Чудо над Ренквахой

7-й день Весенних Молний, 390 год круга Молний, 2:24, Роксли Пока мозг тщетно пытался понять, что за звук его разбудил, рука уже нащупала телефон. Тот продолжал трезвонить, пока владелец спросонья наконец ткнул в правильное изображение. — Третий час, Наль! — прохрипел он, садясь на постели и протирая глаза. — Что случилось? Айрис? Мама? — Создатель, Дик! Я тебя разбудил? Прости, — зачастил кузен, как это часто с ним бывало. — Ничего страшного, я уже проснулся. Что у вас случилось? — У нас всё в порядке… — ...Наль! — ...но я звоню тебе не поэтому. Создатель, Дик, тут такое случилось! Всюду об этом пишут! У нас пассажирский самолёт пропал с радаров. Ты понимаешь? Не абы где, а в небе над Талигом! То есть пропал, наверное, раньше, но в полночь должен был приземлиться в Олларии. Сперва писали, что рейс задерживается, но буквально с полчаса назад стало известно, что самолёт пропал. Дик, это такой скандал! Ричард Окделл, он же Дик и единственный кузен Наля, попытался вычленить главное. — Кто летел этим рейсом? — Ой, я даже не знаю. Но явно неспроста сеть так лихорадит… — То есть? Наль, там не было никого из родных или знакомых? — Чур тебя. Нет, к счастью. — То есть ты звонишь посреди ночи, чтобы рассказать последние новости? — Дик наконец-то проснулся и начал закипать. Наль сбился с мысли, но не со скорости выдачи информации: — Нет, конечно! Извини, просто это всё слишком! Я как узнал, так переволновался… Я звоню тебе сказать, чтобы ты туда ни в коем случае не лез! Тётушка Мирабелла с ума сойдет. Обязательно позвони ей утром, чтобы она не волновалась… — Наль. Я в Роксли, — Дик упал на постель, — сейчас ночь, и утром мне на практику. А в конце месяца я сразу поеду домой, — он не удержался и протяжно зевнул. — Или мне уже домой нельзя? — Нет, что ты! Прости, Дик, я просто переволновался. Над вами же пропал. Где-то над Ренквахой. Дик вздохнул, с трудом подавил ещё один зевок. — Ренкваха большая, Наль. Примерно с соседний Бергмарк, только вместо гор — болото. — Ладно, — голос Наля звучал уже спокойнее, хотя всё ещё малость расстроенно. — Я просто хотел предупредить, чтобы ты берёг себя, Дикон. — Спокойной ночи, — попрощался и Дик уронил телефон на край постели. Потом, раз уж проснулся, встал и дошёл до кухонного уголка одноместного номера-студии, чтобы налить себе воды. Попил, зевнул и не удержался: отдёрнул плотную занавеску на окне. Матово переливались рыжие городские огни, вдоль пустых улиц не видно было припаркованных машин, которыми обычно переполнена эта часть города в рабочее время. Мимо тоже никто не проезжал. За сиянием ночного города звёзд было не рассмотреть, не говоря уже о печально известном заповеднике, что начинался с пяток хорн южнее. Никаких падающих небесных тел или зарева на полнеба. — Всё завтра, — Дик вернул занавеску на место и отправился досыпать. По ощущениям он еле успел сомкнуть глаза, когда телефон снова подал голос. Ругнувшись, он перевалился на бок и разблокировал экран. Высвечивались три непрочитанных сообщения в групповом чате, который полностью глушился ночным режимом, и сообщение с экстренного номера. За стенкой что-то с грохотом упало — очевидно, сокурсников тоже разбудили. Телефон снова зазвонил, на этот раз это был руководитель практики Герман Супре. — Окделл слушает. — Подъём, общий сбор в моём номере через пятнадцать минут! Кажется, Наль накаркал. 7-й день Весенних Молний, 7:00, Ренкваха Оперативный штаб обустроили на стоянке около информационного центра — он же магазин, он же исследовательский центр и склад аппаратуры и экипировки. Вдоль и поперёк небольшой асфальтированной стоянки тянулись провода, а вокруг неё на поляне и между деревьев было не протолкнуться от транспорта и людей в форме. Самый край площадки расчертили под посадочную пощадку, сейчас там стояли два небольших вертолета с заглушенными двигателями. За ними небольшой трактор выкашивал поле — непонятно, то ли собирались сажать ещё вертолёты, то ли планировали перегнать машины разных служб, чтобы освободить место вокруг зданий. Они приехали с час назад, но пока только глядели на бегающих и спорящих людей. Хотелось, конечно, узнать что-то поподробнее, но им велели не мешаться под ногами, не сходить с места и следить за групповым чатом. Прибыла колонна машин пожарной службы, вызвав оживление среди студентов, которые наблюдали, как пожарных пытаются приткнуть хоть куда-то, пока стихийно образовавшийся лагерь не примет более-менее упорядоченный вид. — А