***
Морской воздух и компания Лейны прекрасно сказываются на беременности. Королева становится сдержанней, намного лучше себя чувствует и надеется, что третьи роды будут такими же лёгкими, как и предыдущие. Рейнира часто задумывается о том, что хочет девочку — тогда её договорённость (пускай ранее шуточная, но теперь вполне реальная) с Алисентой о браке детей стала бы вполне осуществимой. Может, хоть это в силах как-то поправить их отношения. Даже несмотря на формальное примирение, между королевами всё равно чувствуется холод — вся правда взрослой жизни. Полубратья новую королеву недолюбливают, да и с её мальчиками отношения, мягко говоря, натянутые — вечное соперничество и стремление показать своё превосходство, одни ссоры да унижения. Рейнира иногда вспоминает времена свадьбы с Деймоном, и на душе становится откровенно печально. Тогда всё казалось просто. Тогда их история закончилась слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Окончательно всё рушится, когда в Дрифтмарк прилетает ворон из Красного Замка. Видят Боги, этот день Рейнира будет проклинать всю свою оставшуюся жизнь. Она едва стоит на ногах, пока Рейнис и Лейна поддерживают её трясущееся тело с двух сторон. Корлис читает содержимое письма, и каждое его слово является ненавистным приговором, бьющим по груди настоящей агонией. «От имени Королевы андалов, ройнаров и Первых людей, защитницы Семи королевств, Рейниры Таргариен, как десница её величества и король-консорт, я, Деймон Таргариен, приказываю: казнить младших сыновей покойного короля Визериса Таргариена, Эйгона и Эймонда Таргариенов, а их мать, вдовствующую королеву Алисенту Хайтауэр, отправить в Старомест и наложить запрет на возвращение в Королевскую Гавань. Причина: измена короне. Казнь состоится на рассвете». Рейнира не может поверить в происходящее. Всё вокруг замирает — только звон в ушах, такой противно громкий, удерживает связь с реальностью. Как он мог? Волна гнева вперемешку с резкой тошнотой накрывает Рейниру, из-за чего она теряет самоконтроль и слабеет на глазах. В голове полная суматоха, одна мысль наскакивает на другую, не давая обдумать предыдущую. Она ведь поклялась памятью матери о безопасности своих (полу)братьев. — Я успею, — Рейнира и не замечает, как до боли впивается пальцами в предплечье кузины, чтобы не упасть, — успею до рассвета вернуться в замок и остановить это безумие. — Ночью в море небезопасно, — шикает Рейнис, сама не понимая, как реагировать на полученную новость. — Тогда полечу на драконе! — королева рассерженно отдёргивает руку от тёти и резко повышает голос. — Не вам меня удерживать. — Не срывайся на нас, дитя, за решения своего горе-мужа. Корлис хмыкает и разрывает письмо надвое. Вопиющая наглость, верх безрассудства и полное отсутствие самоконтроля — так лорд Веларион может описать Деймона. Отличные качества для сражающегося на поле боя рыцаря, и столь же отвратительные для человека, вкушающего власть подле королевы. — Ты сама сделала его таким. — Лорд Корлис, — Рейнира строго и гордо затыкает его, будто предупреждая, но понимает, что в этих словах правда всё же присутствует. Королева собирается с мыслями, отходит ото всех в сторону, словно защищаясь. Почему Деймон так поступает? Они ведь ещё совсем дети, так о какой измене может идти речь? Нужно отправляться в Красный Замок немедленно. Пускай в ночь. Каждая минута на счету, особенно когда возможность лично разобраться в этом сумасшествии медленно ускользает сквозь пальцы. Внезапно Рейнира чувствует, как всё тело обдаёт удушающим жаром. Она опирается рукой об стену, прикрывает глаза и делает пару глубоких вдохов, неосознанно положив руку на живот. От резко возникшей режущей боли королева громко стонет и едва не падает. Сильнее хмурится от новых спазмов, пока Лейна помогает дойти до покоев. И когда боль становится почти невыносимой, Рейнира чувствует стекающую по внутренней части бедра тёплую кровь. Она сильнее держится за живот и сгибается в агонии, пока где-то на периферии Рейнис зовёт мейстера.***
