уязвимость нулевого дня

Фува не слишком церемонится и открывает дверь пинком. Разумеется, после этого он получит просто уйму неодобрительных замечаний от местных работников. Слушать, как тебя отчитывает консервная банка в лице очередного мехачеловека — тоска, особенно в последнее время, когда он только рядом с ними и кружит, но Фува готов ко всему этому, потому что творится полная хрень, и, честно говоря, у него нет времени разбираться со всеми сопутствующими и так далее манерами. Да и местные жестянки должны быть ему в принципе благодарны, что он находит в своем жутко плотном расписании пять минут для того, чтобы навестить их сраного покровителя, пока где-то там существует такой интересный человек, как Амацу Гай. О, этот Амацу Гай. Одно это имя вызывает головную боль и сопутствующие симптомы, вроде желания сблевать завтрак в ближайшие кусты. И это несмотря на то, что этот самодовольный хрен, вообще-то, не его проблема, а новоявленного гендира корпорации, производящей жестянок. Фуве плевать, честно говоря, на их разборки, потому что дела корпоративные это что-то совершенно далекое от его юрисдикции, но, как это обычно и происходит, его туда затаскивают, прямо в самую мякоть. И теперь никак не выкрутиться. Все это ради благого дела, повторяет он себе раз за разом, но иногда Фува не знает, правда ли они с Хиденом сражаются за что-то верное, или лучше избавиться от мехалюдей и забыть все происходящее, как один огромный страшный сон. Но Хиден, вроде бы, неплохой парень, да и сердце у него в нужном месте, так что… Ну, разве может он быть за плохое? Да какие тут вообще сомнения, когда Амацу Гай вытворяет такое. Вся эта хрень с металлом Хидена, новая форма «Кузнечика» и то, во что тот превращается всякий раз, когда использует свой програйз-ключ. Настоящая машина смерти. Фува понятия не имеет, почему Хиден продолжает даже пытаться трансформироваться, зная, во что это выльется, но, видимо, выбора у того и правда нет. И в последний раз это завершается плачевно, даже слишком. Ситуация заходит настолько далеко, что после боя Хиден отключается прямо на месте и не просыпается долгих три дня. Фува открывает дверь пинком — дверь палаты, если точнее — и, не дожидаясь приглашения, проходит внутрь. В него мгновенно впивается чужой взгляд. Хиден Аруто сидит на кровати, побитый, с медленно желтеющими синяками на открытой коже, явно не ожидающий столь неожиданного появления. Но обычной энергии нет, выглядит он, мягко говоря, так себе. Хочется встряхнуть его, дать по роже, но если он так поступит, то ручная секретарша этого придурка ему точно отгрызет руку или чего похуже. Буквально. Изу не зовет его сюда; Фуве не нужен чужой звонок, чтобы понять, что тут происходит. Амацу Гай, как искусный корпоративный манипулятор, медленно, но верно срет в уши Хидену, отчего тот начинает сомневаться во всем подряд, даже в себе. Та дикая форма тоже подливает масла в огонь. Он, наверное, думает, что теперь абсолютно бесполезен, потому что этот «Кузнечик» мыслит иными рамками правильного и нет, и, все это в сумме, дает незабываемый эффект, отчего с каждым новым дебильным состязанием Хиден становится все более нервным и дерганным. Ну еще бы. С учетом, как здорово метелит их Амацу. Неудивительно, что в итоге это завершается чем-то таким. Вместо приветствия Фува одаряет Хидена добродушным оскалом и хмыкает. — Апельсинчиков не принес, уж звиняй. Что-то они нынче дорогие. Хватает ближайший стул и ставит рядом, спинкой вперед. Садится и опускает на нее голову, скрещивая руки. — Ну и? Долго киснуть будешь? Хиден продолжает буравить его взглядом, слегка удивленным. Явно не находясь со словами. Смотря на него, Фува задумывается: сколько ему, двадцать с чем-то? Совсем сопляк, а уже гендир. Смотрите, и втянут во все эти жутко заумные разборки. Амацу Гай явно чует момент, когда стоит напасть. Даже сложно осудить его за подобное, это идеальный момент для поглощения одним гигантом индустрии другого, особенно когда твой