этих-то зачем столько? — продолжал ныть Контантин. — А ты торфяники горящие видел? Это — только первые ласточки. Как только станет понятно, куда двигаться и размеры бедствия, их станет в разы больше. — Да ладно тебе, вдруг не загорятся? — Молитесь, чтобы так, — сказал Супре с мрачным выражением лица, повертел в руках свёрнутые трубочкой листы бумаги. — Точно всё взяли? Ещё раз проверили? — он оглядел своих подопечных и махнул в сторону информационного центра. — Точка сбора — у начала экскурсионной тропы, рядом со стендом с картой. Там всё объяснят подробно. Если коротко, наша задача — провести поисковые группы по выделенному сектору. Каждый получит один из участков, где мы успели поработать за последние два месяца. За пределы выделенного сектора не выходим. В лес не лезем, к трясинам не приближаемся — на сложные участки поведут местные специалисты. Маршрут разработаете с учётом пожеланий закреплённой за вами группы, копию маршрута перед выходом отдадите мне. Ваше дело — водить их по своему участку, желательно максимально плотно прочёсывая территорию. Слушаю. — Какие ограничения по времени? Это же год можно бродить… — Пока ограничений нет, но зона поиска будет постоянно сужаться. Планируется запускать дроны, по снимкам нейросеть и специалисты определят вероятные места падения, куда и будут доставляться вертолетами оперативные группы. Как только поиски завершатся — вас эвакуируют. — А можно мне участок за центром? Парни рассмеялись, а Супре сделал глубокий вдох. — Константин, крушений самолётов в радиусе хорны от исследовательского центра аппаратура не зафиксировала. Также, если помните, на территории близ центра действует система видеонаблюдения и датчиков. Тут все проверят и без вашей помощи. Да? — он кивнул следующему. — Уже известно приблизительное место? — В радиусе получаса лёта от точки, где самолёт последний раз засекали. — Это… много? — Дик переглянулся с остальными. — Да, это много. Но круг поисков будет сужаться — вокруг Ренквахи развёрнуты и другие штабы, так что заходить будем со всех сторон. Пока мы прочёсываем самые глухие места, подтянется авиация и продолжится сбор информации с систем слежения. Связь будете держать через военную спутниковую систему: с вами пойдет специалист, который будет передавать ваши координаты или вызовет помощь по необходимости. Если не выйдете на связь в установленное время, за вами вышлют спасательный вертолёт. Старайтесь максимально придерживаться маршрута. Через тринадцать–шестнадцать часов обещают данные с какого-то спутникового радара, но пока их получат, обработают и расшифруют, пройдёт время. Да и разрешение там оставляет желать лучшего. С вертолётов осмотрят самые непроходимые районы, людей же направляют туда, где иных данных ждать неоткуда. Помните, ваша задача — провести специалистов по маршруту. Всё остальное они сделают сами. Ладно, если вопросов больше нет, идем к точке сбора. Там вам выдадут всё необходимое. — Как-то неспокойно на душе, можно мне мой родной PDW-57 для храбрости? — протянул Анатоль, когда Супре отошёл ответить на звонок, и его сразу же поддержали: — Гаусс-пушку и вперёд! Дик особо не разбирался в компьютерных играх, в которых зависали сокурсники — у него на это времени не было, слишком рано пришлось начать подрабатывать, чтобы содержать себя и помогать матери. Играми увлекалась Эдит, и мать всё грозилась ввести почасовое пользование компьютером, а он и персонажей-то помнил лишь парочку — все с плакатов, которые висели в комнате сестры. Купив первый смартфон, он несколько раз наугад пробовал устанавливать популярные игры, но в итоге остался гордым виртуальным котозаводчиком. Так что он плохо представлял, что представляет собой упомянутое оружие и насколько оно пригодилось бы здесь и сейчас. А вот маму лучше поставить в известность сразу, пока есть время. Дик отошёл в сторону и набрал номер в надежде, что она уже не спит, готовит девочкам завтрак перед школой. Пока он говорил с матерью, успокаивал, прощался, к штабу подкатила очередная колонна грузовиков, судя по цвету, армейских. Оттуда выскочили люди в чернильно-чёрной форме, за минуту построились, как на плацу, и после недолгого инструктажа с кем-то из местных двинулись в сторону туристической тропы. За спиной у Дика тихо свистнули. — Вы гляньте. — Это вообще кто? Я думал, пригонят кого попало, из тех, кто поближе. — Вот тебе и попало. Очень так неплохо, я бы сказал. — Ага. Ты на лица глянь — это, похоже, вообще не наши. Новоприбывшие