1
Ван Ибо три года. У него непослушные волосы, круглые щёки, которые всем хочется потискать, и новый зелёный самокат с корзинкой. Туда не влезает красный мячик, зато прекрасно помещаются целых три машинки: такси, болид и монстр-трак. Ван Ибо едет по дорожке парка, напевая себе под нос песенку из мультфильма и жмурясь от яркого летнего солнца. — Бо-Бо! — кричит сзади мама. — Не так быстро, малыш! Подожди меня! Ибо разгоняется ещё быстрее. Силиконовые колёса самоката почти бесшумно катятся по плитке, ветер треплет волосы и футболку. — Бо-Бо, будь осторожнее, объезжай людей! — окликает мама где-то позади, но кто там её слышит! Самокату всего неделя, дедушка подарил его на день рождения взамен старого, перешедшего по наследству от двоюродной сестры. Тот самокат был сиреневым и не очень нравился Ибо. — Бо-Бо, там узкая дорожка! Малыш, сворачивай налево. Налево! Но дело в том, что Ибо всего три года, и он не умеет отличать, где лево, а где право. Он знает только, что его сердце находится не там, где у всех остальных людей, и инстинктивно следует за ним. Направо. Ибо влетает на узкую дорожку прямо в предупреждающе выставленные вперёд руки другого ребёнка, резко тормозит, падает с самоката и разбивает колено. Правое. — Ой-ой, бедненький! — причитает незнакомая женщина, предположительно мать того мальчика, который его остановил. — Простите, — бормочет Ибо и разражается слезами, потому что он всё-таки маленький, а колено ужасно болит. Мальчик, в которого он врезался, осторожно отставляет самокат в сторону и собирает выпавшие из корзинки машинки. Женщина приседает на корточки и достаёт из сумки влажные салфетки, но тут рядом с ними оказывается мама Ибо. Она запыхалась, догоняя своего отчаянного сынишку. — Бо-Бо, милый! — встревоженно говорит мама, опускаясь на колени рядом с Ибо. Быстрого взгляда хватает, чтобы оценить ущерб. — Потерпи, малыш, хорошо? У мамы с собой целая аптечка, потому что такой уж у неё сын, вечно попадает в неприятности. Флакончик с дезинфицирующим средством, стерильная подушечка из бинта и пластырь с зеброй мелькают перед глазами Ибо — это привычный ритуал. Когда колено наконец обработано, мама застенчиво улыбается незнакомке, которая с озабоченным видом наблюдает за процессом. Её сын сидит на корточках рядом, его коленки — смуглые и гладкие, без каких-либо синяков и ссадин. Ибо они нравятся. — Извините, пожалуйста, когда Бо-Бо едет на самокате, он ничего не видит и не слышит вокруг себя, — говорит мама. — Меня зовут Дан Мэйсу, а это мой сын — Ван Ибо. — Моё имя Лян Сунь, — представляется женщина, — а это Сяо Чжань. Не нужно извиняться, это же дети. Я всё понимаю, у меня ведь тоже сын. Мама вздыхает. — Иногда мне кажется, что он не желает меня слышать или специально делает всё наоборот. — Тебе нравятся мои машинки? — спрашивает Ибо у мальчика. Тот удивлённо поднимает брови и оглядывается на корзинку самоката. — Какой у тебя любимый цвет? — А вы проверяли слух? — вежливо интересуется госпожа Лян. — Хотя, полагаю, это глупый вопрос. — Несколько раз, — печально отвечает мама Ибо. — Всё как будто в порядке. — Я думаю, что сегодня — зелёный, — отвечает Сяо Чжань с яркой улыбкой. — Как твой самокат. Ибо широко улыбается в ответ, демонстрируя полный рот молочных зубов. Обе женщины встают с колен и поправляют сумки. Сяо Чжань подхватывает Ибо под мышки и ставит на ноги. Обычно тому не нравится, когда его трогают малознакомые люди, но в этот раз прикосновения и забота ему приятны. Ибо хватает Сяо Чжаня за руку и тащит к самокату. — Хочешь, я подарю тебе монстр-трак? — он достаёт машинку из корзинки и впихивает в руки удивлённого мальчика. — Эм, ну… — тот неуверенно оглядывается на матерей, которые с весёлым интересом наблюдают за их взаимодействием. — Бо-Бо, милый, давай-ка лучше угостим Сяо Чжаня и его маму мороженым, — говорит мама Ибо и оборачивается к госпоже Лян. — Как вы на это смотрите? — Спасибо, с удовольствием, — кивает та, а Сяо Чжань снова расплывается в улыбке. Ибо очень хочется, чтобы тот стал его другом, а ещё лучше — братом. Ему очень хочется старшего брата, но мама и папа объяснили ему, что не могут просто так взять и завести ещё одного ребёнка, особенно старшего. — Ты любишь мороженое? — спрашивает Ибо, цепляясь за футболку Сяо Чжаня. — Очень, — отвечает тот и неловко вертит в руке машинку. — Может, пусть она останется у тебя? Но Ибо отрицательно вертит головой и тянет его за собой по дорожке туда, где, как он знает, продают мороженое. — Ну вот, Бо-Бо, — смеётся мама. — А самокат? Но самокат забыт, а через несколько минут щёки Ибо вымазаны жёлтым мороженым со вкусом дыни. Он болтает ногами и облизывает пальцы. Сяо Чжань аккуратно откусывает мелкие кусочки от вафельного рожка и давится от смеха, глядя на Ибо. Тому нравится смешить Сяо Чжаня, и он чавкает ещё громче, пока не получает замечание от мамы. Затем Сяо Чжань позволяет ему откусить кусочек своего мороженого, и теперь от переизбытка сладкого в Ибо кипит энергия. Он вспоминает про самокат и носится на нём вокруг скамейки, на которой мама беседует с госпожой Лян. Сяо Чжань сидит рядом со своей матерью и с улыбкой за ним наблюдает. — …нам сказали об этом ещё во время беременности. Пришлось сделать несколько УЗИ и поехать на обследование в генетический центр. Несколько профессоров рекомендовали прервать… Ох, мама опять говорит об этом. Ибо сжимает зубы и сильнее отталкивается ногой. После того как мама рассказывает кому угодно о правостороннем сердце Ибо, люди начинают смотреть на него с жалостью. Он делает большой круг и снова подъезжает к скамейке. — …родился полностью здоровым, за исключением этого, но в первое время мы боялись спать. По очереди лежали рядом и следили, чтобы он дышал… Ещё один заезд вокруг скамейки, ещё одна улыбка Сяо Чжаня. — …говорят, что всё нормально, но мы постоянно его обследуем. И характер ужасно непоседливый, постоянно в движении… Госпожа Лян понимающе кивает и поглаживает маму по локтю. — Он у вас очень милый мальчик. Уверена, что всё будет хорошо. Но нам, к сожалению, уже пора, — она поднимается со скамейки, а Сяо Чжань — вместе с ней. Он смотрит на Ибо со странным выражением лица, но это определённо не жалость. — Было приятно познакомиться с вами, госпожа Дан и Ван Ибо. — Может быть, — с улыбкой говорит мама Ибо, — мы встретимся здесь снова? — Вряд ли, — отвечают ей, — мы не из Лояна. Приехали на свадьбу дальних родственников. Сяо Чжань подходит к Ибо и гладит его по голове. — Спасибо за машинку, и не падай больше. — Мы ещё увидимся, — весело говорит ему Ибо и машет рукой. Они уходят, а мама с Ибо кормят уточек в пруду, после чего отправляются домой. Уставший и перевозбуждённый Ибо капризничает над супом и засыпает, едва его кладут в кроватку-автомобиль. Разбитое колено заживает полторы недели, и всё это время Ибо надеется снова повстречать госпожу Лян и Сяо Чжаня, а затем забывает о них.2
В музее много картин, а ещё ваз, горшков, статуэток и прочей бесконечно однообразной ерунды. Ван Ибо скучно. Ему девять лет, и это не первая и не последняя экскурсия, на которую он едет вместе со своим классом. Но проблема в том, что ходить и смотреть на бесконечные портреты, пейзажи и натюрморты, слушая заунывный бубнёж экскурсовода, неинтересно, поэтому Ибо начинает переполняться дурной нерастраченной энергией и вынужден её выпускать. Он ковыряет пол носком кроссовка, запрокидывает голову к потолку, открывая при этом рот и щёлкая нижней челюстью, достаёт из кармана йо-йо и пытается незаметно его раскручивать, дёргает брелоки на рюкзаках стоящих впереди девчонок и даже потихоньку пританцовывает на месте. Ещё чуть-чуть, и энергия вскипит и паром повалит из его ушей. О, наконец-то они переходят в следующую комнату с картинами, такими же точно, как и десятки предыдущих. Хотя нет, на одной из картин нарисован журавль. Или цапля. Ибо вытягивает шею и приподнимается на цыпочки, а потом несколько раз подпрыгивает. Или это аист? — Ван Ибо, — усталым голосом говорит учитель Фо. — Ты можешь хоть минуту постоять спокойно? Ибо с виноватым видом стоит спокойно. Примерно одну минуту. Он считает про себя до шестидесяти. — Учитель Фо, а можно в туалет? На щеках учителя ходят желваки, но он обращается к мальчику очень спокойным голосом: — Ты не заблудишься? Смотри, из этой комнаты нужно выйти налево, потом прямо по коридору, а потом снова налево. Запомнил? — Конечно, учитель Фо! Я же не тупой. Судя по лицу учителя, тот не уверен в наличии у него интеллекта в принципе. — Только быстро, — говорит он. — Иди. Ибо улыбается и вприпрыжку мчится на выход из комнаты, едва не сметая с ног других посетителей, смотрительницу и девушку со складным мольбертом. — Ты рисуешь картины с картин? — спрашивает её Ибо, притормаживая. Девушка смеётся и перекладывает мольберт из одной руки в другую. — Собираюсь, — дружелюбно говорит она. — Только вот потеряла свою группу. — Ясно, — говорит Ибо, — а я тут на экскурсии и сейчас иду в туалет. — Тебе налево, — с улыбкой кивает девушка. — Не потеряйся. — Спасибо! Я знаю! Пока! — кричит ей Ибо. — Желаю тебе поскорее найти своих! Она снова смеётся и машет ему свободной рукой. Ибо выскакивает из комнаты, сворачивает направо и