Черный кот и мальчик с бинтами

      1930 год       — Чертово отродье! — кричал на маленького десятилетнего мальчика человек лет сорока, невысокого и плотного телосложения, одетый в тёмно-синее кимоно.       — Так я учил тебя?! Разве так ты должен вести себя?! — разъярённый, всё не унимался он.       Мальчик с каштановыми волосами стоял на четвереньках без верхней одежды, а отец, крича на него, бил его кнутом по спине. Этот момент маленький Дазай пережевал ни раз и ни два.       За каждую оплошность и ''недостойное для главы'' поведения отец избивал его кнутом в отдельной части дома, куда обычно ходит лишь прислуга.       На этот раз он разозлился еще сильнее, чем обычно. Нанеся тридцать ударов кнутом (вместо обычных десяти), он запер Дазая в сыром, дряхлом и маленьком сарае. Который находился очень далеко от основного здания особняка.       Клан Осаму — один из самых богатейших и влиятельных кланов, напрямую служащий императору. Его выходцами являлись ''одаренные небесами'' люди: юный ученный, великий философ, писатель, будущая жена наследного принца империи и т.д.       В ту ночь брошенный в сарае, весь в синяках и развязавшихся бинтах мальчик стал единственным выжившим великого клана Осаму. Большая часть поместья сгорела дотла, погибло шестьдесят шесть человек, шестьдесят седьмого спасла случайность.       Ежегодный пир, на котором собирались все (без исключения) члены клана стал причиной их смерти. Выжил лишь один, мальчик, что без сил лежал в пыльном помещении, тот, что увидев сквозь щели сарая горящий особняк, с облегчением улыбнулся.       Улыбнулся впервые за его несчастную десятилетнюю жизнь.       1941 год       С момента пожара в поместье клана Осаму прошло одиннадцать лет. Этот день в народе прозвали «День гибели одаренных».       Дазай шел домой с очередными книгами и свитками. Несильный ветер развевал коричнево-белое кимоно парня. Челка падала на глаза и мешалась. Пока в голове играла мелодия флейты, на торговой улице был шум и гам. Некоторые люди оборачивались на Осаму, но никто не смел подойти.       — Вот он, смотри! — шепотом указывала на него одна из старушек.       — Ая-яй… Слышала, этот парень живет совсем один в сгоревшем особняке! — восклицала ее подруга.       — Бедный паренек, хорошая была семья…       Дазай, конечно, услышал их диалог, повернувшись к ним, он изобразил улыбку и пошел дальше, домой. Старушки же, увидев его взгляд, вмиг замолчали.       Подойдя к воротам особняка, он обошел сгоревшие остатки главной части дома и направился к дальней части.       Дазай раздвинул сёдзи и вошел внутрь. В отличии от остальных давно сгоревших комнат, эта была маленькой. Маленькой, но очень уютной. Обычно, когда была хорошая погода, Осаму оставлял сёдзи раздвинутыми. Он сел за стол и разложил книги и свитки по местам. Перед тем как заняться работой, он пошел поесть. По дороге, разглядывая сад, он обнаружил черного кота. Кот, смотря на него, быстро подбежал и прыгнул на Дазая, чтобы тот его поймал.       — О-э! Федя! Опять эта твоя привычка! — сказал парень, улыбаясь и обнимая руками черного и пушистого кота. А кот ведь был рад, он закрыл свои блестящие желтые глаза и мурчал.       Кота звали Федя. Это сокращенно, а так — Фёдор. Это имя ему дал Дазай, когда перечитывал книгу русского писателя Фёдора Достоевского «Преступление и наказание». Сам не зная почему, Дазаю показалось, что имя коту идеально подходит. Дазай нашел его еще будучи ребенком. В двенадцать, нет, в тринадцать лет. Тогда он выглядел очень худым и ослабленным, и Дазай взял его под свое крыло, заботясь о нем больше, чем о самом себе.       