расположились на краю опушки за зданием центра, а из-за угла уже появилась следующая колонна военных, с лицами и цветом мундира попривычнее. — Я знаете что подумал? — сказал Константин уныло. — Похоже, проводники пойдут замыкающими и будут из последних сил догонять свою группу… 7-й день Весенних Молний, участок 20В, Ренкваха На болота надвигались сумерки, заметно похолодало. Вместо вечерней дымки в воздух поднимались тучи комаров и гнуса. Всего полчаса назад делали привал, во время которого Дик в очередной раз облился репеллентом, а вот — снова пищат и лезут, даже несмотря на противомоскитные куртки и шапки. — Кажется, я понял, почему эти места считаются непроходимыми, — Дик ещё не всех научился различать по голосам, но этого запомнил: Жермон Ариго, иммигрант из Эпинэ. Не настолько смугл, как Хуан Суавес, конечно, но так может быть потому, что Ариго последние годы жил и служил инструктором на севере Талига, во всём остальном же он был типичным южанином — открытым и говорливым. Он нес дрон и кучу аккумуляторов к нему. Следом шёл сослуживец Ариго, Ойген Райнштайнер, типичный северянин из анекдотов: умён, педантичен и молчалив. Сразу за Диком, наступая на пятки и не давая сбавлять темп, следовал молчаливый кэналлиец. На обеденном привале Дик на всякий случай извинился, что идёт недостаточно быстро и иногда замедляет их продвижение. — Мы взяли хороший темп, — ответил тот. — Но всё же стоит поторопиться. Если выжившие всё же есть, времени у нас не так уж и много. — Вы думаете, есть шанс? — Шанс есть, и неплохой. — Спорно, — возразил Райнштайнер, но кэналлиец не стал ввязываться в дискуссию. Сам Дик не знал, что думать. Конечно, надо надеяться на лучшее, да и матушка обещала молиться и ему советовала. Однако если самолёт упал, какой вообще шанс, что от него останется хоть что-то целое, не говоря уже о людях? О самолётах Дик знал только то, что из пассажирских авиалайнеров с парашютами не прыгают. Кажется. Но Райнштайнер рассуждал о векторах и скоростях, и прочих условиях, и ни разу не прозвучало категоричное «разобьётся в лепёшку». Так что, может быть, шанс все же есть? Была середина ночи, напомнил он себе, а значит, тут вообще царила темень непросветная. Болота. Теряющий скорость и высоту авиалайнер. Сомнения вернулись. — Не сегодня, так завтра утром найдем, — Ариго похлопал кэналлийца по плечу. — Получим данные спутников, поработает авиация, а на обработку материала, думаю, пустят все ресурсы. Дик смешался, глядя на них и не понимая, с чего такие нежности. — У вас там был кто-то близкий, вы поэтому здесь? — спросил молчавший до сих пор Давенпорт у Суавеса. — Я здесь по приказу соберано, — коротко ответил тот. Не стал отрицать прямо. Дику сделалось жутко. Как он не подумал об этом раньше? — Нам повезло с участком, — сказал Дик, чтобы немного ободрить Суавеса. — Он длинный и сравнительно узкий, тянется среди трясин и вдоль озёр в северной части. Так что не придется прочёсывать каждую квадратную хорну, а ответвления неплохо покрывает дрон. Дня за четыре должны уложиться, если не сбавлять темпа. О том, что озёра тут большие, а трясины — глубокие, он предпочёл умолчать. — Тогда не будем рассиживаться. Рюкзак уже к обеду казался неподъёмным, но Дик упрямо шёл вперёд. Как штатский, он шагал практически налегке, остальные же были военными и с лёгкостью несли помимо палаток и пайка другую экипировку. Ну да он не задохлик какой, справится. Время от времени он начинал на ходу оббивать палкой ближайшие заросли, памятуя о змеях и надеясь, что созданного ими шума хватит, чтобы тех распугать. Он продержался неплохо до самого вечера, когда остановились на ночлег на поросшей редкими деревьями кочке, достаточно большой, чтобы подвесить спальные места для пятерых мужчин. Каждый занялся своим делом. Ариго в очках виртуальной реальности и Райнштайнер с планшетом в защитном чехле в последний раз за день запустили дрон. Давенпорт сверил с Диком их координаты и отчитывался по спутниковому телефону. По похожему говорил с кем-то по-кэналлийски Суавес. Дик, оставшись не у дел, набрал более-менее сухих веток и соорудил маленький костёр, жалея, что слишком темно, и нельзя сфотографировать редкие растения. За несколько месяцев практики он отослал сотни фотографий Айрис, и в конце концов та пообещала надеть ему на голову горшок от маминой бегонии, когда он вернётся, потому что совершенно одинаковые фотографии совершенно одинаковой травы съели в ее смартфоне всю память. Ничего-то она не