Какая жалость или какая разница?

Лето, беззаботная юность, первая любовь, невинность и сплошное счастье Все по молодости совершают глупости, все совершают ошибки, ведь это нормально, не так ли? Детские лагеря, место где время течёт настолько быстро, что не успеваешь отдохнуть и это же время бежит так медленно, что успеваешь прожить целую жизнь. Солнце светит ярко и тепло: Никита ловит эти тёплые лучи своим пока ещё не загорелым лицом с россыпью веснушек. Здесь в лагере, в лесу и трава зеленее, и воздух чище. Дышать так легко и так просто. - Глазам своим не верю, Токарев действительно ты что-ли? - Старшая вожатая Екатерина Николаевна не скрывает своего удивления. С Токаревым они не виделись лет пять. Никита все свое время проводил в лагерях и вот сейчас, спустя целых пять лет он возвращается, но не как ребёнок, а как вожатый. Екатерину берет гордость за этого уже «своего» ребёнка, ведь когда-то маленький Никита дал ей обещание, что вернётся и будет нести гордое звание «вожатый» и вот где они теперь. - И вам здравия желаю, Екатерина Николаевна! - Токарев улыбается и обнимает женщину. В трудные времена Краснова заменила Никите мать, поэтому их встреча сейчас это что-то очень ценное, что-то очень дорогое, что-то очень важное для них двоих. - Надо же, как ты вымахал! Такой взрослый уже Никитка! Как я давно тебя не видела - Её тон мягок и мелодичен, да и голос слегка дрожит, а на лице самая красивая улыбка. Краснова искренне рада видеть близкие и уже родные сердцу женщины черты лица. - Екатерина Николаевна, своих детей потом нянчить будете, сейчас работать нужно - Низкий баритон Сан Саныча пробирает до мурашек, он так появляется все время, будто из воздуха. - Шура почему ты вечно такой злой? Тут Токарев приехал. - Екатерина отпускает Никиту из объятий и все внимание переключает на второго старшего вожатого - Айвазяка Александра Александровича. - Попрошу заметить не «Шура», а Александр Александрович. Это первое, второе, нам ещё зеленых вожатых встречать и объяснять все порядки, третье, какой кошмар, Токарев вернулся. - Не смей мне обижать моего ребёнка. - В тоне Екатерины проскальзывают нотки агрессии, словно предупреждение, что если Айвазяк перешагнет невидимую черту, то случится что-то очень плохое. - Катька, успокойся, это же Шура. Он всегда такой. - Из-за спины Токарева послышался третий вожатый - Ямалов Николай Васильевич. Очень добрый человек и очень громкий. Когда Никита был младше, то именно Ямалов научил его плавать и не бояться воды, а ещё он учил игре на гитаре, жаль только, что руки Никиты не для этого были созданы, но какие-то основы основ в памяти все ещё остались. - Ямалов, тебя в разговор никто не звал. Быстро за работу. - Александр Александрович может и говорит с какой-то грубостью, но злобы, как таковой в его словах нет. Он просто человек такой - сначала работа, потом все остальное. Пока старшие устраивают словесную перепалку между собой, под шумок Никита уходит в домик вожатых. Он знает всю территорию как свой родной район, тут мало что изменилось за пять лет. Где-то новая краска или скамейки, где-то новые кустарники. Все те же старые дорожки с бордюром, а рядом с ними растут одуванчики. Кто-то обязательно скажет "сорняк", но Никита их любит. Они яркие и жёлтые как солнце, а потом становятся лёгкими, воздушными и белыми как снег. Родители Никиты, а именно отец Дмитрий Яковлев был художником и привил Никитке любовь не только к искусству, но и научил искать красоту в мелочах. Маму к сожалению, Никита помнил плохо, все что осталось в памяти это какая-то колыбельная и её опечаленные глаза смотрящие в пустоту. Отец любил эту женщину, бабушка Марина, наоборот, ненавидела. Говорила, что мать бросила и отца, и Никиту на произвол судьбы, но Никитка мало слушал бабку. Потому что в голове всегда держал мысль: если бы бросила, то отец бы не любил. Никита ходит по территории лагеря, обновляя свою память, вспоминает все тропинки, проверяет, не