Устно-телесный допрос

      Темнота пугает и настораживает.       Сейшу шагает с осторожностью, пока Коко придерживает его за талию, идя чуть позади. В воздухе пахнет каким-то дешевым кофе, смесью мужских духов, слишком много незнакомых ароматов. Инуи бы с радостью избавился от повязки на глазах, но за пару часов уже даже привык к мягкой шелковой ткани на лице, что особенно сильно щекочет шрам.       Это должен был быть какой-то сюрприз. Но после долгой поездки в машине с завязанными глазами, после нескольких лестничных пролётов в совершенно неизвестном здании, в котором Сейшу не услышал ни одного наводящего на понимание обстановки звука, кроме щелчков замков дверей и подсказок Коко, предупреждающего о ступеньках, — после всего этого, Сейшу в чудеса не верит, какими бы они не оказались.       — Это и есть твой сюрприз? — с недовольством спрашивает Сейшу, а Коко за его спиной улыбается, удовлетворённый его послушанием, и тем, что, несмотря на неудобства, Сейшу всё ещё не избавился от ткани на лице.       — Потерпи, — полушёпотом говорит Коко, запирая за собой дверь и не включая свет в помещении. — И постарайся говорить потише.       — Почему же?       — Нам не стоит здесь шуметь, мы не одни.       — Не одни? Куда ты меня привёл?       — Очень много вопросов… — тихо вздыхает Хаджиме. — В следующий раз, думаю, завязать тебе рот, а не глаза, без обид.       Сквозь непроницаемую темноту и неизвестность, Сейшу чувствует руки мужчины, обнимающего его сзади, прижимающие к себе. Любопытные ладони нескромными движениями проникают под рубашку, согревая и оглаживая линии живота. Губы прижимаются к светлой шее, оставляя горячие поцелуи, а Сейшу эта нежность вводит в лёгкую панику.       — Перестань, — он пытается выпутаться из объятий. — Ты же сказал, мы не одни.       — Не в прямом смысле, — закатывает глаза Коко, на несколько мгновений прекратив изучение кожи на его шее, и хмыкает: — В этой комнате никого нет, а если бы и был кто-то, то начал бы нам аплодировать, как минимум.       Он медленно стягивает с Сейшу пиджак, оставаясь стоять позади него. Откидывает предмет одежды в сторону, на письменный стол. Осторожно и нежно массирует плечи через тонкую рубашку, снова коротко целуя блондина в шею.       — Пожалуйста, расслабься.       Его настроенные и одновременно аккуратные движения действительно расслабляют. Хоть и незначительно. Сейшу всё-таки настораживает то, что после полуночи Коконой вдруг вспомнил о каком-то «сюрпризе», предложил поехать куда-то с закрытыми глазами, и теперь так откровенно ласкает все его тело, находясь в каком-то неизвестном месте.       Пока Сейшу, мысленно отрываясь от теорий в своей голове, старается зацепиться за Хаджиме в темноте, Коко уже расстёгивает его рубашку. Все так же медленно, никуда не торопясь. Его руки ни на секунду не отрываются от желанного тела, поглаживая, сминая светлую кожу подушечками пальцев, вычерчивая несложные линии от ремня выше по прессу, и быстрыми движениями возвращаясь обратно, вниз. Сейшу это заводит. Неизвестность тоже понемногу начинает ему нравится. Пусть здание и место остается неизвестным, пусть он не знает, что представляет из себя обещанный сюрприз, Коко сейчас решительно захватывает каждую строчку его мыслей, вынуждает в темноте искать его губы своими, чтобы наконец получить необходимый сейчас поцелуй.       Коконой ему поддаётся. Удерживает его в своих объятьях, проскальзывая языком по губам и проникая внутрь. В тишину врываются глубокие вздохи и приглушённые мычания, перебиваемые лишь довольным хмыком Хаджиме прямо в поцелуй. Он даже не догадывался о том, что Сейшу понравится вся эта несложная задумка с повязкой. Не догадывался. Знал.       