Фотография

Андрей устало плюхнулся в кресло. “Ну вот и последний концерт” - думал он. “Белые розы белой зимой.” - Здорово я придумал! Надо будет видео тоже так назвать. Олимпийский встречал, как всегда, отлично. Все концерты полный аншлаг! Устал что то я”. Он откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Часы размеренно тикали отмеряя время и плавно погружая в сон. Внезапно, резкая мелодия дверного звонка выдернула из сладкой полудрёмы. “Бля, двенадцать ночи, кому не спиться!” Андрей лениво встал и отправился открывать, теряясь в догадках кто это может быть. Но за дверями никого не оказалось. Обыскав взглядом лестницу, он уже хотел закрыть дверь, но в последнюю минуту увидел на полу конверт. Беленький и чистенький он аккуратно лежал почти у самых его ног. Андрей медленно наклонился, поднял его и, повертев в руках, вернулся в квартиру. Поудобнее усевшись обратно в тёплое кресло он разорвал конверт и неспеша достал содержимое. Это была фотография, самая обычная, сделанная на скорую руку. Но почему, то этот кусочек бумаги, мгновенно, взволновал. Возникшее томление в животе, отозвалось мучительно-сладкой болью в сердце. С фотографии на Андрея смотрел Юра. Он стоял на коленях. Помада была размазана у него на губах. Руки были связаны за спиной и голову, немного запрокинув вверх, держали за волосы так, чтобы он смотрел прямо в объектив. На нем был тот самый концертный костюм в котором, всего пару часов назад, Юра выступал вместе с Андреем в Олимпийском. Белые джинсы были испачканы, а голубая джинсовая рубашка спущена с одного плеча. К сладостному созерцанию Шатунова, такого доступного и покорного, смотрящего снизу вверх, добавился страх. Андрей мгновенно схватил конверт и стал искать нет ли в нем ещё чего нибудь. Но конверт оказался пуст. Он снова, повертел фотографию в руках и увидев на обратной стороне надпись, быстро заскользил по ней глазами: “Твоя “золотая рыбка” сейчас у меня. Думаю тебе стоит немного поделиться той выручкой которую она тебе приносит, иначе “рыбка” пострадает и перестанет сиять на сцене как прежде, а значит и приносить тебе прежние деньги. Советую решить вопрос за эту ночь”. Андрей мгновенно вскочил и бросился к телефону. Набрав нужный номер, пальцы сами собой продолжали отбивать чечётку рядом с аппаратом. Каждый гудок казался неоправданно долгим. Его протяжный звук отзывался ноющей тревогой в груди. Наконец раздался лёгкий щелчок и он услышал долгожданное: “Алло.” Не стесняясь в выражениях и эмоциях, он объяснил ситуацию и потребовал объяснений, почему так называемая “крыша” не работает. Ведь он исправно платит, а тут вдруг появляется ещё кто то и требует деньги. Андрей был очень зол. Слишком многое сейчас было поставлено на карту. Но на том конце его быстро успокоили заверив, что это небольшое недоразумение и его быстро решат. Немного взяв себя в руки, он положил трубку и подхватив фотографию, снова уселся в кресло. Сон, как рукой сняло. Причем не столько от накатившего страха за бизнес, сколько от созерцания доступного и покорного Юры. Фотография притягивала Андрея как магнит. Он снова взял ее в руки. «Юра… Юра Шатунов.”- произнес он куда то в темноту за окном. Андрей рассматривал такие знакомые черты лица, но взгляд невольно убегал к полуобнажённой груди и слегка смазанной помаде. Медленно нарастающее томление в низу живота заставило непроизвольно прикрыть глаза. Воспоминания тут же как картинки замелькала в голове. Вот, он первый раз видит это «чудо», немного похожее на чижа и ещё не совсем понимает, хорошо или плохо, то что Кузнецов, как всегда не послушав его, привез… Да что там просто привез, украл и привез Юру в Москву. Вот он, между делом, наблюдает за этим пацаном и понимает, что мальчик, каким то не понятным образом, буквально магнитит его. Со временем замечает, что парень начинает