исчезли его заначки в деревьях. Парень успел встреть Ямалова Николая Васильевича и тот успел сообщить, что жить Токарев будет в четвертом домике от леса. Перед тем как уйти, Хоритон подмигнул как бы говоря "сходи проверь, я старался чтобы тебя поселили туда". Никита подходит к домику и отпирает тяжёлую дверь, внутри две кровати, большой стол и куча книг - это первое, что видит парень. На кровати помимо формы лежит конверт. Аккуратная подпись гласит "моему мечтателю". В мыслях Никиты пролетает лишь одно: «Екатерина мама». Тяжёлая дверь снова открывается, письмо остаётся нетронутым, парень поворачивается и видит довольно знакомое лицо напротив. - Электроник? Ты что-ли? Серьёзно? Как давно мы с тобой не виделись? - Токарев видит перед собой блондина с прилизанными волосами, секундное молчание и Никита выдаёт. - Царевич? И ты здесь? - Никита дружелюбно улыбается. Он не сразу узнал своего бывшего товарища Колю Мономахова. Они когда-то учились вместе, пока Коля не переехал в другую часть города, но они долгое время ездили в лагеря вместе. А потом их жизнь разбросала кого куда, но погоняло Царь осталось сквозь века. - М-да, Никитос, сколько лет сколько зим мы с тобой не виделись? Как поживаешь? - Мономахов улыбается, старается искренне, но получается кривой оскал. Токарев не обращает на это внимание, он помнит, что у Коли были проблемы с выражением эмоций и что его «оскал» это самая искренняя и добрая улыбка. - Да... Лет шесть или семь мы с тобой не виделись точно... - Никита потирает затылок- где-то развиваемся, где-то нет. А так в целом хорошо, ты то сам как? - Все отлично, в качестве расширения кругозора решил попробовать русло вожатого. - Мономахов поворачивается в профиль и теперь улыбается своей фирменной «царской» улыбкой. - Или по просьбе родителей, они же у тебя заслуженные педагоги. - Никита не упускает возможность сделать некий укол совести друга. - Электроник, скажи пожалуйста, где тебя просили рассказать свое мнение? - Коля поворачивается и указывает на карту что висела на стене. - Узнаю старого и родного Царевича, не кипятись, я не осуждаю. Мономахов демонстративно резко вдыхает воздух носом. - Коль . - Кто-то что-то говорит? - Мономахов наиграно отворачивается ещё сильнее - Его величество император Николай Петрович соизволите ли вы поведать, знаете ли вы ещё кого-то из вожатых? - Никита совершает выпад и низкий поклон. Вроде им уже не по одиннадцать лет, а ведут себя, как дети. - Дай подумать, - Николай поворачивается лицом к Электронику и отводит взгляд в сторону. - Из тех кого ты знаешь, это Денчик. - Денчик? - Никита искренне удивлён, потому что слышит это имя впервые. - Ну Хромов Денис Антонович, он же Хмурый. Он все время с Александром Александровичем находился, потому что ему со сверстниками было скучно, вот и провел все смены за книгами и за спиной вожатого. - А ты как с ним знаком? - Ха! Удивлён, что ты, как главный заводила не знаешь Хмурого? Да я как-то из лазарета сбежал и случайно с ним столкнулся, а потом после переезда оказалось, что мы в соседних домах живём, так и подружились. Пошли на планерку, а то нам Сан Саныч мозги выест. *** - И вот я вижу, все новые лица в сборе? Тогда давайте начнём. Думаю, вы все знакомы с этим местом, раз не заблудились. - Айвазяк потирает переносицу. - Хочется сказать, жаль, что не потерялись, но кто-то в дальнейшем должен выполнять нашу работу и моя цель воспитать в вас достойных вожатых. - Александр Александрович хотел сказать, что хочет, чтобы вы очень ответственно приступили к работе. Когда вы были младше, вы видели одну сторону лагеря, теперь вы выросли и вернулись вновь. - Екатерина говорит вместо Александра Александровича, потому что понимает - если его не остановить, то все будут сидеть тут до утра. - А это значит, что пора узнать другую сторону вашего второго дома.