Кардинал и его бешеный пес

Ханма Шуджи был куда умнее и внимательнее, чем хотел показаться. В своё время он переделал много вещей, чтобы заглушить скуку, но только драки помогли на продолжительное время. Они же и помогли ему встретить Кисаки, который был теперь необходим как воздух, если Ханма не хочет сдохнуть от неё. Чем дольше Шуджи был рядом с Кисаки, тем лучше его понимал. К примеру, он отлично разбирался в том, что не преподавали в школе: право, экономика, политика. Откуда у него были эти знания — одному Богу известно, но Ханме нравилось, когда его товарищ начинал рассуждать на какую-то тему, увидев новости в интернете. Ещё Кисаки не любил острое, предпочитая сладкое. Любимый напиток — клубничное молоко. Он практически не матерился, только если избыток чувств так велик, что мозг не успевает построить красивую фразу, уничтожившую всё достоинство оппонента. Оказалось, что Кисаки также отлично готовит, строго по рецепту, не отходя от него ни на шаг. Хотя сладости у него не получаются, что не может не расстраивать Тетту, но он усиленно делает вид, что ему на это всё равно. Ещё Кисаки очень упрям, амбициозен и совершенно не имеет эмпатии. Он готов посвятить всю ночь составлению плана, способного сломать кому-то жизнь, но при этом он не чувствует ничего, кроме предвкушения. Ханма мог бы долго продолжать перечень того, что он знает о Кисаки, но главным его знанием о нём являлось то, что его умный соучастник не умеет "отключать" мозг, расслабляться. Иногда Шуджи казалось, что даже во сне Кисаки что-то планировал, без отдыха и перезагрузки. С годами становилось всё труднее: усталость выливалась в несвойственную эмоциональность, совершались ошибки, а Тетта продолжал всё анализировать, не останавливаясь ни на миг. Однако как дать отдохнуть этому гениальному мозгу? Наркотики или курение наоборот все бы испортили, но Кисаки нашел способ. Физическое удовольствие, где ты не властвуешь. Ханма помнит тот день, когда Тетта ему предложил “отношения”. Забавно, что он не краснел, не запинался, рассказывая про основные правила БДСМ. Сначала Шуджи польстило, что из всех Кисаки обратился именно к нему. Стать идеальным доминантом для своего товарища, что ж это обещало быть интересным. Постепенно они стали изучать тела друг друга: поцелуи в подворотнях, ласки, когда в квартире никого не было. Это определенно сближало их, пусть Кисаки и не подавал виду, называя Ханму по-прежнему инструментом. Можно было бы подумать, что в их отношениях лидировал Шуджи, раз ему необходимо было занять доминирующую позицию, но это не совсем так. Изначально все было под контролем Кисаки. Ему просто необходимо было убедиться, что “инструмент” будет работать как надо, будет оставаться таким же послушным и подконтрольным. При этом ему было крайне страшно пробовать себя снизу, так что Ханме пришлось непросто. За десять лет он получил несколько прозвищ, но одно ему нравилось больше всего. Бешеный пес кардинала. Пожалуй оно связало Кисаки и Ханму куда сильнее, пусть и “Бог Смерти” звучало куда пафоснее. Для всего криминального мира Тетта оставался хладнокровным и расчетливым, имеющим чуть ли неограниченную власть, особенно над Ханмой Шуджи - его правой рукой. Эту сторону знали все, но только Ханма мог видеть другую. На выходных у них был марафон. Ровно каждые две недели. Иногда из-за работы этот период удлинялся, но тогда и “каникулы” тоже. Загородный дом с высоким забором, бассейном и просторным подвалом был для них убежищем для игр. Обычно они жили в квартире, но в ней не слишком удобно выполнять все, что они задумывают. Когда черная иномарка въезжает на участок, то Ханма весело смотрит назад. Кисаки уже был полностью готов: вместо костюма-тройки, так подчеркивающего фигуру парня, на