Что я наделал

Что я наделал?       Лишь мелькает в голове смотря на безобразия отвратительный труп. Тело что бездыханно валялось. Глаза были открыты и будто смотрели сквозь душу и слишком много говорили. Повсюду кровь. Мерзкий запах. Кости, что были разрублены многократными ударами топора. Голова в тумане. Самое страшное, что объяснение поступку нет. Гибсон не был готов. Не был готов к этому. Он боялся. Очень боялся. Все его части тела дрожали. Так, что самому становилось неприятно.       Лишь заходящее солнце освещало лицо убийцы и место преступление. Оно пыталось быстрее скрыться, чтобы не видеть этого. Было проще отдать такую заслугу луне. У солнца прошла его пора. Пыль летящая от лучей туманила глаза. А ведь только вчера была уборка. Грохот. Орудие убийства просто выпало из рук. Сам же убийца лишь сев на колени начал плакать. Жалкая картина. Раскачивание после ошибки. Было трудно без отвращения взглянуть на то, как хозяин особняка. Что так гордо задирал нос и насмехался, лишь прошлым вечером. Сейчас умоляет прощения у мертвецов.       За окном начали появляться звезды. Но они были такими потухшими. Будто устали светить. Устали от того, что происходит ночью. От преступлений, что были совершенны при них. Луна же была сильнее. Хотя это была лишь замена солнцу. Солнце что так глупо светило весь день и уходила будто ничего не происходит. На которое больно смотреть, но которого сейчас так не хватало.       Полнолуние, так прелестно выглядит. Мягкие лучи исходящие от спутника будто украшали его обводя. Стараясь выделить на фоне такого тёмного неба. Облаков не было, звезды потухли, а солнце ушло. Наконец-то ничего не мешало выделиться такой прекрасной Луне. Но ей было одиноко. Так одиноко светить во тьме. Она лишь пыталась заполнить небо своими лучами, чтобы сделать иллюзию, что ей не так грустно, пока происходила столь печальная драма.       Гибсон пытался подняться, но колени подводили. Он не мог ничего сделать. Ощущать такую слабость было ужасно. Лишь смотря на окровавленное тело, хозяин особняка даже не пытался остановить поток слез. Его одежда и он сам были перепачканные в вязкой, красной жидкости. Даже если бы он её и смыл. Смыть грех с души уже не получится. Чтобы он не делал, его руки всегда будут в крови подруги из детства. Говоря о прошлом. Он так хотел в эту секунду вернуться туда. Снова поиграть в прятки с Клэр и Патрицией во дворе. Пока мягко светило Солнце и шелестела трава под ногами детей. Столь невинных и наивных. Они даже не знали, что их ждëт. Вновь поругать свою соседку за лишнюю сладость. Особенно хотелось увидеть леди Дороти. Ах, Дороти, что бы произошло, если бы она увидела весь этот срам? Смогла бы она всё простить Сириусу? Смогла бы обнять того, кто сейчас сидит в слезах и крови ее внучки? Хватило ли у неё сил взглянуть ему в глаза? Тому, кто убил её последнюю родню. Человеку, которого она приютила, но который опустился до этого уровня.       Гибсон уже не был лучше Николаса. Осознавая это становилось ещё хуже. Сердце сжималось, что ощущалось, будто сейчас выпрыгнет. Не хотелось думать. Думать о том, что он натворил, о том, что это всё правда. Точно, правда. Это всё определённо сон. По крайней мере он так надеялся...... Но надеждам свойственно обрываться       Послышался скрип двери. Сириус не хотел оборачиваться. Он не был готов видеть хоть кого-то. Но в итоге Гибсон сам инстинктивно посмотрел услышав столь приятный душе голос. Приятный, но не в этой ситуации. Повернув голову он увидел Ливайна, что встал будто осознавая, что происходит. Его глаза метались туда сюда, словно пытаясь зацепиться хоть за что-то, что его не пугало здесь. Самому