Кожа Сейшу под его пальцами постепенно теплеет, дыхание становится глубже, объятия ближе, а это значит, что пришло время действовать дальше.       — Дай мне свои руки, — шёпотом просит Коко.       Сейшу, не задумываясь о лишнем и не нужном, протягивает ладони вперёд, ощущая, что Коко ненадолго отдалился.       Слышится непонятный звон чего-то металлического. Коко бережно берет его за руки, заводя за спину сразу обе, и Сейшу рефлекторно поворачивает голову, намереваясь подсмотреть, совсем забывая, что в его положении это невозможно. А кожу запястий обжигает холодный металл сковывающих браслетов, выбросивших в воздух характерный щелчок.       — Хаджиме, только не говори, что…       — Попрошу без панибратства, — строго перебивает Коко, и Инуи эта фраза вводит в недолгий ступор.       Коко вновь оставляет его в одиночестве. Отходит к столу, наощупь находя и включая настольную лампу. Небольшую, но хорошо обставленную комнату озаряет тусклый желтый свет.       — Что происходит? — фыркнув, спрашивает Сейшу, когда Хаджиме, давя на полуоголенные плечи, усаживает его на стул.       — Вы сможете задавать вопросы, когда я позволю, — с прежней строгостью проговаривает Хаджиме, медленно развязывая повязку на его глазах.       Сейшу щурится от света, кажущегося непозволительно ярким от непривычки, пытается оглядеть обстановку вокруг, но все его внимание приковывает Хаджиме. Инуи похоже упустил момент, за который Коко успел надеть галстук и полицейскую портупею, и за столько лет забыл, насколько сильно она ему подходит. Длинные платиновые волосы собраны назад в несложную причёску, только челка слегка закрывает часть лица, по-родному, по-привычному. Взгляд у Хаджиме без придирок строгий. Он сминает в руках только что снятую с глаз Сейшу повязку, не улыбается, вообще никаких эмоций не выражает.       Инуи мог бы ещё раз спросить о том, что происходит, но разрешения на вопросы ему никто не дал. Поэтому он украдкой отводит взгляд, осматривая обстановку помещения, и узнает интерьер старого кабинета Коконоя.       Коко смиряет его холодным взглядом, обходя и становясь позади. Сидеть со скованными руками неудобно, Сейшу осторожно ерзает на месте, стараясь принять более приятное положение, если такое вообще может быть, если его можно найти.       Он как-нибудь потом спросит Коко о том, откуда у него ключи от кабинета, который ему сейчас не принадлежит, и как ему вообще взбрела идея приехать ночью в полицейский участок. Сейшу теперь прекрасно понимает, что происходит и к чему весь этот спектакль идёт. Даже и не хочется напоминать Хаджиме, что это не по-настоящему. Коко слишком вжился в роль, Инуи нравится эта игра.       — Детектив Коконой, — осторожно зовёт Сейшу, чуть оглядываясь назад, чтобы поймать Коко в поле своего зрения. — Могу я задать вопрос?       К сожалению, увидеть довольную улыбку у Сейшу не получается, Коко снова обходит его, но уже с другой стороны, оказываясь прямо перед ним. Ровной, важной походкой, сцепив руки за спиной.       — Кажется, вы уже его задали, а ведь я не разрешал, — дёрнув уголком губ, замечает он. — Смею прибавить пару пунктов к вашему наказанию.       Пристально следя за одной его рукой, сдержанно поправляющей галстук за узел, Сейшу сглатывает, не воображая, что там ещё придумал Коко.       — Каким бы страшным не оказался мой приговор, я готов полностью его понести, — тихо говорит Инуи, давая понять, что игру он принимает в той же мере.       — На вашем месте, я бы не торопился с такими фразами, — в привычной манере хмыкает Хаджиме.       