нем были только черные стринги явно на размер меньше. Черная сбруя констатировала с бледной кожей, а на шее уже был надет увесистый ошейник. К подобным играм они пришли не сразу, но Ханме безумно нравилось доставлять таким образом Кисаки удовольствие. Он еще не отключил мозг, пока что для этого слишком рано, но в скором времени голубые глаза будут закатываться от наслаждения. — Мальчик готов к прогулке? — усмехнулся Шуджи, а в ответ услышал только тихое “гав”. Пока стояло лето, то можно было играть на улице. Из-за этого и был куплен загородный дом, где на несколько километров не найдется ни одной живой души. Однако Кисаки все равно перестраховался и поставил огромный забор. Разве что ток по нему не пустил. Ханма открыл заднюю дверцу машины, выпуская своего босса. На четвереньках спускаться было трудновато, особенно, когда стринги впиваются в кожу. Очки чуть было не слетели, но Ханма вовремя их поймал, убирая к себе в карман - Кисаки они пока не пригодятся. В багажнике была специальная сумка с игрушками на природе. Под навесом стоял небольшой столик с креслом, к которому и направлялся Шуджи. Кисаки шел рядом, стараясь не отставать, что с годами тренировок у него стало получаться. — Лежать, — приказал насмешливо Ханма, на что парень опустил грудную клетку на руки, а задницу наоборот приподнял. Раньше они очень долго думали над командами, но теперь это уже выходит автоматически. Шуджи достал анальную пробку с хвостиком на конце и смазку. Он уже выучил настолько технику безопасности, что она у него выходит на автомате. Впрочем, растягивать Кисаки он не стал, только обильно смазал пробку, вставляя ее резким движением. Тетта, явно не ожидавший этого, затрясся, а глаза заслезились, только раззадоривая Ханму. — Сидеть, — тут же слышится командна, и Кисаки заторможенно принимает позу на коленях. Голова опущена, руки мелко дрожат. Самое время избавиться от трусов, но Ханма хочет немного помучить его, так что перевязывает член у основания, не снимая стринг. Чтобы возбудить Кисаки слишком много времени не надо, всего лишь провести рукой по головке, быстрым темпом подрочить, и член встанет как миленький. Однако кончать Тетта будет еще не скоро. Ушки дополнили образ собачки, а Ханма с удовольствием отметил, как его босс начал дышать немного глубже. На запястья и лодыжки также были прикреплены фиксаторы, но пока что без цепей. В сумке завалялся и теннисный мячик, слишком красивый для того, чтобы быть изношенным. — Принеси, — проговорил Ханма, бросая мячик. Он мог бы закинуть его на другой конец участка, но тогда весь смысл игры пропадет. Сам Шуджи расположился в кресле, наблюдая, как Кисаки пытается сначала добежать на четвереньках за мячиком, как болтается хвост в разные стороны, а с каждым движением стимулируя простату, как пытается взять мячик в рот, но тот периодически выскальзывает. Все это так забавно, что Ханма продолжает кидать мячик до тех пор, пока собственное возбуждение не усилилось настолько, что терпеть было невыносимо. Тетта же был весь красный от игры, слюни капали с подбородка, дыхание сбилось, а стринги уже точно мешали, но стоп-слово не было произнесено. Он аккуратно положил мячик в протянутую ладонь Ханмы, за что получил поглаживание по голове. — Хороший мальчик, — хмыкнул Ханма, а хватка усилилась. Теперь он буквально держал Тетту за волосы, не давая тому выбраться. На него смотрели умоляющие голубые глаза, возбуждая еще сильнее. Кисаки еще не потерял способность мыслить, ведь это было только начало, так что уткнулся лицом в пах, опаляя горячим дыханием уже стоящий член. Шуджи одной рукой расстегнул брюки и ширинку, так что не успел он даже приказать, как Кисаки ловко захватил своим ротиком его член. Минеты никогда не были сильной