понимала. — В новостях ничего нового, — объявил Давенпорт, положив трубку. — Ещё пять минут, — попросил бергер. Кэналлиец тоже заканчивал разговор. Когда все собрались у костра, Чарльз рассказал, что пришли данные со спутникового радара по северо-восточной окраине болот и части окрестностей Расанны. На них самолёт или следы его приземления не обнаружили. — Значит, продолжаем поиски, господа, — заключил Ариго. — Какой у нас план на завтра? — Если постараться, можно успеть дойти до «островов» — цепочки холмов к западу от Нижнего, это самое крупное озеро тут, — Дик развернул карту и показал примерный маршрут. — Скорее всего, дальше будет уже не так сухо, поэтому стартуем сразу на болотоступах. На том и порешили. Когда все улеглись, Дик проверил москитные сетки и улегся в свою гамак-палатку. Хорошо, что он всегда брал с собой беруши: Дик любил природу, но любить её под звон сотен тысяч комаров было решительно невозможно. 8-й день Весенних Молний, 06:00, участок 20В, Ренкваха Утро началось слишком рано, тело ломило, и Дик решил, что в следующий раз поедет на природу по возможности с обычной палаткой. Пока разводили костёр и разминались, Давенпорт передавал в штаб планируемый маршрут на день. Дик, с трудом распрямив плечи, с завистью наблюдал за Суавесом — вот кому, казалось, ночёвка не доставила никаких неудобств. — Есть новости, — сообщил Давенпорт, привлеченный запахом шадди, который приготовил невозмутимый кэналлиец. — Получили снимки с другого спутника, который вчера пролетел чуть ближе к нам, следов самолёта всё ещё не обнаружено, но зато заметили следы задымления. Группам в этом секторе, в том числе и нам, надлежит быть предельно внимательными. При заметных признаках пожара — докладывать и уходить. Все оживились. Вот же оно! Что ещё могло гореть в глубине болот по весне? Ещё жара толком не началась, а ночами и вовсе было зябко. Но если пожар начался от взрыва… Дик оглянулся на Суавеса, и ему стало жаль его: виду кэнналиец не подавал, продолжал делать своё дело, но что при этом творилось у него на душе? Целый день под ногами хлюпала болотная жижа, писк насекомых и бесконечные трели птиц сводили с ума. Сгустившаяся с утра хмарь рассеялась только к вечеру, понемногу переходя в наползающую с востока темноту. Дик смотрел вслед запущенному дрону и размышлял, ведется ли запись с камеры: за время практики эту местность они уже успели более-менее обследовать, и получить видео других участков было бы здорово, пригодилось бы для его диплома. В конце концов он спросил Райнштайнера, и тот пообещал предоставить копию, если данные не засекретят. Уже совсем стемнело, когда они добрались до крайнего холма-«острова», за которым начиналась целая группа рельефных формирований, расположенных вдоль берега озера Нижний (когда-то озеро называлось Нижний что-то-там, но на современных картах сохранилась только первая часть названия). Озеро было одним из крупнейших на территории Ренквахского заповедника, и где-то недалеко от берега, на самом большом из «островов», заканчивается их маршрут. Осталось всего-ничего: прочесать все кочки и холмы по пути к этой точке. Плохо было то, что с «острова» на «остров» не перепрыгнешь, а между ними простиралось болото, изрядно замедлявшее движение. Вся надежда была на дрон Ариго, аккумуляторы которого теперь попеременно стояли на зарядке. Если они пойдут прямо, а по полхорны вправо и влево територию покроет камера дрона, то должно получиться споро. Чудо ещё, что они до сих пор не набрели на местную крупную живность. За исключением бобра. Глядя на появившиеся будто из ниоткуда пистолеты, Дик вспомнил вдруг, что вообще-то ведёт солдат, а не профессоров из дружественного университета. Бобёр, похоже, решил не связываться, и стороны благополучно покинули место предполагаемого конфликта. Давенпорт убрал телефон и поспешил к костру, вокруг которого, овеваемые спасительной дымовой завесой, сгрудились остальные жертвы насекомых. — Есть новости, господа, — он развернул карту их участка. — Снимки с воздуха. Установлена территория пожара, и зона возгорания находится где-то здесь, — он неуверенно очертил западный мыс озера, к которому они направлялись. — В какую сторону горит? — хмуро уточнил Ариго. — Пока что от нас. Как я понял, исключительно благодаря ветру. — А значит, это в любой момент может измениться. — Мы уже близко, — Суавес не сводил глаз с ближайших холмов. — И каков приказ? Дик снова вспомнил, что имеет дело с военными, и прислушался. — Двигаться к этому