Возлюбленная

Прекрасна как сон. Ее голос заставлял меня трепетать; я забывал дышать. Мне не нужен был воздух, ведь я олимпийское божество. Но все же, когда я смотрю на нее и слышу ее голос, то начинаю задыхаться. Такая хрупкая, ластилась ко мне словно кошка. Я касался ее губ и утопал в их сладости. А после я просил ее говорить. Говорить, петь, читать. Что угодно, лишь бы слышать ее голос. И я умирал и возрождался в этом тихом перезвоне. Ее радостный смех был похож на журчащий ручей - чувственный и звонкий. Когда она злилась, то ее голос напоминал раскаты грома, а глаза, наполненные грозовыми тучами, метали молнии, и я растворялся в их сером омуте. Я помню все интонации, с которыми она говорила - все до одной - у меня было время запомнить их. Они были так же прекрасны, как и выражения ее лица. Но ее плачущий голос был подобен смерти - он лишал рассудка. Мое бессмертное тело словно рвали на куски тысячи фурий - ту ночь я впервые почувствовал, что я беспомощен перед ней. Словно новорожденный ребенок. Я не мог противиться ее слезам. Она умоляла меня уйти, оставить ее. Я умирал под звуки ее тихих слез. "Не мучай меня!" - кричала моя милая. - "Уходи, уходи!" Но как? Как я мог оставить ее одну? Как можно оставить такое прелестное беззащитное создание, покинуть его так жестоко?! Уйти было невозможно, я говорил ей это. Говорил, что не смогу уйти, что не оставлю ее, что это выше моих сил... Говорил всю ночь, а она билась в моих руках, словно птица в клетке. Она ненавидела меня так же сильно, как любила. Она знала, что мы не можем быть вместе. А я знал, что не могу жить без нее. Я люблю ее. Что мне сделать, чтобы она не плакала? Что я должен сделать, чтобы это всепоглощающее чувство не разрывало мое бессмертное сердце? Я мог бы подарить ей солнце, но ей оно не нужно. Я мог бы попросить отца даровать ей бессмертие и сделать ее своей женой, но она смеялась сквозь слезы исступленным горьким смехом и говорила, что боги не могут быть верными. Я мог бы провести с ней всю ее короткую смертную жизнь, но она отвечала, что не хочет, чтобы я видел, как она увядает. Я мог бы подарить ей ребенка, но она не хотела своему чаду жизнь полукровки, наполненной опасностью и монстрами... Я не знал, что мне делать. Мой оракул молчал. Я впервые почувствовал, что моя божественная сущность мне так мерзка и противна. Впервые я хотел быть смертным так сильно... Перед рассветом, когда были выплаканы все ее слезы, и мне нужно было уходить, она уснула. Мне нужно было править колесницей, чтобы солнце вновь взошло над горизонтом, и я оставил ее. Всего лишь на несколько мгновений. Я буду жалеть об этом всю жизнь. Она сбежала. Сбежала, пока солнце было в зените. А ночью спряталась от моего всевидящего оракула, попросив помощи моей сестры Артемиды. Как бы я не уговаривал ее, она не открыла мне, где находится моя любимая. "И поделом тебе. Не будешь больше играть с бедной девушкой", - сказала сестра. Но разве я играл? Моя милая, собираясь впопыхах, прихватила с собой мое сердце. Что мне делать, отец? Как мне найти ее, когда само солнце не может увидеть ее сквозь грозовые тучи ее глаз?