стороной Тетты. Он не мог побороть рвотный рефлекс, так что не заглатывал слишком глубоко член, предпочитая играться с головкой и облизывать его. Впрочем, Ханма кончал не от незабываемой техники, а от вида. Тетта на коленях, не в силах удовлетворить самого себя, прижимающийся к его ноге всем своим телом, но не переходя черту дозволенного, с раскрасневшимся лицом. Если бы была возможность, то Ханма бы сфотографировал бы такого босса, но это было строго запрещено. Никогда не знаешь, как может произойти утечка, хотя Шуджи бы убил того идиота, что осмелился бы такое предпринять, поскольку смотреть на такого Кисаки мог только он. Кончил он обильно, заставляя Тетту принять все, а потом похлопал по щеке. — Пора домой. — Гав, — уже громче ответил Кисаки, завиляв бедрами. Ханма же сделал вид, что не понял, намек о снятии стринг. Он пошел к дому, застегивая штаны. Внутри было все в минималистическом стиле, ведь они не использовали этот дом как жилой, но даже так в нем можно было оставаться на продолжительный срок. Дорогая мебель, хороший ремонт, плазма в гостиной. Ханма прошел в ванную, откуда вышел с мокрой тряпкой, поскольку надо вытереть своей собачке ноги после прогулки. Именно тогда он и снял стринги, специально задев рукой набухший от возбуждения член. Кисаки жалобно заскулил, но Шуджи ответил: — Скоро будем кушать. Не капризничай. На кухне стояли две миски. В одну Ханма налил молочка из холодильника, в другую насыпал хлопьев. Все же они не совсем идиоты, чтобы настоящую собачью еду брать. Пока же Кисаки пытался поесть и попить, то Шуджи стал готовить уже себе еды. В холодильники были продукты, поскольку вчера он как раз для этого и заезжал. В целом можно сварить рис и карри, поскольку Ханма не слишком хорошо готовит. Этим он и занялся. Кисаки же занял место под столом, где у него была специальная лежанка, наблюдая за процессом. Когда же Ханма сел за стол, то к нему сразу же подошёл Тетта, сев на колени рядом. — Гав, — повторил он, открыв рот и высунув язык. — У тебя уже есть еда в миске. Кыш, — сделал отгоняющий жест рукой Ханма, начиная есть. Однако Кисаки снова подал голос, что игнорировать его уже было нельзя. Шуджи посмотрел на него с явным предвкушением, но раздражённо сказал: — Что за плохой пёс! Может мне тебя на цепь посадить? — Гав, гав. Ханма вздохнул, встал и положил немного риса с карри в тарелочку, поставив её возле мисок. Тетта тут же подбежал и принялся за еду, с наслаждением её проглатывая. В этот раз Шуджи смог нормально поесть. Потом пошла уборка кухни, мытьё посуды. Ханма думал, как же наказать непослушного щенка, а Кисаки ждал под столом своей участи. Ханма не слишком долго думал по поводу наказания. Хотя в этот раз оно скорее всего будет куда изощреннее. Просто за столько лет уже трудновато удивить Кисаки, так что Шуджи приходилось всячески изощряться. Ему потребовалось только поманить рукой, чтобы Тетта вылез из-под стола и поплелся за ним. Ханма достал смирительную рубашку, дьявольски усмехаясь. Кисаки не оставалось ничего, кроме как смиренно ее надеть. Руки тут же были завязаны крестом, сверху еще перетянуто ремнями. На глазах — повязка, а к ошейнику пристегнули короткий поводок, около пятидесяти сантиметров, не больше. Ханма отвел свою собачонку к стенке, где сверху был крючок и закрепил поводок, таким образом Кисаки приходилось стоять на носочках, чтобы ошейник не перетягивал шею. — Я ведь говорил, что посажу на цепь. Плохих псов надо дрессировать, — хмыкнул он, устраиваясь на диване. Бездействовать для Тетты — это мучительная пытка. Плюс особой выносливости нет, так что наказание получилось неплохим. Для следующего этапа разгрузки Кисаки ему понадобится какой-нибудь долгий фильм. Также надо было составить программу и