мчится куда глаза глядят. На самом деле ему вовсе не хочется в туалет, это лишь предлог сбежать. Он проносится по нескольким залам с картинами и горшками, вызывая раздражённое цоканье и нервные вздохи у других посетителей, а в узком коридоре натыкается на двух парней-подростков с такими же мольбертами, как у той милой девушки. Очевидно, они часть её группы. — О, мелкий, — говорят подростки и мерзко хихикают. Подростки, по мнению Ибо, всегда такие — капельку отвратительные, но в целом восхитительные, крутые и жутко интересные. Гораздо интереснее горшков и картин. — А ты уже был в зале с порнушкой? — Чего? — переспрашивает Ибо, поднимая брови вверх. — Не был, — один подросток толкает второго локтем в бок. — Ты должен сходить! — заговорщицки говорит второй, шевеля бровями. — Там всякие неприличные картины, только потихоньку войди, незаметно, а то детей оттуда выгоняют. — Ладно, — говорит Ибо, не то чтобы ему было интересно, но раз большие мальчики рекомендуют... — Где это? Подростки опять мерзко хихикают. Ибо очарован. Вот бы тоже так уметь. — Отсюда до конца коридора и налево. — Ну, я тогда пошёл! — говорит он. — Кстати, я видел девушку с такой же штукой, как у вас. — Ага, — мрачно отвечают ему. — У нас тут сегодня выездное занятие. Но Ибо уже устремляется на выход, по направлению к комнате с неприличными картинами. Он быстро идёт по коридору до разветвления. С одной стороны стоит толпа людей, сосредоточенно внимающих экскурсоводу, с другой стороны почти никого нет. Ибо сворачивает туда, где посвободнее, он не любит толпы. Однако в зале, куда он попадает, нет никаких неприличных картин. Здесь вообще всего лишь одна картина, зато огромная, на всю стену. На ней изображена пагода в тумане, развесистые ивы над ручьём и две размытые фигуры, стоящие так близко друг другу, что почти сливаются в одну. Вся комната заполнена мольбертами и подростками, которые с разной степенью энтузиазма срисовывают картину — кто простым карандашом, кто цветными восковыми мелками, кто вообще красками. Ибо замирает и оглядывается по сторонам. — Эй, привет ещё раз! — окликает его мягкий голос, а тонкая рука взмывает вверх. Это та самая девушка, которую он недавно повстречал. Она, видимо, нашла свою группу, а вот Ибо не нашёл ничего интересного. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает девушка, а её губы подрагивают от сдерживаемого смеха. — Ты же должен был пойти совсем в другую сторону. Ибо пожимает плечами, он всегда должен пойти куда-то, но в итоге оказывается вовсе не там. Он привык, и это даже забавно. — Меня зовут Ван Ибо, — тихо говорит он, чтобы не мешать другим художникам. Смотреть на висящие на стенах картины нудно, а вот на процесс их создания — гораздо интереснее. — А тебя? — А я Сюань Лу, — отвечает его новая знакомая. — А это Сяо Чжань, мой лучший друг. Юноша, сидящий рядом с Сюань Лу и уже некоторое время внимательно рассматривающий Ибо, приветливо улыбается. У него крупные зубы и длинная чёлка. Это странно, но он выглядит знакомо. Ибо кажется, что он где-то уже видел эту маленькую родинку под губой и красивые глаза. — Мы уже встречались? — спрашивает Сяо Чжань. Ибо переминается с ноги на ногу и водит ладонью по спинке его стула, а потом несколько раз стучит по ней кулаком. Пластик. А похоже на дерево. Он делает неловкий шаг в сторону и едва не падает на мольберт Сяо Чжаня. Тот вскакивает и поддерживает его за руку. Это удивительно — то, что он схватил не свой покачнувшийся мольберт, а не позволил упасть малолетке. Ибо ему с благодарностью кланяется, задом задевая ещё один мольберт, и с испугом оборачивается, чтобы встретиться лицом к лицу с раздражённым владельцем. Сяо Чжань тянет его к себе и усаживает на стул. — Сиди здесь, пока не перевернул всё вверх дном. Сам он начинает выдавливать краски на палитру. Сюань Лу наносит тонкие штрихи пастельными карандашами. — Так мы встречались уже? — спрашивает Сяо Чжань. — Наверное. Кажется, я тебя где-то видел. Но я не из Пекина и редко хожу по музеям. — Я тоже, — отвечает Сяо Чжань. — В смысле тоже не из Пекина, а здесь учусь в художественном колледже. И мы чаще рисуем на природе, но сегодня утром была плохая погода, и учитель решил, что это повод провести урок тут. — Да уж, — ворчит Сюань Лу, оборачиваясь к ним, — только добираться сюда полтора часа, и это только на транспорте, а потом ещё пешком идти. Хорошо, конечно, что погода улучшилась, но мы всё равно уже здесь. Она склоняет голову набок и вздыхает, поглядывая то на свой набросок, то на почти законченную картину Сяо Чжаня. Ибо наклоняется к его мольберту, а потом вскакивает и отходит чуть дальше, чтобы сравнить с оригиналом. При этом он лишь чудом не наступает на стоящий на полу деревянный ящичек с красками. Сяо Чжань усмехается, наблюдая за этим мельтешением, и снова тянет его в свою сторону, чтобы не мешал другим художникам. — Нравится? — спрашивает Сяо Чжань. Ван Ибо смотрит на картину исподлобья и кусает губы. — Очень, — отвечает он наконец. — Твоя картина лучше той, что на стене. Только кое-чего не хватает. Не успевают Сяо Чжань и Сюань Лу даже рты открыть, как Ибо макает кончик пальца в жёлтую краску и начинает усыпать картину отпечатками разной формы и интенсивности, высунув от усердия язык. — Ван Ибо... — с ужасом шепчет Сюань Лу, наблюдая, как мальчик портит работу, но Сяо Чжань хватает её за запястье и прикладывает палец к своим губам, глазами показывая на увлечённого «рисованием» Ван Ибо. Они наблюдают, как поначалу беспорядочные скопления точек постепенно обретают форму двух расширяющихся к низу полос. Сяо Чжань хмурит брови и переводит глаза на оригинал картины. — Видишь? — радостно спрашивает Ван Ибо. — Это солнечные лучи из окон! Сяо Чжань и Сюань Лу несколько раз поднимают взгляд и вновь смотрят на его работу. — Да, — наконец говорит Сяо Чжань. — Теперь я вижу то, что и ты. Где тебя научили такой технике рисования? Ибо хмурится. Ему не хочется признаваться, что пальчиковое рисование ему знакомо по занятиям для гиперактивных детей. Поэтому он делает вид, что не услышал вопрос, очаровательно улыбаясь позабавленной Сюань Лу и вытирая пальцы о джинсы. В это время Сяо Чжань берёт широкую кисть и осторожно растушёвывает пятна, превращая их в прозрачные штрихи, больше похожие на солнечные лучи. — Ты такой чумазый, — смеётся Сюань Лу и тянется к рюкзаку за салфетками. — Всё лицо в краске, как будто не пальцами рисовал, а всем собой. Сяо Чжань бросает на него короткий взгляд и вдруг хлопает себя по лбу. — Я тебя вспомнил! — восклицает он. — Ты мальчик, у которого сердце справа. Улыбка Ван Ибо становится ещё шире. Обычно он не любит, когда ему напоминают об этом, но, с другой стороны, это своего рода слава. А кто откажется от славы в девять лет? — Ага! — кивает он. — Мы всё-таки встречались раньше? Поэтому ты кажешься мне знакомым? Где мы встречались? Когда? — Ты был совсем маленьким и попытался переехать меня на самокате, — говорит ему Сяо Чжань. Судя по всему, ему понравились те дополнения к картине, которые внёс Ван Ибо. — А потом мы ели жёлтое мороженое, и ты точно так же испачкался. — А ты? — спрашивает Ван Ибо, внимательно его рассматривая. — Каким был ты? Он не помнит того, о чём толкует Сяо Чжань. В конце концов, ему ведь было очень мало лет. — Я тогда впервые узнал, у человека сердце может находиться не с той стороны, с которой положено... И даже неожиданно захотел стать врачом, чтобы помогать таким людям. Видишь, как ты меня вдохновил. Ван Ибо переводит взгляд с его лица на картину. — Но ты передумал, да? — констатирует он обиженно и совершенно по-детски вытирает нос рукавом. — И теперь решил стать художником. — Я люблю рисовать, — смущённо отвечает Сяо Чжань. — А ещё с трудом переношу вид крови, поэтому медицину лучше доверить более хладнокровным людям, а не тем, кому станет плохо на рабочем месте. — А я не боюсь вида крови, — замечает Сюань Лу. — Но если бы боялась и чувствовала при этом, что в медицине моё призвание, то постаралась бы это преодолеть. В конце концов, не обязательно быть именно хирургом, можно просто лечить детям сопли. — Фу! — одновременно говорят Ван Ибо и Сяо Чжань и смеются. Остальные юные художники поглядывают на их троицу с разной степенью раздражения и интереса. В другом конце комнаты учитель распекает двоих опоздавших, в которых Ван Ибо узнаёт парней, которые пытались направить его в зал с неприличными картинами. — А я хочу стать гонщиком, — говорит он, а затем вспоминает о важном. — Хотите, я покажу вам свой шрам от аппендицита? Не дождавшись ответа от старших ребят, он задирает футболку, хватает её край зубами и обеими руками тянет пояс брюк вниз. — Воп, — бубнит он с тканью в зубах. — Вибипе? Сяо Чжань и Сюань Лу смеются и уважительно кивают, но не похоже, чтобы они впечатлились. — Ван Ибо! — раздаётся грозный окрик. Ибо на секунду замирает с футболкой в зубах, а затем поспешно её выпускает и разглаживает по животу. — Где тебя носит? Ну что за ребёнок такой, сплошное наказание! Прошу прощения, господин учитель. Первая мысль Ибо — спрятаться за мольберт, и он пытается это сделать, но сталкивается с Сяо Чжанем, который с сочувствующей улыбкой качает головой. Учитель Фо приближается широкими шагами и хватает Ибо за руку. — Мне пришлось оставить остальных детей с учителем Ли и госпожой Сан и искать тебя по всему музею, — строго говорит он. — Почему ты такой грязный? — Я рисовал… — робко отвечает Ибо, а затем добавляет: — Извините, учитель Фо, что доставил вам столько проблем. Я больше не буду. У учителя Фо дёргается глаз. Он переводит взгляд на Сяо Чжаня и Сюань Лу. — Надеюсь, он вам не сильно досаждал. Извините, — говорит он, но в ответ получает заверения, что всё в порядке. — Мы ещё увидимся однажды, да? — шепчет Ибо Сяо Чжаню. Тот не перестаёт улыбаться, но его улыбка больше не такая искренняя, как раньше. Она напоминает улыбки других взрослых, которые из добрых побуждений собираются сказать неправду. — Конечно. Раз мы встретились дважды, что нам помешает столкнуться в третий раз? Ибо некоторое время пристально смотрит ему в глаза, а потом прощается с Сюань Лу и уходит с учителем Фо. Когда класс Ибо наконец-то покидает музей, на небе собираются тучи и снова начинается дождь. В автобусе Ибо сидит у окна и кончиками пальцев рисует на запотевшем стекле солнечные лучи.3