- Хоритон бодро подхватывает мысль и слова Красновой. - Николай Васильевич, перебивать невежливо, Екатерина Николаевна, вас это тоже касается. Не смейтесь, но да, они правы. Через два дня приедут ребятишки, ваша задача проверить все корпуса и убедиться, что все в целостности и сохранности, если что-то отходит от понятия «норма» сообщить нам, то есть старшим. На этом все. Большая просьба Хромова, Токарева и Мономахова остаться. Потихоньку все расходятся, остаются в комнате только они. Никита нервничает, потому что раньше его здесь все время отчитывали, Николай рассматривает из окна вожатых, а Денис будто бы вообще не с ними. Не выдерживает первым Электроник. - Так зачем вы нас оставили? Мы уже успели где-то накосячить? - По интонации слышно, что парень напряжен как натянутая струна. Александр Александрович тяжело вздыхает. - Пока ещё нет... Ключевое слово - пока. Я просто хотел сказать, чтобы Хромов переселился к тебе Токарев. А Мономахов переедет к Громову. - Спокойный голос резко переходит на повышенный тон. - Хоритон, если ты сейчас хоть слово скажешь, я тебя на костре сожгу в качестве ритуала. Я спиной вижу твоё недовольство, прости, но я хочу видеть лагерь в целости и сохранности хотя бы неделю. Токарев и Мономахов разнесут его за считанные дни, а если будут жить вместе, так вообще можно забыть про это место уже завтра. - Александр Александрович, мы все поняли, можете больше не повышать тон. - Хромов встаёт и поправляет свои очки. - Отлично, тогда жду вас вечером. Никита и Коля не успели сказать ни слова, как все разрешилось. Вот так не успели они встретиться, как тут же их разделяют, но ничего, ведь они ещё успеют провести время вместе. *** Время пролетело быстро и вот уже почти ночь. Никита сидит на кровати, смотрит на конверт, а открыть не хватает уверенности. В стопке книг, состоящих из методичек, (Айвазяк никак иначе) так же лежит альбом с фотографиями, который скорее всего принес Ямалов и пару книг с работами великих художников. - Эпоха Возрождения? - Подмечает Хромов. - Верно - Неловко отвечает Никита. - Художник? - Отец. - Ясно. Блондин смотрит фотографии в альбоме: какие-то с подписями, какие-то без, но все они являются воспоминаниями. На фотографиях видно как растёт Никита и кажется, будто бы все знали, что он сюда снова вернётся, иначе, сложно объяснить, откуда в этом альбоме фотографии с выпуска парня. Никита улыбается, но письмо по-прежнему не открывает - боится содержимого. Что-то ему подсказывает, что оно не содержит ничего хорошего. Взгляд цепляется за книги по искусству. Его отец был бы рад, если бы его сын ушёл в творчество целиком, а не занимался этим так поверхностно, но у Никиты душа лежит к другому и его никто за это не осуждает. Просто так сложилось. - А ты изменился, - Тишину разрывает Денис. - Ты стал тише. - Парень не отрывается от книги. - А мы разве виделись когда-то до этого? - Никита все ещё в недоумении. - Конечно, каждое лето. Я тебя отлично запомнил: ты громкий, около тебя всегда много людей и с тобой, всегда почему-то спокойно, несмотря на то, какой ты шумный. Всё время ты поддерживал всех ребят и был всегда со всеми добр. Это здорово, правда. Я же все время сидел за книгами и находился под крылом Айвазяка. Никита смотрит, не моргая, он поражён не только словами, но и тем, что раньше не видел Хмурого. Он поражён тем, что раньше не видел этих глаз. - В таком случае, я предлагаю начать знакомство заново. Токарев Никита Дмитриевич. Никита встаёт и протягивает руку для рукопожатия. Денис принимает вертикальное положение и смотрит в обеспокоенные глаза напротив. «Красивые» проносится в мыслях, а с губ слетает: - Хромов Денис Антонович, но я не друзей сюда пришёл заводить. - Думаю мы это исправим. - Никита улыбается. Так и рождаются звезды и появляется надежда. *** Так проходит две недели. Хромов и Токарев все время вместе, многие крайне удивлены этим, а Ямалов все повторяет «противоположности притягиваются». Никита открывает ему мир социальных взаимодействий и что «книги это конечно хорошо, но найти нужного