В ГЛУБИНЕ ТВОЕЙ БЕЗДНЫ

Чимин смотрел на бьющуюся в экстазе толпу. Ночной клуб опять был полон под завязку. Чимину выступать только через полчаса. Поэтому он сидел у барной стойки и медленно попивал виски, который ему плеснул бармен. Тот давно не спрашивал у Чимина, чего он хочет, потому как Омеге все равно, какой вкус у алкоголя. Чимин пьёт любой. Сейчас Омега одет неброско: неизменные рваные джинсы, которые он носит в любое время года, отмораживая себе зимой коленки, и любимая белая футболка. На самом деле у Чимина таких целый гардероб. Самых простых и дешевых. Дорогое у Чимина только кружевное бельё. Что Омега может такое носить, Чимин узнал здесь, в клубе. Когда он пришел первый раз и попросил взять его в ночную подтанцовку, на него никто особого внимания не обратил. Худой, измученный, с тусклыми волосами и с кепкой, натянутой по самые глаза. Но когда он снял верхнюю одежду и начал двигаться под музыку, то владелец клуба загорелся и популярно объяснил Чимину, кем тот сможет у него работать и сколько зарабатывать, и что именно Чимину нужно для этого сделать. Омега выслушал и попросил дать ему небольшой задаток, затем он не на долго отлучился. Когда Чимин вернулся, то никто не узнал его в ярком Омеге, который был одет в черную полупрозрачную рубашку и обтягивающие кожаные штаны. В ушах Чимина мягко колыхались достающие до плеч серьги, на губах сиял блеск, а глаза были подкрашены темным карандашом. Омега встал к шесту и станцевал так, что отработал не только задаток. Впоследствии выступления Чимина привлекли в клуб такой поток клиентов, что хозяин смог вывести своё заведение на новый уровень. С каждым днем слава Чимина росла. Он начал покупать себе дорогую одежду и парфюм. Парфюм был тяжелым, а одежды на нем становилось всё меньше. Всё чаще на Чимине можно было увидеть лишь короткие шорты и цепочки на голое тело. Иногда Омега добавлял чокер и полупрозрачную майку. Неизменные каблуки на которых он танцевал вокруг шеста, завершали образ. Чимин позволял клиентам трогать себя, завлекая в свои сети, но за возможность пользоваться своим телом он установил очень высокую цену. Однако когда Чимина "распробовали", то цена вопроса уже не стояла. Его считали невероятным. Роковым. В его взгляде всегда скользило нечто неуловимое, что заставляло умирать от желания и хотеть этого Омегу до зубного скрежета. Альфы платили за это шикарное тело баснословные суммы, а получив доступ, с остервенением имели его. Имели по-разному. Иногда до синяков на запястьях. Но чтобы не происходило с ним, Чимин нес на себе некую печать достоинства и отстранённости. Тот свет, который он в себе имел, было сложно погасить. Поэтому Чимину приходилось всё увеличивать и увеличивать количество часов проведенных в руках похотливых Альф. Но не все Альфы относились к Чимину как к шлюхе. Некоторые пытались одаривать Омегу не только подарками, но и проявлением заботы. Подарки Чимин возвращал, а к остальному проявлял полное равнодушие. Были, конечно, и те, кто просто пользовался его телом. Они трахали Чимина грубо и даже пускали по кругу. Только Чимин даже в такие моменты был выше этого. Он выгибался и стонал, был мягким и доступным. Но недосягаемым. В глубине его глаз было что-то такое, что видел только он сам. Что видел внутри себя Чимин, знал один только Тэхён. Потому что и был виновником. Каждый раз смотря на Чимина, Альфа помнил о своём предательстве. Они оба помнили. И возможно, именно об этом и думали, когда вместе возвращались домой по ночным улицам города. Оба молчали, потому, как говорить было не о чем. Потому, как сказанным было ничего не вернуть. *** Тэхён смотрел на то, как Чимин готовится ко сну. Кровать Омеги стояла у стены, тогда как Тэхён спал на диване у окна. Ну как спал. Коротал очередную бессонную ночь. То же самое делал и Чимин. Они оба могли часами смотреть в потолок и молчать. Каждый думал о своём. Каждый пытался не думать друг о друге. Но, чтобы они не