Танцевальный конкурс, на который Ибо приезжает со своей командой, проводится в огромном концертном комплексе, где помимо самих выступающих всех возможных возрастов и направлений присутствуют их родственники и друзья. Людей так много, что потеряться проще простого. Товарищи Ибо по команде занимают удобный уголок, где можно расположиться и порепетировать. Ни один из них не может устоять на месте, то повторяя рутину, то демонстрируя друг другу приемы и техники, то залипая на других танцоров, тоже пытающихся репетировать во всём этом балагане. Ибо свой танец знает наизусть, он может воспроизвести его с закрытыми глазами, без музыки, без счёта и, как ему кажется, даже в невесомости. — Ибо, сходи и глянь, что там с расписанием, — просит его Вэньхань, — раз уж тебе нечего делать. Не мельтеши перед глазами, а то я начинаю нервничать. В вестибюле так шумно, что никто не слышит маловнятных объявлений громкоговорителя, а в углу, где их команда нашла себе пристанище, сгрузив в кучу рюкзаки и верхнюю одежду, нет экрана. — Ладно, — соглашается Ибо, — скоро приду. — Только не потеряйся и не задерживайся, — делает ему внушение Исюань. — Телефон у тебя с собой? — Я что, маленький? — возмущается Ибо. — Вроде да, — он похлопывает ладонью по карману куртки. Вообще-то телефона там нет, он в рюкзаке, но рюкзак валяется где-то в куче других вещей, а Ибо лень там копаться. Поэтому он просто мило улыбается Исюаню, который смотрит на него с лёгким беспокойством. Это понятно, ведь Ибо хоть и пятнадцать, но он всё равно самый младший в команде и остальные за него отвечают. — Иди уже. Просто запомни, где мы. Налево от центрального входа за предпоследней колонной. — Ага, — говорит Ибо и уносится. Судя по расписанию на большом экране, выходы танцоров задерживаются минут на семь-восемь. Из личного опыта Ибо уже знает, что эта задержка будет только увеличиваться. Какая-то девушка наступает ему на ногу и тут же извиняется, какой-то парень проходит так близко, что толкает Ибо плечом в плечо и так же просит прощения на ходу. Ибо становится не по себе, он не любит давку и толпы. Волоски на руках встают дыбом, воздух вокруг кажется слишком густым и душным, по спине между лопаток стекает капелька пота. Перед глазами Ибо начинают мельтешить чёрные точки, а в ушах звучит монотонный гул, перекрывающий болтовню и музыку вокруг. Ибо пытается выбраться из напирающей со всех сторон толпы, которая, как ему кажется, становится всё больше. Чьи-то родители, бабушки, дедушки, младшие сёстры с огромными бантами на голове, валяющиеся на полу рюкзаки. Наконец Ибо вырывается из толпы, отбегает к стене и опирается руками на колени, пытаясь восстановить дыхание, но получается плохо. «Проклятье, — думает он, — не хватало только упасть в обморок от духоты». Он надеется, что всё это никак не связано с сердцем, потому что если товарищи узнают… Если узнает тренер, мама… Ох. Ибо берёт себя в руки и выпрямляется. Надо найти своих и, возможно, поваляться на куче рюкзаков, делая вид, что это его обычное дурацкое поведение и желание побаловаться. Друзья не должны ничего заподозрить, Ибо не может их подвести. «Налево от центрального входа», — твердит он про себя слова Исюаня и сворачивает, пытаясь аккуратно обходить группки людей и разминающихся танцоров. «За предпоследней колонной», — напоминает себе Ибо, продвигаясь вперёд. Резко накатившая тошнота слегка разгоняет туман в мозгах, но заставляет опустить голову, из-за чего Ибо на полном ходу врезается в оказавшегося прямо перед ним парня. — Извините, — бормочет Ибо, не поднимая головы. Шум в ушах прошёл, зрение прояснилось, но теперь его тошнит, и совершенно не хочется, чтобы его вырвало на чужие дорогие ботинки и тщательно отутюженные брюки со стрелками. — Ничего страшного, — отвечает ему мягкий, неуловимо знакомый голос. — Здесь такая толпа. Ван Ибо пытается обойти незнакомца, но покачивается и заваливается вперёд, инстинктивно цепляясь за локоть, обтянутый хрустящей белой рубашкой. — Эй, тебе нехорошо? — встревоженно спрашивают его. Парень хватает его за плечи и разворачивает к себе. — Дать воды? Ибо лишь кивает в ответ, и к его губам почти сразу же прислоняется горлышко бутылки. Ему приходится запрокинуть голову вверх, и он крепко жмурится, поскольку яркий свет бьёт по глазам. Ибо делает несколько мелких глотков холодной газированной воды и с облегчением выдыхает, снова роняя подбородок на грудь. К счастью, чужая рука продолжает сжимать его бицепс, не позволяя растечься лужей. Ибо никогда бы себе не простил подобной слабости. Другая рука осторожно забирает у него бутылку. — Спасибо, — бормочет Ибо. — Тут немного… душно. — Ничего страшного, — мягко отвечает парень. — Со всеми бывает. Этот голос… Ибо вынужден поднять голову и первое, что он видит, — это родинка под нижней губой. — Сяо Чжань? — изумляется он, слегка приходя в себя. Он смотрит в знакомо-незнакомое лицо и пытается улыбнуться непослушно дрожащими губами. Внезапно тошнота тоже отступает, сменяясь резким приступом слабости. На лбу выступает испарина, но Ибо надеется, что неожиданный собеседник этого не заметит. Сяо Чжань прищуривается. На нём очки со смешной тёмной оправой, он стал ещё выше, а черты лица уже потеряли юношескую припухлость. Сяо Чжань совсем взрослый и очень красивый. И теперь он внимательно изучает лицо Ибо, который наблюдает за медленно расцветающей на его губах улыбкой. — Неужели это Ван Ибо? — Чжань-Чжань, что случилось? — раздаётся нежный женский голос. Из-за плеча Сяо Чжаня выглядывает девушка в стилизованном костюме и с уложенными в сложную причёску волосами. Ибо мгновенно её узнаёт. Сюань Лу за прошедшие годы стала ещё красивее, струящееся сиреневое платье подчёркивает тонкую талию, а широкие браслеты — изящество запястий и щиколоток. — Привет, — говорит он. — Помнишь, мы встречались в музее в один дождливый день? Ты тогда ещё искала свою группу… — О! — смеётся она. — Неужели ты тот самый школьник, который внёс неоценимый вклад в шедевр Чжань-Чжаня и выбесил своего учителя? Очень рада тебя видеть, ты так повзрослел! — Ты тоже, — вырывается у Ибо, а Сюань Лу с улыбкой покачивает головой, извиняется и отходит, так как её зовёт другая девушка в таком же струящемся платье и браслетах. — Да, ты сильно вырос, — кивает Сяо Чжань, по-прежнему не выпуская плечи Ибо из рук. — Я даже не узнал тебя сразу. Меньше всего ожидал тебя здесь встретить. — Где бы мы ещё встретились, да, Чжань-гэ? — с хитрым видом интересуется Ибо. Ему становится всё лучше, плохое самочувствие, видимо, было лишь странным эпизодом, вызванным духотой и нервным напряжением. — Кажется, у меня талант сбивать тебя с ног. — Я бы сказал, что это какой-то волшебный дар, — говорит тот. — Что ты здесь делаешь? — Участвую в конкурсе, — говорит Ибо, — танцую хип-хоп со своей командой. А ты что тут делаешь? Тоже танцуешь? Сяо Чжань усмехается и всё же выпускает его плечи из рук, Ибо почему-то сразу пробирает дрожью. — Я пришёл поболеть за Лу-Лу. Это она у нас танцует, а я пою. Брови Ибо непроизвольно поднимаются вверх. — Поёшь? Но ты же рисовал! — он с любопытством вытягивает шею, заглядывая Сяо Чжаню в глаза. Тот делает загадочное лицо и уводит Ибо чуть в сторону, где они могут поговорить в более спокойной обстановке. — Я передумал становиться художником, — сообщает он. — И поступил в университет на другую специальность, а потом случайно принял участие в конкурсе самодеятельности среди студентов и внезапно открыл в себе ещё один талант. Но не то чтобы я занимался этим серьёзно, нет. Просто выпендриваюсь в караоке. Он широко улыбается, и сердце Ибо, похоже, пропускает удар. Или два. Ему хочется спросить, на кого же учится Сяо Чжань, но раз тот не уточнил сразу, значит, по какой-то причине не желает говорить об этом. Может, это неприятная тема, а Ибо не хочет говорить о неприятном. Он вообще не знает о чём говорить, язык как будто стал неуклюжим, а мысли в голове то путаются, то скачут с одного на другое. Несколько секунд они молчат, рассматривая друг друга, а затем Сяо Чжань прищуривается и становится