месту и попытаться произвести сьёмку местности с дрона, не приближаясь к огню. При смене ветра или угрозе личному составу немедленно отходить. — Смену ветра мы скорее почувствуем по запаху, так что причин для волнения пока нет, но предлагаю немного сократить время ночных дежурств. Дик непонимающе посмотрел на Райнштайнера, оглянулся на других и понял, что что-то упустил: — А я? Я же тоже могу… — У нас приказ, Рихард. К тому же от вашей бодрости и внимательности днём зависят, может быть, все наши жизни. Не волнуйтесь, уж с такой мелочью мы и сами в силах справиться. Дик устыдился, что не подумал об этом раньше. Нашёлся турист! С заткнутыми ушами точно всё проспал бы. Он взъерошил волосы и откашлялся: — Простите. Но я правда тоже могу дежурить! А ещё тут такое дело, — он забрал карту у Давенпорта и прочертил линию от их сегодняшнего лагеря до предполагаемого места возгорания: — Здесь напрямую мы не пройдём. Лучше забрать левее и по дуге, по холмам и параллельно берегу, максимально используя возвышенность. Промежутки между ними заболочены и ещё не успели просохнуть к лету. Так что по холмам в любом случае должно быть быстрее. — Хорошо, — согласился Райнштайнер. — А теперь всем отбой. Завтра будет сложный день. Но сложному дню предшествовала длинная ночь. Дик вертелся в своём подвесном спальнике, клял комаров и учащённое сердцебиение. По ощущениям было далеко за полночь. Отчаявшись заснуть, Дик выбрался из спальника и принялся рыться в рюкзаке в поисках репеллента и фляжки с водой. Краем глаза он наблюдал за Суавесом. Тот сидел у костра, но взгляд его был направлен на холмы. Искомое все не находилось, и Дик переместился к костру; оправдываясь, пожаловался: — Никак не усну. Комары. Суавес хмыкнул, не глядя выудил из собственного рюкзака фляжку, бросил через огонь Дику: — Четыре глотка сразу и не дыша. Слишком уставший, чтобы спорить, Дик поднес фляжку к губам. На третьем глотке горло опалило травяной горечью, и он закашлялся. — А теперь спите, — велел Суавес и вновь принялся сверлить взглядом тьму. Дик облился репеллентом и вернулся в спальник. Как уснул, он не помнил. 9-й день Весенних Молний, 9:45, участок 20В, Ренкваха В противовес вчерашнему на небе не было ни облачка, и уже сейчас заметно парило, побуждая скинуть лишнюю одежду на радость местным кровососам. К сожалению, висевшая далеко впереди дымка не имела ничего общего с осадками. Дик старался не прислушиваться к раздражённому бурчанию Давенпорта, но раз за разом на ум приходило услышанное: «Что не разобьётся, то утонет. Что не утонет, то сгорит. А пепел развеет ветер». Утром они утвердили маршрут со штабом и узнали, что зона горения быстро разрастается. К счастью, ветер всё ещё был им на руку, и можно было попробовать приблизиться с наветренной стороны. Двум группам по ту сторону уже пришлось сняться с маршрута и эвакуироваться. Когда в воздухе почувствовалась гарь, Ариго сбросил рюкзак и достал свежий комплект аккумуляторов. Они вчетвером сгрудились вокруг планшета, пытаясь рассмотреть детали видео, передаваемого с камеры дрона. — Вот тут, Герман, — попросил Райнштайнер, — ещё западнее возьми, к тем деревьям, и снижайся до тридцати бье. Сперва Дик решил, что у него просто рябит в глазах. Но по мере приближения дрона к указанному месту стало понятно, что движутся не кочки, а вполне человеческие фигуры, пускай и ужасно грязные от болотной жижи. Чем ниже опускался дрон, тем в больший ажиотаж приходили люди внизу. Давенпорт громко требовал координаты, пытался выяснить численность обнаруженных и тихо ругался, когда никто не отвечал. Райнштайнер резко попросил не мешать Ариго, кторый управлял дроном. Дик, точно завороженный следил по видео на планшете, как дрон опускается почти на высоту человеческого роста и начинает «прыгать» вверх-вниз, потом резко дает задний ход, отлетев на десяток бье, и снова «прыгает». — Я дал понять, что их заметили, и показываю, в каком направлении двигаться. Возвращаюсь, — пояснил Ариго. Райнштайнер то хмуро следил за изображением на планшете, то вглядывался в темнеющее небо. Суавес достал из рюкзака простенький яркий пистолет и несколько больших красных патронов, одним зарядил пистолет, остальные рассовал по карманам. После кивка Райнштайнера выстрелил в воздух. Ну конечно, сигнальная ракета! Ещё одно подтверждение, что люди рядом, и ориентир, в какую сторону двигаться. Деревья на этих холмах росли довольно редко, и красный огонёк должен быть заметен издалека. — Если кто-нибудь. Испортит