человека куда важнее». Денис же готов вечность говорить про литературу и устройство этого мира, про космос, про все-все на свете, а Никита, кажется, готов вечность его слушать. За эти четырнадцать дней Хмурый раскрылся с совершенно новых сторон. Это было настолько неожиданно, что сам Айвазяк Александр Александрович был поражён и интересовался, чем именно пытают его любимого ученика. Денис который никогда не любил шумных детей, теперь носится с ними и, улыбается? Да, он правда улыбается. Никита сравнивает улыбку Хмурого с улыбкой Катерины: такая же теплая, такая же любимая. Токарев, наоборот, стал тише и спокойнее. Наблюдает на берегу за тем, как дети плавают, как вожатые подшучивают друг над другом. Наблюдает за этой жизнью - здесь все такое правильное, словно так было, есть и будет всегда. Если бы была возможность, то Никита паяльником в мозгу выжигал образ Мономаха, как морского короля и счастливого Хромова. Как оказалось, у лагеря две проблемы. Екатерина, которая воспитала Никиту и Александр Александрович, который воспитал Дениса. А так же Ямалов Николай Васильевич, который периодически подстебывает этих двоих, на тему того, что они женатики. Ведь «отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал и мама не та, что родила, а что воспитала». Айвазяк не то чтобы злился, скорее, для галочки делает хмурый вид, а Краснова, наоборот, только смеётся и после этого долго смотрит в сторону домика номер четыре. - Ты все ещё переживаешь? - Обеспокоенный тон Хоритона это большая редкость. - Да. - Он уже достаточно взрослый, чтобы знать правду. - Айвазяк держит вожатую за плечо, показывая, что он рядом и готов поддержать. Им троим не обязательно использовать слова, чтобы говорить, они понимают друг друга молча. - Но ведь... - Даже если эта правда слишком жестока, вы смогли вырастить в нем доброго человека, с ним все будет хорошо. - Может ты и прав Шур, может ты и прав. *** Никите не спится, он слишком много думает. Многие вещи ему не дают уснуть. Парень думает о всем: об устройстве вселенной, о том, что будет в будущем, о том, что было, о том, чего не будет. Думает о том, какой же Хмурый классный или нет... Вернее как? Да, Хмурый классный, но что-то не даёт ему покоя. Его глаза, столь пустые и печальные, когда он один, и, о Боже, как меняются его глаза, когда он с детьми - словно совсем другой человек. Такие бледные запястья, кажется, иногда что они из фарфора. Никита слишком много думает обо всем и ни о чем одновременно. Ему почему-то так хочется обнять Хромова, обнять так крепко, насколько позволяет совесть. Хочется все время чувствовать тепло его кожи, просто быть рядом все дольше и дольше. Хочется его слушать, пока в мире не закончатся слова, просто хочется быть с ним, хочется видеть его улыбку, слышать его смех. Хочется запечатлеть эти моменты, но они останутся только воспоминаниями. Впервые, Никита хочет взять в руки любой материал, что способен оставить след и написать портрет, но от осознания этой мысли, бросает то в холод, то в жар. Ведь Дмитрий Яковлев, отец Никиты, когда влюбился, начал писать портреты любимой женщины. Токарев напуган этими мыслями, кажется, что сердце нарезает марафон, а внутри вместо органов - целый сад цветов. Эта была первая ночь без сна. - Токарев, если ты потеряешь детей, я… - Денис не успевает договорить, осуждающе смотрит на напарника и думает, куда мог сбежать один ребёнок. - Хмурый, не злись пожалуйста. Все будет хорошо. - А с тобой все хорошо ? – Хромов, будто бы специально выделяет третье слово, потому что видит эти незначительные изменения в поведении. Отрешенность, вечные мыслительные процессы - все это Хромов видит на лице Токарева. - Я просто не выспался. День за днем, и так - неделя практически без сна. Все мысли заняты одним лишь человеком, его глазами, его руками, его образом, его душой. Диагноз ясен, как погода, на лице красивым почерком написано «влюблённый идиот». Как ужасно, как комично. Влюбиться