для завтрашнего дня. Хотелось чего-нибудь классного, но интернет так и не давал никаких дельных советов. Часть они уже испробовали чуть ли не по десятому кругу. Кисаки же переминался с ноги на ногу, хотя прошло времени всего ничего. Сам же Шуджи уже порядком устал, так что решил снять напряжение, а заодно помучить своего босса. Легкой походкой он подошел ближе, отмечая, как напрягся от этого Тетта. Одна рука легла на талию, вторая же стала разминать опустившийся член, приводя его в боевое положение. Стоять ровно для Кисаки стало проблемно, да и кончить он не мог. Однако не эту цель преследовал Ханма. Не напрягаясь, он подхватил Тетту на руки, доставая пробку с хвостиком. Слегка смазав собственный член, тут же вогнал его внутрь по самые яйца. Кисаки выгнулся, сжал его а с губ сорвался выдох. Вообще грубый секс был любимым у Тетты, когда он доминировал, Ханма же предпочитал нежный, но ситуация его не подразумевала, так что толчки с самого начала была глубокие и жесткие. Впрочем, Шуджи не стал отказываться от поцелуев: ласковых, пошлых и очень долгих. Этот диссонанс явно выбивал Кисаки из колеи, который буквально горел от ощущений. Обильно кончив прямо внутрь, Шуджи снова поместил пробку в задницу Кисаки и отпустил его на пол. Ноги теперь дрожали у него как у пьяного обычно руки, а грудная клетка поднималась с короткими интервалами. — Я в душ, а потом мы будем смотреть фильм, — сладко протянул Ханма, направляясь в ванную. Душ ему бы не помешал. В конце концов следующие три часа и для него станут приятной пыткой. Так что пришлось охлаждать голову, что не особо помогало. Соблазнительные картины то и дело появлялись в голове, а член не хотел опускаться. Впрочем, дрочка немного помогла с этой проблемой, хотя искушение воспользоваться Кисаки было велико. Тот же буквально извелся весь. Ханма мог наблюдать, что Тетта стоит уже из чистого инстинкта самосохранения, чтобы не быть задушенным, хотя не прошло и часа. Как он и предполагал, выносливость у его мальчика не к черту. Шуджи отстегнул Кисаки и положил того на диван. Небольшой изогнутый вибратор яркого розового цвета тут же лег ему в руку. Стимуляция простаты и яичек. Три часа без возможности кончить. Шуджи думал, что это может быть слишком, но Тетта не из тех, кто будет терпеть неприятные вещи. Так что игрушка тут же была засунута внутрь, а на телевизоре включен фильм — "Зеленая миля". Ханма расположился на диване, устроил поудобнее Кисаки на коленях и включил и вибратор, и фильм. Кисаки дернулся, но в хватке Шуджи ему особо нет места маневрам. Буквально через десять минут фильма он уже извивался, брыкал ногами и желал кончить. Ханма убавил вибрацию, давая ему отдохнуть. Смочил горло, которое от стонов явно саднило. А ведь впереди еще больше двух часов увлекательного развлечения. Впрочем, отдыха в пятнадцать минут Шуджи посчитал вполне достаточным, так что в следующий раз режим был другой, куда более сильный. Слюнки уже стекали по подбородку, лицо все покраснело, а еще Кисаки все время хотел его укусить. Ханма даже подал несколько пальцев, которые тут же прикусили, но куда больше облизали, заляпав слюнами. Даже странно, что Тетта не говорил стоп-слово, поскольку его выдержка явно не позволит ему провести три часа в возбужденном состоянии. Однако тот стоически терпел. Ханма положил Кисаки на пол, где был мягкий ковер, поскольку от его движений его член уже стоял по стойке смирно. Извиваться на полу было проще, чем на диване. Тетта стал тереться о ковер, а потом отыскал ногу Ханмы, продолжая использовать уже ее в качестве раздражителя, возбуждая себя еще сильнее. — Что за похотливый пес… Не даешь мне посмотреть фильм, — бросил Шуджи, а сам начал ногой дразнить Тетту. Вибратор он вскоре отключил, оставляя