В ГЛУБИНЕ ТВОЕЙ БЕЗДНЫ

— Ещё одна татуировка? Когда ты её сделал? — спросил Чонгук. Тэхён опустил глаза и посмотрел туда, куда был обращен взор Тёмного. Альфы стояли у закрытой двери ожидая, когда им разрешат вернуться обратно в спальню Чимина, к которому только что пришел врач. Тот должен был осмотреть Омегу на предмет плохого самочувствия, потому как Чимина сегодня впервые стошнило. Либо он конфет переел, либо его организм таким образом подстраивался под беременность. Обычно, у Светлых с этим проблем не возникало, но беременность Чимина была не простой. Отец ребенка — Демон-полукровка, что видимо, не могло не сыграть свою роль. Альф вежливо попросили удалиться, и они покинули покои. Покинули, но не ушли, нетерпеливо посматривая на дверь. Оба не решались заговорить и молчали. Каждый думал о чем-то своём. Но вот взгляд Чонгука зацепился за короткий рукав рубашки Тэхёна. — Так когда? — повторил свой вопрос Чонгук. Тэхён почему-то растерялся. — Красивая, — повторил Чонгук, подходя ближе и кончиком пальца очерчивая край рисунка. — Что ты видишь? — хрипло спросил Тэхён. — Меч с крыльями и, — Чонгук задрал рукав повыше, — корону. — Но этого не может быть, — выдохнул Тэхён. — Почему? — Тёмный с любопытством посмотрел на Альфу. Чонгук был в прекрасном настроении. После совместно проведенной ночи ему было настолько хорошо, что он буквально плавился в своих ощущениях. Он не был уверен, что все они принадлежат только ему, потому как там явно были отголоски счастья Чимина и тёплая волна Тэхёна. Всё в совокупности заставляло сердце Тёмного стучать через раз. Оно замирало от осознания того, как много он приобрел. И всё это, несомненно, благодаря Чимину. Теперь Чонгук был готов положить к ногам этого Омеги весь мир. И даже подарить своё расположение тому, кого Чимин полюбил. Это теперь не казалось Тёмному сложной задачей. Тем более, он сам тайно этого желал. Его внутренний Альфа был на все сто процентов доволен тем, как повернулась судьба. Он урчал от двойной дозы эйфории, что мешало Чонгуку сосредоточиться и принять свой прежний суровый облик. Губы так и норовили разъехаться в довольной улыбке, которую Альфа едва сдерживал. Мозг отказывался думать, а мысли прыгали с одной на другую. Однако Чонгук не мог не заметить, как странно Тэхён отреагировал на его безобидный вопрос. — Это что-то личное? Я не должен спрашивать? — негромко проговорил он. А у Тэхёна пересохло в горле. — Личное, — еле выдавил он из себя, а затем натянул рукав пониже. Сейчас он не был готов к такому. Только не сейчас. Но не успел Чонгук понять, что происходит, как дверь в покои Чимина распахнулась, и сияющий доктор поклонился сначала Чонгуку, а затем Тэхёну. — Ну как он? — спросил взволнованно Чонгук. — Хочу сообщить вам удивительную новость, — сказал доктор. — В моей практике такого ещё не было, но отрицать свершившийся факт я не могу. Наш Светлый принц настолько удивителен, что сегодня в нем зажглась ещё одна искра. И эта искра принадлежит вам, Ваше Высочество, — доктор склонил голову в ещё более глубоком поклоне перед Чонгуком. — Что? — Тёмный от волнения схватился за руку стоящего рядом с ним Тэхёна. Альфы с недоверием смотрели на врача. В их мире не могло быть и речи о двойной беременности. Магам и одного ребенка было сложно зачать. — Как такое, может быть? — нарушил тишину Тэхён, пока Чонгук пытался переварить новость. — Я не знаю, Ваша Светлость, но нет сомнений, что искры две. Чонгук тем временем отлип от Тэхёна и быстрым шагом направился внутрь, где Чимин неторопливо застегивал пуговки на своей рубашке. Омега выглядел немного растерянным, но вполне довольным. Он тоже пытался осознать. Чонгук пересек разделяющее их пространство и буквально рухнул на колени перед Омегой. У него подрагивали губы. Тысячу лет он был один в этом своём проклятом, но заслуженном одиночестве. Тысячу лет гасил в себе душившую его тоску. Тысячу лет, держался за крохотную надежду, когда-нибудь вернуть себе хотя бы расположение, если не любовь Чимина. Но чтобы вот так! Чтобы Чимин не держал на него зла. Чтобы принял. Чтобы вернул ему Тэхёна. А теперь ещё и подарил ему ребенка. Тёмный протянул руку в немой просьбе. Чимин едва кивнул, и Чонгук с замиранием сердца положил ладонь на его живот. Он закрыл глаза и прислушался. А затем Чонгук увидел её. Маленькую искру, которая явно принадлежала ему. Такая тёплая и родная. Он мысленно потянулся к ней и передал немного своей, наполненной щемящей нежностью, энергии. Искорка засияла ещё ярче. А затем рядом вспыхнула ещё одна, более крупная. Она заслонила собой кроху, будто защищая. Чонгук