Сириусу хотелось бы обнаружить это. — Что здесь произошло? Сходит с губ Ноэля. Кажется будто он просто не хочет признавать ситуацию, что произошла. Гибсону нечего на это ответить. Он знал, что и смысла этого делать тоже не было. Всё было слишком очевидно. До боли очевидно       Так и не проронив ни слова прошла минута. Хотя для них обоих она казалась вечностью. Хозяин особняка лишь думал о том, что если бы его друг пришёл раньше, то мог бы это остановить. Но менять что либо было уже слишком поздно. Эта ситуация казалась такой безнадёжной, что сковывала все движения и замедляла работу органов. Наконец начав думать Ноэль решил присесть рядом с Сириусом. Он не знал, что испытывать по отношению к нему. Он не был готов к такой развязке. Хоть Ливайн и знал, что в любой момент может всё начать сначала, но перед этим ему надо было покончить с этим сценарием. Он понимал, что всё забудет. Может то и было к лучшему.       Из раздумья его вытянул «приспешник ведьмы», что обнял его. Обернув руками так, будто Ноэль был последним, что у него осталось. Что он так боялся потерять. По правде так и было. У него ничего не оставалось, а сам он был грязным. Его старый знакомый сейчас был как лучом света в кромешной тьме, что так заполнила его. Сириус понимал, что тот испытывает скорее всего к нему отвращение. Он сам презирал себя. Но ему больше ничего не оставалось делать, кроме как ухватить того, что бы он не ушёл. Наконец Гибсон понял, как ему страшно оставаться здесь одному. Смотреть на труп, что уже скоро начнёт гнить и упиваться в собственной беспомощности. Так что делая такой эгоистичный поступок, Сириус попытался задержать рядом с ним хоть кого-нибудь, хоть на немного. Как же давно он не чувствовал человеческого тепла. Никогда не любя прикосновений, но так в них нуждаясь. Хотелось забыть про то, что сейчас произошло. Хотелось так и остаться в таких скользких от крови, но мягких объятиях. Ливайну было неприятно, неприятно от крови, что была на руках, того, кто его обнимал. От того, что это всё происходит рядом с трупом той, кого он пытался защитить. Но деться ему было некуда. Он знал, что уйдя он может просто перезапустить историю и всё будет как раньше. Ноэлю было трудно это сделать. Что-то будто удерживало его. Он понимал, что хочет придать надежды Сириусу, но знал, что у него это не получится. Хотелось обнять в ответ, но Ливайн не мог этого сделать. Осознавая лишь то, что ЭТОТ человек убил Клэр. Было трудно что-то сделать. Он так ничего не решил, он всегда ничего не может решить. Даже сейчас все слова покинули его голову оставляя лишь за собой белый шум.       Вскоре отвратительный запах трупа всё же перебил состояние транса. Желчь подступила к горлу и того чуть не вырвало. Эта вонь лишь показывала ещё больше всю ситуацию. То насколько неправильной она была. Глаза Сириуса выражали лишь отчаяние и ненависть к тому, что происходит. Глаза Ливайна уже не выражали ничего. Надо было заканчивать всё это. Наконец встав и вырвавшись из этих слишком затянувшихся объятий тот направился к выходу. Гибсон лишь взглянул в его сторону в последний раз. Он осознавал, что слишком устал, чтобы звать его или идти за ним. Так что ничего не оставалось как смотреть на уходящий свет, который дал ему отвлечься от всего произошедшего хоть на какое-то время. Дойдя до выхода из комнаты Ноэль даже не обернулся. Он знал, что если это сделает, то увидит лишь его друзей, правда один был убийцей, а вторая мертва. Так что выходя он оставил лишь глухой звук закрывающейся двери, за которым последовала удушающая тишина. Сириус Гибсон был тухнущей звездой, что пыталась найти утешения в лучах его луны