Почти всю ночь королева проводит в каком-то полубреду от макового молока, и лишь к утру осознаёт всё произошедшее — она потеряла ребёнка. Рейнира не смыкает глаз, долгое время смотрит в одну точку, не в силах сдвинуться в места — она чувствует себя подавленной и опустошённой, совсем не так, как подобает королеве. Зато, наверное, Деймон, сидя на Железном Троне в её отсутствие и раздавая приказы о казни детей, чувствует себя прекрасно. На глаза наворачиваются слёзы, и Рейнира не может контролировать наплыв эмоций. Только чувствует, как солёная капелька скатывается по лицу, оставляя мокрый след на подушке. Корлис прав. Она дала Деймону слишком много власти. И вот к чему это привело.***
В Красный Замок Рейнира возвращается одна. Веларионы согласились на помолвку — эту новость можно отпраздновать, только королеве совсем не до пиров. Она не успела. Алисенты уже не было в Гавани, а Эйгона и Эймонда — в живых. Будь у неё хоть немного сил, Рейнира собрала бы Малый совет и отчитала там каждого, кто позволил осуществить казнь принцев. Но она настолько подавлена, что даже не хочет появляться в таком виде — к королеве должны испытывать уважение, а не сочувствие и жалость. И единственный человек, которому Рейнира может показаться, — её муж. Деймон не встречает королеву по прибытии. Он чем-то занят, впрочем, как и всегда, когда боится гнева своей государыни. И все же Рейнира дожидается его в покоях. Королева смотрит с презрением и только отстраняется, стоит Деймону подойти ближе для приветственного поцелуя. Консорт такую реакцию принимает, довольно ожидаемо, и только обеспокоено осматривает жену, замечая болезненный вид. — Как наш наследник? Рейнира молчит и чуть склоняет голову, массируя пальцами прикрытые веки. — Я потеряла ребенка, — она чувствует подходящий к горлу ком, но всё же устремляет покрасневшие глаза на принца, — из-за твоего своеволия. Как ты мог так поступить, Деймон? Объясни, зачем? Таргариен напряжённо сжимает кулаки, стоит только услышать о выкидыше. Он внимательно смотрит на королеву, ощущая на себе всю тяжесть её взгляда и улавливая искры ненависти. — Они были изменниками. Я сделал то, что должен был. — Они были детьми! — Рейнира срывается на крик, злобно пихая мужа в грудь. — Разве дети в чём-то виноваты? — Хелейна ни в чём не виновна, — слова Деймона, словно острые льдины, причиняют новую боль. — Её я помиловал. — Эймонду не было и десяти! — Когда им десять, они безобидны, — Таргариен с силой хватает Рейниру за плечи и подтягивает ближе к себе, хлёстко разъясняя каждое слово, — когда им чуть за двадцать, они становятся прямой угрозой не только для тебя, но и для наших детей. — Поэтому ты нарёк их изменщиками? — королева дёргается в тщетных попытках выбраться. — Сделал это для наших детей? — Я сделал это для нас, Рейнира. Деймон отпускает её. Он чувствует всё разочарование королевы в полной мере — её эмоции консорт научился считывать ещё задолго до свадьбы. — Если тебе интересно, было собрание Малого совета. Увидев это, большинство меня поддержало. Поздравляю, в этом замке ещё остались преданные Таргариенам люди. Принц отходит на пару шагов и тянется за шкатулкой. Внутри лежит несколько свёрнутых в трубочку писем со сломанной печатью Староместа. — Обнаружил их в покоях твоей ненаглядной Алисенты. — Что ты там делал? — вопрос Рейниры звучит хлёстко, словно пощёчина, и она сразу же его повторяет. — Что мой муж делал в покоях супруги своего брата? Королева узнаёт этот взгляд. Холодный и загадочный, с лёгким прищуром, таящий в себе что-то, что другим знать не обязательно. Так Деймон каждый раз смотрел на Визериса, стоило королю заговорить о наследнице Железного Трона. — Да ты просто смеёшься, — забыв о письмах, Рейнира присаживается на кровать и прячет лицо в ладони, будто только сейчас приходя в осознание. — Деймон, своими поступками ты оскверняешь память, прежде всего, своего покойного брата. Если тебе, — она останавливается, ведь последующие слова ей даются особенно нелегко, — уже плевать на меня, то подумай хотя бы о наших детях. Их ты тоже воспитаешь так? Позволяя трахать всё, что движется? — Приписываешь мне свои же грехи, мой дракон. В голосе Деймона мелькает лёгкая грусть. Мой дракон. Так он не называл её уже очень давно. — Что ты сказал? — Думаешь, я не знаю о твоих ночах, проведённых со Стронгом? — принц склоняется ниже. — Или о каждом тайно заказанном лунном чае? Может, ты поэтому потеряла нашего ребёнка? Рейнира молчит, как загнанный в угол зверь. — Появись у нас хоть один кудрявый бастард, я бы приказал казнить его вместе с папашей. — Не забывайся, Деймон! Королева резко вскакивает с кровати и