Чертова дюжина

      Сквозь приоткрытое окно проникала ночная прохлада, и спертый воздух спальни постепенно выветривался. Вместе с ним исчезало мучительное ощущение удушья. Рядом, забывшись глубоким сном, лежал муж, размеренный храп которого за годы совместной жизни перестал быть поводом для бессонницы. Усталость после очередного полного забот дня давила на плечи, словно надгробная плита. Тем не менее, Полетта вот уже битый час ворочалась с боку на бок в попытках уснуть.       Виной всему был он. Властный, грубый, наглый. Уголовник, что немаловажно. Узнай кто из знакомых, ее бы тут же заклеймили позором. Впрочем, на их месте она поступила бы так же. Раньше, а теперь… Теперь Полетта ничего не могла поделать с тем, что мужчина, преследовавший ее вечерами по темным улицам, добившись внимания и расположения, вероломно поселился в мыслях.       Раздраженно вздохнув, она перевернулась на спину и уставилась в потолок, подсвеченный огромным баннером с соседнего здания. Несмотря на освежающий душ, принятый по возвращении домой, кожа по-прежнему горела в тех местах, которых касался Хэнк, нос улавливал фантомный аромат его тела, а на языке ощущался вкус жадных поцелуев. В таких условиях даже при всем желании Полетта была не в силах перестать мысленно возвращаться в пропитанный страстью номер обшарпанного мотеля.       Сердце норовило выскочить из груди, когда она впервые подошла к потертой двери с номером «13», который слабо поблескивал в тусклом свете мигающих ламп. Вплоть до того момента логика противостояла желанию, разум спорил с чувствами. Однако стоило только коснуться костяшками темного дерева, наступила тишина. Остался лишь лихорадочный пульс, стучащий в висках. Лишь паника, в мгновение очистившая голову. Лишь инстинкты, твердящие одно: «Беги!»       Полетта переживала подобное из раза в раз, находясь наедине с Хэнком. Он усыплял ту сторону ее личности, что была помешана на контроле и планировании, что помогала действовать здраво, и выманивал наружу нечто импульсивное, податливое, слабое. Одурманенная его уверенностью в себе, властью в жестах и голосе, она не только могла, а хотела подчиняться. Поэтому несгибаемая, холодная и черствая Полетта чудесным образом перевоплощалась в хрупкую, женственную и игривую Полли. Неизменным был лишь страх. То походящий на оглушающий крик, от которого вибрировали кости, то затихающий до едва различимого шепота, он оголял нервы и обострял все прочие чувства, вынуждая бурно реагировать и с упоением отзываться на каждую, даже грубую, мужскую ласку.       Встречи всегда назначал Хэнк. Негласное правило, которое в действительности всех устраивало. Тем не менее, вместо безропотного согласия он получал в ответ слабое, но постоянное сопротивление. В такие моменты его голос становился ниже, требовательнее, глубже, вызывал мурашки и дрожь внизу живота. Да, Полетта помнила об опасности. Но Полли нравилось балансировать на грани. Потому что впервые за много лет она снова ощущала себя живой, а не погребенной под весом навязанных обязательств. Вновь стала желанной и свободной. Капля безумия – а Полетта воспринимала свою интрижку именно так – взбудоражила ее блеклый мир и раскрасила его яркими цветами. Слишком соблазнительная перемена, чтобы от нее отказаться. Как и сам Хэнк.       Коснувшись кожи на запястье, лежащем поверх одеяла, Полетта закусила губу. Воспроизвести в памяти события сегодняшнего вечера и свои эмоции не составляло труда.       – Полли… – Хэнк как обычно произнес ее имя так, словно в нем было нечто неприличное, а затем, стоило переступить порог номера, нетерпеливо притянул к себе.       Она не успела и словом обмолвиться: губы тут же попали в плен, и ее вовлекли в настойчивый, страстный, долгожданный поцелуй. Пальцы сами собой разжались, и сумка, заполненная методичками, с грохотом рухнула на пол. Послышался хлопок закрывшейся за спиной двери. Сосредоточенная на вкусе чужих губ и языка, Полетта тут же забыла о посторонних звуках и опустила ладони на оголенные мужские плечи. Ощутив рельеф мышц под кожей, она шумно выдохнула, наслаждаясь возрастающим возбуждением, а после скользнула вверх к крепкой шее.       