Воссоединение

      – Ненавижу вас, ненавижу! – с истошным криком парень рухнул на пол как куль тряпья и затрясся в рыданиях, захлёбываясь слезами.       Джинн смотрел в его сторону с ужасом, но, получше настроившись на когда-то прочную ученическую связь с ним, внезапно уловил не ненависть, а горечь и обиду. Конечно Кеноби чувствовал себя преданным и брошенным, ведь его учитель решил отказаться от него в пользу обучения Избранного – мальчика, которого они нашли на миссии всего пару дней назад.       – Ты сломал Оби-Вана.       – Быть не может.       – Правда? Взгляни.       Дуку равнодушно обвёл семнадцатилетнего падавана взглядом.       – Его зависть и ревность его сломили, это недостойные чувства для джедая. Я брал его в падаваны, чтобы его потенциал не пропал, но он ещё капризнее тебя. Он должен быть благодарен, что Совет вообще позволил ему быть джедаем.       – Зачем ты взял его, если не собираешься доучивать?! – не выдержав, взорвался Квай-Гон. – Я был готов снова принять его, но ты встал между нами, а теперь хочешь его бросить!       – Я должен обучить Энакина, этот мальчик Избранный, он куда важнее для Галактики, чем некогда покинувший Орден ребёнок.       Джинн отшатнулся от бывшего учителя, смотря на него почти с ужасом, и снова перевёл взгляд на рыдающий кулёк. Оби-Вана очень хотелось просто обнять, сказать ему, что всё будет хорошо. После Мелиды-Даан Дуку попросил Совет разрешить ему обучать Кеноби и получил разрешение. Теперь же отказался продолжать обучение некогда спасённого падавана, чем сломал его. Казалось, совсем.       Квай-Гон потянулся к нему через связь, не надеясь, что будет контакт, но к его удивлению юноша вдруг перестал всхлипывать и замер, а затем осторожно поднял глаза. Джинн никогда не видел эти – всегда кристально ясные – голубые глаза потухшими. Даже после Мелиды-Даан в мальчике оставался свет, сейчас же Дуку словно нажал на выключатель.       – Ты отказываешься от Оби-Вана? – не прерывая зрительный контакт с Кеноби, спросил у старшего джедая Джинн.       – Ради обучения Эни, – хоть никто и не мог видеть его кивок, граф кивнул.       Падаван издал задушенный всхлип и уткнулся в свои ладони. Его плечи снова затряслись, но на этот раз юноша не издавал ни звука.       – Почему никто, кроме тебя? – еле оторвался от сгустка горя Квай-Гон.       – Никто не возьмёт, либо Совет не позволит.       – А тебе позволит?       – Уже позволил.       – Отлично. Тогда я возвращаю себе своего падавана!       Он почувствовал на себе два изумлённых взгляда.       – Давай формальности отложим хотя бы на два часа, сейчас всё равно с этим нет у вас сил возиться, а я заберу Оби-Вана в свои комнаты уже сейчас. Хорошо?       Дуку, отчего-то похлопав глазами как заправский филин, кивнул, и Джинн быстро очутился рядом с плачущим падаваном. Голубые глаза с неверием и робкой надеждой впились в него. Квай-Гон сел на колени и крепко прижал Кеноби к себе, заключая в объятия как в крепость. Оби-Ван ответил на объятия, отчаянно всхлипнув, и послал по старой ученической связи волну благодарности.       Подождав немного, рыцарь-джедай потянул юношу вверх и, поддерживая его, повёл в свои комнаты, пока весь Храм не сбежался на отрицательные эмоции. На полпути Кеноби споткнулся и чуть не упал, но надёжные руки прежнего – и будущего – учителя крепко держали его.       – Мастер Джинн, – робко позвал Оби-Ван.       – Да, Оби?       Тот вздрогнул от этого ласкового обращения, и Квай-Гон придвинулся к нему поближе.       – Спасибо… После того, что было…       – А что было, падаван?       Кеноби снова вздрогнул.       – Моя неспособность открыться и пережить прошлое, чтобы стать достойным учителем, лишили меня лучшего падавана, которого я не смог понять из-за своих… из-за своей замкнутости.       Джинн помнил, как опоздал, как Совет сказал ему, что Кеноби уже взял в свои падаваны граф Дуку. И как бежал изо всех сил, чтобы успеть сказать мальчику, что хотел снова быть его учителем, просто не успел рассказать об этом Совету. И как Оби-Ван плакал, узнав, что бывший мастер его ни в чём не винил. Квай-Гон помнил то чувство, которое возникло у него, когда Дуку повел Кеноби в другую сторону, всё дальше и дальше от прежнего учителя. Так себя чувствовали родители, когда их малышей забирали на обучение в Храм. Ведь они знали, что им не суждено когда-нибудь воссоединиться со своим дорогим чадом.       Мастер ввёл юношу в своё жилище и запер дверь. К ситхам их всех, у него есть два часа, чтобы привести Оби в порядок, собраться с мыслями и приготовиться сорвать голос в намерении забрать Кеноби в свои падаваны раз и навсегда. Иронично, что четыре года назад Оби-Ван готов был в лепёшку расшибиться, лишь бы великий и неприступный Квай-Гон Джинн взял его в свои ученики.       – Душ там, – он подтолкнул своего падавана в нужную сторону. – Голоден?       – Эм… нет… мастер Джинн, – Кеноби мялся, не решаясь что-то сказать. Годы обучения у Дуку нанесли свой отпечаток на него, и мастеру Джинну это не нравилось. Это он имел твёрдый характер, чтобы спорить со своим учителем, Оби-Ван же был мягкой податливой глиной. Джинн надеялся, что он всё ещё остался глиной.       – Ну-ка, Оби, что с тобой? Совсем забыл, что можешь мне рассказывать всё?       – У меня спина болит, это из-за королевы Набу, я сам даже плащ не сниму, – зажмурившись, быстро проговорил парень.       Квай-Гон хмыкнул и дёрнул его за косичку.       – Ты был у целителей?       – Да, мне нужно немного времени, чтобы восстановиться, – приоткрыв один глаз, ответил Кеноби.       – Так мне у Декса еду заказывать? – обняв его за плечи, мастер направился в сторону душа.       Оби-Ван тихо угукнул, потом остановился и обнял Квай-Гона, смущённо пряча красное лицо у него на груди.       – Мой падаван, – улыбаясь, Джинн прижал его к себе.       – Учитель, – шмыгнул носом юноша. – Как же я рад.       – А как рад я, – прошептал мастер в его волосы.