в вожатого в лагере. Конечно, пришлось опустить такие детали, как то, что вожатый - парень и то что сам Токарев так то тоже парень и вожатый. Но это сейчас не важно, важно то, что Никита чувствует. Чувствует хоть что-то действительно «живое» и «настоящее». Никита понимает, что кажется, теперь он действительно «живой», словно вышел из долгой комы, когда ты вроде жив, но при этом нет. Когда все то, что ты делаешь, вроде как имеет смысл, а в тоже время и нет. Когда ты не живёшь, а просто существуешь в этой системе. А теперь? А теперь будто бы словно все снова обрело смысл: и голубое небо, и одуванчики у бордюра, и все книги, все, все, все теперь имеет смысл, потому что теперь у Никиты есть Денис. Хмурый парень метр семьдесят девять сантиметров, который ходит в очках. Парень что чертовски красив, парень что готов часами говорить про литературу, парень чьи глаза говорят больше чем губы. Парень чьи волосы яркого фиолетового цвета, парень чьи руки вечно холодные и кажется, что сердце тоже, но Никита верит, что сердце его доброе, а губы мягкие. Теперь у Токарева есть тот самый человек, ради которого стоит совершать те самые героические подвиги. Теперь есть смысл во всем. Как будто бы сначала все время было чёрно-белое кино, а теперь, теперь это кино цветное - с яркими красками и захватывающим сюжетом. И Никиту кроет, он не знает как сбежать от себя, от этих чувств. Он не знает, что с этим делать, потому что столкнулся с этим впервые. И вроде как хочется избавиться от этих чувств, но при этом все это заставляет его действительно жить. Ходьба по тонкому лезвию ножа, где ошибка будет стоить слишком дорого. Токарев все ещё думает, много и долго. Как долго он сможет это все скрывать? И смогут ли его принять? *** **29 июня, День рождения Никиты Токарева** В ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое, парень снова не спал. Снова в голове вертелись вопросы без ответов, снова в голове проигрывались разные мысли, сюжеты и ситуации. И все никак не дают ему уснуть. Как только парень закрывает глаза, то видит его - Хромова. Во всей красе, с улыбкой на лице, и бросается к нему в распростертые объятия, а глаза... А глаза печальные, глаза такие же, как у мамы. Токарев снова открывает глаза, на часах 3:20. На соседней кровати мирно спит Хмурый. Интересно, а видит ли он сны? А если видит, то что? Задаётся ли он теми же вопросами что и Некит? Спать не хочется, хочется дышать полной грудью и парень выходит. Выходит, тихо, лишь бы не разбудить товарища и идёт, идёт туда куда глаза глядят. Он не думает о том, что может заблудиться, сейчас его голова заполнена лишь одним единственным парнем. И кто бы мог знать, куда уйдёт блондин, если бы его не поймал Мономахов. Николай прячет окурок сигареты в жестяной маленький контейнер, смотрит, анализирует и одним лишь взглядом спрашивает «что случилось». Никита не сразу выходит из глубин своих мыслей, не сразу понимает, что его держат за запястье и испуганно смотрят. - Некит, все хорошо? Токарев наконец смог разобрать значение слов. Парень поднимает голову и смотрит своими медовыми глазами прямо в душу Николая. - Я не сплю. Я живой. Они смотрят друг на друга минуту другую. Слова не связываются, остаётся только верить, что они поймут друг друга по глазам. - И кто же? - Мономахов судорожно достаёт ещё одну сигарету и на подсознательном уровне чувствует, что ответ будет шокирующим. Руки не слушаются, руки дрожат, голос тоже. Словно сейчас на улице не +20, а -5. - Хмурый. - Никита дожидается, когда сигарета в руках собеседника будет зажжена и интуитивно делает затяжку. Парень никогда не курил, но чувствует, что это приведёт его в сознание. Горечь дыма отрезвляет, вот только пустота в глазах никуда не исчезла, Мономахов продолжает курить, опираясь на дерево. Кажется, скоро будет рассвет и первые лучи озаряют лицо Коли, а на лице ужас, озадаченность и печаль. - У меня нет слов. – Единственное, что может выдавить из