Кисаки томиться в ожидании. Прошло около получаса, даже больше, когда он снова его включил. В этот раз режимы сменялись друг друга, от слабого к сильному, с разными интервалами. Этого было достаточно, чтобы еще час Кисаки томился в собственном возбуждении. Смирительная рубашка вся намокла от пота, член покраснел вместе с яйцами. Можно даже было увидеть вздувшуюся венку. Громкие стоны сменились всхлипами, а по щекам текли слезы. Ханма же перестал включать вибратор, в этот раз играясь уже с самой формой. Мелкие толчки, стимулирующие простату, с разным темпом стали настоящей пыткой. Особенно, когда прохладные пальцы блуждают по низу живота, ногам, гладят по голове. Понятное дело, что фильм прошел мимо обоих. Шуджи даже примерно не смог бы сказать, о чем он был, поскольку все его внимание было приковано к Тетте. Тот же явно не смог бы рассказать по понятным причинам. Когда же пошли титры, то Ханма тут же убрал вибратор и расположил Кисаки на диване. — Что ж теперь можно и хозяина удовлетворить, верно? — усмехнулся он, развязывая веревку у основания члена. Стоило ее только снять, как через пару мгновений Кисаки тут же излился, забрызгав себе весь живот. Ханма снисходительно хмыкнул, сразу же вошел без подготовки. В конце концов он тоже терпел добрых три часа, чтобы вдоволь насладиться телом своего босса. Волна страсти буквально захлеснула, отчего темп был изначально быстрый, без посторонних движений, просто механический процесс. Кисаки только и успевал, что хватать ртом воздух, поскольку голос явно сел после его стонов, да и на них уже сил не осталось совершенно. Однако когда Ханма быстро закончил, приходя в себя, то стал двигаться уже по-другому. Он стал таким нежным, что от этого становилось плохо. Поцелуи сносили крышу, сами толчки стали медленными и глубокими. Тетта буквально прорычал сквозь зубы: — Ублюдок, сколько еще можно? Шуджи на это усмехнулся, щелкнул по носу и отозвался: — Кое-кто напросился на наказание завтра. Как разговаривают собачки? — Гав… ахххх, — простонал Кисаки, кончая, но на этот раз ничего не вылилось. — О, сухой оргазм. Ханма не стал больше ждать, также кончив через пару толчков. Когда он снял рубашку и повязку, то Тетта уже почти спал. День его вымотал, особенно последние часы, так что это было нормально. Проснется он только в обед, так что у Шуджи есть время придумать завтрашнюю программу с учетом того, что его надо будет накормить и искупать. Сегодняшняя ванна прошла для Тетты уже во сне. Ханма же положил после того на кровать, а сам отправился думать и гуглить по поводу завтрашнего. Ханма проснулся раньше Кисаки. Тот ещё посапывал ему в шею, часы показывали десять, а это значит, что скоро будет новая игра. Обычно полтора дня хватает, чтобы потом две недели сюда не приезжать, хотя иногда Шуджи может злоупотребить своим положением, когда знает, что важных встреч у его босса не запланировано. Однако это не сегодняшний случай. Так Ханма встал, принял душ, приготовил себе завтрак. Для наказания Кисаки тоже потребовалась еда — рулетик из омлета, зелени и колбасы был разделён на маленькие кусочки. В другую миску налита чистая вода. — У тебя пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, — прошептал Шуджи на ухо Тетте, тут же его прикусив. Парень поморщился, не сразу понимая смысл сказанного. Сонные глаза посмотрели на Ханму с удивлением, но потом приобрели своё обычное выражение для утра — легкую отстранённость. Кисаки медленно поднялся с кровати, ноги всё ещё дрожали, что только удовлетворило Шуджи. Пока он проводил время в ванной, Ханма достал игрушки. Анальные бусы, которые сами по себе были большими, но к колечку становились всё больше, уретральный плаг — тоненький, с колокольчиком на конце, уже любимая