Звёздные Войны: Другая история

Она стояла в тёмной камере, прижавшись спиной к стене. Девушка отказалась от щедрого предложения Лорда Вейдера. Ученик Императора предложил ей выдать месторасположения баз Повстанцев и остаться в живых. Но сенатор была не из тех, кто предаёт друзей. Поэтому Дарт Вейдер, активировав свой меч, медленно направлялся, видимо, чтобы помучить пленницу, к ней. Девушка зажмурилась, приготовившись к смерти, но ничего не произошло… — Не смей прикасаться к моему Ангелу! — до боли знакомый голос заставил её открыть глаза. Слегка постаревший Энакин стоял пред ней в своей броне. Он спокойно контратаковал каждый выпад Вейдера. — Ты должен был сгинуть в тюрьме, Скайуокер! — пробасил ситх, отступая. Он не понимал, почему оригинал, столько лет живший в заточении в тюрьме на Лола Сая, гораздо сильнее его, Дарта Вейдера, своего клона. — Сила умереть не позволила, — огрызнулся джедай, отрубая металлическую руку своему противнику. Вейдер попытался встать и подозвать рукоять меча с помощью силы, но синий клинок отрубил голову ситха прежде, чем тот успел что-то сделать. — А ещё мой долг — убивать ситхов, — прошептал Энакин. Падме всё ещё не могла поверить в реальность происходящего. Она столько времени считала мужа погибшим, что теперь видеть живого Энакина Скайуокера было странно и страшно. Амидала боялась, что это очередной трюк Вейдера, что сейчас синее лезвие окрасится красным и воткнётся ей в сердце. Девушка попыталась незаметно уйти, но от джедайского взора не уйдёт ничего. Скайуокер развернулся в её сторону, приманив ситхское оружие. «Говорят, что лучше у мереть от руки любимого человека, чем от незнакомца», — вспомнила чьи-то сказанные давно слова Падме. Но вместо боли она почувствовала, что её крепко обняли. «Никто не посмеет тронуть тебя», — раздался родной голос Энакина. А дольше наступила темнота…

***

Она очнулась на двуспальной кровати в неизвестном доме. В этой комнате явно жил джедай. Иначе, как объяснить чертежи различных световых мечей, висящих над столом, кристаллы и голокроны, лежащие на этом самом столе. На дом Оби-Вана это место явно не смахивало, ибо даже сейчас на Татуине такую роскошь может позволить себе только Джабба Хатт. За дверью послышался знакомый писк дроида. «R2-D2… а он, что здесь делает?» — удивилась Падме. А потом на смену удивлению пришёл страх. R2 пропал во время переворота пятнадцать лет назад. — Мам, ты очнулась! — в комнату влетел голубоглазый подросток. — Ш-ш-ш, Лея, за что? — Люк, не пугай маму, — вошедшая за ним девочка-подросток ударила его чем-то похожим на рукоять меча. «Кто они? И почему так называют мея?» — промелькнуло в мыслях, но вместо этого Падме задала другой вопрос: — Где я? — Дома, — просто ответила Лея. — Я и Люк твои дети. — Вас же убили, — прошептала Падме. — По приказу императора… — Между прочим Оби-Ван Кеноби решил отдать меня Бейлу Органе, а Люка — на Татуин, — фыркнула Лея. — Но Асока нас забрала. Падме села на кровать, закрыв лицо руками. Она столько времени верила словам магистра джедаев, а он… Дети, видя состояние своей мамы, сели на кровать рядом с ней и обняли, Силой создавая волны спокойствия.

***

Энакин вернулся на следующий день. У него, Асоки и Рекса получилось взорвать Звезду Смерти и уничтожить чертежи станции. Оставалось убить Императора, но это они успеют сделать позже. Энакин хотел свергнуть Палпатина вместе с Падме, Люком и Леей. Но джедай не горел особым желанием появлиться в Альянсе Повстанцев потому, что знал, его ненавидят за поступки Вейдера. А Оби-Ван, Йода и другие выжившие магистры-джедаи могли разочароваться в Избранном. Он не только не смог победить Лорда Ситхов, но и позволил этому же ситху себя схватить.

***

Энакин и Падме у озера на цветочной поляне. Они наблюдали за сражением своих детей на водной глади. Амидала впервые за пятнадцать лет чувствовала себя под защитой. Сейчас она забыла и о войне, и об Альянсе, и о своём задании достать чертежи Звезды Смерти… все мысли Падме занимал её муж, лежащий у неё на коленях. Энакина точно что-то волновало. — Почему ты осталась здесь? — он первым нарушил тишину. — Эни, — она только и смогла произнести его имя. Настолько вопрос Скайуокера её шокировал. — Лея же говорила тебе, что ты можешь вернуться на Набу… — выдохнул Энакин. — Почему ты решила остаться здесь? На плнете, где правит Сила… на планете, где можно увидеть джедаев и ситхов прошлых лет. Зачем? — Здесь моя семья, — Падме оставила лёгкий поцелуй на его виске. — И… я… чувствую, что действительно нужна здесь. Энакин что-то прошептал на неизвестном Падме диалекте и повалил свою жену на мягкую травку, нависнув сверху. «Я рад этому», — услышала она голос Энакина в своей голове. «Пап, займитесь этим где-нибудь в другом месте!» — в лично Скайуокерском мысленном эфире раздался возмущённый голос Люка. «Помолчи, Люк! — протянула Лея. — Если ты не отличаешь флирт от кое-чего другого, то…» Энакин решил не дожидаться окончания спора и, поднявшись с земли, направился к ним, активируя свой сабер. А Падме осталась на земле. Она могла наблюдать за сражениями мужа и детей вечность…

***

А на Набу хоронили Падме Амидалу. Как стало известно Королеве Пудже, её тетя была на корабле Вейдера, когда «Палач» был взорван… Члены Альянса Повстанцев до последнего надеялись, что она выжила, но потом тоже устроили свои похороны для Падме.

***

На Татуине Оби-Ван Кеноби стоял и смотрел на звёздное небо. Перед глазами всё ещё были сцены прошлого. Вот они: учитель Оби-Вана Квай-Гон Джин, сам Оби-Ван и Падме встречают юного Энакина Скайуокера. Следом ураганом проходят воспоминания о приключениях Кеноби-учителя и падавана Скайуокера. Потом Война Клонов, зарождение дружбы Энакина и Асоки, уход Тано из ордена. Он вспоминал резкие изменения характера Энакина, объявление о переименовании Галактической Республики в Галактическую Империю, роспуск сената и приказ-66. Словно световым мечом на сердце открывались раны от воспоминаний битвы на Мустафаре, воспоминания о предательстве четы Органа-Соло и родственников Энакина. Те добровольно отдали детей Асоке Тано, которая сказала, что близнецам будет лучше расти с отцом. «А ведь Люк и Лея могли бы одолеть Сидиуса и Вейдера», — подумал Кеноби. Из его глаз скатились две одинокие слезинки.