срывает с консорта брошь десницы. Не проходит и мгновения, как её острый конец впивается в шею Деймона, точно туда, где можно прощупать пульс. Таргариен пристально смотрит в глаза напротив и лишь ухмыляется — вот она, его девочка, способная стереть в пыль всякого, кто станет у неё на пути. — Лишаете меня поста, моя королева? «Корлис Веларион — новый десница, Корлис Веларион, Корлис, Корлис…» Но слова застревают в горле, и Рейнира от дрожи в руках роняет брошь на пол. Она с отрезвляющим звоном приземляется на холодный камень. От всего накопившегося ей хочется разрыдаться прямо здесь — казнь братьев, потеря ребёнка, поведение Деймона и собственная глупость — минутная слабость с Харвином, которая только сильнее отдаляет её от горячо любимого человека. — Не забудь про письма, — кричит ей вслед консорт, когда Рейнира всё же убегает прочь от разговора, задыхаясь собственными слезами. Она уже делала так раньше.***
Деймон не желает вести с Алисентой открытый диалог, тем более с глазу на глаз. Но находясь на посту десницы, особенно в отсутствии королевы, ему всё-таки приходится согласиться на встречу. Только вот место жена покойного короля выбрала странное — собственные покои. Неужто разговор будет без свидетелей? — Деймон, — её голос звучит приторно-сладко. Как и всякий раз, когда Алисента что-то себе придумывает и пытается воплотить это в реальность. — Хотела обсудить с тобой тренировки мальчишек. Как мило. Настолько, что у консорта сводит скулы, но натянуто улыбнуться всё же приходится. Хотя бы ради приличия. Он проходит дальше в комнату, осматриваясь — никогда ранее ему не приходилось быть в такой обстановке. Алисента стоит близко, но это не мешает ей сделать ещё несколько шагов навстречу. Она мимолётно прикасается к его рукам и что-то ангельски щебечет, кажется, действительно про тренировки. Деймон пытается слушать, пока его взгляд сам собой приковывается к шкатулке, стоящей возле кровати. В ней ничего приметного, но интуиция ему подсказывает, что эта вещица определённо стоит внимания. Алисента как будто замечает, что Деймон не особо заинтересован её персоной, и исполняет самый дешёвый театральный манёвр — случайно спотыкается и падает прямо в руки мужчины. Деймон из вежливости не отпускает, пока расстояние между ними значительно сокращается. Хайтауэр задерживает растерянный взгляд на губах напротив, а затем так невинно подаётся вперёд и целует их, что консорту хочется сплюнуть куда-нибудь в угол. Таргариен уже давно научился определять истинные мотивы этих сук по одному взгляду, которым они мысленно раздевают его за пару секунд. Только кто бы мог подумать, что такой сукой окажется жена покойного добряка Визериса? Деймон не шевелится, пока Алисента наступает с новой силой, углубляя поцелуй, и тонкими пальцами начинает расстёгивать пуговицы его камзола. — Пекло, — консорт отстраняется. Хайтауэр смущённо улыбается, смотря на него широко-распахнутыми глазами. Оленьи, точно не драконьи. — Рейнира не узнает, — тихо говорит она, вызывая у Деймона новый приступ отвращения. — Тогда, может, королеве стоило бы вывести сира Кристона из-под двери? — консорт недоверчиво приподнимает одну бровь. — Боюсь, что стены не смогут скрыть ваши прекрасные стоны, миледи. Алисента загорается, как спичка, поверив в эту чепуху. Деймон искренне удивляется. Неужели Визерис был настолько плох в постели, что его изголодавшаяся за годы шлюшка так просто повелась на самый пустой комплимент? И тем не менее, Хайтауэр кратко кивает и спешит за дверь, чтобы дать Колю какое-то выдуманное задание и отвести благородного рыцаря куда подальше. Деймон же пользуется случаем и добирается до шкатулки, что так сильно привлекла его внимание. Внутри оказываются какие-то украшения, — серьги и бусы, — и принцу приходится вывалить всё на тумбу, чтобы рассмотреть предмет поближе. Совсем скоро в шкатулке что-то щёлкает, и перед Деймоном открывается второе дно, где спрятаны письма из Староместа. Он быстро прячет их в карман, придаёт украшениям прежний вид и скорее спешит покинуть эти чёртовы покои.***