повязка на глаза. Самым забавным были фиксаторы. Один надевался на шею в качестве ошейника, но при этом фиксировал руки за спиной, а второй предназначался для ног, соединяющихся металлическим стержнем между собой. Кисаки закончил ровно через пятнадцать минут, без лишних слов подошёл к нему и сел на колени. Шуджи же предвкушающе улыбался. — Сегодня мы поиграем в другой комнате, — проговорил он, направляясь со всеми девайсами в смежную со спальней комнату. Если остальные были в минималистическом стиле, то в этой можно сказать, не было ничего. В одном углу стояла только огромная клетка, с которой Ханма думал поиграться изначально. Хотя.... Почему бы и нет. Из потолка торчали несколько крюков, на полу также были некоторые фиксаторы, но больше по сути ничего и не было. Даже вместо ковра был ламинат. Сначала Шуджи надел на Тетту повязку, потом фиксаторы. Развернув его к себе лицом, Ханма стал разрабатывать задницу. Первые шарики пролезли без проблем, но вот последние... Член Кисаки уже готов был кончить, когда бусы были внутри, но Ханма быстренько сжал рукой член у основания, не позволяя этого сделать. Когда волна удовольствия прошла, но возбуждение не спало, Шуджи засунул плаг. По щекам Кисаки уже текли слезы, он готов был упасть на четвереньки, но это простимулировало бы его со всех сторон ещё сильнее бы. — Хороший пёсик. Подожди меня ещё немного, — улыбнулся Ханма, любуясь своей работой и похлопав Тетту по щеке. Вернулся он с двумя мисками и берушами для более увлекательной игры. Кисаки стоял в том же месте и положении. — Что ж, пёсик, мне надо уехать ненадолго. Твоя задача поесть и залезть в клетку к моему приходу. Не шали, — протянул сладко Шуджи, вставляя беруши в уши Кисаки. Теперь тот и не видит и не слышит, куда он поставит миски. Миска с едой оказалась в одном из углов комнаты, чтобы в случае чего было меньше убирать. Вторая же рядом с клеткой. Передвигаться Кисаки может небольшими шажками, отчего бусы возбуждают его всё сильнее. Однако самым большим испытанием будет не найти миски, а опуститься поесть и залезть в клетку. Поцеловав на прощанье Кисаки в лобик, Ханма закрыл дверь и стал собираться к выезду. Надо было забрать костюм его босса, привезти какой-нибудь еды и возможно заехать в секс-шоп по пути. На всё было около часа, поскольку Шуджи ездит быстро, как сказали бы другие — экстремально. Так что через пару секунд он выскочил на улицу и сел в машину. В этот раз ездил он ещё более безбашенно. Слишком сильно хотелось посмотреть на мучения Кисаки, на его возбуждение. Так что обратно он вернулся в рекордное время. Костюм был поглажен заранее, но они его забыли, когда ехали. Возвращаться было уже поздно, поэтому Шуджи и пришлось ехать сегодня. По пути он купил любимые кексики Кисаки и другую, "нормальную" еду. Запечённая рыба под каким-то соусом в овощах должна была понравиться его гурману. В доме же Ханма не собирался шуметь. Он тихо открыл дверь, входя внутрь. Кисаки уже был красный от возбуждения, миска с едой была на месте и внутри уже ничего не было. А вот миска с водой валялась возле коленей Тетты. Тот видимо упал на них, когда собирался есть, и решил не вставать. Аккуратными движениями он отползал назад, а потом стал наклонять корпус тела так, чтобы плечи касались пола. Задница при этом была полностью открыта, пробуждая в Ханме страстные фантазии. Язычком Тетта стал собирать воду, как это делали бы собаки или кошки. Слишком мило, чтобы можно было досматривать до конца. Впрочем, Шуджи дождался, когда лужица воды исчезнет, сходил за поводком и подошёл уже к Кисаки, убирая беруши. — Какой плохой пёс мне попался. Разлил воду, не залез в клетку. Видимо пора дисциплинировать, чтобы слушался приказов, — хмыкнул он, снимая повязку с