себя Мономахов. Так они и стоят рядом, встречая рассвет, медленно осознавая ужас происходящего, потому что оба знают. Знают, что если ты не входишь в рамки приличия, то тебя убьют. Если ты не такой как все - жди беды. Так было всегда, никто не пытался это изменить. Такова жизнь. От осознания этого ужаса на глазах появляются слезы. - С днем рождения, Некит. - Николай стучит по плечу, оставляет сигареты и уходит, а на последок бросает. - Захочешь обсудить, всегда знаешь, где меня найти. И исчезает так же резко, как и остановил. Токарев печальным взглядом смотрит в даль. Солнце медленно встаёт, слышны первые певчие птицы. *** На построении сообщили о каком-то праздничном дне, но Никита прослушал. Понял лишь один факт - сегодня все становятся прилежными пионерами, значит у всех сегодня определённая форма. Красные галстуки украшают белые глаженные рубашки вожатых, дети счастливы, один Никита ходит как призрак. Словно он не в этом мире. За двадцать минут его трижды спросили, как он себя чувствует и не болит ли что-то. После завтрака Краснова выцепила парня и отвела в мед. кабинет. Удивительно что это место ещё не развалилось, потому что трещины пугают сильнее, чем те же самые врачи. Добравшись до нужного кабинета, доктора вежливо попросили выйти минут на пятнадцать. Никита осматривает полки - он не имеет ни малейшего понятия, что тут забыл. Может он действительно болен чем-то? Или кем-то... -Токарев, - Серьёзный тон Екатерины Николаевны возвращает в реальность. - Я не буду у тебя спрашивать, как и откуда ты взял сигареты, меня конечно беспокоит тот факт, что от тебя несёт табаком, но пугает больше твоя отрешенность. Всё в порядке? Никита смотрит в пустоту, он не в состоянии собрать слова в предложения, он может лишь с сожалением смотреть в глаза напротив. - Боже... Сколько ты спал? - Краснова сажает «своего ребёнка» на стул, а сама облокачивается на подоконник. Токарев лишь пожимает плечами. А сколько он спал за последние несколько дней? - Узнаю этот взгляд... Бедный мальчик, я не знаю кто у тебя в мыслях, но послушай совет старой женщины. Не молчи, поговори с ней. Не трать время впустую, страдать от неопределённости ужасно, но помни, ты должен быть готов принять любой исход. Неважно, какой он: поположительней или отрицательный. Никит, помни, я всегда готова выслушать и дать совет, только прошу не закрывайся от мира, как твоя матушка. На последнем слове Токарев словно пришёл в себя и теперь уже вопросительно смотрел на старшую вожатую, но спрашивать ничего не стал. Сейчас очень хочется пройтись сквозь лес, куда-то где есть вода, туда где тишина. - Я договорюсь с Сан Санычем и освобожу тебя сегодня от всей работы. Токарев выходит, в мыслях крутятся слова Катерины, по инерции он идёт четвертому домику и встречает обеспокоенного Дениса. - Никита! Ты хорошо себя чувствуешь? Вопрос Хромова остаётся без ответа. - Давай сбежим от этих лишних глаз? Останемся один на один, ведь живём только раз. Хромов следует за Никитой, они идут сквозь чащу леса, сквозь заросли и кусты и выходят к опушке леса. Солнечный свет освещает не только все пространство, но и лицо Хмурого. Если бы Токарев умел рисовать достаточно хорошо, то обязательно бы написал портрет Хромова маслом. Его глаза обеспокоены, но все еще продолжают анализировать происходящее, стараются запомнить каждый миг этого секундного молчания. Собрав всю силу в себе, Токарев начинает диалог. - Я правда не знаю с чего начать, - Одна рука сжата в кулак, другая держит предплечье, взгляд ходит туда сюда, лишь бы не смотреть на собеседника. Сам же Хромов чувствует, что сейчас произойдёт что-то не очень хорошее и опускается на повалившееся дерево. - Просто... Просто прими это как факт, ладно?