Влечение к Хэнку с трудом поддавалось контролю даже на расстоянии, а уж когда он находился рядом… Полетта не знала, что умеет хотеть так. Муж давно не вызывал ничего, кроме раздражения. А в окружении выбрать было не из кого: только зачуханные университетские профессора и непутевые студенты. К тому же у нее было слишком много обязанностей, чтобы найти время на романы. По крайней мере, так всегда казалось. Однако с появлением Хэнка выяснилось, что требовалось лишь встретить мужчину сильнее самой себя. Если бы не это, сейчас ее рот горел бы в лучшем случае от мексиканской еды на ужин. Внешняя же привлекательность имела второстепенное значение.       Дернув наверх шелковую блузку, заправленную в строгую юбку-карандаш, Хэнк принялся на ощупь разбираться с небольшими застежками. Получалось ловко, но он все равно плюнул ближе к концу и просто рванул материал в разные стороны. Пуговицы разлетелись, шелк сполз вниз по рукам. Полетта прерывисто втянула воздух сквозь приоткрытые губы, почувствовав влажный язык на шее. Следом вжикнула молния, и юбка, до сих пор плотно обтягивающая бедра, оказалась на полу рядом с блузкой. По линиям стройного тела и островкам кружевной ткани, прикрывающим самое любопытное, скользнул жадный обжигающий взгляд, заметив который Полетта пришла в беззвучный восторг.       Она всегда следила за своим внешним видом, а также за внешним видом членов семьи. Знала, как важно производить хорошее впечатление в мире, где, как известно, встречают по одежке. Отглаженные рубашки, ровные брючные стрелки, начищенные ботинки, аккуратный маникюр, чистые уложенные волосы, элегантные украшения... Кроме того, благодаря безупречному вкусу ей удавалось выглядеть не только ухоженно и моложаво, но и дорого. Полетта не спрашивала, но не сомневалась, что Хэнка в первую очередь привлекло именно это. Тот едва ли страдал от недостатка женского внимания, но она была не просто очередной пассией. Золотой трофей, которым можно похвастаться перед друзьями и любоваться, чтобы поднять самооценку. Полетта знала это и не имела ничего против. В конце концов, ее собственная мотивация в отношениях с Хэнком была ничуть не благороднее.       С ним же требовательность к собственному внешнему виду приобрела новые грани. Важно стало выглядеть не просто опрятно и статусно, а женственно, соблазнительно, сексуально. В некотором смысле наряжаться для Хэнка было глупой идеей: рядом с ним одетой она оставалась не более пары минут. А вот приобрести несколько новых комплектов белья – другое дело. И, безусловно, каждый потраченный цент того стоил.       Справа послышалась возня и неразборчивое бормотание, так что против воли пришлось вынырнуть из омута будоражащих воспоминаний. Аккуратно выщипанные брови сошлись к переносице, на лбу проступили морщины недовольства. Раздраженно фыркнув, Полетта откинула одеяло в сторону и села, опустив голые ступни на паркет. Электронные часы на прикроватной тумбе показывали начало второго, и она мысленно отругала себя, прекрасно зная, что завтра ждет ранний подъем и длинный рабочий день. Пора было спать. И выкинуть Хэнка из головы.       Обернувшись в хлопковый халат, Полетта вздохнула и направилась к двери, ведущей из спальни в хозяйскую ванную. Сначала опустила под струю теплой воды раскрытые ладони, затем ополоснула лицо. По ногам тянул легкий сквозняк, из-за чего кожа покрылась мурашками, но щеки в отражении по-прежнему окрашивал румянец. Жар струился по венам, и тело жаждало участия в новом сексуальном марафоне, хотя совсем недавно Хэнк постарался, чтобы довести ее до изнеможения. Удивительно, что раньше удавалось жить без всего этого годами, а теперь приходилось сходить с ума уже через несколько часов.       