей, отчего-то покраснел и уставился в противоположную стену. — Да ладно вам? — Не понимая их реакции или делая вид, невинно хлопнула глазами девушка и медленно пошла за своей одеждой. Кто знает, был ли это её гениальный план… В любом случае, сработало. Горькое напряжение в комнате улетучилось, осталось только пару капель стеснения. — Да ладно, ты-то чего, — хитро ухмыльнулась Джинкс, когда натянула на себя полосатые штаны, и бессовестно ущипнула парня за пятую точку, — не видел мой топ? Экко тяжёло сглотнул, стараясь не пялиться так очевидно на приятные изгибы её тела, и легонько махнул головой в сторону. — Оп, спасибо, — хихикнула проказница и поспешила одеться до конца, — мы просто не хотели беспокоить ваш покой. Последние слова она бросила в спину сестре, а затем плюхнулась обратно в постель и снова взяла в руки булочку. — «Ваш»? — В недоумении переспросила Вайлет, осторожно оглянувшись. — Тебя и той Пилти, — равнодушно пояснила Джинкс, не удостоив девушку и мимолётным взглядом, — кажется, вы времени зря не теряете. Слова младшей сестры больно застряли где-то в груди. Вай знала, что Джинкс считает её предательницей, но слышать это почти напрямую всё равно неприятно. Всегда будет. Легче не станет. — Джинкс, — девушка аккуратно подошла и присела на край кровати, сохранив между ними дистанцию, — пожалуйста, давай просто поговорим, хорошо? Пускай это и давалось тяжело, Вайлет старалась сохранять спокойствие. — Мы уже это делаем, — без особого интереса пожала плечами Джинкс, по-прежнему смотря куда угодно, только не в глаза сестре. Возможно ли поймать её и вывести на прямой диалог? Даже находясь рядом, она всё равно остаётся далеко… — Я вас оставлю, — негромко сообщил Экко и торопливо вышел из комнаты, представив девушкам немного интимности. Взгляд, с которым Джинкс проводила его фигуру, кричал о том, что делать этого парню не стоило, но Экко решил, что нет. Стоило. Возможно, эта самоуверенность и стала его фатальной ошибкой… «Она тебя ненавидит! Они все ненавидят тебя!» «Вайлет выбрала не тебя, а Пилти! Потому что ты жалкая! Ты проклятье! Никто не выберет проклятье!» «Между вами всё кончено! Ничего уже не вернуть!» — Джинкс, — мягко позвала старшая, легонько дотронувшись до дрожащей руки сестрёнки. «Она видит, что ты сумасшедшая!» Джинкс сильно прикусила нижнюю губу, чтобы вернуться в чувства. Нельзя сейчас поддаваться их голосам, это покажет, что она уязвима. Ничего уже не исправить между сёстрами, бесполезно пытаться играть в семью. — Пожалуйста, поговори со мной, — Вайлет вся болезненно сжалась, умоляя младшую хоть о каком-то контакте. Поговори, пожалуйста. Позволь услышать тебя, а не одну только Джинкс с её защитным притворством. Хотя бы раз, всего лишь раз… — Паудер, я умоляю, хватит, — не в силах больше говорить внятно девушка всхлипнула, с трудом подавив рыдания. Видеть Вайлет разбитой непривычно. Странно и невыносимо неприятно, будто зудит что-то под рёбрами. Хочется почесать, но не чешется. — Мы есть друг у друга, слышишь? — Шепчет Вай, разглядев в малиновых глазах что-то не характерное для Джинкс, и осторожно притрагивается к щеке девушки ладонью. Джинкс не дёргается, не пытается уйти от незаслуженной ласки и спрятаться. Она терпит нарастающий зуд внутри и почему-то трепетно задерживает дыхание. Если бы только всё было иначе… Возможно, ещё не настолько поздно? Она думала, что у них с Экко нет больше шансов нормально заговорить, но судьба подарила ей возможность. Так почему не может быть такого с сестрой? «Потому что ты этого не заслуживаешь!» «Они все тебя ненавидят! Всегда будут!» «СЛИШКОМ ПОЗДНО!» — Ва… — неистовый грохот оглушает и полностью перекрывает слова Джинкс, которые дались ей с таким усилием. Она не успевает понять, в чём дело, только чувствует, как внутри снова обжигающей волной разливается отчаяние. Глаза старшей больше не смотрят на неё, они испуганно всматриваются куда-то в