тянуться к нему, как к авторитету и старшему наставнику, почти всегда используя тактильный контакт. Характер надо сказать у Шатунова тот ещё! Он колючее ежа и не идёт ни на какие уступки. Так что с ним довольно не просто. С другой стороны Разин чувствует, что слегка постаравшись, все же завоевал его доверие. И чем больше проходит времени, чем взрослее Юра становиться, тем сильнее Андрея тянет к нему. Впрочем, это не было для него новостью. Он давно понял, что парни его интересуют так же как и девушки. Он одинаково может влюбится и в девушку и в парня. Открытием для него стало другое, то что со временем Юра занял почти все его мысли, не оставив там места никому. Этот тактильный контакт, который Юрка так любил, все больше и больше сводил Андрея с ума. И он каждый раз заглядывал Юре в глаза, пытаясь понять, что это? Недостаток тактильного контакта детдомовского ребенка и любовь и уважение к Андрею как к старшему наставнику или все-таки нечто большее? Но так всегда и не находил ответа. Дело шло к лету и тело Шатунова все больше обнажалось. А его концертные майки с оголенными сосками окончательно свели Андрея с ума. Однажды зайдя в гримёрку после выступления чтобы уладить кое какие организационные вопросы он застал там Шатунова одного. Что его сильно удивило, так как за Юрой всегда и везде неизменно следовал администратор Аркадий Кудряшов, которого, в своё время, Андрей сам к нему и приставил, и который теперь этим своим постоянным присутствием, просто, бесил Разина. Андрей чувствовал, как все больше и больше начинает его ненавидеть. Когда Разин склонился над стопкой документов, Шатунов беззаботно и как то по особенному нежно, обнял его со спины и положил подбородок ему на плечо. Юра был в одних джинсах и от близости такого желанного полуобнажённого тела у Андрея перехватило дыхание и потемнело в глазах. «Сейчас или никогда! Или Юра ответит на поцелуй или мне придётся объясниться, ” — подумал Андрей. Он хотел повернуть голову и поймать губами Юрины губы, но Шатунов, будто прочтя его мысли, мгновенно убрал руки и отступил в сторону. Андрей повернулся и замер рассматривая Юру. Он был, как всегда растерян и пытался, заглядывая Юре в глаза, найти ответ, как ему поступить. Юрка же наоборот, казалось, наслаждался моментом и слегка склонив голову на бок, одурманивающе ему улыбался. А затем и вовсе ретировался, поудобнее устроившись в кресле, но при этом не разрывая зрительного контакта. В этот раз Андрей решил так просто не сдаваться и двинулся в сторону Юры. Подойдя к нему, он заметил лежащий за креслом лист формата А4. План созрел мгновенно. И не смотря на то, что в этот момент дверь в гримёрку открылась и зашёл Аркадий, Андрей, все равно, наклонился, как можно ближе прижимаясь к Юре и делая вид, что старается достать бумагу, уткнулся ему в шею и, у самой кромки волос, слегка дотронулся до нее губами. Хоть поцелуй был почти невесомым, Юра явно ощутил его. Андрею даже показалось, что он увидел мурашки на Юрином предплечье. Выпрямившись и тряся у носа, ошарашенного Аркадия, заветным листом, Андрей победно произнес: «Достал!» Положив бумагу к остальным документам, он пафосно хлопнул папкой и направился к выходу. Юра перестал улыбаться и теперь внимательно смотрел ему в след. После этого случая, работа как то раскидала их по разным городам. Встретившись же, через время, первое, что Андрей заметил, так это серьгу у Юры в ухе. — Ого! Ты на хера ухо пробил? — Андрей у тебя, что со зрением плохо? Это случилось ещё пару месяцев назад, — вмешался Аркадий. — На хера? — повторил вопрос Андрей обращаясь к Юре и полностью игнорируя Аркадия. — Ты же отказался, когда я попросил тебя это сделать, сказал, что тебя достали эти все побрякушки на шее и на руках? — Это для того чтобы обозначить кто я, — многозначительно и немного с вызовом ответил Юрка. А