Коко делает небольшой шажок, становясь поближе. Кончиками пальцев дотрагивается до ямочки между ключицами, медленно, растянуто ведёт ими выше, по линии шеи к подбородку, замирая на нем и вынуждая Сейшу чуть поднять лицо вверх.       От тусклого света лампы в чёрных глазах отражается видимый блеск.       — Боюсь представить, что меня ждёт, — шепчет Сейшу.       Подушечка большого пальца Коконоя мягко ложится на его губы, запрещая дальше говорить.       — Вы имеете право хранить молчание, — тихо начинает Хаджиме, проводя пальцем от одного уголка губ к другому. — Адвокат вам не положен, за все преступления придётся отвечать самому.       Сейшу безумно заводит его серьёзный вид, его тон, подстроенная обстановка, короткие невесомые касания. И он неосознанно тянется вперёд, желая получить хотя бы ещё одно, пусть самое незначительное прикосновение, но Коко оставляет его, исчезает в сумраке кабинета, и возвращается через несколько секунд с темно-красной коробкой в руках.       Тайна этой коробки открывается далеко не сразу. Сначала, Хаджиме ослабляет узел на своём галстуке, снимает его. Сейшу ждёт, что Коко откинет его куда-то в сторону, думает, что Хаджиме просто постепенно начинает раздеваться. Но Коконой, с совершенно невозмутимым выражением лица и без слов, надевает галстук ему на шею, туго не затягивает. Наклоняется при этом низко, едва ли не касаясь с Сейшу кончиками носов. Инуи губы приоткрывает в предвкушении поцелуя, ему глубоко плевать на то, зачем Коко одолжил ему свой галстук. Желаемого, конечно же, не получает. Только тёплое дыхание Хаджиме оседает на губах.       Коконой опирается руками на подлокотники стула с обеих сторон, замирая перед его лицом.       — Вам что-нибудь известно о допросе в устно-телесной форме? — вполголоса спрашивает он, переводя слегка помутневший взгляд от приоткрытых губ к мятного цвета глазам.       — Никогда о таком не слышал.       — Придумал его специально для вас, — продолжает Хаджиме, становясь ещё ближе к губам Сейшу. — Есть ещё пара условий, их нужно выполнить перед тем, как мы начнём.       Кажется, у Сейшу заканчиваются силы и терпение. На лишние разговоры тратить время абсолютно нет желания. Он немного приподнимается, все-таки сталкиваясь с губами Коко. Крепко захватывает нижнюю, посасывая её, со слышимым звуком поцелуя, телом двигается ближе к Коконою, желая прижаться, ощутить его тепло. Его действия полностью нарушают сценарий и планы Хаджиме, но так, наверное, даже лучше. Это даже больше нравится Коко, хоть и вынуждает импровизировать с дальнейшим разговором находу.       Он отрывается от губ, чем разочаровывает Сейшу, и выпрямляется, доставая из кармана ту самую повязку для глаз.       — Думаю, это можно счесть за согласие, — заключает он.       Сейшу без сопротивлений позволяет снова погрузить его в неизвестность и темноту.       — Теперь встаньте, — коротко просит Хаджиме.       Инуи выдыхает прерывисто, все же находя силы и стойкость в подрагивающих от возбуждения ногах. Он за короткое время успел соскучиться по ладоням Коко и по тому, как они могут ласково блуждать по телу. Задевая галстук, Хаджиме проводит руками от груди по прессу вниз, к ремню, нежно целует кожу на ключицах, заставляя Сейшу дышать чаще и прижиматься к нему, не используя рук.       Когда пальцы касаются ремня, медленно начиная его расстегивать, Коко прекращает поцелуи.       — Знаете, господин Инуи, у меня есть некоторые профессиональные принципы, — шёпотом говорит он, а Сейшу кожей чувствует, как двигаются его губы. — Не могу приступать к работе, когда мне что-то не нравится.       Застежка ремня под действиями рук Хаджиме освобождается с петель. Следом за ней расстёгивается пуговица на брюках.       — Сейчас мне не нравится то, что вы одеты, — заканчивает Коко, пальцами стягивая брюки вниз.       — Я не против раздеться, — осевшим голосом говорит Сейшу.       Коко знал это и без его слов. Он приспускает брюки, помогает Инуи снова сесть. Осторожно снимает с него кроссовки, убирает их в сторону, подальше, и затем снимает одежду до конца.       Если бы не обстоятельства, Инуи чувствовал бы себя максимально глупо: глаза завязаны, руки скованы за спиной, сам он в расстёгнутой рубашке, слабо завязанном галстуке, в нижнем белье и со слишком видимым возбуждением. Но Коконою эта картина очень нравится. Безумно нравится. Он остаётся сидеть подле него на полу, пододвигая к себе темно-красную коробку.       — Есть ещё кое-что, — говорит он, открывая оную.       Дальше Сейшу должен опираться только на свои ощущения. Ступней касается что-то жесткое, гладкое и прохладное. Сначала пальцев, затем полностью закрывает всю подошву и с трудом устраивается на ноге. Жмёт. Чтобы убедиться окончательно, что это, Сейшу требуется поставить ногу на пол.       Туфли на высоком каблуке.       Теперь картина достаточно полна. Коко разве что губы не облизывает от такого прекрасного вида.       — Не знал, что вы фетишист, детектив Коконой, — язвит Сейшу, и тут же прикусывает кончик языка.       Тёплые губы Коко нежно касаются изгиба его ноги, где-то в области щиколотки. Длинные пальцы поглаживают, придерживают ногу на весу. С Хаджиме сегодня точно творится что-то странное. И Сейшу не будет скрывать, что такие внезапные странности ему до одури нравятся.       — Мы можем приступить к устной части допроса, — томно говорит Коконой, оставляя новый поцелуй чуть выше колена и опуская ногу на пол, от чего по кабинету глухо разносится стук каблука. — Вы готовы?       Сейшу кивает, ничего кроме не говоря. Вдыхает воздух, все так же пропитанный чужим парфюмом и дешёвым кофе, поглубже, прикусывая губу. Ладонь Хаджиме скользит от колена выше. Прямо непозволительно высоко. Инуи особо не возражает, немного съезжает по сидению стула, двигаясь навстречу, ведь ему уже давно хочется, чтобы Хаджиме к нему прикоснулся.       Что под собой подразумевает устная часть допроса, Сейшу даже не думает. Ему это неважно. Важнее всего, что Коко поцелуями проводит тот же самый путь, который прошла его рука. Но ни ладонью, ни губами не касается там, где Сейшу больше всего хочется прикосновений.       — Незаконно быть настолько сексуальным, Инуи.       Устроившись между разведённых ног блондина, сидя на коленях перед ним, на полу, Коко вновь прижимается губами к коже бедра, задевая краешек белья, а Сейшу дергается от нетерпения.       — А дразнить меня таким образом, законно? — протягивает Сейшу, забывая об условиях.       — Я не разрешал задавать вопросы, во-первых, — Хаджиме поднимается чуть выше, цепляя его за галстук и притягивая ближе к себе, так, чтобы оказаться прямо напротив приоткрытых любимых губ. — И второе — я решаю, что законно, а что нет.       Коконой ещё сильнее тянет за галстук, прижимаясь своими губами к губам Сейшу. Тёплым, припухшим от прежних ласк, искусанным от нетерпения. Устная часть допроса — поцелуи. И Сейшу подписал бы согласие ещё на тысячи миллионов подобных допросов, но руки скованны наручниками, к которым, как ему казалось, он уже привык, хотя теперь думает об обратном. Коко придерживает за галстук, целует грубо и развязно, то отрываясь и прикусывая губы, то примыкая сильнее, влажно, с языком. Его вторая рука кончиками пальцев проскальзывает под резинку белья, будто бы намереваясь наконец проникнуть полностью, но это снова нехитрый ход на испытание терпения Инуи. А Сейшу ничего сделать не может. Только руки рефлекторно дёргаются, когда желание обнять Хаджиме и прижать его ближе к себе берет вверх над рассудком и памятью о том, что движения у него ограничены.       