серьёзным. — Кстати, когда ты в меня врезался, ты выглядел очень бледным. Ты уверен, что причина в духоте, а не… в чём-то другом? Ибо сглатывает и облизывает губы, пытаясь сообразить, сказать ли правду Сяо Чжаню или схитрить. Ему не хочется, чтобы вокруг него устроили шумиху. Однако ему в то же время не хочется лгать, это во-первых, а во-вторых, какая разница, если Сяо Чжань узнает, что ему и в самом деле стало плохо? Ничего ведь не произойдёт. Не заставит же Сяо Чжань его насильно идти искать врача в этом хаосе? Сяо Чжань не его мать, не тренер и не сокомандник. Он посторонний человек в жизни Ибо, с которым тот удивительным образом сталкивается уже третий раз в жизни. — Ну да, уверен, — в конце концов говорит он. — Мне стало плохо из-за духоты и давки, так бывает, ты сам говорил… Но теперь всё в порядке. Видишь? Он несколько раз подпрыгивает на месте, делает сложное движение руками и двойной пируэт, а затем замирает с улыбкой до ушей. Сяо Чжань наблюдает за ним, чуть склонив голову вбок, но не улыбается и выглядит немного напряжённым. — Ибо, а ты проходишь тесты для определения приемлемого уровня физической… Ибо уже внутренне сжимается, чтобы не рявкнуть в ответ, потому что — ну правда — почему ему постоянно нужно доказывать, что он ничем не отличается от большинства обычных людей? Но тут Сяо Чжаня, к счастью, отвлекают. — Чжань-Чжань, — окликает Сюань Лу, — иди сюда! Скоро наш выход! Сяо Чжань хмурится чуть сильнее и отзывается, не сводя глаз с Ибо: — Да-да, иду. Ибо было бы лестно такое внимание, если бы не ощущение, что он представляет для Сяо Чжаня предмет совершенно не того интереса, которого хотелось бы. Ибо желал бы чего-то более личного и менее клинического. Он вздыхает и отворачивается в сторону. — Ибо, мне нужно идти, — мягко говорит Сяо Чжань, похоже, частично разгадав эмоции Ибо. — Желаю тебе хорошо выступить. Где твоя команда? Ты не потерялся? Здесь слишком много людей. Мне кажется, организаторы не справляются. — Слева от центрального входа за предпоследней колонной, — как по бумажке произносит Ибо. Сяо Чжань хмурится. — Сейчас мы справа от центрального входа. Тебе нужно совсем в другую сторону. — Я понял, — вяло кивает Ибо. Почему-то ему не хочется расставаться с Сяо Чжанем. — Как ты думаешь, мы ещё увидимся? Вот так, случайно? Тот усмехается в ответ, морщинка между его бровей разглаживается, но лицо остаётся задумчивым. — Возможно. — Чжань-Чжань! Ну же! — Сюань Лу тянет его за руку. — Извини, вы можете поговорить позже? Сяо Чжань пожимает плечами и подмигивает Ибо, а затем Сюань Лу и другая девушка хватают его под локти и уводят куда-то в толпу. Ван Ибо смотрит им вслед, а потом встряхивает головой. Кажется, пелена в голове ещё не окончательно развеялась. Он направляется туда, где расположились его товарищи по команде. На этот раз путь свободнее, потому что некоторые танцоры и их болельщики переместились в зал. — Ибо! Где тебя носило? — восклицает Вэньхань. — Мы тут волнуемся, знаешь ли. Пытались дозвониться до тебя, а потом обнаружили, что ты не взял телефон. Знаешь, как это называется? Безответственность. Ибо строит жалостливое лицо, которое всегда безотказно позволяет ему вить верёвки из старших товарищей. — Я заблудился, гэ, — оправдывается он. — Тут столько народу! Мы, кстати, во втором отделении. — Это мы уже знаем, — сообщает ему Исюань, который стоит, сложив руки на груди и прожигая Ибо возмущённым взглядом. Но возмущение быстро сменяется тревогой. — Ты почему такой бледный? Всё хорошо? — Да всё со мной в порядке, — огрызается Ибо. — Есть хочу. Можно мне, пожалуйста, немного орешков, гэ? До выступления они успевают трижды повторить свой номер, а также нащёлкать массу селфи и групповых снимков и выложить всё это в Вэйбо. Ибо задумывается о том, не поискать ли там Сяо Чжаня, но затем отбрасывает эту мысль. Во-первых, он не знает точно, как пишется его фамилия. Во-вторых, людей с такими именем и фамилией наверняка очень много, и не факт, что Сяо Чжань не зарегистрирован под каким-нибудь нелепым прозвищем. А в-третьих, будет выглядеть странно, если пятнадцатилетний подросток будет навязываться в друзья к взрослому мужчине. Нет, это однозначно плохая идея. Однако во время танца Ибо чувствует себя странно. Нет, это не связано ни с недавним приступом плохого самочувствия, ни со страхом перед публикой, ни с опасением запороть какие-то связки. Он бодр, умеет отключать волнение и уверен в себе и других членах команды. Просто ему кажется, что он танцует для одного конкретного человека в огромном зале. Для Сяо Чжаня. Такое происходит не впервые, так уже было, но очень давно, ещё в детстве, когда, выступая на школьной сцене, он искал среди зрителей маму. Но Сяо Чжань — не его мама, Ибо вообще встречался с ним всего лишь три раза в жизни, и одну из этих встреч он совсем не помнит. Почему же Сяо Чжань так ему важен? После выступления Ибо чувствует себя слишком уставшим морально и физически, и Вэньханю приходится буквально тащить его в гостиницу и насильно заталкивать в душ. Ибо крепко спит ночью и на следующий день дремлет на протяжении всей дороги на поезде в Лоян. Их команда в своей категории занимает третье место. Ибо вешает грамоту на стенку над своей кроватью и иногда по вечерам задумчиво смотрит на этот листок ламинированной бумаги, но видит перед собой забитый людьми вестибюль и тёплый взгляд, который ведёт его через толпу подобно маяку.4
Комар настырно жужжит возле уха Ибо, который сперва пытается отмахнуться, а затем просто прячется за спину Исина. — Ты чего? — спрашивает тот. — Да летают тут всякие насекомые… — Сам хотел посидеть у реки, теперь страдай, раз такой вкусный, — смеётся Исин, а Ибо обиженно надувает щёки. — Да ладно, Ибо, не делай трагедию, просто спроси, есть ли в баре репеллент. Могу поспорить, ты не один здесь такой. — Ага-ага, ты хочешь, чтобы я шёл в бар и оплатил первый круг? — продолжает дуться Ибо. У него сегодня особо нет настроения. Летние каникулы закончились, и теперь ему приходится совмещать учёбу с работой, а это означает — прощай, личная жизнь. Не то чтобы она у него была в принципе, но хотя бы было время о ней помечтать. — Ты же знаешь, диди, что как минимум один круг оплатить придётся. И их вряд ли будет меньше четырёх, — с хитрой улыбкой говорит Исин, а Ибо вздыхает. Что же, кому-то и правда надо быть первым. — Ладно, — соглашается он. — Парни заняли столик? — Да. Под деревом. Выходишь из двери и налево, — отвечает Исин. — Тогда иди пока к ним, а я принесу пиво. — Все пять бокалов? — Исин поднимает брови. — А в чём проблема? Я ловкий. Возьму поднос. — Ну хорошо. Тогда мы ждём. Не забудь спросить у бармена про репеллент. Исин хлопает его по плечу и идёт к занятому остальными столику, а Ибо направляется к барной стойке и некоторое время стоит в очереди. Посетителей в заведении довольно много, несмотря на вечер четверга. Возможно, это как-то связано с медицинским симпозиумом, проходящим в расположенном неподалёку конференц-центре. Проезжая мимо на мотоцикле, Ибо видел огромные рекламные плакаты и людей, входящих и выходящих из здания. Видимо, после бурных обсуждений новейших методов лечения и других достижений в области медицины, доктора тоже не прочь посидеть у реки и выпить пива, а то и чего покрепче. Наконец Ибо делает заказ и спрашивает про репеллент. Бармен с удивлением поднимает брови и уточняет этот момент у хостес, которая с сожалением пожимает плечами. Ибо вздыхает и почёсывает укус возле уха. — Кусают, да? — с хитрой улыбкой поглядывает на него бармен. — Если честно, их можно понять. Ибо пару секунд размышляет над услышанной фразой, а потом слегка краснеет. В этот момент бармена отвлекает одна из официанток, а компания из трёх парней начинает шуточную потасовку, вынуждая Ибо отойти чуть в сторону. Он издалека зачарованно наблюдает за ловкими руками бармена, молодого мужчины чуть постарше самого Ибо. Тот с настолько впечатляющей сноровкой крутит бокалы, шейкер, бутылки и подносы, что Ибо и сам начинает непроизвольно копировать эти движения. — Твой заказ, красавчик, — игриво произносит низкий голос, и Ибо выныривает из задумчивости, машинально щёлкнув пальцами. Он тянет руку с карточкой к терминалу, а бармен ему подмигивает и словно невзначай проводит мизинцем по краешку ладони. Это смущает, но Ибо не подаёт вида, лишь невозмутимо благодарит и берёт поднос. Отходя от барной стойки, он продолжает мысленно крутить в пальцах бутылку, тренируя воображаемую ловкость рук. Ибо выходит из помещения на улицу и направляется туда, где друзья, должно быть, уже заждались своё пиво. Точнее, ему кажется, что он направляется именно туда. Столик под ногами появляется внезапно. Ибо не зря гордится своей гибкостью и быстротой реакции, он ведь, в конце концов, танцует и на мотоцикле ездит. Однако в этот раз его подводят и инстинкты, и навыки. Иначе как можно объяснить то, что трое людей с весёлым недоумением рассматривают своё расплескавшееся по столику пиво, в то время как Ибо балансирует подносом, пытаясь никому его не опрокинуть на голову. — Простите, я... Пошатнул ваш столик, — неловко бормочет Ибо, с трудом удерживая поднос в скользких руках и бросая быстрый, но полный раскаяния взгляд на