улыбнулся. Он успел считать, что его искра будет Омегой, и поспешно убрал ладонь, чтобы не пугать ребенка Тэхёна своей Тёмной аурой. Такой мелкий, а уже защищает своего брата. Это будет настоящая дружба. В носу у Чонгука защипало, и он вдруг осознал, что по его щеке поползла слеза. Чимин взял лицо Тёмного в свои ладошки и заглянул ему в глаза. — Ты успел? — Да, успел, — прошептал Чонгук. У него сейчас даже сил говорить не было. Счастье обрушилось так внезапно, а ведь минуту назад он думал, что лучше уже быть не может. Оказалось — ещё как может. И это всё ему. Это всё — его! Чонгук обнял Чимина и спрятал свою голову у того на коленях. К ним мягким шагом подошел Тэхён. — Как ты себя чувствуешь? — с легким беспокойством спросил он у Чимина. — Я счастлив, Тэхён-и. Утраченное когда-то ко мне вернулось. Да ещё и в двойном размере. Теперь мне большего и не надо. Тэхён поколебавшись, положил ладонь на плечо стоявшего на коленях Чонгука и негромко произнёс: — Поздравляю. Чонгук поднял влажные от слёз глаза. Всё-таки он не смог сдержаться. — Это будет Омега. Как и у тебя. Представляешь? — сказал он с тихой радостью тому, кто мог сейчас в полной мере понять все чувства Тёмного. Тэхён представлял. Он очень хорошо представлял. И был по своему счастлив. Они теперь оба с Чонгуком были счастливы. Ровно до того самого момента, пока Чимин не произнес: — Хочу большой, сладкий арбуз. И вот тех хрустящих опарышей, которых мы тогда ели в китайском ресторане год назад. Тэхён, ты помнишь? Тэхён вздрогнул. Он очень хорошо помнил тот вечер. *** flashback *** Чимин задыхался. Застёгнутый на шее чокер душил его, потому как Альфа слишком сильно тянул за цепочку. Он трахал Омегу со спины и тащил цепочку на себя так неистово, что Чимин почти доставал волосами до своей поясницы. Омега был пластичен от природы, но ещё чуть-чуть и он сломается. Мокрые пряди прилипли ко лбу, а во рту пересохло. Он уже давно не стонал, а полузадушено хрипел. Чимину казалось, что того с момента, как Альфа начал истязать его тело, прошла целая вечность. Чимин ненавидел этого клиента. Тот любил входить в Чимина без смазки. И если обычно Омегам она не нужна в момент близости с любимым Альфой, то в других случаях просто необходима. У Чимина не было любимого. Он выбрал одного по зову своей истинности, но полюбить не успел. Теперь никого. Ни одного из тех, кто хотел иметь его тело. А ведь находились те, кто обращался с Чимином довольно ласково. Один из них даже настаивал на том, что бы Чимин бросил выступать в клубе, предлагая взамен вполне обеспеченную жизнь. Только вот заходить в золотую клетку Чимин не хотел. Но и свободой своей давился. Свободой, которая была под завязку наполнена одиночеством. Но эта свобода давала Чимину выбор, и если он по настоящему захочет, то и этого Альфу, который сейчас так яростно вбивается в его тело, он может послать к чертям собачим. Может, но не будет. Было то, что Чимина останавливало. Возможность сравнить. Сравнить, чтобы оправдать. Потому как этот Альфа внешне был чем-то похож на Чонгука. Но если его истинный и причинил Чимину боль, то под влиянием гнева, а этот Альфа был жесток от природы. Сравнивая их, Чимин вспоминал, как Чонгук, немного остыв, брал его уже не так яростно и даже подложил под голову Чимина свою ладонь, что бы Омега не бился головой о жёсткую поверхность. А поставив метку, тщательно её зализал, сдабривая порцией Альфих феромонов. Было больно. Было обидно. Но это не было проявлением природной жестокости Тёмного. Теперь Чимин это понимал. Вина Чонгука бесспорна, но она состояла в другом. После той ночи, когда Чонгук взял его силой, Чимин стал считать себя грязным. Ведь его имели на глазах всего гарема. При свидетелях. А ведь среди них были те, кто ненавидел Омегу лишь за то, что он просто существовал. Если бы тогда Чонгук выместил свой гнев наедине, это было бы не так больно. Потому как именно унижение оказалось намного больнее физической боли. Унижение тогда Чимина и сломало. Омега в тот день понял, что больше не сможет не то, чтобы в глаза кому-то посмотреть, но даже из своей комнаты выйти. После того, что с ним сделал Чонгук, Чимину не было места среди достойных Омег. Даже если бы он тогда вернулся в царство Светлых, за его спиной всё равно бы шептались и жалели Омегу. Чимин этого допустить не мог. Жалеть себя он не позволит. Думать о нем как о падшем Омеге - тоже. Поэтому Чимин и решил уйти в вечность. А когда она его выплюнула в новую жизнь, и после того как он всё вспомнил, Чимин решил, что ему просто необходимо довести себя до той точки, когда ему будет