сторону входной двери. Момент исчерпан навсегда, такой больше не появится — и это вонзается острыми, как обломки ржавого холодного железа, осколками в самое сердце. Гул, крики и стрельба доходят до сознания Джинкс с запозданием, когда Вайлет уже спешно выбегает наружу. Нападение? Адреналин подскакивает в крови моментально, тело движется с невероятной скоростью, когда девушка хватает с пола свой пистолет и выскакивает прямо под свистящие пули. Успели подобраться настолько близко? Ужас накрывает с головой, пока смешиваются в ушах все звуки. Разорванные выстрелами тела падают на землю, окропляя всё алой кровью, беспомощные женщины и дети умрут, как мухи, под обстрелами знакомых Джинкс ублюдков. Люди Севики по-хозяйски разбежались по базе, выстреливая всех, кого видят. — Нееет! — Рыдает кто-то по левое ухо. — Дорогой! Очнись, дорогой! Открой глаза! — Воет в стороне женский голос. — Мамочкааа! — Детский рёв привлекает внимание. Джинкс, не успев обдумать, бросается в пекло, чтобы сделать хоть что-то. Мозг начинает судорожно соображать, пока девушка уворачивается от пуль и ищет глазами знакомые лица. Бежать? Стрелять? Стоять? Лежать? Кричать? Мозг кричит уносить ноги как можно скорее, не подвергать себя бесполезному риску и заведомо проигрышной битве. Шансов у Поджигателей нет, это Джинкс замечает сразу, почти инстинктивно: многочисленные драки не прошли для неё бесследно. Но почему-то у неё не возникает даже секундного порыва, чтобы спасти свою шкуру. Это просто мысли, вполне здравые и присущие всем живым существам, которые зовутся самосохранением, а вот осознанно она уже планирует, как прорвётся сквозь толпу и найдет Экко. Он уже наверняка где-то в самом эпицентре битвы, как обычно, лезет на рожон. Невыносимо неисправимый. Невыносимо любимый, поэтому позволить ему погибнуть одному Джинкс не может. Она знает, что заставить его убежать вместе неполучится, он никогда не бросит остальных Поджигателей, так что остаётся только… Сердце в миг леденеет. Она нашла его слишком поздно. Ей нехватило нескольких, пары… возможно даже одной секунды. — Экко! — Вырывается из самой души, если она до сих пор есть у Джинкс, истошный крик, который девушка абсолютно не слышит. В ушах пульсирует оглушающий выстрел. Пуля летит перед глазами, будто замедленно пронзая воздух. В какое-то мгновение Джинкс кажется, что она действительно научилась останавливать время… Тело движется вопреки инстинктам и мыслям, которые ещё даже не успели возникнуть. Рвётся вперёд, прямо к нему, то ли чтобы оттолкнуть в сторону, то ли чтобы обнять на прощание его истекающее кровью тело. Успеть спасти уже, кажется, невозможно… Пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста пожалуйста Пожалуйста! Даже ненавистные демоны прошлого умоляют с ней в унисон. И мольбы не проходят напрасно, она успевает. Понимает, что успела, когда её собственная плоть разрывается в клочья острым металлом. В грудь прилетает та самая пуля, которая предназначалась ему, но боли Джинкс почему-то не чувствует. «Спасибо» — единственное, что девушка слышит, это свой тихий шёпот, который полностью заглушает крики и выстрелы вокруг. Испуганные карие глаза, нет, наполненные ужасом и паникой карие глаза смотрят на неё так пристально и нежно… Наверное, он решил, что она сумасшедшая, если благодарит кого-то за пулю в груди, но как же приятно смотреть на него сейчас… Беспокоится. О ней беспокоится… Говорят, умирать от выстрела мучительно больно. Джинкс уже получала раньше пулю в бедро, это действительно было нестерпимо. Почему сейчас не так? Ей не больно, не страшно, она даже ни о чём не жалеет перед своей смертью. Неужели Джинкс заслужила такой конец? Такой тихий, спокойный конец в его крепких объятьях, пока юноша кричит ей что-то и даже не пытается сдержать слёзы… Надо же, лидер Поджигателей совсем позабыл обо всех остальных и упал на колени прямо в разгар драки, почти бессознательно