пострадавших от его неуклюжести посетителей. Один из сидевших за столиком мужчин довольно дружелюбно хмыкает и отвечает: — Главное — не моральные устои. Этот голос Ибо узнал бы даже во сне. Но разве такое может быть? Он с недоверием оглядывается. — Хотя кто знает?.. — говорит мужчина с загадочной улыбкой. Он бессовестно флиртует с Ибо. В первое мгновение Ибо кажется, что зрение его подводит, и он несколько раз моргает. Неужели это и правда… — Ибо, — окликает его сзади Исин. — Что ты здесь делаешь? Я же тебе говорил, что мы слева от выхода, почему ты пошёл направо? — Я... — начинает Ибо и умолкает, пытаясь удержать поднос ровно, но у его координации сегодня точно внеплановый отпуск. Или это переутомление после первой недели учёбы и нагрузки на работе? — Некоторые вещи, похоже, не меняются, — улыбается Сяо Чжань, помогая Ибо удерживать поднос. Тот снова поднимает взгляд, усилием воли пытаясь усмирить неистово колотящееся сердце. Они держатся за поднос, слегка соприкасаясь пальцами, а перед глазами Ибо возникает комната музея с картиной на стене и солнечные лучи, в которых танцуют пылинки, а ещё гомонящая беспорядочная толпа в костюмах для выступлений, и рука, протянувшая ему бутылку воды, и эта яркая улыбка, и родинка под губой. — Ну вот! — смеётся Сяо Чжань, а Ибо продолжает жадно всматриваться в его черты. За прошедшие с их последний встречи шесть лет тот снова немного изменился, хотя и сохранил юношескую стройность. Черты его лица стали острее, взгляд — твёрже, волосы подстрижены короче. Парень, ставший некогда объектом платонической влюблённости и восхищения Ибо, теперь превратился в элегантного мужчину, который наверняка непринуждённо чувствует себя в компании таких же хорошо одетых и уверенных в себе людей. Ибо впервые так сильно сожалеет о том, что сам одет в широченные штаны, полностью скрывающие стройные ноги, и футболку оверсайз с джинсовой рубашкой поверх. — Я уже думал, ты никогда меня не узнаешь. Поздоровайся хотя бы! — Как я мог не узнать человека, которого всю свою жизнь сбиваю с ног? — усмехается Ибо, тщетно пытаясь скрыть смущение и осознавая, что его уши и щёки полыхают от прилива крови. — Привет. Рад снова тебя видеть, Чжань-гэ! — Так шутка про моральные устои была не вполне шуткой? — подняв бровь, интересуется женщина, сидящая за столиком вместе с Сяо Чжанем, от чего Ибо ещё больше смущается и опускает глаза вниз. Исин, видимо, чувствует его неловкость, потому что вздыхает и отстраняет Ибо плечом, перехватывая поднос. — Спасибо, я возьму это, — говорит он Сяо Чжаню, и тот тоже опускает руки. Теперь между ним и Ибо ничего нет, кроме еле уловимой неловкости и искренней радости от встречи. — Ну, эм, мы того... — говорит Исин, — будем за своим столиком. Если пойдешь нас искать, после того как поговоришь с другом, — на слове «друг» отчётливый акцент, — то иди прямо. Просто прямо и никуда не сворачивай. Ты нас увидишь. Хорошего вечера, — вежливо кивает он и уходит вместе с подносом. Ибо рассеянно смотрит ему вслед. Мужчина, с которым Сяо Чжань сидел за столиком, уже притянул ещё один стул, а женщина салфетками вытерла пролившиеся напитки. Они оба дружелюбно улыбаются Ибо, явно не возражая, чтобы тот к ним присоединился. — Вы будете удивлены, — обращается к ним Сяо Чжань, — и возможно даже поражены, но это — тот самый Ван Ибо, из-за которого я всё-таки решил связать свою жизнь с кардиологией. Ибо, который перед этим смущённо поглядывал на друзей Сяо Чжаня, вздрагивает и недоверчиво оборачивается, чтобы встретить взгляд тёплых глаз. Сяо Чжань учился в медицинском университете, но не признался в этом во время их прошлой встречи. Более того, Ибо сыграл в этом не такую уж маленькую роль. Как же так вышло? — О, неужели? Я и правда поражена! — восклицает женщина и представляется: — Я Мэн Цзыи, коллега и друг этого непредсказуемого эксперта по человеческим сердцам. Специализируюсь в неонатологии. — А я — Юй Бинь, гематолог, также коллега и друг Сяо Чжаня и Мэн Цзыи. Приятно познакомиться. Ибо сглатывает и на секунду задумывается о своей роли в жизни Сяо Чжаня. Назваться его другом Ибо не может, ну какие из них друзья? Они виделись считанные разы и при таких нелепых обстоятельствах, что вряд ли приходятся друг другу кем-то более близким, чем случайными попутчиками в поезде дальнего следования. Он ничего не знает о Сяо Чжане кроме того, что тот не увлекался машинками в детстве, мечтал стать художником и певцом в юности, но в итоге стал врачом, и в этом есть какая-то непредумышленная заслуга самого Ибо. Он не знает, как относиться к этой новой информации: с одной стороны, он рад, что такой прекрасный человек, как Сяо Чжань, помогает людям с сердечными проблемами, но с другой стороны, Ибо неуютно себя чувствует из-за того, что вроде как по его вине Сяо Чжань отказался от воплощения своей мечты. Ибо расправляет плечи, ощущая на себе любопытный взгляд Сяо Чжаня, которому явно интересно, как же он о себе заявит. — Как вам уже сказал Чжань-гэ, меня зовут Ван Ибо. Я учусь на факультете автомеханики, занимаюсь танцами и собираюсь участвовать в гонках на мотоциклах. Всё это, как мне кажется, определяет меня в большей степени, чем анатомическая особенность, которая не мешает мне вести нормальный образ жизни и даже не сказывается на моей внешности. Мэн Цзии и Юй Бинь одобрительно кивают, с улыбками поглядывая на Сяо Чжаня, который поднимает брови и смеётся. — Ну разумеется, — мягко говорит он, подталкивая Ибо к стулу. — Садись, Ибо. Пусть мы и доктора, но не собираемся тебя препарировать, хотя по взгляду Юй Биня я уже вижу, что он бы с удовольствием... — Сяо Чжань! — с весёлым возмущением возражает тот. — Не пугай парня. Сдаётся мне, что он за свою жизнь повидал больше врачей, чем это необходимо, с какой точки зрения ни посмотри. — Да! — решительно говорит Мэн Цзыи, указывая пальцем на обоих своих друзей по очереди. — Давайте поставим условие: никаких медицинских тем за этим столом. Мне вот, например, интересно, какими танцами ты занимаешься, Ибо? Я в детстве и юности тоже танцевала, но, кажется, обе мои ноги были левыми… Не настолько левыми, как у Сяо Чжаня, который на недавней вечеринке оттоптал мне все пальцы, но… Сяо Чжань угрожающе на неё поглядывает и цокает языком. Ибо облизывает пересохшие губы — он вообще-то остался без напитка, потому что Исин унёс всё пиво вместе с подносом, — и рассказывает о своём увлечении танцами, участии в разнообразных конкурсах и достижениях. Затем Юй Бинь спрашивает его о мотоциклах, и он бесконечно благодарен друзьям Сяо Чжаня, потому что, отвечая на их вопросы, Ибо рассказывает о себе и ему. Почему-то это кажется важным — дать понять Сяо Чжаню, что пусть он и человек с определённой особенностью, но это не означает, что с ним нужно вести себя осторожно или опекать. Или не говорить с ним о важных вещах. В какой-то момент он закашливается, потому что от долгой беседы у него пересыхает в горле, и Сяо Чжань подталкивает ему свой бокал с пивом, а затем встаёт, чтобы взять в баре ещё. Ибо пытается возразить, и в итоге к барной стойке направляется Юй Бинь, а Мэн Цзыи отходит поговорить по телефону. Ибо и Сяо Чжань остаются одни и… да, между ними сразу повисает неловкая тишина. Ибо не может точно объяснить, в чём заключается эта неловкость. Может быть, во взглядах, которыми они обменивались во время разговора, или в том, что его колено случайно прижалось к колену Сяо Чжаня, которое тот не убрал, а лишь прижал сильнее в ответ? — Так, — говорит Сяо Чжань, пытаясь избавиться от замешательства, — значит, ты учишься, танцуешь, работаешь и в остальном… у тебя всё хорошо? — Это профессиональный интерес? — с подозрением спрашивает Ибо. В конечном счёте это не должно иметь значения, но почему-то для него очень важно почувствовать личную заинтересованность Сяо Чжаня. Наверное, это нормально — желать внимания того, кто тебе так сильно нравится. Сяо Чжань смеётся и качает головой. — Не волнуйся, мы же обещали не препарировать тебя. Мой интерес исключительно дружеский. Ну вот. Дружеский. Разве не этого ему хотелось? Ибо разочарованно приоткрывает рот, но тут же берёт себя в руки и коротко отвечает: — Всё хорошо. А у тебя? Сяо Чжань начинает неторопливо и подробно рассказывать о своей учёбе и преодолении неприятия крови, о проблемах, к которым его не готовили в университете, но с которыми пришлось столкнуться в реальности, и о научной работе, которую они проводят совместно с Мэн Цзыи и Юй Бинем. Ибо наслаждается звуком его голоса и, хотя не понимает многих терминов, не задаёт вопросов чисто на всякий случай — ему не хочется разрушать атмосферу. Он любуется чертами лица Сяо Чжаня, его глазами, губами, залипает на жесты рук, воображая, как эти чуткие пальцы исследуют грудную клетку пациента или держат скальпель. На секунду в голову Ибо приходит совершенно безумная мысль о самом себе, каким-то образом попавшем на осмотр к Сяо Чжаню, и от этого уши начинают гореть. Что же, ради внимания и заботы этого человека он бы, вероятно, согласился бы даже лечь на операционный стол… В этот момент Ибо замечает, что Сяо Чжань завершил свой рассказ и теперь внимательно смотрит на него, чуточку сузив глаза. Все глупые мысли моментально