В прошлом потеря контроля неоднократно портила Полетте жизнь. Наученная горьким опытом, она прекрасно понимала, на какие риски шла в этот раз. Вот только почему-то ни логика, ни страх не помогали пересилить безумное вожделение. Внутренний голос упорно настаивал, что пришло время пожить в свое удовольствие. И стоило только попытаться пойти ему наперекор, в памяти как назло всплывал Хэнк и все те постыдно развратные, но, как оказалось, до неприличия приятные действа, которые происходили за дверью номера «13».       Разумеется, в семейной жизни супругов Дорси присутствовал секс. Дочь тому подтверждение. Однако Полетте не нужно было ни много, ни часто. К тому же у нее в приоритете всегда стояли более важные вещи, чем удовлетворение банальной физиологической потребности, которое и удовлетворением то не назвать. Так что от Хэнка она ничего не ждала: похоть управляла решениями в моменте, без привязки к мысли о том, что Полетта получит по итогу и получит ли вообще. Какого же было ее удивление, когда Хэнк продемонстрировал, каким может быть секс на самом деле.       – Встань на колени, – велел властный голос, вырывая из объятий сладкого трепета, вызванного жарким поцелуем.       – Что?       Она ясно помнила, какие противоречивые чувства испытывала, оказавшись обнаженной перед Хэнком в первый раз.       – Встань на колени, – повторил он, лаская изящную шею.       – Это еще зачем? – Полли, которая секунду назад думала, что ей послышалось, опешила и отстранилась, насколько позволяли сильные мужские руки.       Хэнк ухмыльнулся.       – Мне правда нужно объяснять?       – Я не об этом, – если бы щеки еще не горели, то в этот момент зарделись бы. – Я таким не занимаюсь.       Муж никогда не то, что не настаивал, но даже не просил. Как и она. Интимная жизнь четы Дорси и в лучшие годы ограничивалась забегом на короткую дистанцию в миссионерской позе.       – Неужели?       В глазах Хэнка мелькнул озорной блеск, губы растянулись шире, обнажая зубы, и Полли вновь вспомнила, что перед ней хищник. Он крепко обхватил ее за подбородок и вовлек в очередной голодный поцелуй. Можно было бы посчитать, что на этом вопрос исчерпан, однако влажное прикосновение продлилось не дольше пары секунд. Отстранившись на несколько дюймов, Хэнк скользнул пальцами свободной руки по мягким губам, протолкнул их между ними, пока Полетта жадно хватала воздух, а затем, не успела она возмутиться, коснулся набухшего от возбуждения клитора. Из груди вырвался стон, колени предательски подкосились, но довольно скалившийся Хэнк не позволил упасть. То усиливая давление, то ослабляя, он не отводил взгляд от лица Полли, в то время как та все чаще прикрывала веки. Она не сразу осознала, что непроизвольно задвигала бедрами, зато мгновенно распознала назойливое желание ощутить Хэнка внутри.       – Все еще хочешь спорить? – прошептал он с выражением триумфа на лице.       Без сомнений, если бы в этот момент Полетта не лишалась последних крупиц самообладания, она бы с удовольствием так и поступила. По крайней мере, попыталась.       – Не хочу, но, – она закусила губу и попробовала опустить голову, чтобы спрятать стыд от чужих глаз, но Хэнк крепче сжал ее челюсть. – Хэнк, я не…       Полетта не признавалась в собственных слабостях, поэтому не могла выдавить из себя правду: дожив до своего возраста, она имела до смешного малый опыт в оральных ласках.       – Мне плевать, че ты делаешь или не делаешь с другими, – его пальцы двинулись дальше, и Полли жалобно заскулила, когда они коснулись входа, но вернулись на исходную, стоило ей дернуть тазом. – Я покажу, что нравится мне. Узнаю, что нравится тебе. И если вдруг возникнут возражения, когда я с тобой закончу, возможно, я их выслушаю. А пока делай, как говорю. Поняла?       Необходимость оставлять за собой последнее слово зудела под кожей, требовала взбунтоваться, однако вкрадчивый, уверенный мужской голос вкупе с надломленной похотью волей зародил новое для Полетты – достаточно настойчивое и пылкое, чтобы пойти у него на поводу – желание повиноваться. Так что она кивнула.       – Скажи «да», – выдохнул Хэнк ей в губы и наконец-то проник пальцем внутрь распаленного тела.       