противник — пацан с отвратительным (великолепным) чувством юмора и слегка наивными взглядами на мир. Тишина продолжается достаточно долго, чтобы стать жутко неловкой, и, наконец, Хиден не выдерживает и роняет короткое: — Тебя послала Изу. Даже не спрашивает. Уверен на все сто. Фува в ответ лишь хмыкает. — Вот еще. Меня сюда никто не звал. Она наверняка будет против. — Тогда зачем ты тут?.. Потому что меня бесит Амацу Гай, и в этот раз его выходка заходит слишком далеко. Потому что ты неплохой парень, и я знаю, как иногда полезно выслушать чужие слова, чтобы поменять точку зрения на что-то, что ты упорно вбиваешь сам себе в голову. Я такой же. Ненавижу мехалюдей, но они спасают мне жизнь, так что… Но Фува не произносит этого, лишь пожимает плечами. С весьма легкомысленным видом бросает: — Ну, мне захотелось? Фигово, когда к тебе никто не приходит, если ты в больничке. Ко мне вот, например, приходила Яйба и полоскала мозг. Изу бегает по поручениям, так что, полагаю, никто тебе не докучает, а у меня как раз свободная минутка выдалась. Ну разве не чудесное совпадение? Кажется, его глупая шутка достаточно безобидна, потому что напряжение в позе Хидена исчезает: видно по тому, как опускаются плечи, а взгляд перестает сверлить одну и ту же точку. Он неловко улыбается в ответ своей дурацкой глупой улыбкой, затем откидывается назад, на подушки. Несмотря на все это, он все еще выглядит несчастным, словно вся его уверенность держится на честном слове, и Фуве становится тошно от всего этого. Яйба ведь добровольно работает на такого ублюдка, как Амацу. Она продолжает играть добродетель. Этого она и добивается? Для них Хиден — просто вылупившийся птенец, и она ведь осознанно дает своему боссу играться с ним, послушно и безмолвно исполняя все приказы. И что дальше? Она сама-то знает? Ну и ну. — Спасибо, — наконец, выдавливает из себя Хиден. — Правда. Ко мне только вице-президент приходил… Фува вспоминает этого мужчину, любящего поскандалить, и лишь хмыкает. Ну ясно, тоже добавляет в общий котел. Видит, как тот перебирает пальцами одеяло. — Что, тоже без апельсинчиков? — Без апельсинчиков. — Н-да, думаю, тебе надо потребовать от него свою долю. Я хотя бы извинился. А он?.. — Фува болтает и болтает, видя, как с каждым его глупым словом Хиден начинает улыбаться чуть более искреннее, отчего начинает скалиться в ответ сам. — Как самочувствие? Тебя здорово отделали. Ну, знаешь, я-то специалист в получении по шапке, так что шарю. — Сейчас уже все в порядке. Очередная вежливая улыбка и размытый ответ. Однако Фува перестает улыбаться. Барабанит пальцами по спинке стула, и, видимо, его чрезмерно грозный вид вынуждает Хидена вновь напрячься и быстренько затараторить: — Нет, правда. Я… Мне сказали пока не вставать, но все в порядке, честное слово, — даже не старается звучать натурально, ну и зрелище. — Все под контролем. — Ситуация с Амацу у тебя тоже «под контролем»? Фальшивая улыбка Хидена на мгновение дергается, но не исчезает. — Под контролем, — эхом повторяет он, и Фува цокает. Громко, разочарованно, намеренно демонстрируя, что он об этом думает. Можно, конечно, подойти, тряхнуть за плечи и сказать — прекращай это дерьмо, посмотри! Ты столько времени проводишь за тем, чтобы защитить своих мехалюдей от «Громового Разрушения», а теперь сидишь и сопли жуешь! Но он знает, что это не поможет. Просто ситуация повторится. Хиден сделает вид, что все и правда под контролем, вновь использует «Кузнечика» и тот вновь войдет в берсерк. Покалечит кого-нибудь, и все будет копиться снежным комом, пока, наконец, он не сдастся, а Амацу не получит корпорацию в свои руки. Поэтому вместо долгих нудных нотаций он просто поднимается со стула и садится рядом, на кровать. Без своей вечной толстовки на два размера больше Хиден выглядит щуплым, и Фува лишь легкомысленно фыркает, когда пихает его кулаком в плечо. И правда сопляк. Сложно поверить, что он в итоге разбирается со всеми взбесившимися железками почти в