выветриваются из головы Ибо, оставляя лишь стыд и неспособность логично сформулировать ответную речь. — Ты такой молодец, Чжань-гэ, — умудряется произнести он. — Твои родители, должно быть, гордятся тобой. Сяо Чжань морщится и тянется к бокалу, который почти пуст. — Где ходит Юй Бинь с пивом? — бормочет он, а затем чуть громче сообщает: — Родители гордились бы сильнее, если бы я женился и дал им возможность нянчить внуков, но… Пока я не собираюсь делать это и сосредоточен на карьере и саморазвитии. Несколько секунд они молчат. Ибо не знает, что на это сказать, а ещё его переполняет странное и нелогичное счастье — Сяо Чжань не собирается жениться! Значит, у него никого нет? Ибо бурлит от радости, но никак это не проявляет, за исключением, вероятно, самой глупой на свете улыбки. — Ну а ты? — спрашивает Сяо Чжань. Похоже, на этот раз он взял на себя ведущую роль в их взаимодействии, пока Ибо заморачивается под наплывом будоражащих мыслей и эмоций, с трудом формулируя фразы. — Я тоже пока не собираюсь жениться, — честно говорит он. — К тому же мне ещё рано. Сяо Чжань смеётся, словно услышал что-то забавное. — А ещё, — говорит Ибо легкомысленно, но при этом озвучивая самые мрачные опасения своих родителей, — есть шанс, что мои дети унаследуют… Он стучит себя кулаком в грудь, и в это же мгновение Сяо Чжань резко наклоняется вперёд и перехватывает его руку. Его пальцы тёплые, они чуть короче, тоньше и смуглее, чем у Ибо, который от неожиданности приоткрывает рот и судорожно выдыхает. — Можешь успокоить своих родителей, Ибо, — мягко говорит Сяо Чжань, пожимая его кисть. — Вероятность рождения у тебя ребёнка с такой же особенностью ненамного выше среднестатистической, которая сама по себе очень мала. Ибо зачарованно смотрит, как рука Сяо Чжаня соскальзывает с его собственной, но в этот же момент Юй Бинь ставит на столик поднос с четырьмя бокалами пива. Ибо искоса поглядывает в ту сторону, где обосновались его друзья, но обзор закрыт другими столиками и ходящими туда-сюда посетителями, поэтому он почти уверен, что никто не заметил этого странного и волнующего взаимодействия между ним и Сяо Чжанем. Кроме Юй Биня, разумеется, который теперь сверлит Ибо испытующим взглядом. Мэн Цзыи вскоре тоже присоединяется к ним, и беседа вновь течёт своим ходом, но теперь Ибо уже намеренно отводит колено под столом так, чтобы прислонить к бедру Сяо Чжаня, который не вздрагивает от прикосновения, но на секунду прикрывает глаза. Спустя какое-то время и почти допитые бокалы, Юй Бинь решительно поднимается. — Мы с Цзыи уходим, — объявляет он, облокачиваясь на стол. — Завтра с утра будут самые интересные выступления, а потом дебаты. Надо хорошенько отдохнуть, — он многозначительно смотрит на Сяо Чжаня, а тот едва заметно поджимает губы. Ибо хотел бы прочитать их настоящий — молчаливый — диалог, но может лишь догадываться, что Юй Бинь намекает Сяо Чжаню, чтобы тот тоже отправлялся отдыхать. Тем не менее Сяо Чжань спокойным и уверенным голосом отвечает: — Я тоже не буду здесь засиживаться, не волнуйся. Однако пиво заставляет меня чувствовать себя каким-то заржавевшим. Думаю, мы с Ибо прогуляемся вдоль реки. Ему такой моцион тоже принесёт пользу, не так ли? — он смотрит Ибо в глаза, приподняв бровь. — Чжань-гэ — кладезь мудрости, — с энтузиазмом кивает тот. — Уверен, мы не позволим друг другу свалиться в речку. Юй Бинь поглядывает на них скептически, а Мэн Цзыи как будто беззвучно смеётся, хотя лицо у неё при этом абсолютно расслабленное. — Что ж, — говорит она, — тогда позаботьтесь друг о друге, а я проведу Юй Биня в гостиницу и прослежу, чтобы он не нашёл приключений на свой любопытный нос. — И проследишь, чтобы он завтра не проспал начало симпозиума? — интересуется Сяо Чжань, делая при этом самое невинное лицо. Мэн Цзыи фыркает, закатывает глаза и берёт за локоть Юй Биня, который преувеличенно низко им кланяется, явно переигрывая, и говорит: — Я сказал бармену, что ты оплачиваешь счёт, Сяо Чжань. Спокойной ночи, Ван Ибо, было приятно познакомиться. После этого он позволяет Мэн Цзыи себя увести. Ибо вновь остаётся с Сяо Чжанем наедине. — Так что, прогуляемся? — смело спрашивает он. — Вдоль набережной? Только пообещай отгонять от меня комаров. — Я буду изо всех сил отвлекать их внимание на себя, — усмехается Сяо Чжань. Затем он направляется к барной стойке, чтобы расплатиться, а Ибо быстро шагает к своим друзьям — предупредить, что уходит. Исин машет ему обеими руками и закатывает глаза. Очевидно, он слишком хорошо знает Ибо, чтобы прочитать в его глазах определённые намерения. — Будь осторожен и предохраняйся, — громко шепчет Исин, а Ибо неловко шлёпает его по руке и шипит ругательство. Сяо Чжань ожидает его возле выхода, засунув руки в карманы брюк и покачиваясь на пятках. Его силуэт залит электрическим светом, и Ибо снова залипает, пытаясь впитать и этот образ тоже, на будущее. Вряд ли им суждена ещё одна вот такая случайная встреча… И разумно ли давать друг другу какие-то обещания? Стоит ли обменяться номерами телефонов? Пока эти мысли не сломали его решимость, Ибо встряхивает головой и с улыбкой подходит к Сяо Чжаню. — Идём? — спрашивает тот, и Ибо кивает, едва удержавшись от того, чтобы сморозить какую-нибудь глупость вроде «с тобой хоть на край света», хотя это и можно было бы обратить в шутку. Проблема только в том, что это не вполне шутка. — Вы живёте в гостинице? — спрашивает Ибо, уставившись на плитку набережной. Он старается шагать так, чтобы не наступать на щели между плитками, это занятие немного отвлекает его от волнительных мыслей и не позволяет открыто пялиться на Сяо Чжаня. Тот тоже упорно делает вид, что они просто гуляют, но Ибо кажется, всего лишь кажется, что в этот раз их встреча не закончится также стремительно и бесплодно, как в прошлые разы. — Да, совсем недалеко отсюда. Нам повезло забронировать номера задолго до конференции в одной из ближайших недорогих гостиниц, иначе пришлось бы ездить через весь город. Они гуляют по набережной, периодически останавливаясь и любуясь на отражение света фонарей в реке. Ибо не в особом восторге от неторопливых прогулок — энергия требует выхода, особенно сейчас, когда он пытается подавить в себе противоречивые чувства, желания и опасения. Сяо Чжань неодобрительно смотрит, как он запрыгивает на парапет, и хмурится ещё сильнее, когда Ибо начинает там пританцовывать, услышав игру уличных музыкантов. — Немедленно слезай, — строго говорит Сяо Чжань, поставив руки на пояс. — Это может быть опасно. Мне не нравится мысль о том, что придётся прыгать за тобой в грязную воду, если ты вдруг упадёшь. Ибо спрыгивает вниз и смеётся, прислоняясь бедром к прохладному камню ограждения. — А ты бы серьёзно прыгнул? Если бы взглядом можно было убить, Ибо, вероятно, уже распрощался бы с жизнью. Не то чтобы он и так не распрощался с чем-то важным. Например, с наивностью и попытками убедить себя, что его дурацкая влюблённость прошла. — Молчание — знак согласия, Чжань-гэ, — дразнит он. — Но мне льстит твоя готовность пожертвовать своим шикарным костюмом… В ответ он получает щипок за бедро и, совершенно не думая головой, Ибо прижимает не успевшую ускользнуть ладонь Сяо Чжаня к своему телу. Они замирают в неловкой позе слишком близко друг к другу. Ибо кажется, что вытяни он шею ещё капельку, он ощутит на лице дыхание Сяо Чжаня. Что же, это будет ответ. Ибо чуть задирает подбородок и облизывает губы. Рука на его бедре сжимается, в чуточку сузившихся глазах напротив вспыхивает ночь. Несколько секунд они смотрят друг на друга, усиливая собственническую хватку на телах друг друга. Сяо Чжань впивается пальцами в бедро Ибо, а тот едва не хрустит его кистью в ответ, стискивая своей сильной ладонью. — Я… — начинает Ибо. — Ты… — одновременно с ним произносит Сяо Чжань. Они оба хихикают, и конечности Ибо внезапно становятся ватными и слабыми. Ему страшно, что момент категорически упущен и что теперь между ними сохранится одна лишь неловкость. Он опускает горящее лицо вниз и закусывает губу. Но Сяо Чжань легонько поглаживает его бок, поднимая руку чуть выше и просовывая её под безразмерную футболку. Краткое касание прохладных пальцев заставляет его содрогнуться и запускает по коже бесконечные волны мурашек. — Я никуда не спешу, — тихо говорит он. — Если ты это хотел спросить. Сяо Чжань покачивает головой и отводит глаза, явно притворяясь, что любуется фонарями над рекой. — Я хотел спросить не об этом, но твой ответ меня устраивает. Он делает шаг в сторону и слегка встряхивает головой, а затем поправляет рукав пиджака. Ибо за эти мгновения успевает несколько раз сглотнуть слюну, чтобы смочить пересохшее горло и немного восстановить дыхание. Он очень чётко чувствует трепыхание в груди и, что уж там, задумывается о том, способно ли любое здоровое сердце вынести такие сильные чувства. Они продолжают прогулку, но теперь шагают быстрее, а самое главное — в определённом направлении и с понятной обоим целью. Гостиница, где остановился Сяо Чжань, — это современное и безликое многоэтажное здание, в холле которого, несмотря на позднее время, довольно оживлённо. В лифте, что везёт их на восемнадцатый этаж, также поднимаются женщина и двое