- Голос Токарева дрожит. - Мне правда об этом тяжело говорить, но... - Взгляд останавливается на тонких щиколотках Дениса. - Но это правда важно для меня... - Так что же случилось? - Денис спрашивает обеспокоенно, потому что видит такого Токарева впервые. - Ты... Ты случился. - Секундное молчание, холод по спине Дениса, красные щеки Никиты и он продолжает. - Знаешь... Я никогда не думал, что буду жить вот так, чувствуя мир каждой клеткой, чувствуя себя живым и важным, а главное нужным. В обществе людей, я всегда старался закрыть ту дыру что внутри меня, а потом я встретил тебя. Хромов, ты не представляешь, какой ты удивительный, чтобы ты про себя не говорил, в моих глазах ты будешь идеалом. Ты невероятно интересный собеседник, увлекательная личность и красивый человек. Знаешь, я никогда не писал портреты, но, когда увидел тебя, я захотел это сделать. Знаешь, с тобой почему-то так комфортно на душе, так хорошо, я впервые обрёл тот покой, о котором вечно говорил мой отец. Ты не представляешь, насколько сильно мне с тобой хорошо. - Токарев набирается смелости и смотрит в уже любимые глаза напротив, опускается на колени не разрывая зрительного контакта. - Ты не можешь себе представить, насколько хорошо я себя чувствую рядом с тобой, насколько сильно я хочу обнять тебя, насколько сильно хочу делить с тобой радости и обиды, делить с тобой воздух напополам. - Никита осторожно тянется рукой к Денису, все так же осторожно подушечками пальцев подхватывает острый подбородок и все продолжает. - Мне потребовалось три секунды, чтобы полюбить твои ресницы, мне потребовался день, чтобы заполнить пустоту внутри себя тобой, мне потребовалась неделя, чтобы полюбить тебя. Ты любишь говорить, что являешься трудным человеком, но мне это не важно, ведь пока ты держишь меня за руки, у меня ничего не болит. Пока ты просто есть рядом, моя жизнь имеет смысл. Прошу, только не исчезай, не бросай меня, хотя я знаю, что после этого ты не захочешь меня видеть, но... - Токарев взглядом ведёт дорожку от щиколотки до губ. - Это же не отметит факт всего происходящего, факт того, что я влюблённый идиот, факт того, что я люблю тебя. - Взгляд скользит по лицу, по еле видимым, почти что прозрачным веснушкам, а потом взгляд направляется в глаза. И Токарев тонет, тонет в этих холодных, словно лёд глазах. В этих любимых глазах нет ничего кроме холода, нет ничего кроме апатии и безразличия. Видимо правду говорят, что глаза - зеркало души. И больно ведь на физическом уровне от этого холода, но он был готов к этому. Потому что такова судьба тех, кто отличается от основной массы, им суждено быть изгоями. И Токарев готов принять эту участь, потому что так будет правильно, потому что такой как он, не может быть с таким, как Хромов. Денис молчит, ему нечего сказать, за него это делают его глаза. Он осторожно отводит руку в сторону и смотрит все так же холодными глазами. - Прости... – Последнее, что говорит Никита, перед тем как Денис ушёл. Последнее, что он говорит перед тем, как почувствовать себя полностью разбитым. Разрушил собственными руками счастье что строил столько времени. С днем рождения Никита Токарев. **монолог идущего к реке, 30 июня** Никто не видел Токарева. Старшие говорят, что тот себя плохо чувствует, поэтому лежит у себя в домике, вот только в домике Никиты нет. Весь день прошёл мимо него, только ближе к вечеру он задумался о том, что нужно вернуться на территорию лагеря, но так не хочется возвращаться. Хочется остаться тут в лесу, рядом с водой. В голове так много мыслей, одна давит другую, но все они громкие и их все слышно. Зачем. Почему. Почему он решил, что это хорошая идея? Потому что так сказала Краснова? Но она же ведь не знала, что речь шла не о прекрасной и милой девушке, речь шла о том, кто вечно был тихим, речь шла о том, кто обществу предпочитал книги, речь шла о том, чья кожа настоящий фарфор, речь шла о нем, и имя ему Денис Антонович Хромов. Токарев злится только на себя, потому что виноват во всем только он, только он несёт ответственность за сказанные слова. Это только его проблема и решить её может только он. Это только его проблема и только он несёт ответственность