глаз. О, как же он любил их. Эти голубые глазки в повседневности походили на два кусочка льда, готовые заморозить своего аппонента на раз-два. Сейчас же в них плескался такой огонь возбуждения, они так блестели от слез, что было невозможно не хотеть, чтобы они смотрели только на тебя. Наверное, Ханма тот ещё идиот, раз выбрал эти отношения, поскольку ни разу ещё не слышал от Кисаки слова любви. Впрочем, сам он их тоже не говорил. Они были теми самыми друзьями с привилегиями, которые и друзьями то по сути не были. Определение "любовники" в этом плане точнее, но всё равно не то. Сняв фиксатор с шеи и рук, Ханма надел ошейник с поводком. Тетте же приходилось очень медленно ковылять за ним в гостиную, морщась с каждым шагом. По ощущениям член должен был взорваться с минуты на минуту, но в голове была приятная нега. Только там он снял поводок, убрал стержень, фиксирующий ноги. Стек обнаружился совсем рядом, так сказать для придания тренировке большего веса. — Начнем с простого. Сидеть, — улыбнулся Ханма, наблюдая за попыткой Кисаки. Это было несложно, поскольку Тетта стоял на четвереньках. Однако Как только он это сделал, пятки уперлись в колечко, стимулируя простату. То, как выгнулось его тело, только доказывало этот факт. Ханма не мог удержаться от подразнивания, когда провел кончиком стека по стоящему члену, задевая колокольчик. Кисаки издал только глубокий вздох. — Теперь кувырок. Кисаки сначала лег на спину, только потом сделал кувырок, оказываясь снова на спине. Глаза уже не сдерживали слезы, а дыхание стало глубоким. Сам член уже подрагивал от каждого движения, колокольчик звенел, а Ханма с предвкушением облизывался, поскольку его возбуждение стало не меньше. — Еще один. Теперь в обратную сторону. Молодец, — похвалил Ханма, улыбаясь Кисаки. Тот выглядел уставшим, как будто бежал марафон. Выглядел примерно также, если бы конечно марафонцы практиковали после БДСМ. Впрочем, на этом заканчивать было бы слишком рано. В конце концов еще не все команды были повторены. — Сидеть. Теперь круг. В другую сторону. Сидеть, — издевался Ханма, пока не заметил, что Тетта вот-вот сляжет от возбуждения. Все же на на четвереньках крутиться вокруг своей оси труднее, когда у тебя в заднице чуть ли не арсенал мячиков на любой вкус. Шуджи бы еще немного помучил бы Кисаки, но решил закончить на этом. Им еще завтра ехать на работу. Ему то ладно, разберется с каким-нибудь придурком, а вот его боссу надо работать головой. — Лапу, — Кисаки положил руку в ладонь Ханмы. — Голос. — Гав-гав-гав. — Хороший песик заслужил награду, — с этими словами Ханма подхватил Кисаки на руки, устраивая его на коленях. Тот тут же обвил свои руки вокруг его шеи, тяжело дыша в ухо. Горячее дыхание опаляло и пьянило, сдерживаться было труднее. Шуджи сначала стал вытаскивать анальные бусы, с каждым шариком Тетта расслаблялся в его руках, пока полностью не обмяк. Только колокольчик звенел на плаге, но и его Ханма вытащил следом, положив на столик. Растягивать его уже не имело смысла, так что Шуджи вставил быстро и резко. Тетта тут же вцепился ногтями в него, так что скорее останутся следы, а на футболке виднелось мокрое пятно от спермы. Ханма только усмехнулся, ему все равно она не нравилась. Впрочем, на отдых он времени не давал, сразу начал двигаться. Тетта такое может и ожидал, но готов точно не был. Прижался всем телом, отчего член стал тереться о футболку и возбуждать сильнее, на стоны не хватало воздуха. Хотя Кисаки казалось, что дом какой-то маленький, комната небольшая, жарко как в Аду или русской бане. Еще прохладные пальцы ощущаются на спине, как будто Смерть пришла. Хотя Кисаки знает, что он умрет позже, чем Ханма. Его верный пес не даст ему умереть, но если тот умрет, нужно ли