прямым попаданием. Мою птичку. Или вспугнёт на неё стаю местных уток. Я буду очень. Очень. Зол, — проинформировал их Ариго. Суавес переглянулся с остальными и засунул ракетницу за пазуху. Наконец жужжание дрона послышалось совсем близко, и вскоре Райнштайнер привычно поймал спикировавший аппарат. Ариго длинно выдохнул и снял очки. — Я показал им на ближайший холм. Надеюсь, они поняли. Дику хотелось бежать вперёд, но реальность вносила свои коррективы. До холма они дошли только спустя два часа. Навстречу к ним с земли поднимались уставшие люди, кругом раздавались крики радости и плач. Кто-то закричал: «Хуан!» и кинулся кэналлийцу на шею. Давенпорт диктовал в телефон координаты, Райнштайнер и Ариго потрошили рюкзаки, извлекая аптечки, еду и питьевую воду. Дик бросился помогать. А еще через полчаса в небе раздался гул лопастей. 11-й день Весенних Молний, 9:45, Роксли Константин, который в первый же день умудрился сломать руку и растянуть связки на ноге, успел излить в групповой чат всю боль и ужас, так что разговор сразу перешёл на тему «что ТАМ?» Дик честно ответил, что не знает подробностей, и вручил однокурснику небольшой пакет с не одобряемыми больницей, но милыми сердцу гостинцами. Заодно обрадовал известием, что практику сворачивают, и завтра с утра все возвращаются в Найтон. Он не успел выйти из палаты, как в групповой чат прилетела фотография чипсов и бутербродов с подписью «Дик — лучший!» Теперь предстояло найти Суавеса, чтобы вручить тому заказанный обед. Больничный коридор оглашали вопли. Неужто какой-то любитель сериалов поставил громкость на максимум у себя в палате? Чуть поотдаль Дик заметил две темные тени, вольготно устроившиеся по бокам от одной из дверей, за которой набирала силу драма. По-кэналлийски он ничего не понимал, кроме уже слышанного имени «Росио», но Дик до последнего малодушно надеялся, что голос Суавеса ему лишь чудится — разве стал бы сдержанный кэналлиец повышать голос на девушку? — Да заходите, не волнуйтесь, — приветливо сказал кэналлиец в черной униформе, что сторожил дверь. — Там у них прямое подключение с Кэналлоа, вы не помешаете. Дик очень в этом сомневался, но выглядеть трусом в глазах кэналлийцев не хотелось, потому он решительно постучал и заглянул внутрь. Он и вправду никого не потревожил: единственное спальное место было отгорожено от входа тканевой ширмой, за которой и происходили разборки. На стук из-за перегородки вышел Суавес. Выглядел он неважно. — Хуан, кто там? — раздалось из-за ширмы, и все посторонние звуки стихли. — Ты куда? — Обед принесли, — пробормотал тот, заглядывая в принесённый Диком пакет, по очереди повертел в руках йогурт, апельсин и шоколадку, отложил шоколадку и шагнул за ширму. — Всё как заказывали: фрукты и йогурт, полезно и питательно. — Ты издеваешься?.. Хуан, я жрать хочу. Где мое мясо? — Дорита, вам врач пока не велел. Придется немного потерпеть. — Терпеть, пока вы всё слопаете? Не будет такого! — там, на острове, женщина показалась Дику в руках Суавеса достаточно хрупкой, и он совсем не ожидал такого командирского голоса. — Я требую нормальной еды! Справедливость и равенство! Свободу ласточкам!.. Хуан, не смей уходить, я ещё не закончил! Не заставляй меня вставать!.. Суавес выскочил из-за ширмы, подхватил Дика под руку и вытащил из палаты. Как-то совсем это не было похоже на сцену счастливого воссоединения, которую Дик застал там, на болоте. До жути грязная, худая, со ступнями, обмотанными рукавами от куртки и с потрясающе синими глазами, она вцепилась в кэналлийца и все повторяла: «Хуан, Хуан, Хуан». Наверное, разжать хватку смогли уже только в больнице. Сам Суавес выглядел вымотанным и постаревшим за эти пару дней. — У вас всё хорошо? — решился спросить Дик. Тот кивнул, вытащил контейнер с едой из пакета, который принес Дик, и ткнул вилкой в жаркое. — Пару дней переждать, когда снова можно будет нормально кормить, и тогда уже… дорита сменит гнев на милость, — он с удовольствием прожевал кусок мяса. Кажется, он действительно находился здесь с момента высадки из вертолёта. — У меня у самого от одного вида больничной каши начинается расстройство желудка. Дик хмыкнул и достал термос. У него не было хороших зёрен под рукой, но всё же он постарался воспроизвести «правильный шадди для гостей» по маминому рецепту после того, как Суавес прочувствовано выдохнул в трубку слово «шадди». Так они и сидели на стульях в дальнем конце коридора, пока Суавес наслаждался обедом. — Вы же тоже из