за все. Любовь убивает, любовь делает больно и ничто не может залатать эти глубокие душевные раны. Вот так Токарев и решается убить в себе все живое, усыпить этих бабочек, с корнем вырвать из себя весь сад цветов что находится внутри. Больно, очень больно, но потом будет же легче правда? Если сейчас сделать себе настолько больно, что потом не захочешь ничего, будет же проще? Может после этого он перестанет чувствовать, перестанет быть тем Никитой Токаревым которого все знали и станет тем, каким и должен стать. Таким же, как его мама со слов бабушки - холодной и пустой. Теперь же у него её глаза, правда? Наверное, поэтому она и ушла? Потому что не смогла нести этот груз? Вечер. Звезды. Вода по щиколотки. И все ещё мысли, мысли убить в себе все живое, потому что потом будет проще. Проще ничего не чувствовать, как же он жил до этого? Как он мог так жить? А сейчас что? Да нужно действительно с этим закончить, чтобы потом легче было всем, потому что когда он убьёт в себе все живое, то его смогут принять обратно. И тогда все будет так, как и положено. Да, так будет правильно, так будет лучше для всех. Так и умирают мечтатели, именно им был Токарев. Он был чёртовым мечтателем Так умирает любовь. Так угасает жизнь в глазах. Так парень превращается в камень. Человеку нужен человек, а ему уже никто не нужен. «И если бы был шанс исправить все и вернуться назад, я бы тебя никогда не любил». Последняя мысль, что пролетает перед тем, как поднять голову к небу, последняя мысль перед тем, как сухими губами в пустоту шептать «прости», последняя мысль перед тем, как слезы заполонили глаза. Последняя мысль перед тем, как убить в себе все живое и закрыться от всего мира и порыться льдом. *** **1 июля, День рождения Хромова Дениса** Чувствует ли что-то Хромов? Неизвестно. Кажется, он не особо понимает, как это. Он не любит, он никогда не был любимым и не знает что сейчас происходит. Но почему-то на душе неспокойно, когда нет рядом Никиты, почему-то сердце болит, а душа ноет. Оказывается тяжело, когда нет Токарева рядом, оказывается тяжело, когда рядом нет этих сильных рук, оказывается тяжело, когда не видишь своего блондина с веснушками. И Денис ищет его глазами, ищет всюду, но не может найти. Он переживает? Оказывается, Хромову тяжело без Никиты, без его слов, без его идей. Оказывается, без Никитки просто тяжело. В мыслях «не уходи, не бросай меня, прошу останься» , на губах «я не знаю где он, мы с ним не такие уж и друзья чтобы отчитываться о местонахождении». Оказывается, вот что бывает, когда не говоришь с людьми, которые дороги, оказывается, вот что бывает, когда молчишь вместо внятного ответа. Оказывается, вот что бывает. - Если ищешь Токарева, то можешь попробовать каким-то чудом добраться до станции. - Денис впадает в ступор, смотрит и видит перед собой Мономахова. - Хотя если тебе интересно моё мнение, то можешь не идти за ним, он принял решение и думаю видеть тебя не хочет. - Николай поворачивает голову и продолжает все так же безразлично и безнадёжно. - Грустно правда? Он словно Икар, не смог долететь до солнца. Забавно получается так, что он практически себя убил, но все же маленький лоскут себя оставил, я знаю, что ты меня все равно не послушаешь, но я бы посоветовал сдаться, потому что зачем ты ему даёшь надежду? От этого ему же хуже будет. - Коля, а ты не думал заткнуться к черту? - Впервые Хромов срывается на крик, Мономахов даже опешил, но все же продолжает. - Значит все-таки любишь... Удачи тебе, потому что ему теперь никто не нужен. Молчание убивает, несказанные слова тоже. Они видят друг друга, видимо, в последний раз. Последние слова теряются среди шума. Они смотрят друг на друга. И теперь Денис видит боль и холод в дорогих глазах цвета меда, теперь он понял всю ту боль. Теперь он познал каково это, быть любимым и перестать им быть из-за глупости « прошу не оставляй меня, не бросай меня » Какая несуразица, какая жалость или какая разница?