Мышцы рефлекторно сократились, импульс удовольствия пронзил нервную систему, грудь поднялась от резкого и рваного вдоха. Мысли путались, губы немели, но Полетта добровольно включилась в игру, так что осознавала необходимость соблюдать правила.       – Да, – простонала она, поскольку момент совпал, разумеется, не случайно, с новым толчком.       – Умница, – словно вознаграждая за послушание, Хэнк двинул пальцем еще несколько раз, а после накрыл рот Полетты своим, скользнув языком между зубов и заглушив поцелуем последовавший стон. – А теперь встань на колени.       Пусть усиливающееся вожделение кипятило кровь и неизбежно стирало рамки приличий, ощущение неловкости пробивалось на поверхность. Пока колени упирались в шершавый выцветший ковер, лицо пылало, а пальцы дрожали, расправляясь с ремнем и ширинкой. Подцепив ткань за края, Полетта потянула ее вниз вместе с бельем, замерев на мгновение, когда открылся вид на внушительную эрекцию. Она подняла глаза в ожидании, но на этот раз вместо словесных указаний Хэнк лишь кивнул в знак одобрения. Похотливая, плотоядная улыбка, тронувшая его губы, заставила почувствовать себя неумелой и нескладной девочкой-подростком, впервые оказавшейся перед обнаженным мужчиной. Тем не менее, необходимо было действовать. Поэтому она постаралась вспомнить все, что когда-то делала, о чем читала или слышала, и нервно сглотнула.       Аккуратно обхватив ствол у основания, она лизнула кончик языком, описала крохотную окружность, а после постепенно увеличила радиус. Повторив эту манипуляцию несколько раз, чуть сжала губы, то вбирая головку в рот, то почти отпуская. Она все еще дрожала, но теперь сомневалась, причина в возбуждении или волнении. Признаться, Полетта даже на первом собеседовании чувствовала себя гораздо более уверенно.       – Слишком нежно, Полли, – с усмешкой прозвучало сверху.       Вдруг Хэнк, до сих пор стоявший почти неподвижно, махнул бедрами. Не слишком сильно, но достаточно неожиданно, чтобы Полетта инстинктивно отодвинулась и случайно поджала челюсти, царапнув чувствительную кожу зубами. Как следствие, послышалось негромкое шипение.       – Ты сам сказал, – заметила она в ответ, невинно захлопав ресницами, словно действовала сознательно, и ее оплошность вовсе не являлась таковой.       Черт знает, откуда в ней вновь проснулась дерзость, но Хэнка это, казалось, ничуть не рассердило. Напротив, он как-то лукаво и азартно ухмыльнулся. А затем вновь направил член к ее губам, положив руку на затылок. В этот раз Полетта была готова.       После пары слабых рывков амплитуда стала увеличиваться. Спустя еще несколько тактика изменилась: вместо того, чтобы раскачиваться самому, Хэнк ощутимо, но не больно сжал волосы Полли в кулак и начал управлять движениями ее головы, будто в руках находилась марионетка. Той оставалось лишь удерживать равновесие, схватившись за его бедра, и прикрыть глаза, сосредоточившись на иных органах чувств.       Могла ли она подумать, что ей понравится грубое проникновение в рот, толчки в самое горло и, главное, отсутствие контроля? Нет, но ей действительно нравилось. А еще вкус, запах, звуки. Особенно тяжелое дыхание Хэнка и приглушенные, редкие, но невероятно возбуждающие стоны. Пусть это Полетта ласкала его, а не наоборот, но она ощущала, что и сама заводится сильнее.       – М-м-м, – протянул Хэнк, уложив ее на пахнущие хлоркой простыни и скользнув по складке между бедер. – Полли, ты вся течешь.       – Пошляк, – слетело с припухших губ, пока она убирала пряди своих волос со лба, на котором выступили капли пота.       – Еще какой, – хохотнув, согласился Хэнк и, разведя в сторону ее согнутые колени, расположился меж ними.       Прикосновения ловкого горячего языка сводили с ума, заставляли метаться, комкая в руках простыни, забывать о необходимости дышать, кусать губы в попытках сдержать крики. Полетта не помнила себя такой, от чего приходила в восторг и в ужас одновременно. Неужели она оставалась лишена этого всю жизнь?       