Зрение ограничено тоже. Сейшу бы очень хотел видеть Хаджиме прямо сейчас. Вряд ли у него до сих пор невозмутимое лицо и наигранно-холодный взгляд. Коко дышит глубоко, не удерживает глухой короткий стон, пропадающий между ласкающими друг друга губами. Сейшу знает его слишком хорошо. Сейшу может чувствовать его эмоции, даже не видя, просто целуя его.       От губ Коко спускается вниз, к шее, ключицам, груди. И Сейшу вновь двигается вперёд, съезжая почти на край стула.       — Разрешаю задавать вопросы, — тихо говорит Коконой, приспуская его нижнее белье.       — Вопросов нет, — ещё тише отзывается Сейшу. — Есть желания.       — Задержанным оно даётся только одно. Уверены, что используете его с умом?       — Начинайте уже ваш устный допрос, детектив.       Пальцами Хаджиме тянет белье ниже, осторожно снимая с ног, стараясь не зацепиться за каблуки. Сейшу по-прежнему жарко, внизу живота тянет и горит, и руки Коко больше не кажутся тёплыми и согревающими. По сравнению с теплом его кожи, они по-приятному прохладны. И Сейшу ещё раз жалеет, что сейчас не может ничего видеть, не может дотронуться. Ему так хочется поймать свисающие пряди челки пальцами, заправить мужчине за ухо, или держать его волосы в руках, чтобы не мешали, чтобы не щекотали низ живота. Хочется прикоснуться к повлажневшим губам, скользнуть между ними внутрь, чтобы надавить на твёрдый шарик в его языке, который сейчас он чувствует и без этого. Такие ощущения заставляют его шумно выдохнуть, с долей облегчения, с выраженным удовлетворением, и откинуться на спинку стула, позволяя Хаджиме делать всё, что ему захочется, потому что сам Сейшу в желаниях с ним солидарен полностью.       Коко неторопливо водит влажным языком по нежной коже. Ему нравится, как штанга в языке двигается вслед за скольжением, и что ноги Сейшу от этого подрагивают и напрягаются, — он чувствует руками. Он старается дышать носом, опускаясь почти до основания, сглатывает слюну, и снова поднимается вверх. Движения его выходят размеренными, равномерными, медленными. Сейшу хочется его как-то ускорить, двинуться навстречу, но в его позе и положении это сделать невозможно. Видимо, Коко на это и рассчитывал. Видимо, именно это и имел ввиду под наказанием. Поэтому, Инуи остается только глубоко и томно дышать и пытаться не быть слишком шумным в чужом кабинете.       Проводить устный допрос у детектива выходит на отлично. Слишком хорошо, слишком приятно, слишком глубоко. Сейшу сказал бы: «Профессионально», но Хаджиме вряд ли сейчас оценит его юмор.       Изредка задевая кожу зубами, Коконой только сильнее обостряет ощущения блондину. Веки под повязкой бесконечно дрожат, Сейшу дышит прерывисто, приоткрыв губы. Зажимает их только, когда не сдерживает тихие стоны. Коко одной ладонью успокаивающе поглаживает его бедра, второй придерживает у основания, чувствуя, что плоть под рукой понемногу становится тверже. Хаджиме не хотелось бы так быстро заканчивать, им ещё предстоит пройти телесную часть допроса. Он проводит языком в последний раз, быстро приподнимаясь и цепляя Сейшу за галстук.       