***
Корво, пассивно-сердитый, заполняет некоторые государственные бумаги, когда на балконе раздаётся характерный стук ботинок о металл. Аттано ждёт. Но ничего не происходит. Ни пять минут, ни десять минут, ни пятнадцать, ни даже, дери их Бездна, двадцать и тридцать. А потому он, положив руку на рукоять клинка, медленно ступает к двери, активируя Зрение, кое показывает лишь одну фигуру, сидящую на перилах и… курящую..? Вторая рука довольно чётко прижимает к боку что-то прямоугольное и большое. Аттано вздыхает. Чуть расслабляет плечи и открывает дверь, готовый незваному гостю высказать в лицо несколько претензий. Например, какого хера Чужого ты испытываешь моё терпение. Дауд, как бы злобно ни скрипела дверь, всё так же сидит расслабленно, спокойно докуривая сигарету, а взгляд его бегает от крыши к крыше под ними, словно высчитывая что-то. Аттано стоит, Аттано ждёт. Но ничего не меняется. Разве что Дауд тушит о перила сигарету и выбрасывает вниз, тихо и низко хмыкнув, словно разочаровавшись, что та закончилась. Корво не выдерживает. Гнев его, накопленный за день, бесспорно, чуть остыл, но раздражение из-за прибытия нежеланного всё ещё клокочет внутри. — Зачем ты сюда пришёл? Дауд наконец-то смотрит на него. Быстро проходится изучающим взглядом, а затем смотрит на усталое лицо. Протягивает папку и, когда Корво не делает ни единого движения, дабы забрать её, говорит: — Досье на вашего офицера. Теперь Корво непонимающе глядит на визави. Его маленькое личное расследование касательно одного не самого значительного офицера началось от силы пару дней тому назад. Тот факт, что Дауд, а, следовательно, и его банда, узнал об этом, означает лишь наличие в Башне шпионов. Аттано угрожающе хмурится, тяжесть вновь оседает на его плечах, хватка на мече крепчает. Но папку он всё же берёт. Дауд хмыкает и уходит. Его дело сделано. Чего Корво не ожидает, так это наличия в собранных Китобоями данных крайне и крайне важных частей. Тех, что он сам пытался найти, роясь в каждом углу Башни и близлежащих окрестностях.
***
Ещё через неделю Дауд приносит ему сведения о Леди Бойл. Через еще одну неделю приносит сведения о нескольких подозрительных махинациях в Ткацком Районе. На следующей неделе отчёт о деятельности банд. Через неделю Корво оставляет для него открытую дверь балкона и уходит укладывать Эмили спать. Когда он возвращается, бумаги лежат на углу стола, а на некоторых документах, над коими Корво работал ранее, записки с исправлениями, краткой статистикой, наблюдениями или заметками. Корво обыскивает каждый уголок кабинета, проверяет ещё раз Тёмным Зрением. Ничего. Корво не понимает ничего. Точнее, он понимает, что Дауд, коий убил Джессамин и коего Корво пощадил только из-за собственной слабости после яда, теперь приносит ему информацию, — и весьма ценную информацию, он должен отметить, — и не трогает ничего, что можно было бы украсть. Однажды, помнит Корво, во времена союза с лоялистами, он спас ворону. После та принесла ему на чердак амулет. Как сказал Соколов, некоторые животные так благодарят тех, кто им нравится. А затем начал историю своей юности. В юности Соколова любил один молодой ворчливый кот.***
Дауд приходит каждую неделю. Каждый раз в одно и то же время. Он оставляет бумаги, односложно отвечает, если Корво что-то спрашивает, и уходит. Корво оставляет ему открытую дверь, даже уходит иногда, если есть более важные дела, и он просто оставляет бумаги. Ну. Однажды Корво застал его, — просматривая, как обычно, Зрением сквозь стену на расстоянии достаточном, чтобы его приближение осталось незамеченным, — за тем, как он сидел у небольшого книжного угла в офисе и просматривал корешки. Затем, кажется, удивлённо, — и всё ещё слишком тихо для обычного слуха, наверняка, — хмыкает и достаёт заинтересовавший фолиант. Корво заходит в помещение тихо. Дауд не отвлекается. За окном льёт дождь. Корво продолжает заполнять документы, краем глаза поглядывая на Дауда, коий облокотился спиной на шкаф и читает, не обращая внимания ни на что иное. Дождь заканчивается через три с половиной часа. Дауд достаёт из внутреннего кармана макинтоша записную книжку, — или то, что походит на неё больше всего, — отрывает уголок от страницы и вставляет в качестве закладки в фолиант. Ставит тот на место, записную книжку — на своё. Проходит мимо стола Аттано, тихо прощается, именуя того Телохранитель, и выходит на балкон.***
Ещё через пару недель Дауд остаётся, потому что его заставляет Корво. Заставляет остаться, сесть на стул и выделить в письме то, что он, как преступник, считает странным. Аттано хочет проследить и за быстрым ходом глаз по строчкам и по натренированному движению руки, когда Дауд делает пометки на чистом листе, запрятанном за читаемым, даже не глядя. Хочет, но кто-то стучит в дверь и требует его внимания. Когда он возвращается, Дауд сделал пометки по четырём письмам, — даже тем, что Корво запрятал в верхнем ящике с пометкой «потом», — и теперь жадно вгрызается в грушу, стащенную из миски на низком столике. Что ж, возможно, в следующий раз, стоит предложить ему фрукты. Когда Аттано заходит ему за спину, он не реагирует. Когда Аттано тыкает его в плечо, ему требуются секунды, дабы сообразить и обернуться. На губах блестит сок груши, за щекой непрожёванный кусочек, а взгляд такой, словно Дауд только сейчас осознал, что находится не у себя на базе. Аттано смеётся.***