В «день гибели одаренных» спасся не только один Дазай, а также еще несколько слуг. Четыре женщины и один мужик. Среди них была женщина по имени Атсуко . Она была очень преданна семье Осаму и после происшествия служила последнему выжившему. Сейчас ей сорок семь лет, хоть Дазаю уже и не нужна ее помощь, но она все равно приходит к нему. Убирается, готовит, и, дождавшись, пока Дазай вернется, уходит, оставляя рекомендации по стирке белья. Осаму очень благодарен этой женщине. Ведь он знает, что все это она делает из чистых намерений.       Пока солнце грело Дазая, он обнимал Федю в руках и своей щекой терся об его мягкую шерстку.       — А я-то думала, что ж его не видно, — сзади Дазай услышал добрый женский голос.       — Атсуко-сан, — Дазай повернулся к женщине, а потом посмотрел на Фёдора. — Да, вы правы. Федя, где же ты пропадал последние несколько дней?       — Эх… с котом разговаривает, — Атсуко махнула рукой, — Дазай, я пошла. Я приготовила карри, лучше поешь, пока не остыло.       — Спасибо, Атсуко-сан.       — Да, да. Еще не забудь покормить Фёдора.       Попрощавшись с Атсуко, Дазай пошел на кухню, после наивкуснейшего карри они с Фёдором отправились в комнату. Пока Осаму сидел на полу за столом, читая книгу, Фёдор лежал на его коленях, Дазай изредка нежно поглаживал кота одной рукой, полностью посветив себя чтению.       Работа Осаму заключалась в том, чтобы расследовать и разбираться со случаями убийств (и не только) сверхъестественными способами. Что-то вроде экзорцизма, но не совсем. На этом занятии Дазай не плохо так зарабатывал, начиная с двенадцати лет. Конечно, ему не сразу давали серьезные заказы, поэтому он начинал свой путь с ''обычных'', казалось бы, явлений: взбешенные дикие животные (жители предполагали, что в них вселился бес), массовое исчезновение пятилетних мальчиков, потерянные глаза трупа охотника и т.д. Объяснять эти явления нудно и скучно. Ну а отвечать на вопрос, почему совсем юного Осаму вообще взяли в тайную организацию, и вовсе нет нужды. Сама его фамилия так и кричит — никто кроме меня на это не способен.       Иошинори — глава тайной организации по сверхъестественным делам «Акиреи хорай» — сразу заметил в глазах мальчика искру. Искру, обещающую принести победу над злом. Искра, что превратится в зло, но добьётся своего.       Пока Дазай был занят своей работой и обдумывал еще один загадочный случай, Федя заснул у него на коленях.       Дазай тяжело вздохнул.       — Еще одно такое дело, и я…       — И ты? — неожиданно перебил его знакомый голос.       — Иошинори! — Осаму не ожидал увидеть гостя и хотел встать поздороваться, но он вовремя вспомнил, что его колени заняты, — Хех, прости, — парень неловко улыбнулся.       — Сиди-сиди, не смей тревожить его сон, — спокойным голосом сказал глава, стоя у полностью открытых сёдзи. Мужчина на вид 30-35 лет с хорошим телосложением и модельной внешностью, с дружелюбной улыбкой и безупречной репутацией — таков уж глава «Акиреи хорай».       Иошинори, заметив Дазая за бумагами, вспомнил свой недавний вопрос:       — Еще одно такое дело, и ты что? — уткнувшись плечом на деревянную поверхность, он мило улыбаясь ждал ответ.       — А-а-а, ты про это. Еще одно такое дело, и я не вытерплю и приду жаловаться к главе. Вот что. Ты поручаешь мне такие задания, с которыми без особых усилий справились бы и другие, — Дазай замолчал, ожидая реакции, а потом саркастически добавил, — Это меня огорчает.       Иошинори тихо засмеялся. — Если бы это было на самом деле так, ты ведь знаешь, я бы не поручил тебе это.       