одиночку. — Бесит этот тип, да? — Кто?.. Амацу-сан? — Кто еще. Самодовольный хрен. Видимо, природная вежливость Хидена не позволяет согласиться, но желание явно велико, поэтому он просто мугыкает что-то нечленораздельное, тем не менее, явно соглашаясь. Видя это, Фува хмыкает. — Он тебе много чего говорит, но ты поменьше слушай. Он прежде всего мастак вешать лапшу на уши, типичный пиарщик, а уже потом все остальное. — Ну, дерется он тоже неплохо, — неловко хихикает Хиден, и Фува едва удерживается, чтобы не сплюнуть. Это не бой, а хрень собачья. Даже «Громовое Разрушение» ведет себя не так подло местами. А тот факт, что он признает их более честными противниками, уже должен говорить о многом. Но он решает не озвучивать этого при Хидене, потому что они — тоже та еще боль в одном месте, а тому сейчас с лихвой хватает всего одной немезиды с огромным самомнением. — Он может сколько угодно свои конкурсы проводить, но ты-то знаешь, на чьей стороне правда. Сейчас все, что он делает — занимается антирекламой. Так что не теряй веру, если кто-то начнет орать гадости про твоих мехалюдей. В смысле, взгляни на меня, — Фува пожимает плечами с таким видом, будто проще истины и нет. — Я тоже был против. А что сейчас? — Ты и сейчас против. — Я тут, кажется, пытаюсь тебя подбодрить, не порть мне и не без того дерьмовую речь. Некоторое время они молчат. Фува раздумывает: что еще сказать? Он не оратор, да и такие речи больше по части людей вроде самого Хидена и Амацу. Можно сколько угодно раз говорить о том, что первый больно неопытен для бытия гендиром, но у него хотя бы есть к этому какие-то предрасположенности и харизма; Фува больше специалист по разговору на кулаках. Он уже хочет сказать что-то еще, на ходу прямо, бросить вроде «забей на этого молодящегося дебила, просто зови меня, если опять проблемы, только не превращайся, если тебе плохо», но Хиден его опережает. Это — его неожиданный выплеск эмоций — заставляет Фуву мгновенно захлопнуть рот. Не такого он ожидает. — Я знаю, что мехалюди не заслуживают уничтожения, как он хочет. Но… — голос Хидена тих, но полон очень редкой для него эмоции, злости. — С каждым новым состязанием находится кто-то, кто выводит моих напарников из себя. Если бы люди были добрее, этого бы не происходило, но они постоянно издеваются над ними или оскорбляют… Иногда мне кажется, что вся та чушь, которую говорил Джин, была правдой. Фува ненавидит мехалюдей; это факт. У него нет поводов даже думать о том, что «Громовое Разрушение» в чем-то право. Но Хиден разделяет с ними любовь к творениям своего деда, а потому столь опасное заигрывание с тем, за кем на самом деле стоит правда, заставляет Фуву напрячься. Впрочем, он молчит, потому что Хиден явно не заканчивает. Его пальцы так крепко сжимают край одеяла, что костяшки белеют, отчего свежие царапины выделяются особенно сильно. — Я очень стараюсь. Пытаюсь играть по чужим правилам, но Гай постоянно впереди. Что бы я не делал, он вечно находит лазейку. А с тем, что он делает с програйз-ключом… Я теперь даже постоять ни за кого не могу, — он с силой закусывает губу и опускает голову так низко, что Фуве не видно его глаз. Голос Хидена звучит низко, опасно. Этим же тоном Джин вещает о грехах человечества, не грандиозные речи Хороби, что-то более искренне. — Скажи, тебе не надоедает? Повторять раз за разом одно и то же, хотя ты знаешь, что оно не приведет ни к чему, чего ты хочешь? Что злодеи… — он вдруг стопорится, явно сбалтывая лишнего. — Что такие люди, как Амацу-сан, будут постоянно побеждать? — Ну, это моя работа, — просто пожимает плечами Фува. Что тут еще сказать? — Ты ее хорошо выполняешь, — Хиден награждает его вялой улыбкой. — Я свою, видимо, нет. — Это ты так из-за этого самодовольного хрена думаешь? — А разве это не так? Нет, думается Фуве. Ему плевать, что думает общественность. Но раз за разом он видит, как меняется если не мнение толпы, то отдельных людей. Упертый старый сушист признает нового ученика; риелтор