делали, между ними всегда вставал тенью тот, кого ни Чимин, ни Тэхён вспоминать не хотели. Потому что им обоим было больно. Этот вечер не отличался от предыдущих, кроме, пожалуй, того, что Чимин вернулся домой гораздо раньше обычного. Омега устал. Закончив своё выступление, он отклонил все предложения и, игнорируя голодные, устремленные на него глаза разгоряченных Альф, вернулся в гримерку. Там выцепил меняющего его на танцполе Омегу и попросил передать хозяину, что он берет себе отгул. Омега вытаращил на него глаза. Чимин никогда не брал отгулов. Он не болел, не уставал, был словно красивая и дорогая гоночная машина, которая не требует отдыха. Но сегодня Омега впервые сломался. Или что-то в нем. В итоге Чимин пришел домой раньше, чем Тэхён пошел его встречать. — Что-то случилось? — спросил его Альфа, открыв дверь квартиры. — Меня затрахали, — грубо ответил ему Чимин. Вот и думай теперь. В прямом или переносном смысле. Между тем, Тэхён давно предлагал Чимину не только с таблетками завязать, но и работу сменить. Попробовать найти другой способ держать свою ауру тёмной, или хотя бы найти себе одного единственного, кто сможет стать достойным спонсором. Однако, Омега тогда ответил, что много лиц это даже плюс, потому как они размываются в одно сплошное пятно, и их гораздо проще тут же забыть. Вот об этом Тэхён сегодня и думал, смотря на то, как Чимин выходит из душа, садится на свою кровать и достаёт пакетик с белыми кружочками. И Альфа решился задать вопрос: — Скажи мне. Неужели ни один из тех Альф, что сходят по тебе с ума, не оставил след в твоей душе? Не был ласков с тобой? Не хотел подарить тебе блаженство? Хоть один. Чимину даже вспоминать не нужно было. — Никто. — А… Чонгук? — Ты разве забыл, что в мой первый раз Чонгук взял меня силой? Я до последнего верил, что он этого не сделает. Но он смог. Он сделал это на глазах у всего гарема. После той ночи я больше никогда ничего не чувствовал. Зато научился очень талантливо притворяться. Тэхён опустил голову. Это он был всему виной. Это он сломал этому Светлому жизнь. Сделал моральным калекой. Пусть и не своими руками, но его вина неизмеримо больше. Как же он сейчас ненавидел себя за это. Он должен искупить. Дать возможность этому Омеге хоть раз, хотя бы однажды, почувствовать то, чего он был достоин. Был достоин, но так ни от кого и не получил. Тэхён пошевелился. — Тогда позволь мне показать тебе, какой может быть близость. Я хочу, чтобы ты смог хоть что-то почувствовать. Хотя бы раз. — Это невозможно, — Чимин всё ещё держал пакетик с таблетками в руках, но так и не открыл его. — Доверься мне, — негромко сказал Тэхён. — Я разучился доверять, — Омега поднял голову и посмотрел на того, кто очень хорошо знал, о чем именно говорит Чимин. Тэхён не отвел взгляда. — Я научу тебя этому заново, — с этими словами Альфа встал со своего дивана, подошел к Чимину, наклонился и накрыл мягкие губы Омеги своими губами. Чимин застыл. Это же Тэхён. Тот, кто и был виновен в том, что с Чимином случилось. Тот, кому Чонгук поверил больше, чем своему супругу. Чимин отстранился. Тэхён не удерживал его, он просто погладил Омегу по голове, зарываясь пальцами в его волосы. И было в этом жесте столько нежности, а в глазах — обещания заботы, что у Омеги защемило сердце. На него так ещё никто, кроме родителей не смотрел. Но это было на столько давно, что он уже и забыл, как нуждался в этом. Он и сам не знал, как смог прожить всё это время с ледяным осколком, которое пронзило его сердце насквозь. Чимин очень хотел, чтобы кто-то этот осколок вытащил, а рану залечил. Наверное, это настолько явно промелькнуло в его глазах, что Тэхён без труда все считал. Он подвинулся чуть ближе, взял лицо Омеги в свои тёплые ладони, заглянул ему в глаза и снова утянул в поцелуй. Как много Альф ловило стоны с этих губ. Как много рук держало это гибкое тело. Но никогда ещё Чимин не чувствовал столь трепетного желания сделать