***
Венди всегда казалось, что у Бебе блеск для губ со вкусом вишни. Но он клубничный. Когда остатки пиццы сохнут в открытой коробке, а миссис Стивенс, наконец, отстаёт с расспросами о мальчишках и уезжает к сестре на день рождения, спать всё ещё совершенно не хочется. Когда подруга достаёт бутылку дешёвого коктейля из сока и водки, одна-единственная умея брать Венди на слабо, хочется танцевать, слушать музыку и немного кусаться. Когда выпитое стучит в висках, на коже головы мурашки от расчёски Барбары, а вместо музыки — её не замолкающий голос, думать сложно, а держать курс — и того сложнее. Особенно прямой. И кажется, что просто не нужно. La-la, la-la, la-la-la! Love. Тихо. Мягко. Тепло. Кисло-сладко. И всего на секунду томительного, по-детски наивного счастья. Is something you don't even know. Блеск для губ у Бебе клубничный. Венди очень обидно. А ещё её бесит Клайд, и миссис Стивенс её очень бесит, и немного Стэн, Хайди и все остальные, но куда больше — в исступлении двигать губами по плотно сомкнутому рту.***
— Ты о чём? Сердце Тестабургер, и без того отбивающее чечётку в районе пяток, падает куда-то ниже. Если Сатана пожалуется Дэмиену на дождь из внутренних органов девочки-подростка, то Венди знает, на кого сыну дьявола стоит направить свой гнев. За доклад у Венди "B", волосы в беспорядке, а всё, о чём может думать бедняжка — события ночи с субботы на воскресенье, после которой она упорхнула из дома Стивенсов до пробуждения лучшей подруги. Они не обменялись ни сообщением, ни звоночком с тех самых пор, как уснули, и рёбра измученной старосты класса вот-вот затрещат, не справляясь с давлением. — В субботу, это... В глубине души Венди всегда казалось, что это – правильно. В глубине души Венди позволяла себе думать, что Бебе считает так же. Что вместе они найдут в себе силы принять то, что для обеих давно очевидно, и если Бебе будет достаточно смелой, то рано или поздно Венди тоже сумеет... — А, когда ты наклюкалась и упала, чуть не пробив мне носом мордашку? — вкрадчиво посмеиваясь, уточняет Барбара. Венди моргает, как в замедленной съёмке. — Расслабься, принцесса, мы же подружки. Я никому не скажу, как легко тебя опоить. Даже Маршу. Звонкий смех Барбары так убедителен, что Венди пристыженно улыбается и кивает, заводя за ухо чёрную прядь. Зубы у Стивенс ровненькие, белые, блестящие. И губы блестящие. Венди казалось, они со вкусом вишни, но... — Конечно, Бебе. А вот я обязательно твитну, что у тебя на трусах обезьянка. — О боже! Тестабургер! Ты, мать твою, не посмеешь! When she says there's nothing there... It's never worth it.***
Скользнув в спальню, Барбара жмётся спиной к зеркалу на двери и оседает вниз. Сумочки болтаются над головой, погребая кудри восьмиклассницы под мягкими объемами полиуретана. Пальцы давят на щёки до белых пятен, до полумесяцев аккуратных миндальных орешков её маникюра. — Ну зачем же ты... — сипло шепчет Стивенс, сведя и обняв согнутые колени. Всхлипы стихли, едва зазвучав: не хватало ещё мамаше услышать и пристать с расспросами. Na-na, na-na, na-na-na! No. Бебе всегда казалось, что у Венди блеск для губ со вкусом черники. Но он ежевичный.