Андрей, так опять, ничего и не понял. Что именно Юра хотел этим сказать? То что он гетеросексуал, так как на языке сексуальных меньшинств именно это обозначает серьга в левом ухе. Или же наоборот, он просто перепутал ухо и хотел донести до Андрея совсем противоположное, так как гетеросексуалы по большей части уши не бьют, да и он сам сначала отказался это делать. Как бы там не было, отношения между Юрой и Андреем стали холоднее. Углубившись в решение насущных проблем, которые навалились на группу и студию, Андрей наконец то немного выбил Юру у себя из головы. Как раз приблизительно в это время он встретил Олега Крестовского. Олег сразу же понравился ему. Да что там понравился! Разин буквально запал на него. Ещё бы! Такой необыкновенно красивый, голубоглазый блондин. И Андрей был уверен, что вся эта история с Шатуновым его больше не беспокоит. Тем более у Олега, в отличии от Юры, был довольно покладистый характер и интуиция подсказывала Андрею, что он ответит ему взаимностью. Про Шатунова он снова вспомнил в самый неподходящий момент. Андрей как то ждал Олега в полуосвещеённом коридоре у гримёрки. Когда Олег подошёл, для Андрея настал «тот самый момент» и он просто склонился над ним и приблизившись к его лицу замер. Олег сразу все понял и сам потянулся к его губам. Поцелуй был очень долгожданный и от этого безумно сладкий. Андрея начинало уже "уносить", как он заметил в другом конце коридора Юру. И тут же шальная мысль закралась ему в голову: «А если бы это сейчас не Олег так сладко исследовал языком Андрею рот, а Юра?» От представления этого, все эмоции и сладость поцелуя вскочили вверх в геометрической прогрессии. И Андрей в последствии буквально, ненавидел себя за это. Все его мысли снова стали крутиться вокруг Юриной персоны. Юра конечно тоже увидел их и прекрасно понял чем они там занимались, но виду не подал. Ещё хуже все стало буквально через день. Когда на одном из концертов Шатунову пришлось отдать свою одежду Олегу. И когда Олег, после концерта, в Юркиных шмотках зашёл к Андрею и начал его целовать, тому окончательно снесло крышу. Между тем отношения Юры и Андрея становились все хуже и хуже. Юра был бесконечно чем то не доволен и все время начинал разговор об уходе из группы. Андрея же просто бесила его недоступность, непокорность и то, что он не просто все больше отдалялся, а и не двусмысленно давал понять, что «все»! Все! Он собирается исчезнуть из жизни Андрея навсегда. И это приносило осознание того, что вся жизнь Андрея так или иначе, построена вокруг Юры. Группа, бизнес и сладкое предвкушение, того что Юра рано или поздно сдаться и будет играть по его правилам. Он не представлял своей жизни без этого всего. Себя не представлял. И осознание этого рождало больное желание заполучить Юру всего и навсегда. Контролировать его. Эти мысли, что он может навсегда утратить остатки контроля над таким всегда недоступным и непокорным Юркой, сводили Андрея с ума, рождая какое то патологическое желание во что бы то ни стало обладать им. И не важно как. А пока, чтобы окончательно не сойти с ума, Андрей решил уйти с головой в роман с Олегом. Он бесконечно хвалил себя за то, что ещё пару месяцев назад, найдя удобный предлог, забрал у Юры паспорт. И был уверен, что пока Юра никуда от него не денется. Просто не сможет. А Юра же не переставал бунтовать. И теперь эта фотография на которой он был такой доступный и такой покорный умопомрачительно кружила голову и не давала покоя. Как бы много он отдал за то, чтобы эту помаду на Юрином лице, смазал именно он. От сладких представлений, как именно он бы это сделал, его отвлёк телефонный звонок. Звонил Аркадий и почти в истерике рассказывал, что произошло. Правда он особо много и не помнил, потому что, когда после концерта, они зашли в гримёрку, их там уже ждали. Юру сразу связали, а