ему, Чимину, хорошо. Показать приятную сторону близости. Не ту, когда тебя берут, а когда тебе готовы отдавать и отдаваться. И это было так странно. Непривычно. Удивительно. Остро. Нежно. Абсолютно нереально. И Чимин отпустил себя. Он позволил себе забыть, где сейчас находится. Второй раз в своей жизни он доверился Альфе. И если тот сломает его, то уже навсегда. Тот росток, который проклюнулся в сторону солнечного света, слишком хрупок, чтобы вынести ещё одно предательство. Тэхён же подумал, сможет ли он дать телу, которое познало в этой жизни самое дно, нечто новое? Телу, которое лежало под таким количеством Альф, что с легкостью могло принять ещё столько же. Чимина не нужно было готовить. Но никто и никогда особо и не старался. Его просто брали. На спине, на животе, ставя на колени, хватая грубо за волосы, вбиваясь глубоко и без подготовки. Омега никогда не сопротивлялся. Был гибким, страстным, послушным. Так ярко стонал, так отчаянно отдавался. А сейчас, под ласковыми руками Тэхёна он будто все забыл. Забыл, каким он стал. Сейчас он был похож на того Омегу, который однажды прибыл на бал к Тёмным, чтобы принять участие в празднике. Тем самым, который словно золотая пыльца летал по залу, отдавая всего себя танцу. Тем, кто был так невинен, что даже целоваться не умел. Он как будто в одну секунду отмотал всю свою жизнь назад. Только сейчас рядом с ним был не тот, кого ему выбрала судьба. А тот, кто ему эту судьбу поломал. Это было так неправильно. И так идеально хорошо. Чимин утопал в нежных объятьях Тэхёна и чувствовал, что тот стал для него ближе всех. Ненависти у Чимина к нему никогда и не было. Он её тогда и почувствовать-то не успел. Обида давно прошла, осталось только одно странное чувство. Такое щемящее, такое неоднозначное, что у Чимина пока не было для него названия. Он чувствовал тепло, которое ему пытался передать своими прикосновениями Тэхён. И он принял его. Тэхён мягко его целовал. А затем потянул за шнурки на белоснежной рубашке Чимина и оголил ему ключицы. Альфа не торопился. Они пересеклись с Чимином взглядом, и Тэхён не увидел там неприязни. Он ласково убрал со лба Омеги темную прядь волос и поцеловал его в лоб. Так целомудренно. Едва касаясь. Потом запустил свою ладошку Омеге за спину и начал невесомо поглаживать своими длинными пальцами силуэты лун, которые цепочкой спускались по позвоночнику Чимина. Омега выдохнул. И только потом понял, что он и не дышал совсем. Теперь уже он сам потянулся к губам Тэхёна. Те были очень горячими и невероятно нежными. Совсем не такими, какими должны были быть у Альфы. Когда они разорвали затянувшийся поцелуй, и Чимин с удивлением посмотрел на Тэхёна, тот улыбнулся. — Я всегда жалел, что не родился Омегой, — сказал он. — Я так отчаянно этого хотел… но сейчас, именно сейчас, я не жалею, что я — Альфа. Я жил жизнью, которая давала мне иллюзию, что моя мечта исполнилась. Но это было заблуждение. Тэхён помолчал, вспоминая себя прежнего. Потом добавил: — Я знаю, что и ты мечтал об ином. Однажды ночью, когда тебя мучила очередная бессонница, я проходил под твоим балконом. И слышал, что ты тогда говорил. Ты отправлял эту просьбу небесам, но предназначалась она Чонгуку. Только вот он её так и не исполнил. А я попробую. Ты помнишь, что тогда попросил, Чимин? Той тёмной и безлунной ночью? Помнишь? Чимин поднял на него глаза. Он помнил. Тэхён снял со своей шеи шелковый платок и неторопливо завязал Омеге глаза. — Я не хочу, чтобы ты видел, что это я, — сказал он, — это может всколыхнуть в тебе ненужные воспоминания. Альфа закрепил платок и ласково провел рукой по щеке Чимина. — Ты можешь попросить меня сейчас о чем угодно, и я исполню это, — проговорил он мягко. Чимин вцепился в рубашку сидящего напротив него Альфы. Он колебался. Тэхён его не торопил. И Чимин решился. Он попросил ровно то же самое, что и той ночью, о которой говорил Тэхён. — Подари мне… звезды, — прошептал он. Тэхён снял с Омеги