находит идеальный дом для человека, не оглядываясь на сумму в его кошельке; актер старой закалки, меняющий свое мнение… множество таких маленьких моментов. И сам Фува среди них. Он ненавидит мехалюдей, но те преодолевают в себе навязанную Арком ненависть к человечеству и продолжают спасать чужие жизни, те врачи, из больницы — и помогают ему, хотя, в общем-то, обычный человек наверняка бы плюнул; после стольких недобрых слов. В чем-то мехалюди отчаянно похожи на своего нынешнего хозяина — такие же открытые для нового и по-доброму наивные. Но разве это плохо? Иногда в их мире чего-то такого и не хватает. Простой искренности. — Если ты сдашься сейчас, то они просто исчезнут, — сухо замечает Фува, и Хиден раздраженно поджимает губы. — Я только и делаю, что продолжаю бороться. Но я устал. Задолбался. Я постоянно делаю что-то ради кого-то, но кто-нибудь делал что-то ради меня? Я только и слышу постоянные претензии, а потом ввязываюсь в драку с Гаем, и, ну… — А Изу? Видимо, нечто настолько очевидное абсолютно вылетает из головы Хидена, и Фува хватает возможность за хвост и позволяет себе излишне драматично закатить глаза. — Да ладно тебе, она сейчас носится туда-сюда только потому, что ты ее, ну… — Начальник. — Умоляю, — хмурится Фува. — Будь ты ей просто «начальником», она бы не стала перенимать от тебя это твое… чувство юмора, да. Он чуть не пробалтывается, едва удерживая слово «уморительное». Ну уж нет. Эту тайну он унесет с собой в могилу. Судя по тому, как Хиден продолжает на него пялиться, нечто столь простое абсолютно ускользает от него. Ну конечно. Скорее всего он настолько привыкает к ее пояснениям, что совершенно не замечает собственного же дурного влияния. Он для Изу кто угодно, но не просто «начальник». Это с Яйбой у них деловые отношения, а тут? Вполне себе дружба. Поэтому он скалится вновь, добродушно. — Твои мехалюди верят в тебя намного сильнее, чем ты думаешь. Изу тоже верит. Даже твой вице-президент, иначе бы он сюда не приходил и не зудел бы тебе над ухом. Ты совершаешь благое дело. Не у многих хватит храбрости и сил заняться чем-то настолько ответственным, но, как видишь, ты уделываешь в этом многих. Ну а Амацу? Твой нынешний «Кузнечик» пусть пока и не подчиняется, но уже способен начистить ему эту самодовольную морду. Если даже взбесившийся искин к этому тяготеет, то, ну, какие тут вопросы? — А ты? — вдруг прерывает его Хиден, и Фува вскидывает бровь. — Что — я? — Ты в меня веришь? Вопрос настолько странный, что выбивает его из колеи. Верит ли Фува в Хидена? Поначалу? Абсолютно нет. Приходит на первую пресс-конференцию просто потому, что думает — ну и чудила этот новый гендир. Потом уже слышит ту безвкусную и гениальную одновременно шутку, и что-то сдвигается с мертвой точки. Они, конечно, конфликтуют; во многом их взгляды слишком разнятся. Но Фува стремится к справедливости, ведь его долг — хранить и защищать, и именно этим Хиден Аруто и занимается. — Хиден, — он задумывается на мгновение, и поправляется. — Аруто. Смотрят друг другу в глаза. Это вопрос без подвоха. Тот вполне прямолинеен, и хочет знать однозначный ответ. Честно говоря, Фува и сам не знает, почему молчит так долго, наверное, ему просто странно признаваться в чем-то настолько же очевидном, как и отношение Изу к самому Хидену. Но, эй. Такие вещи, искренние, немного сложны для простого признания. Как хорошо, что он способен сломать и это — в преодолении собственных слабостей Фуве нет равных. Даже Яйба в шоке, когда он ломает замок на ключе, а такое… — Тупой вопрос, — фыркает он и пихает Хидена локтем в бок, но несильно, зная, что у того под майкой наверняка один сплошной синяк. — Разумеется. Верю в тебя и твои шутки. — Серьезно?! Тебе нравятся мои шутки?! Глаза у Хидена загораются настолько ярко, что Фува чувствует себя настоящим преступником (кем-то настолько же ужасным, как и Амацу Гай), когда легкомысленно бросает: — Нет. Это была ложь. — Да блин!.. Искренним быть хорошо, но в меру.