Хаджиме, не теряя официальности и вежливости в тоне, просит Сейшу встать. И как бы Инуи не хотелось, приходится слушаться. По паркету кабинета стучат высокие тонкие каблуки, когда Коко ведёт Сейшу к дивану, стоящему у противоположной стены от рабочего стола. Обивка у него дорогая, кожаная, что Сейшу чувствует, когда касается оную коленями. Хаджиме помогает ему устроиться поудобнее, ведь руки блондину он освобождать не намерен. Сейшу опирается оголенной грудью на спинку дивана, колени давят на мягкое сидение мебели, чуть проваливаются под весом. И он по-прежнему в туфлях с неприлично высокими каблуками, в настолько откровенной и развратной позе, что на этот раз даже рад, что не может этого всего видеть.       — Хотите знать, за что вы арестованы? — спрашивает Коко, медленно расстегивая пуговицы на своей рубашке.       — Было бы не плохо, если бы вы меня в это просветлили, — пытается отшутиться Сейшу.       Он старается не думать о своём положении, о том, как это ужасно пошло выглядит со стороны. Слышит неторопливые шаги Хаджиме, сначала отдаляющиеся, затем приближающиеся снова. Убедиться в том, что Коко рядом, помогает его ладонь, опустившаяся на бедро, плавно поглаживающая светлую кожу, по которой через секунду пробегает легкий холодок от взмаха руки и остаётся пунцовый след от шлепка.       Сейшу не успевает уловить и запомнить этот выразительный звон, с которым ладонь Коко ударила его по бедру, как до его слуха доносится звук расстегивающегося ремня.       Коконой прижимается сзади, наклоняется ближе к его уху, нависая сверху, гладит между бёдер рукой с прохладным гелем на пальцах. Очень медленно и дразняще.       — Я уже упоминал, что дело в вашей сексуальности? — шепчет он рядом с ухом.       Сейшу подтверждает его вопрос кивком и тихим хмыком, дергаясь от проникающих пальцев. Свободной рукой Коко стягивает рубашку с одного его плеча, невесомо касаясь губами обнажившейся кожи.       — Это одна из причин, почему я вас арестовываю, — продолжает Хаджиме.       Движения его пальцев плавные и осторожные, Сейшу от этого хочется расплавиться прямо сейчас, он вновь желает как-то его поторопить, и Коко, похоже, это чувствует. Нарочно движется медленнее.       — У вас за плечами слишком много преступлений, — говорит он, сдерживая удовлетворённую ухмылку, вызванную еле слышимыми постанываниями Сейшу. — Взлом с незаконным проникновением — вы очень часто врываетесь ко мне в голову и занимаете все мои мысли.       Инуи старается слушать внимательно, хоть выходит это смазано и ему по-настоящему сложно. Коко ненадолго отпускает его, оставляет, чтобы добавить ещё немного геля.       В полумраке, в тени собственного тела над Сейшу, он нащупывает пальцами галстук, сжимая его в ладони. Инуи бёдрами чувствует его плоть, горячую и твёрдую, и прикусывает нижнюю губу, чтобы предотвратить слышимый стон, помнит, что они в отделе не одни, здесь есть дежурные, их могут услышать и заметить. А Коко это, кажется, совершенно не заботит. Он входит также медленно, не причиняя неудобств и боли, и почему-то замирает, не двигается совсем.       — Ещё одно преступление — мошенничество в чистом виде, — Хаджиме тянет за галстук на себя, вынуждает Сейшу оторваться от спинки дивана, и придерживает его второй рукой, обнимая за талию. — До сих пор не могу разгадать ваши методы и то, почему я каждый раз настолько сильно вас хочу.       Сейшу подаётся бёдрами навстречу, без желания дожидаться того, что Коконой начнёт двигаться сам. Галстук давит на шею все сильнее, и дышать получается с трудом, но возбуждение от этого только нарастает, затягиваясь в узлы и спирали внизу живота, и Сейшу ощущения от этого отводит мысленно, сосредотачивается только на Хаджиме, его медленных движениях и томном низком голосе.       — Следующее, конечно же, убийство — моего рассудка, здравого смысла и принципов.       