рубашку и положил Чимина на подушки. Прошелся руками по обнаженной белоснежной груди, забрался пальцами за резинку штанов и потянул вниз вместе с бельём. Медленно и неторопливо. Поцеловал в колено, бедро, чуть выше. Он проводил по этому шикарному телу губами и языком, неторопливо, словно пробуя на вкус, а затем быстро разделся и накрыл Чимина собой. И не было там ни грамма пошлости. Там была одна бескрайняя нежность. Тэхён двигался медленно, часто замирал и откидывал голову назад. Он впитывал в себя каждое мгновение. В один момент ему отчаянно захотелось ответной нежности, и Чимин, почувствовав это, поменял их местами. Теперь он был сверху. И он был полностью расслаблен. Не притворялся, не стонал призывно, а тихо-тихо дышал. Так невесомо, едва слышно. Тэхён каждой клеточкой тела чувствовал это дыхание, и оно наполняло его собой. Альфа поразился тому, как всё может быть иначе. Когда тебя наполняют не грубой страстью, а невесомой нежностью. Так, как у Тэхёна никогда не было. Между ним и Чонгуком всегда кипел вулкан страсти. Но сколько бы Тэхён не брал от той связи, ему всегда чего-то не хватало. Его сущность Альфы всегда давала о себе знать. А сейчас Тэхён ловил удивительное чувство единения. А ещё будто это не он был в Чимине, а Чимин в нем. Тэхён распахнул глаза, протянул руку и ухватился за краешек платка, который сполз Чимину на нос, спрятав часть лица. Тэхён поколебался, а затем полностью снял с Омеги шелковую ткань. То, что он увидел, поразило его до глубины души. Чимин улыбался. Сидя на Тэхёне сверху, он медленно покачивал бедрами и, прикрыв глаза, улыбался. Альфа замер. За всё то время, что они пробыли вместе, Чимин не улыбался никогда. Альфа уже и забыл, каким нереально красивым может быть этот Омега, когда его лицо озаряет мягкая и светлая улыбка. Это было непередаваемо прекрасно. Тэхён приподнялся на локтях и потянулся к пухлым губам Омеги. Чимин, словно в трансе, сам наклонился к нему, но не поцеловал, а дотронулся кончиком своего носа до носа Тэхёна. Глаз он так и не открыл. Тэхён же смотрел на него, не мигая. Так близко. Так откровенно. Он видел, как по лицу Чимина пробегают различные эмоции, и среди них не было ни одной тёмной. Только мягкий свет. Свет от белоснежной кожи, свет от пепельных волос, свет от полуприкрытых глаз. Чимин буквально весь светился. Тэхён протянул руку и коснулся кончиками пальцев губ Омеги. Чимин распахнул глаза. Они долго не разрывали зрительного контакта. Чимин продолжал на нем двигаться, но Тэхён не позволил ему так закончить, он перевернулся, укладывая Омегу снова под себя, и, приподняв его ногу, поцеловал изящную лодыжку. Губы у Тэхёна были горячими, а кожа у Чимина прохладной, и этот контраст подарил им обоим незабываемые ощущения. Тэхён вышел из Омеги, потом подтянул его к себе поближе, наклонился и приник губами туда, где только что был сам. Чимин пах одуряюще вкусно. Его природный аромат Омеги, который из-за долгого присутствия в организме вредных препаратов почти пропал, сейчас начал заполнять собой всё пространство. Чимин пах летним дождем, капелькой росы поутру, свежестью вечерней прохлады. Он пах свободой. Он пах счастьем. Тэхён вдохнул этот аромат как можно глубже. И этот аромат наполнил его до краёв. Опьянил. Тэхён почувствовал, что ему большего уже и не надо. Альфа сжал своими руками бедра Омеги покрепче и довел Чимина до пика одним только языком. А потом с нежностью смотрел, как того ещё долго выгибало от полученного удовольствия. Чимин не стонал. Нет. Он просто распахнул широко глаза и, не мигая, смотрел в потолок. Тэхён поднял глаза. Там была паутина, но он увидел своё прощение, а Чимин — звезды. И ни один из них не заметил, как на спине у Омеги, медленно, но верно, почерневшие когда-то луны, снова проступили серебром. Где-то далеко, через разделяющее их пространство, Чонгук резко вскинул голову. Тёмный почувствовал, как Чимин потянулся к свету, а значит ещё не всё потеряно.