старых семей, да? Окделл? Дик пожал плечами: — В семье отца были герцоги в прошлом, пару имён, наверное, можно найти в учебниках по истории. Но после развода родителей и до самой его смерти мы не общались. Так что, боюсь, из меня такой же благородный потомок, как из коровы — морисский жеребец. — Вы — единственный сын? Говорят, в некоторых родовитых семьях из круга в круг умирают все мужчины в поколении, кроме одного-единственного сына. Умирают по разным причинам — из-за войны, болезни, несчастного случая… Слышали о таком? — Я как-то больше историями про лесную нечисть и рыцарей в своё время увлекался, — извинился Дик. — Но, думаю, если такое происходило несколько поколений подряд, закономерность уже давно заметили бы и даже попробовали что-то предпринять. А почему вы спрашиваете? — Младший сын… моего нанимателя наткнулся на дневники одного из далёких предков аж из круга Скал, он описывал родовое проклятие, что выкашивало семью раз в четыреста лет. И, судя по всему, оно до сих пор действует. К этому времени семья уже похоронила двух сыновей, осталось всего двое. И тогда младший взялся решать проблему радикально — он слишком любит брата, чтобы позволить ему умереть. Дик слушал с интересом. — И как, решил? Это же проклятие, тут какие-то особые заклинания нужны. Даже если они сработают, скажешь не то слово или ударение не в том месте сделаешь — и ударит в ответ. — Если бы ударило, — Суавес прислонился затылком к стене и расслабленно прикрыл глаза, — мы бы уже знали. А значит, на какое-то время решил. Если повезёт, лет на четыреста. Не забивайте голову, дор Рикардо. — А вы не обзывайтесь. Какой я вам дор? — Привыкайте. Информацию о вас запросили ещё утром. Так что готовьтесь к благодарности на самом высоком уровне. — Я делал всё то же, что и остальные, — Дик вытянул ноги и скрестил руки на груди. — Орден мне ни к чему, а вот премия была бы кстати, — он мечтательно зажмурился. — Дейдри в следующем году поступать, хорошо бы в столице. — Мгм, — поддакнул Суавес с закрытыми глазами и зевнул. — А почему вы так кричали, когда я пришёл? Мне сказали, что вы на связи с Кэналлоа… А не может быть, что близкие, ну, будут не рады, что она выжила? — С чего вы взяли? — удивился Суавес — кажется, искренне. — Это они так радовались. — А звучало так, будто её с радостью прибили бы, — пробурчал Дик. Суавес фыркнул. — Не волнуйтесь, семья не пыталась её убить. Вот вернёмся в Кэналлоа… — протянул он почти мечтательно, и Дик решил, что раз шутит, значит, всё действительно должно быть в порядке. Суавес снова зевнул и поудобнее устроился на стуле: — Отдохну чуток. Разбудите меня через час, я представлю вас дорите. Спустя час Дик, оглушенный, сидел на скамейке у больничного крыльца и любовался небом, цветочками на клумбе и счастливыми людьми вокруг. В самом деле, отчего бы им не радоваться, ведь такой замечательный день. Вон мужик в костюме достает огромный букет роз из машины — с таким только к любимой женщине и являться. Дик на мгновение задумался, но возвращаться с цветами было бы глупо. А ведь он вправду хотел как лучше. Когда Суавес попросил принести ему жаркое на обед и что-нибудь лёгкое для дориты, Дик не поленился позвонить матери. Шоколадку взял самую чёрную, йогурт содержал пребиотики, что бы это ни значило, и сроки проверил на упаковке, как велела мама. Шоколадка досталась Суавесу, йогурт и апельсин, вне всяких сомнений, не смогли заменить вожделенное жаркое. Впрочем, впечатление он умудрился испортить не только этим. А вот не надо было испуганно коситься на Суавеса, когда дорита вскинула бровь и нахально спросила: «Нравлюсь?» Дорита Росио, как почтительно называл её Суавес, выглядела неважно. Но по сравнению с тем, что Дик успел заметить на болоте, пока Суавес не сгрёб её в охапку… В ушах у Дика звенело, голова немного кружилась. Дорита была не так молода, как показалось тогда под слоем грязи, — лет тридцать. Она не обладала популярной нынче кукольной красотой, ее черты были резкими, как и ее манеры. Но тем не менее Дик, как ни старался, не мог выкинуть ее из головы. Он отвесил себе мысленную оплеуху. Дорита совершенно очевидно была птицей не его полета, особенно если принять в расчет её манеру распоряжаться, круглосуточную охрану у дверей одноместной палаты и кэналлийский спецназ на месте аварийной посадки... Да и видный мужик в костюме как из рекламы в глянцевом журнале наверняка пожаловал к ней. И не один, а в сопровождении охраны. Дик и сам не понимал, что на него нашло, не