мужчин, один из которых здоровается с Сяо Чжанем, видимо, будучи с ним знаком, и с любопытством поглядывает на Ибо. Тот явно выделяется одеждой и, возможно, его присутствие может стать проблемой для Сяо Чжаня, который отворачивается и что-то демонстративно ищет в кармане пиджака. Ибо напускает на себя холодный и неприступный вид, делая крошечный шаг в сторону от него, и невидяще пялится в зеркальную стену, сфокусировавшись на пуговице своей расстёгнутой рубашки. Когда наконец они вместе выходят на нужном этаже, их спины прожигают три пары глаз, но дверь лифта закрывается и Сяо Чжань начинает смеяться, в то время как Ибо чувствует нарастающее раздражение, смешанное с возбуждением и страхом. — Где твой номер? — спрашивает он и очень старается, чтобы в голосе не прозвучало досады из-за всей этой ситуации, а желание спрятаться не было слишком очевидным. Смех обрывается, Сяо Чжань протягивает ему руку и ведёт к одной из многочисленных дверей. Всего лишь несколько шагов, но Ибо покачивается, как пьяный, и даже не успевает запомнить указанный на двери номер. За дверью — маленькая, тёмная комнатушка. Ибо не знает, где включается свет и застывает спиной к двери. Он боится темноты, но откуда Сяо Чжаню это знать? Рука мягко опускается ему на щеку, и это неожиданно. Ибо мог бы заорать и дёрнуться, но он лишь резко поворачивается и тычется губами в эту мягкую ладонь. Тут же комнату заливает тусклый свет, и вторая рука Сяо Чжаня медленно перемещается от выключателя на талию Ибо, а затем ныряет под футболку и оглаживает лопатки. Ибо одной рукой прижимает ладонь Сяо Чжаня к губам, а второй обнимает его за плечи, стремясь оказаться к нему ближе, ещё ближе и испытывая почти болезненную потребность потереться о него бёдрами. Ибо приоткрывает губы и прикасается языком к ладони, и это, вероятно, ужасно негигиенично, но ему всё равно, хотя мысль о том, что они сейчас должны помыть руки и вести себя прилично, заставляет хихикнуть. Или, возможно, это просто нервы. Он выпускает ладонь Сяо Чжаня из своей и спустя мгновение они начинают целоваться. Это лучше, ярче и чувственнее, чем всё, что было у Ибо раньше. Он впервые не зажат и не стесняется, он в эйфории от того, что наконец-то с ним тот человек, с которым он чувствует себя цельным, правильным. Они разрывают поцелуй и смотрят друг на друга. — У тебя уже было с кем-нибудь? — спрашивает Сяо Чжань и слегка склоняет голову, дыша в шею Ибо и легонько касаясь её губами. Он проводит рукой по спине Ибо вниз, просовывает её за пояс штанов. Горячая ладонь ложится на ягодицу, и кожа Ибо покрывается мурашками. — М? Нет, в смысле, да, но несерьёзно, — бормочет он, прижимаясь к Сяо Чжаню ещё сильнее и потираясь пахом о его бедро. Беспокойные пальцы Ибо цепляются за его плечи, ерошат короткие волосы на затылке, терзают воротничок. — Насколько несерьёзно? — спрашивает тот, отрывая губы от шеи Ибо. Эти разговоры! Зачем они вообще нужны сейчас? Ибо хочется вернуть рот Сяо Чжаня туда, где ему место — в изгиб своей шеи. Неожиданно тот щипает его за бедро. — Отвечай. — Очень несерьёзно, Чжань-гэ! — ворчит Ибо и в отместку кусает его за мочку уха, а затем лижет висок. — Мы с тем парнем даже не разделись, так, пощупали друг друга через спортивные штаны. — Угу, — говорит Сяо Чжань и подталкивает Ибо назад. Номер очень тесный, от двери до кровати всего пара шагов. — Думаю, мы могли бы зайти чуть дальше, как думаешь? — Ага, — выдыхает Ибо, хватая его за лацканы пиджака. — Но прежде тебе следует снять этот костюм, пока мы его не испортили. Всё, что происходит потом, ощущается то смутно, то слишком резко. Скольжение кожи по коже, лёгкие прикосновения языка, тихие стоны вперемешку с жёсткими поцелуями, сладкой и резкой болью в мышцах, мучительным мгновением за секунду до оргазма, и снова морок, но теперь не предвкушения, а послевкусия. Ибо едва не устраивает потасовку, когда его, тёплого и разомлевшего, пытаются затащить в душ, и капризно обмякает со словами «Знаешь, Чжань-гэ, ты не добрый доктор, а какой-то садист», за что получает ощутимый шлепок по заднице, быстро приведший в чувства. После душа они съедают все снэки из минибара, запивая чаем из миничайника, который Сяо Чжань возит с собой в командировки. Снова забравшись в постель, Ибо нагло забрасывает на Сяо Чжаня правые ногу и руку, уткнувшись носом в его плечо. Вот теперь идеально. Он чувствует себя таким счастливым, что кажется, в груди слишком тесно от впечатлений и чувств, и иногда эта переполненность подкатывает к горлу, а иногда опускается в низ живота, заставляя хихикать. Сяо Чжань пытается читать какие-то распечатки для завтрашнего симпозиума, и периодически словно машинально прикасается губами ко лбу Ибо, что напоминает ему, как в детстве мама измеряла ему температуру. От этого сравнения Ибо почему-то беззвучно смеётся, сотрясая кровать, за что получает лёгкий шлепок бумагами по бедру. Постепенно он отключается и, окончательно проваливаясь в сон, чувствует, как тёплая рука обхватывает его запястье, словно чтобы посчитать пульс.*****
Ибо резко вздрагивает и просыпается. Он слышит гудение мобильного телефона где-то довольно далеко от себя и, поскольку не в его привычках на ночь включать виброрежим, понимает, что это не его телефон. Сяо Чжань, к тёплому боку которого он прижимался до сих пор, вздыхает и шевелится. Ибо максимально обмякает и притворяется спящим. Ему хочется продлить эти мгновения блаженства, хотя тревога начинает звенеть в кончиках пальцев и в районе желудка, поджигая нервы и отравляя кровь. — Да, мама, — говорит Сяо Чжань очень мягким, спокойным голосом. — Разумеется, у меня всё в порядке. Разве? Прости, пожалуйста, я забыл. Мы… с коллегами засиделись в баре, а потом я гулял по набережной. Здесь очень красиво… Да. Нет. Да, Мэн Цзыи тоже была в баре. Нет, сейчас её нет рядом, если это то, на что ты намекаешь… Приехать со мной на праздник середины осени? Не знаю, я не спрашивал, но разве… Что? Да. Мам, я спал. Конференция начнётся в десять, а сейчас только семь… Хорошо, обязательно. И я тебя. Пока. Ибо усиленно делает вид, что спит, изо всех сил стараясь дышать ровно. Мама Сяо Чжаня, мечтающая о внуках, ждёт и хочет видеть у себя в гостях на празднике середины осени Мэн Цзыи. Неудивительно. Не может же она мечтать увидеть рядом с сыном кого-то вроде Ван Ибо? Сяо Чжань ёрзает под одеялом, а затем пододвигается ближе и обнимает Ибо за талию, притягивая ближе к себе. Теперь они лежат почти нос к носу, и Ибо переживает, не догадается ли Сяо Чжань, что он всего лишь притворяется спящим. Но тот глубоко вздыхает и, похоже, снова засыпает, поскольку его дыхание становится размеренным и лёгким. Ибо рискует приоткрыть один глаз и полюбоваться на мягкие, расслабленные черты Сяо Чжаня в сером утреннем свете. Похоже, за окном хмуро. Вряд ли всё это правильно. Вряд ли они должны быть вместе, пусть даже судьба постоянно их сталкивает. В конце концов, Сяо Чжань сам говорил, что сосредоточен на карьере, а не на отношениях, и уж тем более не на отношениях со студентом, который ничего из себя не представляет и который даже приблизительно не равен ему по жизненному опыту. А вдруг интерес Сяо Чжаня к Ибо продиктован исключительно его физиологической особенностью? Он ведь сам говорил, что именно Ибо подтолкнул его избрать медицину и специализироваться в кардиологии. Возможно, Ибо вчера не показалось, и Сяо Чжань действительно считал его пульс? Зачем? Он судорожно вздыхает, пытаясь отогнать глупые мысли, но те продолжают лезть ему в голову. Родители Сяо Чжаня ожидают от него женитьбы и внуков, руководство больницы и коллеги — самоотверженного труда и достижений на ниве медицины, пациенты — помощи и спасения. Ибо в эту картину как-то слабо вписывается и меньше всего хочет стать для Сяо Чжаня проблемой. Хватит уже того, что он и так сплошная ходячая проблема для родных и друзей. Ибо капельку отодвигается, рука Сяо Чжаня соскальзывает с его талии. Нужно уйти. Сейчас или никогда. Если Ибо останется ещё хоть ненадолго, он просто физически не сможет не вцепиться в Сяо Чжаня. А когда его попросят уйти — это непременно случится, не может не — сделать это будет намного, намного тяжелее. Осторожно выбравшись из кровати, Ибо замирает и оглядывается в поисках своей одежды. Он умудряется одеться почти бесшумно, упорно не глядя в сторону кровати, чтобы не умилиться от зрелища и не передумать, сделав всю ситуацию ещё более запутанной, чем она есть. Впервые, расставаясь с Сяо Чжанем, Ибо старательно не думает о том, чтобы встретиться с ним снова. Он смутно помнит свою детскую грусть после встречи в музее и пронзительную юношескую тоску после столкновения на танцевальном конкурсе. В этот раз они оба достаточно взрослые, чтобы понимать очевидное: их разделяет слишком многое, а попытки удержать друг друга обречены на провал и последующее разочарование. Ибо торопливо шагает по коридору к лифту, кутаясь в рубашку и постоянно оглядываясь по сторонам. В вестибюле он внезапно сталкивается с одним из тех мужчин, с которыми они накануне ехали в лифте. Тот рассматривает его с понимающей ухмылкой, от которой становится тошно. Ибо выскакивает из гостиницы и идёт по просыпающимся улицам, не видя перед собой дороги. Возможно, им с Сяо Чжанем каждый раз суждено исчезать из жизни друг друга просто так, растворяясь в толпе подобно сотням, тысячам незнакомцев.5