все равно, что о нем думают. Рано или поздно Чонгук его найдет. Найдет и вернет обратно, потому как Чимин и сам хочет вернутся. Вот к тому моменту Чимин и должен быть готов. Готовился он тщательно. Филигранно оттачивая репутацию лучшей шлюхи города. Разве ему в будущем будет больно слышать шепот себе в спину, когда он по факту станет тем, кем его станут нарекать? Правда не так обидна. Да и боли он больше не сможет испытать, когда примерит её на себя не раз. Вот сейчас он её на себя и примерял, задыхаясь под напором Альфы. А тот порой был настолько жесток, что после проведенных с ним ночей Чимин еле ноги передвигал. Тэхён, который приходил к клубу, чтобы забрать и проводить Чимина домой, а в итоге тащил его практически на себе, ворчал и настаивал, чтобы Чимин отказался от этого придурка. На что Омега каждый раз отвечал, что этот клиент не хуже остальных. Синяки на теле ничто по сравнению с тем, что Чимин прятал в своей душе. Эта его душа сначала долго ломалась с пугающим хрустом, а в итоге стала твердой, словно сталь. Нет больше милого Омеги, который любил бегать по полям за яркими бабочками и лакомиться сладкими ягодами прямо с куста. Теперь был новый Чимин. Этот новый уже ничего не боялся. Кроме, пожалуй, встречи с Чонгуком. К ней он был ещё не готов. Где-то на донышке ещё плескалась тоска по Истинному и помнился их первый поцелуй. Умереть не страшно. Страшно ответить на зов Тёмного, наполненный острой тоской. Чимин слышал отголоски того, как Чонгуку без него плохо. И это ломало его самого. А вот смерти Чимин не боялся. Она-то оказалась самой милосердной. Жить гораздо больнее. Как, например, сейчас, когда пользовавшийся его телом Альфа последний раз засадил Чимину как можно глубже и содрогнулся от достигнутого, наконец, оргазма. Альфа отпустил цепочку, и Чимин сломанной куклой повалился на кровать. В эту ночь у Омеги будут ещё два клиента, которые, дождавшись своей очереди, решат взять его одновременно. И всё бы ничего, потому как Чимин и к такому привык, но один из Альф, получая свою порцию удовольствия, прокусит Чимину плечо. Заклеив пластырем рану и подобрав с тумбочки оставленные его клиентами крупные чаевые, Чимин, падая от усталости, будет мечтать только об одном: закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Порция белых таблеток, припрятанная в кармане, позволит ему окунуться хоть ненадолго в серую мглу. Там нет воспоминаний. Только от них Чимин и бежит, потому как только они по настоящему и ранят. Когда, падая от усталости, Чимин выполз из клуба, ему навстречу шагнул Тэхён. — Почему сегодня так долго? Я весь продрог. А у Чимина даже сил говорить не осталось. Сегодня наступил его личный предел. Тэхён, видимо, почувствовал что-то и не стал больше ничего спрашивать. Он щёлкнул зажигалкой, когда Чимин достал пачку сигарет и прихватил одну губами. Омега затянулся. Поднял голову и выпустил струю в тёмное, полное россыпи звезд небо. — Скажи, Тэхён, — проговорил он вдруг, — Чонгук был с тобой жесток? Хоть раз? Альфа помолчал мгновение, перед тем как дать ответ. — Однажды, — сказал он, — в ту самую ночь. Они оба замолчали. Чимину было несладко, но и у Тэхёна была своя порция боли. Эту боль Чонгук хотел тогда Тэхёну причинить. И причинил. Своим брошенным с яростью: «Ненавижу». Это его «Ненавижу», до сих пор звучит у Тэхёна в голове. И никогда он его не забудет. Чимин докурил, и они пошли в сторону дома. Омега еле ноги передвигал, и поэтому Тэхён перекинул его руку через своё плечо, помогая идти. — Сегодня снова был он? Тот клиент? — спросил Тэхён. — Да. — Если ты от него не откажешься, то я сам прибью его однажды в одном из темных переулков. Обещаю тебе. Чимин мрачно усмехнулся. — Я не хочу сегодня идти домой, — сказал он внезапно. — Ты как-то уговаривал меня сходить в ресторан. Так вот — сегодня я готов. Только не в ресторан, а в одну их тех забегаловок, которые торгуют китайской едой. Имею желание скушать чего-нибудь особенно отвратительного. — Ты сейчас серьёзно? — посмотрел на него через плечо Тэхён. — Вполне. Чимин почти висел на нём, но грузом не был, потому как за последние месяцы исхудал дальше некуда. — Опарыши тебе сойдут? — решил пошутить Альфа. — Мечтаю попробовать, — ответил Чимин. Опарыши Чимину, как ни странно, понравились. — Кто бы мог подумать, что кусочек маленького счастья может быть заключен в таком отвратительном на вид лакомстве, — сказал он тогда. И ни один из них не признался в том, что счастьем для Чимина на тот момент была не эта сомнительная еда, а то, что рядом оказался тот, кто может разделить с тобой момент твоего падения.