его вырубили флороформом. В двух словах объяснив, что все уже под контролем, Разин положил трубку, абсолютно не собираясь отвечать на вопросы Аркадия: от куда он все знает и как ему удалось все порешать. Взгляд его, снова, вернулся к фотографии. И он вдруг, понял, что безумно хочет увидеть все это в живую. Андрей тут же схватил телефон. «Да я. Я еду, назови адрес. К Шатунову не прикасаться! Ни при каких условиях. Да, даже из лучших побуждений. Я же сказал я сам. Неважно. Так надо, — кричал он в трубку, — Я еду. Все.» Он схватил ключи от машины, быстро накинул куртку и через пару минут уже давил на газ. Но не успел он выехать со двора, как дорогу ему перегородила черная Нива. Андрей выругался. Из Нивы вышел телохранитель и направился к нему. Андрей опустил стекло: — Гена, какого хера? — Это я тебя должен спросить. Ты куда собрался? Если туда куда я думаю, то тебе же сказали, чтобы ты сидел дома! Без тебя разберутся. — Так надо. Гена смерил его взглядом: — Ну надо так надо. Езжай за мной. И пока не разрешу из машины, чтоб не выходил. Понял? — Хорошо, валяй. До места назначения они, на удивление, добрались очень быстро. Да и ждать в машине, Андрею долго не пришлось. Затем быстро преодолев путь до комнаты в которой находился Шатунов, Андрей замер на пороге. Вот она, эта картинка, которую он так хотел увидеть в живую. Правда она была теперь немного видоизменена. Юра сидел на стуле, руки его были, по прежнему, связаны за спиной и примотаны веревкой к стулу. Голова немного запрокинута вверх и склонена на бок. Глаза закрыты, но по ровному дыханию было понятно, что с ним все в порядке, и он, вероятнее всего, просто задремал. От созерцания доступности Шатунова, его размерено вздымающейся, полуобнажённой груди и слегка смазанной помады, сладостные волны желания стали пульсировать по всему телу а дыхание сразу сбилось. Андрей медленно, не переставая наслаждаться этим видом, подошёл к Юре. Опустился на колени между расставленных ног и припал своими губами к таким желанным Юркиным губам. И Юра ответил. Его язык ворвался стремительно, но затем, сбавив напор, принялся нежно ласкать язык Андрея. Голова кружилась, сердце казалось выскочит из груди. Руки исследовали плечи, грудь живот, затем остановились на сосках и слегка сжали их, от чего Юра выдохнул Андрею прямо в рот. Губы Андрея спустились к шее, ключице, затем груди… — Руки развяжи… Руки развяжи! Разин! Руки развяжи!       Андрей мотнул головой, наваждение исчезло, он вернулся в реальность и понял, что на самом деле все так же стоит на пороге. Юра с непониманием смотрел на него: — Разин ты, что принял чего то? Ау! Руки ахереть, как затекли! Развяжи!       Андрей на ватных ногах подошёл к Шатунову и принялся разматывать верёвку. Когда Юрка наконец то был освобождён, он тут же поёжился: — Ебануться, как холодно! , — и направился к выходу, стараясь укутатся в свою тоненькую рубашечку. — Постой. На лови., — Андрей снял куртку, затем свитер и бросил его Юре. Юрка уже хотел поскорее его одеть, как услышал: — Рубашку не хочешь снять? Убьешь своими стразами мне вещь, — выпалив это Андрей сам не знал, или скорее не хотел знать, действительно ему так важна была эта тряпка или все же это была попытка, хоть как то дополучить ещё немного Юры.       Юра зло посмотрел на него. Затем, демонстративно, развернулся к Андрею всем телом, и не разрывая зрительного контакта, начал медленно снимать рубашку. Он погладил себя рукой по животу, затем опустился ей немного вниз, потом провел до груди, затем к плечу, провел по предплечью, лаская себя и освобождаясь от рукава. Затем проделал тоже самое другой рукой. Когда рубашка была на полу он тыльной стороной рук провел по соскам поднимая их вверх и как бы всем своим видом говоря: «Все! Ву-А-Ля!» Затем одел свитер, поднял рубашку с пола, и ушёл. Как всегда ушёл…