— Ибо, я просто не могу в это поверить. Вот скажи мне, какого чёрта ты пошел на обгон справа, если слева трасса была свободна? Ибо не знает, что ответить. Он смущённо теребит повязку на запястье и исподлобья смотрит на менеджера. В тот момент ему очень чётко казалось, что манёвр удастся. — Ты хоть знаешь, какой тут был переполох, когда тебя привезли без сознания? Все врачи сбежались на твою медкарточку попялиться, сыпали страшными терминами и вызвали какого-то крутого кардиолога. — Угу, — отстранённо мычит Ибо. Уж это он себе прекрасно представляет! Зря только суетились, ведь с ним всё в порядке. Подумаешь, слегка ударился головой и получил несколько синяков. Мелочи. Гораздо обиднее, что ему не удалось занять высокое место или хотя бы финишировать, а он столько надежд возлагал на эту гонку! — И, представь себе, — не может успокоиться менеджер, — этот доктор тебя знает! То ли мир тесен, то ли твой диагноз действительно уникален. Но он посмотрел на тебя и говорит: судя по тому, что я знаю об этом парне, он просто в очередной раз перепутал лево и право. Ибо резко вскидывает голову и прищурившись смотрит на менеджера. — Этот доктор, — хрипло говорит он, — как его зовут? Менеджер пожимает плечами. — Я что запомнил? Нет конечно, их тут столько бегает. Довольно молодой, высокий. На самом деле Ван Ибо уже знает имя этого доктора, чувствует на глубинном уровне, а так и не отпущенные чувства туманят разум, примешиваясь к головной боли и смеси болезненной надежды и стыда. Он озирается по сторонам, пытаясь определить месторасположение своей одежды. Сбегать из больницы в одноразовом халате с разрезом на заднице было бы глупо. Но менеджер, видимо, читает его намерения по лицу. — Даже не вздумай, — говорит он. — Тебе прописано два дня постельного режима и никаких гаджетов. Сотрясение мозга — это не шутки. И это твоё сердце… Ибо морщится и тянется к бутылке с водой, стоящей на прикроватной тумбочке. В это время раздаётся вежливый стук в дверь. — Надеюсь, я вам не помешал, — говорит Сяо Чжань, входя в палату. Ибо давится водой и кашляет. Менеджер бросает на него разочарованный взгляд. — Монитор показал, что пациент пришёл в себя. Я хотел бы снять кое-какие показания здесь, в палате, и ещё раз провести осмотр. — Разумеется, господин доктор, — вежливо кланяется менеджер и строит Ибо страшные глаза, выходя за дверь. Ибо кусает губы и подавляет желание спрятаться под одеяло с головой. Он чувствует себя провинившимся ребёнком, и не то чтобы это не было правдой, по крайней мере по части вины. Сяо Чжань смотрит на него несколько секунд, а затем вздыхает и садится на стул возле койки. — Ничего не хочешь объяснить? — негромко спрашивает он, опустив взгляд на свои руки. Его пальцы нервно пробегают по краям небольшого планшета, в котором, видимо, хранятся истории болезни. Ибо умирает от стыда и тоже по-хорошему должен бы опустить глаза, но не делает этого, продолжает упорно смотреть на Сяо Чжаня, изучая его лицо, весь его облик. С радостью и странным, постыдным сожалением он должен признать, что Сяо Чжань выглядит хорошо. Даже не так — очень хорошо. Черты лица стали менее острыми, в уголках глаз заметны смешливые морщинки, у него изменилась стрижка, но ему идёт. Вообще-то, мысленно исправляет себя Ибо, Сяо Чжаню всё идёт. И этот белый халат, и та нарочито небрежная походка, которой он вошёл в палату Ибо, и лёгкий загар на коже, словно Сяо Чжань недавно вернулся из отпуска. В Сяо Чжане очень много нового, зрелого, но кое-что не изменилось ни капельки: например, забавная родинка под губой и мягкий взгляд красивых глаз. Ни у кого больше Ибо не видел таких глаз, и сейчас эти глаза снова смотрят на него, и Ибо осознаёт, что совершенно неприлично пялится и не отвечает на поставленный вопрос. Кстати, о чём его спросили? — Извини, Чжань-гэ, — бормочет он, — за то, что ушёл и ничего не сказал. Я думал, так будет лучше. Сяо Чжань поднимает брови и наклоняется вперёд. — Спасибо за запоздалые объяснения, но я спрашивал не об этом. По спине Ибо пробегают мурашки. Он облизывает губы. Ну разумеется, Сяо Чжань выглядит как человек, который живёт в счастливом браке. Он ухоженный, благополучный и успешный. Ибо сделал всё правильно, уйдя от него. Зачем бы Сяо Чжаню понадобился безбашенный гонщик, попадающий в аварии и до сих не умеющий различать право и лево? Если бы Ибо спросили, что случилось на треке, он бы и сам не смог дать внятных объяснений произошедшему, потому что попытка оправдаться тем, что ему что-то там показалось, — это полная нелепость. — Я... ошибся, — говорит он в итоге, а потом торопливо добавляет: — Извините меня, доктор Сяо, я доставил вам и остальному персоналу много хлопот. Уголок губ Сяо Чжаня дёргается, но это не вполне улыбка. — Я смотрел гонку, Бо-ди, — мягко говорит он. — Я всё видел своими глазами. А затем несколько раз пересмотрел в записи. Ты просто повернул направо. Знаешь, я, вероятно, ожидал чего-то подобного. — Ты смотрел гонку? — всё остальное, помимо этого факта, словно влетает в одно ухо Ибо и вылетает из другого. Сяо Чжань смотрел гонку! — Я смотрю все твои гонки, — говорит тот. Рот Ибо непроизвольно открывается. — И слежу за твоей карьерой. А ещё, тебе это покажется странным, но у меня до сих пор хранится та машинка, что ты подарил мне в детстве. Но ещё более безумно прозвучит, если я скажу, что всегда боялся того, что произошло сегодня. Мне почему-то казалось, что однажды эта твоя топографическая... бестолковость... Ибо протягивает к нему руку. — Ты хранишь мою машинку и смотришь все мои гонки, — повторяет он. Сяо Чжань смотрит на его ладонь и кусает щеку изнутри, но затем перехватывает планшет под локоть и сжимает пальцы Ибо. — С самой первой, — тихо признается он. На его пальце нет ни кольца, ни следа от него, но это может ничего не значить. — Ты женат? — ляпает Ибо и морщится. Это выходит слишком уж прямолинейно. Сяо Чжань расслабленно смеётся, его глаза блестят от влаги. — Нет, и не собирался. В тот вечер, когда мы встретились шесть лет назад, и в ту ночь, что мы провели вместе, я окончательно убедился, что жениться — это не для меня. И ещё я почувствовал, что наши встречи не случайны. Я хотел проснуться с тобой рядом, целовать тебя сонного и растрёпанного, позавтракать вместе в кафе, встретиться в конце рабочего дня и поговорить о нас и о том, что происходит. Но ты сбежал и не оставил никаких контактов. Ибо тяжко сглатывает, осознавая, что всё это время не моргал и не дышал, а ещё стискивал руку Сяо Чжаня так сильно, что тому, должно быть, больно. Но Сяо Чжань как будто не чувствует боли, он продолжает говорить: — Ты сбежал, а я погрузился в работу. Я мог бы тебя разыскать, но зачем? Если ты ушел, значит, считал это правильным для себя... — Для тебя! — восклицает Ибо, потому что он больше не в состоянии слушать это и ничего не сказать в своё оправдание. — Я слышал твой разговор с матерью, она... ждала, что ты приедешь с девушкой. Она ждала от тебя внуков. — И всё ещё ждёт, — говорит Сяо Чжань, поднимаясь с табуретки и пересаживаясь на койку. — Но я ей объяснил, что это ожидание может быть неплодотворным. Ибо легонько тянет его на себя, ни на секунду не отрывая взгляда от его лица, всё ближе и ближе, пока их губы не находят друг друга. Вот теперь всё идеально. Они целуются нежно, изучающе, словно боясь причинить друг другу новую боль, но в итоге Ибо не выдерживает и вторую руку кладет на затылок Сяо Чжаня, путаясь в трубочке капельницы, и зарывается пальцами в волосы. Это почти как в тот раз и в то же время совершенно иначе. Медицинский монитор над его кроватью начинает издавать тревожные звуки, но это не мешает Ибо полностью утонуть в поцелуе. Однако Сяо Чжань с усмешкой отстраняется и оборачивается к торопливо входящей в палату медсестре. — Не волнуйтесь, сестра Лю, всё под контролем. Та ему улыбается и слегка кланяется. — Хорошо, доктор Сяо, раз уж вы здесь... Она уходит, а Сяо Чжань подходит к монитору и, задумчиво его рассмотрев, нажимает какие-то кнопки. У Ибо почему-то перехватывает дыхание. Вероятно, в данный момент его пульс должен зашкаливать за все разумные рамки, но он ощущает лишь размеренный, радостный стук в груди. — Ты же мне доверяешь? — с лукавой улыбкой спрашивает Сяо Чжань, кладя планшет на тумбочку. — Всецело, — искренне отвечает Ибо. — Спросил на всякий случай, — Сяо Чжань подходит и снова садится рядом с ним на койку. — Но знай, что ты в надёжных руках. — Я знаю, — отвечает Ибо. Он сидит, неловко распутывая трубку капельницы и пытаясь казаться уверенным в своих словах, но все его страхи и опасения толпятся за плечом. — Иди ко мне, — говорит Сяо Чжань, протягивая к нему руки. — Ты же сам знаешь, что так и будешь сворачивать не туда, пока не окажешься в моих объятиях. Возможно, они должны вести себя сдержано. Возможно, кто-то войдёт и увидит их такими, и это станет проблемой. Возможно, всё это какая-то ошибка галактических масштабов, но впервые за прошедшие с той ночи годы Ибо чувствует, что его сердце на месте. Там, где и должно быть всегда.