За этими словами следует первый, резкий и глубокий толчок. Инуи рассчитывал на нежность, но так гораздо приятнее и лучше. Руки за спиной неприятно сводит от неудобства, а кончиками пальцев Сейшу время от времени задевает оголенный пресс мужчины, когда тот то быстро приближается, с характерным звуком сталкиваясь с его бёдрами, то вновь отдаляется, настолько же стремительно, но ненадолго. Чувства и ощущения накрывают с головой. Кажется, с каждым движением Коконоя, Сейшу понемногу забывает о необходимости быть тихим.       — Ещё вы обвиняетесь в краже, господин Инуи, — Коко тоже старается не менять тон, от этого он становится натянутым и грубым, даже слишком суровым. — Вы нагло украли и присвоили все мои чувства и любовь.       Слова, с хриплыми короткими выдохами между ними, забираются Сейшу под кожу, приятно оседают в груди, и, несмотря на грубость тона, сластят на кончике языка.       — Мне перечислять дальше? — чуть тише спрашивает Коко, выпуская из рук галстук.       Тихое и короткое «не нужно» слышится между двумя растянутыми стонами, и Хаджиме губами припадает к его шее, прикусывая, с явными намерениями оставить несколько алых следов.       Освободившейся рукой он проводит по напряженному животу Инуи, спускаясь ниже, в такт своим движениям помогает ему тоже.       — За всё это, вы приговорены всю жизнь оставаться рядом со мной, — с глубоким выдохом заключает Коконой.       Сейшу и не возражает. Ему, с каждым движением Хаджиме, становится только приятнее и одновременно невыносимее. Коко отпускает его талию, позволяя вновь опереться грудью на спинку, блуждает рукой сначала по бёдрам, спускаясь ниже по ноге, гладит щиколотку, цепляется пальцами за каблук. Затем возвращается вверх, хватаясь за тонкую цепочку между металическими браслетками. Будто пропускает все воспоминания сегодняшней ночи заново, запечатлевая их в касаниях, на кончиках пальцев.       Последние толчки получаются слишком быстрыми, глубокими и грубыми, и Сейшу все-таки нарушает правило о тишине, он ведь преступник, ему позволительно. Он со скрипом ерзает коленями по кожаной обивке дивана, сильно прикусывает губы, шумно выдыхая, и изливаясь в нагретую возбуждением и движениями ладонь.       В процессе устно-телесного допроса Сейшу получил больше поощрений, чем наказаний, но приговором остался доволен. И, как обещал с самого начала, готов принять всю его строгость и пронести с верностью и честностью.       Коко напоследок целует его плечи, щеки, шею. Наконец, избавляя от повязки на глазах и наручников, помогает сесть поудобнее, хотя повлажневшая кожа все равно неприятно липнет к обивке мебели. Сам садится рядом, со спущенными до колен брюками, от неудобной позы и слишком быстрого темпа на ногах стоять совершенно не хочется. Сейшу устраивает голову на его плече, и сейчас неважно, что после близости хочется поскорее принять душ и расслабиться где-то в более уютном месте. В кабинете, пусть по факту чужом, даже в такой обстановке уютно и хорошо.       В центре кабинета, рядом с письменным столом, лежит его одежда и темно-красная коробка от новых туфель. Странные, но приятные воспоминания.       Сейшу прислушивается к дыханию Коко, и поднимает на него, закинувшего на спинку дивана голову и прикрывшего глаза, сосредоточенный и вместе с этим игривый взгляд.       — Ты очень хрипло дышишь, — прямо замечает он. — Думаю, тебе стоило бы сходить к врачу.       — Правда? — хмыкает Коко, приоткрывая глаза и встречаясь с ним одинаково загоревшимися взглядами.       — Я, кстати, врач по образованию.       Коконой слегка поворачивается к нему, медленно и нежно целуя в губы, несколькими пальцами касается галстука и еле ощутимо за него дёргает.       — Что ж, запишешь меня на приём?