оставаться? Пессимистичные мысли проносятся на доли секунды, поскольку думать в такой ситуации просто невозможно. В тебя вбиваются с бешеным ритмом, потом ты чувствуешь, как в голове как будто фейерверк лопнул, а во рту появляется металлический привкус. — Я не вкусный. Кажется, Кису надо покормить. Тогда после ванной, хорошо? — мягко шепчет Ханма, и Тетта приходит в себя. Он в объятиях Шуджи в загородном доме, его зубы почему то кусают основание шеи, а ногти впились в кожу настолько сильно, что это приносит дискомфорт. Его колбасит от того, насколько тяжелым и легким одновременно кажется тело, а еще с какой нежностью его относят в ванну, проверяют воду, хотя делать это очень неудобно. Теплая вода омывает тело, но мозг как будто в шоке от произошедшего. Оставаться одному не хочется, гребанная сентиментальность. Ханма понимает все без слов. Садится на бортик ванны, отчего можно положить голову ему на колено. Говорить ничего не надо, и Кисаки думает, что десять лет назад сделал правильный выбор. Тогда он думал, что выбирает между любовью и амбициями, но на деле они теперь идут вместе. Он позволяет чужим пальцам намылить ему голову шампунем, сделать массаж головы и все это смыть душем. Ощущения крышесносные. Ханма все же стал хорошим доминантом, хоть Тетта и сомневался на этот счет. После ванной шел ужин и просмотр фильма. В этот раз выбрали недолгий, а просто интересный. Какую-то комедию, Кисаки в них не разбирается. Он развалился на Шуджи, его спина чувствует тепло чужого тела. Такие вечера тоже привычны. На неделе они если не трахаются, то Кисаки сидит с ноутбуком или бумагами, а у него на коленях покоится голова Шуджи. Тот может уже и заснуть, если слишком поздно, а может рубиться в какую-то игру на телефоне. Кисаки начинает теребить пряди волос, когда встречает в документах ошибку и ему надо успокоиться. Сейчас же нежат его, и ощущение любви и нужности затапливает настолько, что он не может сопротивляться сну. Утром оба — идеал собранности и серьезности. Темно-зеленый костюм смотрится на Кисаки отлично, поскольку сшит был на заказ. Ханма одет в серый, такого же кроя. У обоих очки, и если у Тетты еще зрение такое, что они ему нужны, то зачем их носит Ханма не понятно. Утро встречает их легким ветерком и запахом росы. Тетта безразлично оглядывает двор, передергивает плечом от холода и спешит к машине. На заднем сиденье включает ноутбук, пробегаясь глазами по документам к утреннему собранию. Когда занимаешь одно из самых важных мест в преступной группировке, то стоит быть готовым к работе. Ханма же с легкой усмешкой садится за руль, и машина трогается. Собрание проходит как нельзя лучше. Единственная проблема: один не особо умный участник решает высказаться против политики Кисаки. Он всего лишь заменяет своего босса, но уже решает перечить руководству. Как и во время игр одного взгляда хватает Ханме, чтобы понять, что от него хотят. Этим же вечером в кабинете того босса зам ползает на четвереньках в луже своей крови. Шуджи же с хладнокровием продолжает наносить удары по жизненно важным точкам, при этом выпуская изо рта сигаретный дым. — Сделайте так, чтобы мне больше не приходилось учить ваших подчиненных, — ухмыляется он сжавшемуся мужчине в кресле. Пусть били и не его, но страх остается. Сигарета тушится о дорогой резной стол, но на это никто не обращает внимание, также как и на боль человека на полу. Ханма, сделав свою работу, возвращается к машине, думая, что на этот раз Кисаки обязательно задержится в офисе и надо его будет как-нибудь заставить пойти домой. — Идиот! Сколько раз я говорил, что не стоит перечить кардиналу?! Понравилось получать пиздюлей от его бешеного пса?! — послышались злые вопли из того кабинета, стоны боли и глухие удары.