иначе расстройство от неловкого знакомства затмило разум, но когда мужик с букетом приблизился, он спросил: — И не страшно с таким веником разгуливать? Мужик окинул Дика высокомерным взглядом, но отчего-то изволил остановиться. Охранники замерли в полушаге за его спиной. — Отнюдь, — ответил он с препакостнейшей ухмылкой. — Но даже если меня отходят этим веником, я ни за что не упущу возможность сунуть его ей в лицо первым. У Дика начинало крепнуть мнение, что скверный характер Росио — результат ее своеобразного окружения. И всё же Дик счёл необходимым предупредить этого придурка: он ни минуты не сомневался, что отходить мужика охапкой роз Росио сможет запросто, да так, что его потом самого лечить придётся. — Если вы к дорите Росио, она немного не в настроении, — сказал Дик, делая вид, что рассматривает бархатцы на клумбе. Мужик вздохнул, присел на скамейку, положив рядом букет. — Знаю я, Хуан уже доложил. Сказал, что кому-то пришло в голову прийти к ней с апельсинкой и йогуртом, — мужик хохотнул, а Дик почувствовал, как начинают гореть уши и жар постепенно переползает на щёки. — А ты, стало быть, Ричард Окделл? Меня зовут Карлос. Дик сердито выдохнул и пожал протянутую руку. Подумаешь, какие все умные. Между прочим, розы — это банально и скучно. — Ей сейчас почти ничего нельзя из того, что можно в ближайшем магазине купить, — пробурчал он и добавил: — У меня мать — диетолог. — Уверен, чуть позже она непременно оценит. Вот только сочувствия ему не хватало. — Посмотрим. — Дик не хотел грубить. Хотелось поскорее распрощаться и пойти уже собирать вещи. Им забронировали билеты на утренний поезд до Найтона, где на следующий день была назначена встреча с куратором. Придётся крутиться и решать свои проблемы, и можно будет наконец-то выкинуть из головы всю прошедшую неделю и глупые расстройства. — Удачи, Ричард Окделл, — сказал Карлос с непонятной интонацией. — Уверен, она всем нам ещё пригодится. Дик махнул рукой на прощание и поплёлся в сторону остановки. До отеля ехать было минут двадцать, но автобус оказался переполнен, и жужжащий в кармане телефон он проверил лишь однажды, скинув входящий звонок от Наля. К тому моменту, как он добрался до нужной остановки, экран телефона уже мигал сообщениями о нескольких неотвеченных звонках. Похоже, Наль желал сообщить что-то важное, потому что, не дозвонившись, он забросал Дика ссылками в мессенджере. Он ткнул пальцем в последнюю. «Карлос Алва, наследник соберано Кэналлоа, прибыл в Талиг с незапланированным визитом». Фотография была свежей, Дик узнал и костюм, и его владельца. И пошел проверять остальные ссылки. «Скандал в благородном семействе. Причина дебоша в дурном характере или гормональной терапии без сопровождения психолога?» «Сколько стоит сменить пол в клиниках Норуэга?» «Секретариат соберано снова хранит молчание». «Обратима ли операция по смене пола? Поклонницы Рокэ Алвы в трауре. Подпишите петицию». В последней статье над текстом поместили фотографию. Дик судорожно потыкал в неё, чтобы увеличить, но вместо этого сохранил на телефон. Выругался, открыл галерею и приблизил изображение. Черты были немного резче, но глаза — взгляд остался тем же. Он… или теперь она… возвращалась в Кэналлоа после операции по смене пола. А самолёт потерпел крушение над Ренквахой. Но разве это не значит, что всё это было зря? Или Суавес прав, и проклятие удалось обмануть, ведь, ударь оно по Рокэ Алве между небом и землей, не выжил бы никто. Дику стало зябко. Что же они такое откопали в архивах, что он бросился на другой конец материка приносить себя в жертву? И зачем Суавес рассказал об этом Дику? Только ли потому, что он тоже из старой знати? Но он на самом деле не общался с семейством отца после развода, и доступа к семейным архивам у него не было. Разве что покопаться на чердаке, куда лет десять назад перекочевали оставшиеся после отъезда отца книги и документы? Мать не пожелала их разбирать, но и выбросить не решилась. Только найдёт ли он там что-нибудь? Над головой послышался шум лопастей, и Дик проводил взглядом вертолет. Небо было густо-синим. Совсем как… …Стены в палате были серыми, и на их фоне её кожа казалась особенно тонкой. Бледность оттеняла поразительную синеву глаз. Дику всё время казалось, будто частью он остался там, в палате. Хорошо, что вещи почти собраны. Возможно, ему стоит выехать, не дожидаясь утра. А ещё нужно запретить Налю пересказывать ему новости и сплетни. Пророчить неприятности у кузена выходит исправно.