С мужем не происходило ничего подобного. Когда-то давно он привлекал ее физически, даже, наверное, возбуждал, но это не шло в сравнение с тем сексуальным напряжением, что искрило между Полли и Хэнком. И он, безусловно, никогда не был в постели таким, как Хэнк. Властным, диким, необузданным, словно ураган.       Вскоре после начала их бурного романа, в номере «13» не осталось ни одной неиспользованной горизонтальной поверхности. Кровать, кресло, стол, комод, пол… Даже узкая тумба при входе, на которую влезала разве что ваза с искусственными цветами, в конце концов, конечно, благополучно разбитая. Впрочем, в какой-либо поверхности они нуждались далеко не всегда. Например, сегодня при встрече Хэнк прижал Полетту прямо к входной двери.       К тому моменту, как осталась в одном нижнем белье, она уже была мокрой. А он уже был твердым. Яростный толчок, и Хэнк скользнул внутрь, впечатав Полетту в дерево. Хрипло простонав, она ощутила, как ей сдавили горло. Под крепкими пальцами Полли почувствовала свой учащенный пульс, поняла, что доступ кислорода затруднен, и на секунду оцепенела. Мгновение, и все стало ощущаться гораздо острее, а о страхе уже напоминал лишь тоненький, едва различимый голосок. Глупо, но в объятиях Хэнка она теперь почти полностью забывала об опасности, хотя тот порой позволял себе чрезмерную грубость, пару раз оставлял синяки и, бесспорно, в любой момент мог с легкостью свернуть шею.       Каждый раз, когда тело врезалось в хлипкую дверь, та жалобно скрипела, словно вот-вот слетит с петель, но они сменили положение, только когда Полетта пожаловалась на отбитую поясницу. Тогда Хэнк перенес ее на кровать и, откинувшись на подушки, посадил сверху. Полли облизнула пересохшие губы, наклонилась, инициируя желанный поцелуй, а затем задвигала бедрами. Ее короткие ногти чуть царапали вспотевшую кожу на широких мужских плечах, а зубы, на этот раз действительно специально, прикусили его нижнюю губу. Хэнк призывно прорычал, дернул Полетту чуть выше на себя и поймал ртом набухший розовый сосок. Покрутив его языком, затем повторил за Полли: использовал зубы, и вырвал из ее груди очередной стон.       – Скажи, что нравится, когда я трахаю тебя, – произнес Хэнк, лизнув ореол и сжав в ладони вторую грудь.       – Хэнк, – Полетта смущенно хихикнула.       Время от времени он придумывал что-то в таком роде и велел ей озвучить. Когда это произошло впервые, показалось, что подобное просто сильнее заводит мужчину в постели. Однако дело было в другом. Не в самих фразах, а в том, что их говорит она. Говорит, хотя считает грязными, слишком неприличными. Говорит, потому что он требует. Хэнк, безусловно, наслаждался властью над Полеттой не меньше, чем она – подчинением ему.       – Говори, – настаивал он, проводя влажную дорожку вверх по горячей коже до самой шеи.       Но Полли молчала, позволив себе немного поиграть в неповиновение, с любопытством предвкушая, каков будет его следующий шаг.       – Сейчас, – твердо прозвучало у самого уха, после того как Хэнк облизал мочку.       Он поймал ее взгляд, чуть сощурившись. Это означало, что лимит неподчинения исчерпан.       Полетта ласково обхватила лицо Хэнка ладонями и, удерживая зрительный контакт, выдохнула ему прямо в губы, несмотря на стеснение:       – Мне нравится, когда ты трахаешь меня.       Удовлетворенно ухмыльнувшись, он смочил ладонь слюной, несколько раз провел по стволу, а после, сдвинувшись ниже и заставив Полетту прогнуться в пояснице, вновь заполнил ее собой, врываясь мощными и быстрыми рывками.       Еще раз ополоснув лицо в тщетной попытке избавиться от жара воспоминаний, Полетта набрала в стакан воды и достала из ящика таблетку снотворного. Уж оно-то должно было помочь. Вернувшись в спальню, она сняла халат и юркнула обратно под одеяло, стараясь вести себя как можно тише. Меньше всего сейчас хотелось отвечать на дурацкие вопросы случайно разбуженного мужа. К счастью, тот как обычно ничего не заметил и все так же беззаботно сопел, оставаясь в неведении о похождениях и непристойных мыслях супруги. Которая под действием лекарства освободилась от навязчивых видений и наконец-то крепко уснула.