План с фруктами удаётся на ура. К открытой двери теперь дополняется свободный стул да чаша свежих фруктов. Теперь Дауд иногда откладывает письмо, документ или любую другую бумагу, которую ему в руки суёт Корво, и тянется за фруктом, позволяя буквам, вычерченным неровным почерком, поспеть за его мыслью. Стоит работе закончится, а Корво исчезнуть из кабинета, Дауд неизменно появляется у полки, дочитывая чтиво прошлой встречи или начиная новое. Следующим делом Аттано кидает на пол у полки пару подушек. В первый раз он специально выходит из кабинета и смотрит сквозь стену. Дауд, закончив работу, по обыкновению, идёт к излюбленному местечку, останавливается, словно увидел там нечто выходящее за грань разумности, но позже садится, выпрямляет ноги, — Корво даже на расстоянии слышит хруст колен или, по крайней мере, отчётливо может его представить, — и утыкается носом в книгу. Уходя, он тихо произносит «спасибо».***
На следующую встречу он приносит ещё и амулет. Пожимая плечами, отстранённо говорит, мол, «тебе нужнее».***
Через месяц Аттано просит подать ему в кабинет ужин незадолго до прибытия Дауда. Через три недели лицезрения нетронутого ужина, он подталкивает тарелку к Дауду после получаса устного доклада с добавлением личного мнения. Дауд смотрит на еду опасливо, словно она отравлена, а он к ядам особенно восприимчив. На второй раз он соглашается перекусить. Он ест, — изредка поглядывая на Корво краем глаза, точно сверяясь с его реакцией, — а Аттано думает, что его не кормят вовсе. Такое счастливое, — разумеется, лидер Китобоев не позволяет себе сиять от эмоций, но даже сквозь эту каменную маску сквозит удовольствие, особенно ярко мерцая в глазах, — выражение лица Корво не может припомнить больше нигде, кроме маленьких детишек, обездоленных и одиноких.***
Требуется ещё две недели, чтобы один визит в неделю превратился в два.***
Через четыре месяца к ужину добавляется вино, а к папке в руках — рана на боку. Дауд говорит, что всё нормально, даже демонстрирует наполовину выпитый пузырёк эликсира. Корво стаскивает с него макинтош и рубашку. Зашивание Дауд переносит спокойно, разве что шипит как разъярённый кот порою, но не более. После, как полагается, Аттано его кормит, дабы успокоить, заводит беседу о новых подозрениях касательно Винного Квартала и Старой Ветоши. И где-то посреди беседы замечает хохолок на затылке собеседника. Тянется, пока Дауд смотрит куда-то в сторону двери, рассказывая случай, и приглаживает. Речь останавливается на полуслове, тело напрягается вмиг. Дауд намеренно медленно, — и чертовски шумно в тишине безмолвного кабинета, — выдыхает, косит взгляд на недвижного Корво и чуть расслабляется. Медленно. Но расслабляется. Хоть немного.***
Корво забавляет, как Дауд замирает, стоит его погладить. Не важно, по руке ли, по плечу иль по голове — замирает одинаково забавно. Поэтому на следующих встречах он только и делает, что тревожит, — краем разума он даже называет его шутливо «бедным», — Дауда.***
Оказывается, Дауд быстро привыкает. Когда не находит любимых фруктов, — а Корво как-то неосознанно начал следить за тем, чтобы их всегда было достаточно в поле зрения, — он грустно чуть-чуть опускает брови, почти что обиженно. Когда на полу не находит подушек, кидает взгляд на Аттано, мол, «серьёзно..?» и садится так. Когда Корво не гладит его будто бы случайно ни разу за всю встречу, уходя, он кидает уточняющий взгляд. Поэтому однажды Корво не выдерживает внутреннего порыва. Дауд собирается пройти на балкон, проходит мимо стола, смотрит тем самым обиженным образом, делает шаг… Аттано материализуется рядом с ним и запускает руку в тёмные волосы. Дауд совсем уж комично, — намного комичнее прежнего, — замирает. Всего на секунду. А затем наклоняет голову для более приятного угла поглаживаний.***
Кабинет Аттано терпит значительные преображения. Корво перетаскивает из библиотеки кресло, большое мягкое и удобное, ставит на излюбленное место Дауда. Передвигает диван поближе к камину. На низком столике стоит две миски фруктов. У его собственного стола появляется второе кресло. Мебель, — тумбы, столики, подставки под оружие, прочее, — движутся из стороны в сторону, иль к совершенно другой стене приставляется. Теперь центр комнаты свободнее, а отдельные зоны уютнее. Дауда подобные изменения в равной степени настораживают и радуют.***
Однажды, когда Дауд приходит совсем уж запыхавшийся, уставший и злой, — злой, конечно, ровно настолько, насколько хватает сил, — Корво смеётся, заслуженно получает несильный удар локтём под рёбра, рычащий ответ и почти невыполненную работу по возвращении из обычного его «я на пять минут, еда перед тобой». Равно как он получил и возможность погладить Дауда, лежащего головой на сложенных руках, — даже из-за стола не встал, ну каков, — с приятным звуковым сопровождением. Во сне тот мурчит. Ну или издаёт звуки настолько напоминающие мурчание, насколько это в целом возможно для человека. За левым ухом у него особенно чувствительное место.***
На следующей встрече Корво мягко похлопывает по дивану, говоря о предыдущем казусе. Дауд схватывает новую установку быстро. В следующий раз, когда к Корво он приплетается уставший, он ложится на диван.***
— Я тебя кормлю, пою и грею, — задумчиво начинает Корво после третьей бутылки вина на двоих, — такое чувство, будто я подобрал кота. — Мяу, — раздаётся сонно с дивана.