Рейнира навещает своих детей, и ей становится немного спокойнее на душе. Новость о помолвке радует юных принцев. Они по детской глупости начинают спорить, какая леди Веларион самая красивая, но при этом делят будущие владения поровну — один Таргариен станет королём, другой – лордом Дрифтмарка. Эта сцена даже заставляет королеву улыбнуться. Она через силу объясняет, что леди Алисента вместе с детьми отправилась в Старомест и уже никогда не вернётся, но сыновей эта новость не слишком печалит — наконец-то за ужином им будет доставаться больше запечённого сочного мяса! Королева вспоминает о Хелейне. Она была единственным ребёнком Алисенты, которого Рейнира смогла полюбить. Светлая, добрая, умная, — совсем не как свои братья, — не отравленная завистью и желанием нажиться на чужом. Королева сломя голову спешит к ней, петляя по коридорам замка. Пекло, ей нужно было отправиться к сестре в первую очередь! Рейнира даже представить не может, в каком подавленном состоянии она находится. Хелейна сидит на полу, рассматривая узоры и завитушки на ковре. Заметив Рейниру, она сразу же поднимает голову — её прекрасное лицо распухло от рыданий, глаза стеклянно-красные, а волосы спутаны в колтуны. Королева без лишних слов опускается рядом на пол и прижимает Хелейну к себе — не как сестру, как собственное дитя, нуждающееся в заботе и защите. Та тихо всхлипывает, и Рейнира замечает в её сжатом кулаке темно-зелёный флакончик. Тело Хелейны медленно расслабляется, обмякает в руках сестры. — Хелейна, — голос королевы дрожит, пока она с ужасом осматривает еле улыбающееся бледное лицо с постепенно синеющими губами. — Десница сделал всё правильно, — она говорит настолько тихо, что Рейнире приходится склониться над ней почти вплотную. — Я… Я видела… — Что видела? — Видела цветные сны, — Хелейна хрипит, задыхаясь, — там… драконы танцевали. Голова девочки запрокидывается назад. Её светлые глаза безмятежно смотрят куда-то в потолок. Рейнира задыхается сама, гладя сестру по светлым волосам. Непонятно, кого она успокаивала — то ли себя, то ли безжизненное тело нежной, доброй сестрёнки. Но это не помогает. Королева только сильнее прижимает её голову к своей груди, покачиваясь в рыданиях, и кричит куда-то в оглушающую пустоту комнаты, умоляя Богов вернуть Хелейну к жизни, избавить её тело от смертоносного яда. Эта девочка не заслужила такого конца.***
«Если Эймонд задаёт такие вопросы, пусть получает на них честные ответы». «Юные принцы должны продолжать тренировки». «Принцы учат историю королей, но видят на Троне свою сестру — это вызывает сомнения, очевидно». «Им нужно немного поддержки и смелости, и совсем скоро Эйгон сможет предъявить свои права на Трон». Отправитель остаётся неизвестным. Деймон читает письма медленно и размеренно, чтобы королева не упустила ни одной детали. Рейнира снова возвращается к нему и просит помощи справиться со всем этим кошмаром, объяснить свои поступки и пройти через трудности вместе, как они делали это раньше. Деймон всё понимает и почти не злится. Спустя пару часов наконец-то находит во взгляде Рейниры понимание. — Иногда мягкому сердцу не хватает твёрдой руки, — Деймон нежно поглаживает свою принцессу по бедру. — Дети сделали меня слабой, — выдыхает Рейнира, позволяя себе немного расслабиться. — Хелейна умерла у меня на руках. Она была мне больше, чем сестрой. — Хелейна была единственной светлой душой среди этих выродков, — консорт удобнее усаживается на кровати, разворачивая королеву к себе спиной. Деймон перебрасывает её волосы в бок, оставляет несколько нежных поцелуев на шее и начинает мягко массировать напряжённые плечи. Рейнира прикрывает глаза, полностью отдаваясь в объятия мужа. Возможно, Деймон оказался прав и предотвратил наступающий танец драконов. Он сделал это для неё, для детей, для дома Таргариенов. Сделал это из-за своей безграничной любви, ведь однажды поклялся, что до конца дней будет защищать свою королеву на Железном Троне. Деймон задумчиво обнимает королеву, укладывая свою голову ей на плечо. Его руки замыкаются на животе. — Мы со всем справимся, — шёпот консорта, как целительная отрада, успокаивает и даже вселяет немного надежды, — сейчас тебе нужно отдохнуть, мой дракон. Слишком многое произошло за последние сутки. — Ты прав, — Рейнира чуть разворачивается и в знакомом жесте проводит ладонью по слегка щетинистой коже лица. Деймон подаётся к руке, словно ласковый кот, и почти с былым огоньком в глазах смотрит на королеву. Они сливаются в медленном поцелуе, чувствуя всю горечь искупления. Брошь десницы остаётся лежать где-то на столике. К Деймону она уже не вернётся.