Дазай пожал плечами, и они продолжили свою недолгую беседу. Отказавшись от чая, глава попрощался и, оставив указания, ушел.       На улице начинало темнеть. Дазай взял поудобней дремавшего кота и, отодвинув сёдзи обратно, зажег свечу. Кровать была уже застелена, и Осаму аккуратно положил кота на матрас, а сам решил на последок докончить свою рутину. В то же время Феде не понравилась картина спать одному, и он, встав с лежачего положения, принялся нагло и громко мяукать.       — Мя-яуу~ — не заметив ни капли внимания, кот еще громче и настойчивее стал мяукать. — Мяя~уу~       Дазай отвлекся и посмотрел на недовольный комочек шерсти, — Что это с тобой? Почему мешаешь мне? А-а-а, понятно, — подойдя к кровати, брюнет сел на корточки и вопросительно в упор смотрел на Федю. Тот в свою очередь ответил ему тем же.       — Проголодался? Да? — Осаму встал и спокойно направился уже было на кухню, но его остановил мелодичный голос:       — Да брось, я не голоден.       Дазай довольно ухмыльнулся. — Наконец-то ты соизволил появиться в этой форме, можно как люди нормально поговорить. Ты, конечно, милый в форме кота, но превращайся почаще в человека, договорились?       — Я подумаю.       — Так холодно отвечаешь мне, я тебя расстроил, котик? — сыграв озадаченность, спросил Дазай, не без восхищения смотря на кошачьи уши и хвост.       Фёдор беззвучно посмеялся: — Ничуть. К слову, отвечая на предыдущий вопрос… — остановился тот на полуслове и заправил прядь длинных, темных волос за ухо, — Не многого ли ты просишь? Быть в форме человека, когда ненавидишь их — глупее шутки я не слышал.       — А почему, собственно, нет? — Дазай подошел ближе и сел на против собеседника, — У тебя, насколько помню, осталось всего две жизни из девяти. Ты отказываешь себе во многом.       — Да, две. Но это ничего не меняет. Я согласен появляться человеком перед тобой, но уверен, ты опять попытаешься потащить меня в людное место.       — Ха-ха, есть за мной такой грешок~ — не стал отрицать Дазай, но для себя уже решил, что больше и словом не обмолвиться об уличных прогулках. Медленно переводя тему, Осаму рассказывал: о работе, без умолку жалуясь на неинтересные задания и вспоминая все сражения с нечестью, какие у него только были; о хозяйстве, раскрывая дальнейшие планы по реконструкции части особняка; о том, кого встретил и с кем познакомился. Фёдор слушал не перебивая и оперся головой об руку. Прожив столько столетий, ему было о чем поведать, но он с неохотой вспоминал то время, поэтому помалкивал, лишь изредка спокойным голосом давая советы и вставляя фразы в беззаботную болтовню Осаму.       — Говоришь так, а потом с большим усердием погружаешься в стопку бумаг. Ты ведь недавно хотел закончить работу и оставить меня спасть одного, я ведь прав? — без намёков, просто как факт сказал как отрезал Фёдор с довольной улыбкой на лице.       — Так сказал будто я собирался изменить тебе, — сказал Дазай с наигранной насмешкой и рассматривал узор на черном кимоно мужчины, медленно поднимая взгляд на длинные, черные, как смоль, волосы. И выше, останавливаясь на фарфоровой коже шеи. Опершись рукой об кровать, придвинувшись ближе, он приподнял бледное лицо, устанавливая прямой контакт глазами. Карие глаза будто бездна захватывали. — К слову, тебе значит нельзя оставаться спать одному, а меня можно и забыть на пару дней? — Осаму нежно взял прядь волос и крутил вокруг пальца мягкие шелковистые волосы. Волосы Фёдора пахли ночью. Дазай не знал точно, как именно пахнет ночь, но этот запах нельзя было назвать иначе.       