прижимая к себе её холодеющее тело… В глазах начинают медленно расплываться его черты лица, и Джинкс очень не хочется терять их из виду. Она поднимает онемевшую руку, чтобы удержать, дотронуться до него в последний раз… Сердце разрывается на миллиарды частичек и обливается кровью. Только выживи, пожалуйста… Пожалуйста… Тьма нежно окутывает со всех сторон, и девушка проваливается в глубокий сон, от которого ей уже не суждено проснуться. В последний миг ей кажется, что Экко зовёт её: чередует Паудер и Джинкс, рыдает в голос и захлёбывается в своём отчаянии. Вот от этого наконец становится невыносимо, страдания будто бы делятся на них двоих, и последним ощущением для Джинкс остаётся его боль. Это намного правильнее, логичнее, чем приятное спокойствие. Такую кончину она заслужила… — Паудер… Прошу, нет! Нет-нет-нет! — Юноша бессознательно трясётся, прижимая к своей груди её худое бездыханное тело. — Нет… Нет… Открой глаза, Паудер, открой! Паудер! Паудер! Паудер!.. Голова разрывается от мыслей, но ни одну Экко не может поймать и осознать. Для него больше нет ничего: не существует людей, нет битвы, не летают над головой пули. Пусто. В один момент его мир рушится. Без громкого, оглушающего треска, без разноцветных осколков… исчезает, растворившись в боли, которую Экко уже даже не может ощущать. Его самого будто тоже не существует. Парень не может сделать ничего, просто смотрит на тонкую струйку розоватой крови, что стекает с её приоткрытых губ. Проводит дрожащими руками по её холодным щекам, пытаясь убедить себя, что она вот-вот откроет глаза и взглянёт на него со своей фирменной ухмылкой… но одновременно знает — не откроет. Почему? Почему она? Почему не он? За что?! Должен был умереть он! — Джинкс, — юноша сдавленно всхлипывает и прячет лицо в её спутанных волосах. Он вдыхает во все лёгкие, лишь бы аромат гари и пороха проник глубже, отпечатался внутри, и, кажется, у него это получается — органы болезненно загораются. — Я люблю тебя, — в беспамятстве шепчет Экко, — люблю тебя, люблю тебя, люблю… — Нос закладывает, и парень больше не ощущает родного запаха, полностью теряя контакт с этим миром. — Люблю, люблю, люблю… Люблю тебя, люблю… Слова вонзаются в горло. Если бы он сказал это раньше, чем пять дней назад, могло ли всё быть иначе? Если бы только был способ начать сначала… Экко отдал бы всё, что угодно. Пусть даже всё пойдёт по старому сценарию, только бы увидеть ещё раз её улыбку, только бы услышать хрипловатый смех снова, ощутить тепло её тела рядом… «Теоретически, что с тобой будет, если эта штука сработает как-то неправильно?» — когда он услышал в своей голове её голос, внутри сверкнула снова путеводная звезда. — Разорвёт на части, — потупился парень, повторив вслух свой ответ. «Привод?» — вспомнил он наивный вопрос, и его рука медленно потянулась к прибору на поясе. «А что будет с этой реальностью?» — Он резким движением отцепил механизм и поднял, чтобы видеть его в своей руке. — Всему конец, — равнодушно пробормотал Экко, сейчас абсолютно отчаявшийся в это идее. «Мы исправим будущее в настоящем, прошлое пускай останется в прошлом» — сладкий голос продолжал крутиться в голове, причиняя боль. — Исправим будущее в настоящем, звучит правильно, — юноша снова повторил ответ, который дал тогда, — мне и даром не нужно такое будущее без тебя… Палец решительно скользнул по корпусу прибора, нащупав ту самую кнопку… «Я люблю делать невозможное возможным, а ты?» — А я люблю тебя, — с горечью на языке шепнул парень и свободной рукой притянул к себе тело девушки. Он прижался к ней и мягко поцеловал холодные губы, перепачканные в крови… а затем зажмурил глаза и нажал на кнопку. Мертвых не воскресить, прошлое не изменить, будущего нет, и его не устраивает такое настоящее. *** Тело будто расщепилось на атомы, закрутилось в каком-то вихре, разнеслось по свей округе и собралось назад. Ощущение не из приятных, но Экко готов