На лице появилась легкая улыбка: — Хочешь сказать, что скучал по мне? — это был риторический вопрос, больше сказанный, чтобы самому увильнуться от разговора. Фëдор не собирался добавлять что-либо к этим словам, он не считал это нужным. Вместо этого он с улыбкой, которая, как считал Дазай, могла порезать плоть не хуже лезвия, наблюдал за каждым взглядом, движением и каждым вдохом мужчины напротив.       Осаму расплылся в странной улыбке и, отступив, плюхнулся на кровать.       — Ну что же ты так, Федечка. Я так хотел, чтобы ты появился в форме человека, но сейчас думаю о том, что ты был раньше куда милей и послушнее~       — Обижаешь, разве сейчас я нравлюсь тебе меньше? — Фёдор взял его руку и, приглаживая фарфоровую кожу, не без восхищения провел пальцем по немного видным венам. Только сейчас он заметил, как легка рука Дазая, и то, как мило выглядят его костяшки у пальцев. Он придвинулся ближе и, коснувшись влажными губами с грацией бабочки, поцеловал тыльную сторону руки.       Он поднял взгляд на лицо Дазая и, сжав его запястье, потянулся ближе для поцелуя. Тот же в свою очередь кинул на последок одну из своих коронных ухмылок и не стал сопротивляться, поддавшись вперед. Поцелуй вышел страстным и недолгим. Вслед за ним их руки сплелись в замок, и голова брюнета упала на матрас. Длинные черные волосы почти прятали лицо и свисали с плеч, щекоча бледную щеку.       Дазай обвил руками вокруг шеи Фёдора и завлек его в поцелуй, на сей раз вышедший куда нежнее и медленнее. После Фёдор отстранился и немного погодя покрыл лицо парня поцелуями, плавно переходя к шее, а потом — и к ключицам. Лента кимоно податливо развязалась и дала оголить грудь Дазая.       — Хотел бы я назвать тебя грязным щенком, но язык не поворачивается идти против правды, прилизанный ты котяра, — Дазай протянул руку к щеке партнера и, пригладив ее, заправил прядку за ухо.       — А у тебя, как я вижу, дар меня раздражать случайными фразами.       — А как же! Живу ради того, чтобы лицезреть твою недовольную мордашку, — брюнет ехидно рассмеялся.       Фёдор ненадолго смолк и с расплывчатой улыбкой собрал рукой длинные волосы. Они мешались, но были так ему к лицу. Он обычно не собирал их в хвост, но под рукой оказалась весьма удобная вещь. Дазай ребячески схмурил брови, смотря, как «кот» завязывает волосы лентой от его кимоно.       — Тебе совсем не идет.       — Разве? — сдержано. — Зато удобно, — Фёдор плюхнулся на матрас и поставил руки за голову. Закрыв глаза, он расслабленно лежал.       Вмиг воцарилась тишина. Брюнет напряг слух, чтобы хоть что-то услышать: полыхание свечи, отдаленные звуки игры сверчков во дворе и дыхание — непонятно, чьё оно.       На минуту Дазаю показалось, что он лежит не в своей комнате, а на просторном лугу, обсыпанном цветами. Тихое пение птиц завораживает, а, открыв глаза, перед ним предстают сотни ярких огоньков от светлячков. Ветер колышет траву, и она игриво щекочет кожу. Луна, будто разделенная на части, сверкает полумесяцем. Завороженный этим видением, у Дазая появилось большое желание оказаться там. Отыскать рай на земле.       Дазай повернулся на бок лицом к Фёдору. Почему-то он был уверен, что тот знает, где это место. И вопрос времени, когда он его туда отведет.       — Федя, ты что, спишь?       «Кот» не ответил. Вместо этого он будто бы сдаваясь выдохнул и, повернувшись, обнял Дазая. Теперь его голова лежала на руке Фёдора.       — Спи уже. Не могу уснуть, когда ты так пялишься.       Дазай довольно улыбнулся и обнял в ответ, придвинувшись ближе.