чувствовать это сколько угодно, только бы отвлечься от утраты. Потерять Джинкс намного больнее. Он не успел осознать, как быстро всё произошло… и что вообще произошло, но тут же вздрогнул, услышав рядом звонкий хохот маленькой девочки. Слёзы навернулись машинально, когда парень не успел ещё даже открыть глаза. Если он умер, то точно в раю. Пожалуйста, пусть это не будет злой шуткой судьбы… Только не исчезни, не исчезни… — Эй, Экко? — Паудер, его маленькая одиннадцатилетняя девочка, смотрела на него своими ярко-голубыми глазами и беззаботно хихикала. Он пошатнулся, едва не упав с деревянного ящика, на котором сидел, и выронил из рук белый камушек, которым, видимо, они до этого рисовали по стенам. Эти рисунки парень помнил с детства, в тот день они бегали по городу и веселились, мечтая о будущем. Как иронично, что он попал именно в этот момент… Попал. В момент. Он попал! Сработало!!! Радостная истерика накрыла с головой, заискрившись под рёбрами бенгальским огоньком. — Аааа! — Не в состоянии сформулировать, мальчик просто громко взвизгнул и без объяснений бросился на девочку, стиснув ту в своих объятиях. Тёплая, родная, живая… — Ой-эй, — Паудер неуверенно похлопала его по спине и усмехнулась, — это нападение? — Ммм, — Экко промычал что-то непонятное и с наслаждением зарылся носом в её волосы. Она рядом. Она жива. ЖИВА! Девочка немного поёжилась, явно смутившись от такого непривычного поведения друга, но отстраниться не попыталась. — Щекотно, — сквозь улыбку недовольно буркнула Паудер, — Экко, а что это? — Она осторожно ткнула пальцем по странному круглому механизму на его поясе. — Разве у тебя только что была эта штука? Мальчик отстранился, внимательно осмотрев предмет. На его лице мелькнула тень, которую он легко скрыл за яркой улыбкой. — Не знаю, мусор! — Экко уверенно размахнулся и швырнул прибор в соседнюю стену. Наверное, потом он об этом пожалеет, а, может, нет. — Ты чего! — Девочка возмутилась, подскочив на ноги. — Кажется, это было что-то интересное… Мальчик вдруг встрепенулся, аккуратно взял Паудер за плечи и серьёзно посмотрел на неё. — Нам это больше никогда не понадобится, я тебе обещаю. Обещаю. Клянусь своей жизнью, своим сердцем, своей смертью… Никогда. — Ты странно себя ведёшь, — хмыкнула девчонка и выскользнула из его рук, — пойдём домой, Вайлет уже должна была вернуться с вылазки! Паудер энергично закрутилась и вприпрыжку направиласо в бар, ещё не тронутый грязными лапами Силко. Город будто никогда не переживал все те ужасы, что произошли за последние несколько лет жизни Экко. Всё вернулось на круги своя, в приемлемо убогое состояние, и, казалось бы, на душе должно стать легче, но… должно. Станет, Экко уверен, просто сейчас нужно перетерпеть: пережить и забыть, как страшный сон, свои последние годы. Стереть из памяти кривую предсмертную улыбку на губах Джинкс, да и саму Джинкс. Теперь он снова ребёнок и обязательно сможет всё исправить, ведь у него есть преимущество перед злой судьбой. Верно, он должен придумать, как увести события в другую сторону! — Давай скорее! — Прикрикнула на медленного мальчишку подруга и подхватила его под руку. — Интересно, Вай смогла надрать кому-нибудь задницу? Как думаешь, они встретили Пилти на этот раз?.. Посыпались вопросы, на которые девочка никогда не ждала ответы, она просто продолжала тараторить… Как же давно Экко не слышал её такой. Горечь, которую он упорно сглатывал до этого момента, вдруг обострилась, и от этого его глаза наполнились хрустальными слезами. Экко быстро сморгнул их, чтобы не беспокоить Паудер, и приложил все усилия, чтобы научиться дышать заново. Вперёд. Всё с начала. Собери этот пазл по-другому, изрежь кусочки и склей их заново, если понадобится, но пусть в этот раз получится другая картинка. В этот раз они должны стать счастливы. Он перевернёт эту чёртову реальность, научится управлять ей, но изменит судьбу. Теперь всё будет иначе…